- Рассказывай, - потребовал Джеймс.
- Я боюсь, - пробормотал Грег, глядя прямо перед собой, - мне всё время мерещится какая-то дрянь! - Тут он потянулся к прикроватной тумбочке, извлёк оттуда початую бутылку джина и хлебнул из горла. - Только не подумай, что я спятил! До того, как я оказался на "Феррисе", ничего такого со мной не было!
- Ты принимаешь что-нибудь? Мои портовые приятели рассказывали, что, например, от опийного жевательного табака могут иногда появляться разные видения...
Грег резко подался вперёд.
- Нет! - прервал он Джима. - Только то, что есть в баре. Если бы с этим пойлом что-то было не так, думаю, страдал бы не только я, - Грегори пожевал губы. - Якорь мне в зад! Иногда я вижу людей без руки или ноги, при этом они ходят и разговаривают, как ни в чём ни бывало, а в это время у них из разорванных культей брызжет кровища. Или у иного джентльмена во время обеда может упасть в тарелку глаз, а он продолжает обедать и съедает его! Понимаешь?! Разрази меня гром, он жрёт собственный грёбаный глаз, как кусок пирога! Я не могу так больше... - Боцман сделал ещё один большой глоток. - Я не выхожу из каюты, чтобы не видеть этой бесовщины! Но и тут мне нет покоя, будто кто-то наблюдает за мной, следит неотрывно...
Джима прошиб холодный пот. В другой раз он решил бы, что его приятель просто свихнулся, но было в его словах что-то, что ощущал и он сам. И чужие мысли в голове, и тревожные тени в углах каюты, и безумный взгляд камбузника. Боцман вдруг встал, прошёлся до иллюминатора, пнул попавшую под ногу пустую бутылку.
- Я думаю, нам надо отвлечься, - предложил Джеймс, выгребая из-под груды мусора колоду карт. - Партию в покер? Пока не начался шторм.
- Шторм? - Грег обернулся и приподнял брови. - А разве он не прошёл?
Джим рассказал ему о своей встрече с капитаном и грозовой туче.
- Что-то будет, - покачал головой Грегори. - Помяни моё слово... Ах, тысяча тухлых моллюсков, ну его! Сдавай карты!
Глава 6
Джеймс знал цену силе. И он с трепетным ужасом преклонялся перед чудовищной мощью, обрушившейся на "Феррис". Всё скрипело, трещало и ходило ходуном. Джима кидало от стены к стене, что он не успел убрать в ящики или надёжно закрепить, летало вместе с ним. Несколько раз корабль сильно кренился, в такие мгновения Джим думал, что теперь уж они непременно пойдут ко дну. Порой Джиму казалось, что "Феррис" - живое существо, которое отчаянно борется за свою жизнь и не желает тонуть. А в его брюхе сидят крошечные человечки, такие жалкие и беспомощные по сравнению с захватившей их стихией.
Джим не представлял, сколько времени прошло с начала шторма, но по его ощущениям природная вакханалия продолжалась всю ночь. К утру, когда стихли последние громовые раскаты, и волны перестали швырять "Феррис" словно щепку, Джеймс совершенно обессилел. Качка, рёв и грохот вымотали его, и сейчас хотелось только одного - поспать. В каюту постучали, и голос за дверью громко объявил, что капитан срочно созывает всех пассажиров в кают-компанию.
В коридоре Джим столкнулся с осунувшимся и всклокоченным Грегом. Они проследовали вместе с остальными к месту сбора, ни проронив по дороге ни слова. В кают-компании собралось уже прилично народу: тут были и знакомые - завсегдатаи бара, любители прогулок по палубе, но других Джим узнавал с трудом - в основном обитатели "люксов" и пассажиры, плохо переносившие плавание. Такие предпочитали всё время проводить в каюте. Пришедших переписывали поимённо, сверяли с журналами.
Милен он заметил сразу же - она была бледна, обнимала себя; лишённые косметики губы - когда Милен нервно поджимала их - превращались в тонкую розовую полоску, что в сочетании с её носом выглядело отталкивающе. Пассажиры прибывали, кают-компания уже не вмещала всех, кто-то остался стоять в проходах и возле двери. Оживление возле бара сменилось тихим ропотом собравшихся людей. В кают-компании появился капитан. "Леди и джентльмены! - зазвучал его громкий голос. - Нам посчастливилось пережить один из самых сильных штормов! И судя по всему, мы легко отделались. Синяки, ссадины и разбитую посуду я в расчёт не беру. По этому поводу сегодня в обед всем будут розданы бутылки отличного виски из личных капитанских запасов... - его слова потонули в одобрительном гуле и аплодисментах, капитан продолжил, дождавшись тишины: - А вечером наш шеф-повар угостит всех порцией мясного!"
