- Ба! Ах, вот ты где схоронился, зеленая паскуда... - озадаченно протянул рыжий коротышка. - Значить, надумал смыться да не успел. И приятеля, я гляжу, под стать себе нашел, уродца лесными мерзавцами нарожденного... Ничего теперь не сбежишь, больше на уловки Фендура я не куплюсь, буду глаз да глаз за тобой следить, капли в рот не возьму, пока тебя на дыбе не вздерну...
Дверг заозирался по сторонам, выискивая, где бы присесть, так что бы не упускать из виду орка.
- Никуда не девайся, - грозно бросил Кьерн и подался рыскать по двору.
Зеленокожий прекрасно видел, как гном обнаружил возле покосившегося амбара в дальней части двора могучий чурак, размерами не уступавший самому подгорному жителю. Приторочив бродэкс за спиной и поставив лампу на землю, рудой натужно закряхтев, перевернул и покатил громадный пень к застывшим в безмолвии болдырям.
Поставив комель стоймя, Кьерн сноровисто запрыгнул на плоскую вершину. Короткие ноги свесились вниз, болтаясь в локте от земли.
Подгорный житель выразительным жестом достал из-за плеча секиру и положил оружие на колени.
- Теперича попробуй сбежать, паскуда, - зло процедил дверг, вперив в Дрогга цепкий взгляд маленьких свинячьих глазок.
Так они и встретили рассвет, молча сидя друг против друга. Никто не обронил ни слова, лишь изредка недовольно фыркал томимый бездельем гном, да пару раз хмыкнул уловивший нечто забавное Аэлан.
Пронзительно заорали петухи. Бледно забрезжил восточный край небосвода, из-за коего с непривычный для жителей севера быстротой поднимался ослепительно-желтый диск светила. Во двор помаленьку вываливались хуторяне с помятыми заспанными лицами, на коих печатью усталости отразилось ночное происшествие. Не тратя времени, люди споро принимались за работу. На светлеющем небе явственно прибавилось облаков, сезон ливней внушительно заявлял о своем скором приходе, поторапливая крестьян как можно скорее собрать остатки урожая.
На крыльце хозяйского дома появились мэтр Тарвион со своим подмастерьем. Кьерн и Грумо ожгли друг друга злобными взглядами, но затевать новую свару не решились. Из-за построек незаметно вынырнул ночевавший незнамо где райзард.
Алхимик отправил прислужника разбудить спутников. Миррадец просеменил в опасной близости от рассевшегося на пне дверга. Рыжий смерил соплеменника вызывающим взглядом, но тот лишь угрюмо отвернулся, вероятно, получив от наставника строгий наказ не ввязываться в потасовки.
Гном в мятом, лишившемся в ночном бою пера берете исчез за низкой дверью хибары. Спустя несколько секунд из здания послышалась зычная брань Филлиана, вещавшего о том, что он будет вставать тогда, когда посчитает нужным, а некогда ему повелит сопливый коротышка с драной бородой. Опасаясь новой драки, несчастный Грумо поспешил выскочить из здания, лицо карлика зарделось от сдерживаемого гнева. Будь его воля, он проучил бы зарвавшегося человека.
За подгорным жителем появился ратх, после из узкого проема вылез Звероборец. Ныне сумасброд пылко ругался, требуя достойного уважаемого охотника завтрака. Затем из халупы потянулись подгоняемые урядником солдаты.
Мэтр Тарвион разумно требовал от своего отряда выйти незамедлительно, не расходуя бесценное время на еду. Магистр кафедры Материального воплощения первоэлементов рассчитывал покрыть елико возможно большое расстояние до того, пока солнце начнет нещадно припекать. А уж опосля, когда идти станет совсем невмоготу, предаться чревоугодию.
На пороге жилища Гарипа Добробела объявился ведший на цепи грумзарда Морнингер. Барон выглядел неважно, худое лицо осунулось, под глазами пролегли черные круги. Верно, сказывалась проведенная в утехах ночь. За комендантом выскочила невысокая смуглая брюнетка в пестром сарафане - та, самая, что озабоченно взирала из дверей овина во время драки гномов.
Девушка хотела было обнять рыцаря на прощание, но тот холодно отстранился, выставив вперед руку. Выразительные карие глаза задрожали, наполнившись слезами, пухлый рот скривился в тяжкой муке. Юница собиралась разрыдаться, но выросший позади нее хозяин заимки сгреб хрупкие плечи и затолкал крохотную фигурку в темные глубины здания.