Обладатель шикарных усов, примятого поварского колпака и сероватого с потёками передника, стоял рядом. Шеф-повар улыбнулся. Это была странная улыбка обречённого, вымученная, вынужденная, словно жест вежливости перед тем, как взойти на эшафот. Однако никто не обращал на это внимания, кажется, собравшиеся пребывали в лёгкой эйфории. Джеймс вздрогнул. Этот блеск в глазах он уже видел. Итальянец заметил взгляд Джима, нахмурился и поспешно скрылся за дверью камбуза.
До полудня Джим спал как убитый. Поднявшись к обеду в кают-компанию, он получил обещанную бутылку от капитана, и хотя зверский аппетит не могли унять пара сэндвичей, тревоги и дурные мысли, наконец, стали покидать его. Он вальяжно развалился на стуле и прикрыл глаза. Чертовски хорошо!
- Вижу, ты один? - раздался знакомый бархатистый голос, принадлежавший без сомнения Милен. - Я присяду.
Джеймс выпрямился, насторожился. Перед ним снова предстала та самая, прятавшаяся за ширмой, хотя теперь Милен выглядела не так шикарно.
- У тебя в списке кончились достойные джентльмены, которые могут угостить тебя какой-нибудь изысканной ерундой?
- Ах, ты про вчерашнюю встречу, - Милен пожала плечами, - это была всего лишь приятная беседа. Он сам пригласил меня, с моей стороны было бы невежливо отказывать. Между нами ничего не было, уверяю тебя.
Она оправдывалась! Джим не мог поверить своим ушам.
- Очень рад, - буркнул он, не найдя, что ответить.
- Продолжим беседу у меня? Не могу, когда на меня пялятся.
Ха! Джеймс с трудом подавил смешок, изобразив подобие учтивой улыбки. Интересно, что будет дальше? Осторожность уступило место любопытству.
- Пойдём, - он коротко кивнул, поднимаясь.
Обстановка в её каюте изменилась: стол был пуст, отсутствовало трюмо, и кровать располагалась теперь у противоположной стенки. Они уселись на стулья возле окна.
- Зеркало разбилось во время шторма, - пояснила Милен, - а после того случая с мистером Брукманом я уже не могла спокойно спать на этом месте. Вот, пришлось немного сменить обстановку. Так даже лучше. Просторнее.
- Легко отделались. Было страшно?
- Немного, - Милен едва заметно улыбнулась, - если честно, я такая трусиха! Всем говорю, мол, ерунда. А на самом деле - всю ночь глаз сомкнуть не могла. Думала, что мы непременно утонем... Зато утром, когда погода наладилась, я, наверное, первый раз за свою жизнь поблагодарила Бога.
- Трусиха? Ну-ну, - недоверчиво протянул Джеймс. - Ты отправилась в плавание на край света! Я едва ли знаю хотя бы одну молодую леди, кто согласился бы на такое!
Милен покрутила локон на пальце.
- Это всё моя вспыльчивость. Иной раз я сама не знаю, чего хочу, но только не сейчас... Там, в Америке меня ждёт новая жизнь, и я иду к ней в полном одиночестве. Я не так уверена в себе, как кажется, - она усмехнулась, - впечатление обманчиво! Мне нужен кто-то, кто был бы рядом, кто-то сильный, смелый и... и красивый. Как ты.
Ожидал ли он чего-то подобного? Скорее нет, чем да - самому себе врать не имело смысла: Джеймс был сбит с толку, он снова лихорадочно пытался найти подходящие слова.
- Извини, Милен. Я... я не думаю, что подхожу на эту роль. Мы... мы разные. Видишь ли, я всего лишь портовый грузчик, и главное - у меня есть семья. И я люблю их, ради них я отправился в это путешествие. Так что... извини.
Пора было заканчивать разговор. Джим испытывал ужасную неловкость, ему хотелось поскорее убраться из каюты, где всё вдруг стало ему противным: и сладковатый запах, и ухоженность, и эти сатиновые занавеси... И Милен. К тому же, каждую секунду Джим невольно ждал: вот-вот снова раздастся тот самый предсмертный крик, исполненный страха и отчаяния. И становилось ещё противней.
Джеймс простился наспех, ещё раз извинился. Уже через минуту он сбегал по лестнице на нижнюю палубу. Было пусто в голове, а на душе скребли кошки: правильно ли он поступает? Может быть, зря он торопится, и надо всё обдумать? Джим остановился. На полу перед дверью в каюту лежал Грегори, от него разило спиртным - судя по всему, Грег был мертвецки пьян. Джеймс потормошил его за плечо.
- Ты что тут разлёгся? Давай-ка я тебе помогу!
Грегори очнулся, глянул на Джима осоловевшими глазами.
- Я же говорил, якорь...мне...
Слова давались бедолаге с трудом. Джим помог Боцману подняться, отпер его каюту.
- Заходи, да осторожнее!
- Я говорил! - мямлил Грег, выдыхая перегаром. - Это Он играет с нами! Забавляется...
- Кто Он?! О чём ты?!
- Дейви Джонс! Это всё его происки! В задницу мне якорь! Ха! - Грег шумно опустился на кровать, упёрся руками в колени и продолжил свои пьяные бормотания: - Я подслушал...один моряк говорил, что мы сбились с курса. Мы в ловушке, приятель! Ха! Жратвы нет - раз, до берега далеко - два...
- Заткнись ты! - прервал его Джим и заставил улечься. - Проспись лучше!
Силы покинули Грега, он поворочался в кровати, пробубнил под нос какие-то ругательства. Джеймс был уже у выхода, когда Боцман вдруг отчётливо произнёс: "Ха! Труп Брукмана исчез... Три!" И тут же раздался громоподобный храп.
Глава 7
Джеймс спал плохо. Он ворочался с боку на бок, всё никак не мог устроиться удобнее. Сон то захватывал его, то вдруг отступал, как прибрежные воды во время отлива. И Джеймс никак не мог уловить призрачный переход от сна к бодрствованию и обратно. Его всё время окружала непроглядная тьма. Тьма давила, сжимала в своих объятиях, тьма жила какой-то своей особенной жизнью. В её липкой материи трепыхались звуки, будто мухи, запутавшиеся в паутине. Тут и там - трещало и щёлкало; звуки появлялись и поспешно исчезали. И трудно было угадать их источник. Лишь где-то в глубине, там, где тьма сгущалась настолько, что, казалось, её можно потрогать, слышался едва уловимый шорох. Что-то жило там, оно наблюдало и выжидало, приближаясь медленно и неотвратимо. Чтобы как хищный паук наброситься на свою жертву.
Джим проснулся. Голова раскалывалась, боль стучала в висках вместе с пульсом. Джим привёл себя в порядок: умылся, гладко выбрился. На секунду задержался у зеркала, рассматривая своё отражение. Лицо осунулось, под глазами наметились синяки. Будто он не отдыхал всё последнее время, а выгружал тяжёлые бочки из огромного грузового трюма. Скорее бы на берег! Как же он чертовски устал от всего: и от постоянной качки, и от непогоды, и от всего, что творилось вокруг. Джим одёрнулся и направился на палубу. У самого выхода он едва не налетел на Боцмана. Выглядел тот ужасно: заплывшие воспалённые глаза, блуждающий взгляд, лицо, пепельно-серого цвета. Руки его дрожали. Грегори посмотрел сквозь Джеймса. Пробубнил что-то неразборчиво под нос и побрёл вдоль борта, слегка раскачиваясь и прихрамывая.
Джим догнал его.
- Ты в порядке, Грег? Что с тобой?
Боцман опустил голову и вдруг хрипло запел.
Коль в гости ты ко мне пришёл,
Садись со мной скорей за стол.
Но яства прежде чем вкусить,
Лишь об одном хочу спросить.
Реши, иначе быть беде:
Ты у плиты иль на плите.
Он поднял голову и закончил:
Реши сейчас и навсегда:
Повар ты? Или еда?
- Что за бред ты несёшь?! - воскликнул Джеймс. - Ты рехнулся совсем!
- Оставь меня! - рыкнул Боцман, глянув исподлобья. - Уйди!