Пузатый владетель хутора принялся кружить подле гостей, уговаривая задержаться и отведать яства, что приготовили его челядины. И комендант Нарлаха, и алхимик отвечали ему вежливым, но твердым отказом. Впрочем, радостный блеск в глазах выдавал толстяка. Гарип Добродел не мог дождаться, когда же опостылевшие странники-бузотеры наконец навсегда исчезнут с его двора.
После недолгих сборов они отправились в путь. Вокруг все также расстилались безбрежные поля с время от времени взбухавшими на гладкой равнине холмами заимок. На все еще забранной сумерками ниве уже копошились, точно муравьи, многочисленные жнецы. Желтые колосья покрывала обильная роса. Путники с жадностью глотали прохладный, наводненный влагой воздух, будто тщась надышаться про запас, пока на землю не обрушился дневной жар. Колеса повозки вязли в размякшей почве, и солдатам то и дело приходилось толкать фургон, потрафляя не справляющимся волам.
Морнингер с грумзардом и любезно приглашенный бароном скрасить долгую поездку мэтр Тарвион обретались внутри кибитки. Гном Фендур ныне шагал подле Кьерна - на тот случай, ежели тот вдруг решит вновь померяться силами с учеником алхимика. Подмастерье кавалера Ордена Ребиса, все также нагруженный тюками, деловито трусил позади фургона. Там же волочились и солдаты барона, то и дело налегавшие на заднюю стенку повозки. Филлиан и полуэльф брели рядом с воинами. Сумасброд громко и глумливо обсуждал внешность и повадки ратников, бесспорно, мстя стражникам за вчерашнюю стычку. Бойцы хмуро косились на Звероборца, но пока не лезли на рожон. Ратх поначалу держался райзарда, однако ящер почал бродить по окрестным просторам, выныривая то спереди, то с боков, то сзади отряда. Умаявшись бегать за непоседливым полукровкой, грызун поравнялся с Дроггом.
Орк шагал чуть впереди кибитки так, чтобы всегда держатся на виду у гномов. Не то, чтобы зеленокожий следовал какому-то особливому наказу дверга Кьерна, напросто в этом случае рыжий коротышка не донимал его обвинениями в попытках улизнуть.
Долгое время болдырь двигался молча, не замечая трусившего сбоку Зердо. Дрогг решил заговорить лишь, когда одесную в который раз замаячил силуэт райзарда.
- Кто он? - указал в сторону ящера орк.
- Вришх из племени Хаута, - с почтением в голосе пояснил крысочеловек. - Сильный охотник, один из лучших в Тарлии.
Зеленокожий понимающе кивнул.
- Сегодня я беседовал с ним, - продолжал ратх. - И он сказал, что мнит себя першим зверобоем и ежели ты, Дрогг из народа орков, считаешь иначе, он готов выйти с тобой на поединок.
Орк хмыкнул и недоверчиво взглянул на собеседника. В агатовых буркалах танцевали задорные искорки. Грызун вяще алкал поглазеть на схватку двух грозных охотников и не гнушался маленькой лжи ради подобного зрелища.
Дрогг едва заметно покачал головой. Болдырь подумал, буде ящер взаправду жаждет битвы с ним, то неплохо бы сызначала заставить его сразиться с Кьерном, кой вряд ли собирался уступать кому-либо право собственноручно разделаться с "зеленой паскудой".
Полукрова ничего не ответил крысочеловеку. Ратх учтиво хранил безмолвие, не решаясь более донимать разговорами велеславного спутника.
Близился полдень. Не утративший влажности воздух напитался жаром, сделавшись густым и тяжелым. Дышать стало трудно, будто приходилось заглатывать громадные шматы безвкусной снеди, что не только застревала в глотке, но попадала в дыхательные пути, комками оседая на дне легких.
Дверца повозки на ходу отворилась, и отчего-то охрипшим голосом Морнингер позвал Фендура. Пыхтя от усердия, карлик весьма ловко забрался в не сбавлявшую скорости кибитку. Изнутри донеслись обрывки фраз. Барон, алхимик и подгорный житель о чем-то горячо спорили. Минула четверть часа и пшеничнобородый коротышка вывалился обратно на дорогу. Сегодня подгорный житель довольно сноровисто приземлился на ноги. Покачнувшись, гном грубо вцепился в руку рыжего товарища. Кьерн в возмущении отпрянул, осыпав приятеля гнусными ругательствами. Но Фендур лишь довольно заулыбался, радуясь тому, что ему удалось избежать позорного падения.
- Вишь как оно бывает, - спустя некоторое время задумчиво молвил желтоволосый. - Морнингер от хуторской девицы заразу какую-то подцепил, занемог совсем.
- Дык, поделом ему, - безразлично пожал плечами рудой. - Нечего каждую встречную курву на сеновал тащить. Смерть ему уроком послужит, коли столь скудоумным уродился.
- Язык прикуси, Кьерн, - возмутился пшеничнобородый. - Ежели барон концы отдаст, кто ж нам жалованье платить буит?
- А ты, значить, лиходеев на площади токмо ради золота кромсаешь? - рыжий замер, вперив в сородича исполненный одновременно презрения и недоверия взор. - Я-то думал, ты за справедливость радеешь...
- Знаешь ли, на пустой живот и за справедливость как-то не так ратуется, - глубокомысленно изрек Фендур.
- А тебе бы токмо брюхо набить, стяжатель! - взорвался дверг. - Что ты без сударя барона, денег заработать не смогешь? Оружием, чай знатно владеешь.
- Ты за кого меня принимаешь, негодяй?! - в том же тоне ответствовал желтоволосый. - Я чего тебе разбойник сиволапый? На дороге путников грабить должен?
- Из твоих речей то и получается, что ты за пиво да харчи любого удавишь, а правда и справедливость - так то токмо на сытый желудок, - с отвращением бросил Кьерн и припустил, догоняя уплывшую вперед повозку.
- Ты меня с собой не ровняй, недотепа, - настиг приятеля соломеннобородый. - Я за добро да истину праведную с любым в схватке сойдусь, хоть с драконом, хоть с демоном, а то и с некромантом треклятым, - карлик надулся, преисполнившись воинственной патетики.
- Угу-угу, - недоверчиво прищурился рудой. - Я твоим словесам более не доверяю. Ты сегодня, братец, уж проговорился. Обиделся я на тебя. Хошь, чтоб я тебя простил - делом докажи, что на стороне добра выступаешь...
- Каким еще делом? - теперь пришла пора останавливаться желтоволосому.
- Каким-каким? - передразнил товарища рыжий и, понизив голос до шепота добавил:
- Убей зеленую паскуду, тогда я поверю в твою честность.
Дрогг прекрасно слышал слова карлика, правда, тот, по-видимому, и не пытался таиться.
- Ах, вот ты к чему клонишь! - воскликнул пшеничнобородый, точно ему враз открылись все истины бытия. - Я вот орка пальцем не трону, хоть ты тресни.
- Значить, - с ледяной важностью молвил Кьерн. - Нашей дружбе пришел конец.
Рудой паче чаяния припустил, резво задвигав короткими ногами и, порскнув перед еле плетущимися волами, очутился с другой стороны повозки.
- Эй, ты куда энто? - запоздало спохватился Фендур.
- Я с орочьими приспешниками якшаться не желаю! - прокричал из-за фургона дверг.
- А я ему не приспешник, - зычно прогорланил обладатель золотистых волос. - Я просто не хочу его убивать, поелику он ничего мне не сделал.
- Опять проговорился, негодяй! - расхохотался рыжий. - Тебе-то он в самом деле ничего не сделал, а вот скольких он порешил? Слабых, беспомощных? Детишек малых, баб на сносях? О них ты не задумывался, корыстник?
- Дык ты докажи сызначала, что энтот орк кого убивал! - низко и глухо, точно исполинская труба, прогремел в ответ желтоволосый.
- Ты, Фендур, дурак скудоумный, будто зеленых паскуд не знаешь? - зло гоготнул Ражий. - Ведь ведаешь же, что все они лиходеи и подлецы, что токмо и поджидают случая, дабы гномье племя под корень извести.
- Угу, - передразнил сородича пшеничнобородый. - Особливо тот, что спереди идет, токмо и мечтает о том, чтобы твою пустую голову оттяпать.
- А как же! - серьезно прокричал Кьерн. - Я в энтом не сомневаюсь. Но ему меня врасплох не застать. А за энтой сволочью в оба глаза слежу!
Гномы продолжили горлопанить, но Дрогг более не слушал вопли спятивших от непомерного пивопития карликов. Хотя в словах дверга имелась толика правды, ибо орк взаправду собирался выследить и укокошить рыжего коротышку. Даже если огненнобородый врал о том, что убивал зеленокожих болдырей подгорный житель представлял серьезную опасность для любого из Дрогговых соплеменников, и охотник не желал, чтобы оная угроза оставалась не устраненной.
Высунувшийся из кибитки Морнингер объявил привал. Визгливый голос юного барона звучал глухо и хрипло, словно нечто сковало ему глотку.
Повозка, качнувшись, замерла посередь тракта. Спрыгнувший с облучка урядник отворил господам дверцу. Члены отряда перебрались через придорожную канаву и разбили бивак на недавно скошенном участке поля. Запряженный фургон так и остался на месте. Благо дело, путников, коим он мог помешать, поблизости не наблюдалось.
Солдаты запалили костерок, употребив в качестве топлива несколько снопов из находившегося рядом стога. Дрогг уселся на прохладную землю, и, распустив тесемки походной сумки, извлек черствый сухарь. Острые зубы с надсадой раздробили закаменевшую пластинку. Лишь когда жесткие, похожие на камушки, комочки, царапая пищевод, свалились в довольно заурчавший желудок, зеленокожий вспомнил, что не ел почти двое суток. Впрочем, для того чтобы насытиться, болдырю хватило всего двух сухарей. После у него возникло вящее желание промочить истерзанное грубой снедью горло водой. Полукровка достал из торбы мех, на дне коего плескалась влага.
Тем временем, воины барона установили над весело танцующим пламенем треногу, к коей подвесили вместительный казанок. Двое ратников почали кашеварить, а остальные разбрелись по прогалине. Гном Фендур вместе с подмастерьем алхимика расположился с левого края бивака. Пшеничнобородый грыз тушку копченой куропатки, каждые несколько секунд прилипая жадно губами к горлышку бурдюка. Круглая физиономия коротышки порозовела, хлебал он, бесспорно, не пустую воду. Ученик мэтра Тарвиона, коему наставник настрого запретил напиваться, сидел угрюмо понурившись. Карлик имел настолько жалкий и унылый вид, что у стороннего наблюдателя могло сложиться впечатление, что подгорный житель накануне схоронил всех своих родственников, включая горячо любимую жену и выводок маленьких детишек.
С другой стороны поляны, точно напротив сородичей, примостился Кьерн Ражий. Забыв даже о пресловутой "зеленой паскуде", рудой буравил злобным взглядом желтоволосого приятеля, так вероломного предпочетшего проводить время в обществе миррадца. Губы рыжего сжались в тонкую линию. Дрогг почти не сомневался, что гномы вскорости затеют еще одну драку.
Ратх вертелся подле исходившего паром котелка, безусловно рассчитывая подкрепиться за счет барона Морнингера. Странный райзард растворился в обступивших становище золотистых зарослях.
Алхимик и комендант Нархала пировали отдельно от остальных. Присев в полуночной части стоянки мэтр Тарвион раскинул на земле небольшую белоснежную скатерть. Из бессчетных мешков, притащенных коренастым подручным, появилось множество пузырьков, бутылочек и горшочков. Кавалер Ордена Ребиса принялся выпрастывать содержимое емкостей в несколько глубоких тарелок. После адепт тварной области знания взялся толочь полученную смесь пестом. Дрогг никогда бы не осмелился отведать приготовленное подобным образом блюдо. Тем не менее, юнец осторожно зацепил пальцем подозрительную субстанцию и опустил в рот вязкую коричневую каплю. Спустя миг тонкие губы растянулись в слабой улыбке, барон одобрительно закивал. Потухшие глаза прищурились от удовольствия. Бледное, измотанное хворью лицо просветлело.
- Объедаешься, клыкастый? - донеслось сверху.
Орк не поднял взора. Подле зеленокожего, нарочито задев болдыря полой плаща, плюхнулся Филлиан. С другого бока мягко опустился Аэлан.
- Ну-ка, показывай, что у тебя есть пожевать, - человек бесцеремонно сунул руку в Дроггову торбу.
- Ндааа... - огорченно протянул Звероборец, выудив из недр котомы лишь пару сухарей. - Как ты только ноги после таких харчей таскаешь? - сумасброд раздосадовано кинул ломтики высушенного хлеба на землю.
- Не брошайша едой, селовесе, кабы голодать потом не пришлошь, - холодно заметил зеленокожий, явно недовольный поступком шутника.
- Уж как-нибудь прокормлюсь, чай не такой скудоумный, как ты, - огрызнулся Филлиан.