Грег побрёл дальше, продолжая негромко напевать. Джим проводил его недоумённым взглядом и решил оставить несчастного в покое. Наверняка, к обеду ему полегчает и он сам заявится с предложением партии в покер. Джеймс направился в кают-компанию. Там было немноголюдно. Бармен уныло протирал стаканы, худосочный денди за барной стойкой читал газету. Джим заказал овсянку и, против обыкновения, забрался в самый укромный угол. Настроение было прескверным; Джим уселся нога на ногу и уставился в потолок. Он боится. Чертовски боится, и самое ужасное, что он никак не может понять - чего именно. Это был какой-то непонятный, неподдающийся объяснению страх, голодной кошкой царапающий изнутри. Джим крепко зажмурился. Как было бы прекрасно, если бы сейчас - сию секунду - он открыл бы глаза и оказался в комнате рядом с Элис и Фрэнки. Больше всего на свете он хотел сейчас обнять своих родных, забыть об этом плавании как о страшном сне.
"Феррис" вдруг резко дёрнулся и застопорил ход. Джеймс едва не упал со стула, таким резким и неожиданным был удар. С палубы послышались чьи-то крики. Что происходит?! Джим поторопился на палубу. На корме у бортов уже собирались люди, они испуганно переглядывались и показывали на что-то в воде. Джим присоединился к зевакам. За бортом у самой кормы он увидел на поверхности большое бурое пятно, вытянутое по кильватерному следу "Ферриса". Повсюду вдоль борта и чуть дальше, покачиваясь на волнах, плавали какие-то ошмётки. Джеймс обомлел. Это были куски мяса и клочья одежды. Их уже начали склёвывать рыбы. "Какой-то пьянчужка выпал за борт!" - пробормотал стоявший слева от Джима. "Боже мой, его затянуло под днище и размололо винтами!" - причитал позади высокий женский голос.
- Мистер Джеймс! - окликнули его. Джим обернулся. Перед ним стоял капитан. - Это ты, приятель? Слушай, матросы сказали мне, что ты был последним, кто разговаривал с этим бедолагой. - Капитан хмуро глянул за борт. - Он говорил что-нибудь?
- Грегори?! - воскликнул Джим. Ужас сковал каждую мышцу, мешал говорить. Во рту пересохло. - Чёрт! Нет, он ничего не говорил...По крайней мере, ничего о том, что хочет отправиться на тот Свет. - Джим судорожно сглотнул, припоминая недавний разговор. - Он выглядел неважно и пел какой-то вздор. Я решил, что это с похмелья. Но я и представить не мог...
Джим умолк, он всё ещё не мог поверить в то, что произошло.
- Ну и рейс выдался! - выдохнул капитан. - Ладно, вспомнишь ещё что-нибудь, найдёшь меня на мостике. - Капитан повысил голос и обратился к замершим зевакам. - Всё, расходимся, расходимся!
Люди неохотно подчинились, и палуба быстро опустела. Джеймс вернулся в каюту. Он никогда не чувствовал себя так мерзко, как сейчас. Гибель Грегори будто вывернула его наизнанку и выпотрошила, оставив лишь пустую телесную оболочку. Он не мог думать ни о чём другом, хотя всеми силами пытался прогнать мысли о несчастном случае. И дело не только в том, что Грег был его единственным другом. Что-то жуткое, отвратительное стояло за этой чудовищной смертью. Джим смутно ощущал присутствие какой-то силы, тёмной, злой. И с каждым часом он чувствовал её всё сильнее, и с каждым часом креп его страх. И Джим теперь начал догадываться, что именно эта неведомая сила была источником его страха.
В каюту постучали. На пороге появился Мартин. "Да на тебе лица нет! - воскликнул он. - Пойдём в бар, тебе срочно нужно развеяться! Сегодня я угощаю, хотя повод на это раз не самый весёлый, весёлый". Джим принял приглашение. Тем более что в каюте в полном одиночестве ему становилось всё больше не по себе. Они уселись за барной стойкой и подняли рюмки.
- Помянем Грегори... - предложил Джим.
Они выпили. Мартин покачал головой.
- Да уж, жуткая смерть, смерть. - Джим не нашёлся что сказать, а Мартин налил ещё и продолжил: - Но это был его выбор.
- Какой ещё выбор? - удивился Джим. - Мне кажется, что он слишком увлёкся алкоголем. К тому же, - он понизил голос и приблизился к Мартину, - его мучили какие-то видения. Он рассказывал мне о них незадолго до смерти.
- Говорят, вы болтали прямо перед тем, как Грег прыгнул за борт.
- Если это можно назвать разговором, - хмыкнул Джим. - Он нёс какую-то околесицу, сейчас, погоди... - Джим нахмурил лоб, вспоминая слова. - Помню только последние строчки: