- Стоп транспортировка! - скомандовал Кирк, отсчитав секунды. - Маневр уклонения, варп-пять на границу нейтральной зоны и Федерации.
- Есть варп-пять, - растерянно отозвался пилот.
- Поднять щиты. Держать удар до падения мощности щитов на пятьдесят процентов. Огонь.
Кадеты на “мостике” переглянулись. Фазеры ударились в щит птицы, тот выдержал. Зачем они просто стояли и стреляли?
- Следующий чертов выстрел снесет нам щиты почти до конца, капитан! - выплюнул Маккой, хмуро сидевший в кресле научного офицера.
Кирк кивнул, про себя отсчитал еще кое-что…
- Варп-пять по направлению к дому. Сейчас!
На экране под выстрелами последнего клингонского корабля взорвался Кобаяши Мару.
Кирк поднялся, одернул форму и заявил, не глядя ни на кого:
- Спасательная операция завершена. Оснований для начала военных действий против Федерации не обнаружено.
Комиссия переглянулась. Профессор Маккензи, пилот со стажем, нахмурился и озадаченно заявил:
- Он почти ювелирно подсчитал маневренность корабля, кроме одного места. Но он проходит тест не в первый раз.
Профессор Имоджен Брайант, еще довольно молодой навигатор, но уже со степенью и приличным опытом, заглянула в падд, куда только что пришли полные данные о работе волонтеров, играющих навигатора и пилота на тренажере.
- Это не его ошибка, Джейк, - тихо проговорила она, обращаясь к Маккнези. - Пилот немного напортачил с курсом, здесь все слишком ювелирно…
Маккензи и четыре других профессора, считая Спока, тоже взглянули на результаты.
Гейла вглядывалась в них, пока они не обращали на нее внимания, и втягивала воздух, пытаясь учуять запах их эмоций. Не то чтобы она могла узнать весь спектр, но самые базовые, особенно мужские - если постараться.
Запах ошеломления был слишком тонким для ее гуманоидного носа, но оно превосходно читалось по лицам. Нервозное предвкушение - да, они потели, облизывали губы, пытаясь понять, как так вышло, предвкушали интересные отчеты и исследования. И одно такое, неприятное, почти-почти… Гейла недоуменно моргнула. Злость. Натуральная, хотя и очень ослабленная. Кому она принадлежала? Ни на одном лице она не отражалась… Кроме Спока. Но вулканцы ведь не испытывают эмоций, разве не это им талдычат на лекциях по межвидовой этике?
Спок молча рассматривал результаты теста, и ни единый мускул не дрожал на его лице, но и в разговоре он не участвовал.
- Коллеги, вы увлеклись, - прервала бормотание над паддами доцент Шарлин Гордон. - Как бы ни был талантлив его ход, скольких он бы успел транспортировать за десять минут? Там экипаж, если память мне не изменяет, триста восемьдесят человек.
- Триста восемьдесят один, - исправил Спок, вызвав два наморщенных носа и одну понимающую ухмылку. - И у кадета было девять целых семь десятых минуты.
Джозеф Келли, работавший ранее инженером на нескольких кораблях, произвел в уме кое-какие расчеты и покачал головой:
- В экстренной ситуации при прочих равных одна транспортация - это минута. Десять транспортаций по пять человек - это пятьдесят. Но ведь он им три шаттла отправил…
- Не считая их собственных, они ведь тоже должны были пытаться эвакуироваться, если по логике, - задумчиво добавил доцент Спенсер, последний член комиссии, бывший капитан, оставивший службу ради близости с семьей на Земле. - Кстати, почему они этого не делают?
Некоторое время комиссия смотрела на Спока, тот ничего не отвечал, сверля взглядом Кирка.
- Кадет Кирк, подойдите к комиссии! - сказала Гордон в микрофон.
Гейла успела уловить странные изменения на невозмутимом лице Спока. Он обвел комнату быстрым цепким взглядом, словно желая найти пути отступления, но таких, как и следовало ожидать, не нашлось. Тогда он замер, и каменность его лица могла бы поспорить даже с обычной его невозмутимостью. Это была разница между мимом и статуей.
Джим предстал перед ними через минуту… И выражение лица человека, обнаружившего в коробке конфет бомбу с запущенным таймером, было лишь мягким аналогом того, что случилось с лицом Кирка, когда он прошел в комнату наблюдения.
Орионка успела заметить, что этот взгляд был направлен на Спока.
О, боги.
Серьезно? Это то, что она видит? То, что чувствуют ее рецепторы?
- Зачем вы стояли на границе нейтральной зоны, подставляясь под огонь? - строго спросил Маккензи, явно требуя подтверждения своим данным.
- Давал время шаттлам, отвлекая огонь на себя, - несколько вальяжно сообщил Кирк, с явной неохотой отводя ставший агрессивным взгляд от вулканца.
У Гейлы возникло стойкое ощущение, что Джим почти забыл о цели визита, когда увидел Спока; к тому же, с его лица исчезли радость и гордость собой, а это о многом говорило. Сейчас легкая вальяжность его тона носила характер пружинистой стойки хищника перед броском. Как комиссия этого не замечала, оно же носилось в воздухе.
Это были люди, всего лишь люди с их слабым обонянием, к тому же, увлеченные своим делом и этим тестом. Гейла не удержалась от хмыканья.
Джим ничего не мог с собой поделать, это был старый, еще из детства защитный механизм, время от времени жутко ему мешавший. Обманчивая расслабленность, которая позволяла ему вовремя прыгнуть и отвлекала внимание, иной раз и провоцировала.
- Вы понимаете, что данный исход возможен только на симуляторе? - раздался голос Спока, холодный, как все льды Антарктиды. - Клингоны не атакуют союзников без причины, а настолько большой погрешности без особых условий быть не может. К тому же, они попытались бы атаковать и шаттлы…
- Но кто-то бы все равно выжил! - процедил Джим сквозь зубы.
- Возможно, хотя вероятность составляет всего…
- Джентльмены! - вмешалась Брайант. - Да, мы все понимаем, что такая ситуация возможна только на симуляторе. Но это задачка, решение которой было найдено на наших глазах!
Спок прищурился, словно пытаясь сообразить, почему уважаемые коллеги, прекрасно знающие о цели и принципиальной невозможности пройти тест, считают, что такой результат допустим и не сопряжен с нарушениями.
- Что ж, молодой человек, - провозгласил Маккензи, улыбаясь, - мы должны сказать, что удивлены вашим неординарным мышлением. Считайте, что получили лучшие рекомендации от комиссии.
- Очень рад, сэр, - отрапортовал Джим, на секунду словно забыв о присутствии Спока и загораясь как лампа. - Разрешите идти?
- Свободны, кадет, отпразднуйте как следует, - хмыкнула доцент Гордон, кое-что о Кирке знавшая.
Напоследок Гейла заметила вновь скрестившиеся взгляды Спока и Кирка: о, это было каменное упрямство, умноженное на уверенность в своей правоте, и острое жало недоверия и злости. Если бы ей кто сказал, что вулканец на такое способен, она бы не поверила.
Как только Джим вышел, обстановка вернулась к более-менее обычной, а когда ушел Спок, комиссия даже перестала сдерживаться, споря над каждым решением.
Гейла выдохнула, расслабилась и тоже позволила себе улыбнуться. Они оба молодцы, хотя Джим, конечно, чертов гений и должен ей целый ужин.
Если бы она сейчас знала, чем сейчас занят Кирк, ужин бы она заменила психологом, однозначно.
========== Когда сменилась система отсчета ==========
Falling out of love is hard
Falling for betrayal is worse
Broken trust and broken hearts
I know, I know
James Arthur - Imossible
Раздражение - эмоция, которая рушит в жизни людей множество налаженных отношений, вытаскивает наружу подсознание. Порой раздраженный человек, стремясь эмоционально задеть другого, невольно выпячивает свои собственные личные проблемы и слабые места так, как будто бы вывернул наизнанку грудную клетку. Раздражение - безусловно негативная эмоция, более того, деструктивная, - может парадоксально нравиться людям, которым хочется выплеснуть свое эмоциональное напряжение.
Раздражение - одна из тех эмоций, наличие которых Спок в себе отрицал совершенно, гордясь своей вулканской способностью подавить подобную слабость и, тем самым, остаться закрытым для остальных, не дать им повода считать его излишне человечным. Опыт детства научил его достаточно: все эмоции - слабость, но раздражение - то, что способно вывернуть тебя наизнанку и положить перед ногами оппонента.
Еще у Спока было детальное восприятие - такая же особенность вулканцев, как и стремление подавлять эмоции. Он всегда замечал то, по чему человеческий глаз скользнет и не заметит. Это была одна из тех вещей, которые помогали ему отгородиться от людей - замечать их недостатки на уровне деталей. Всю жизнь, проведенную не на Земле, Спок старательно защищался от нападок на свою получеловеческую природу, так что теперь все ее проявления он видел и пресекал на корню, всегда держа где-то в памяти сравнительную таблицу. Ее давно никто не требовал, но страх оказаться не-вулканцем слишком давно сидел в Споке.
Но в тот самый день эти двое сговорились и вызывали одно другое.
Снег был для Спока диковинкой чужой планеты, странным погодным феноменом, причиняющим неудобства. От него намокал китель, снег устраивал на волосах Спока проседь, щекотал нос, стекал по лицу, совсем не хотел быть изученным, капризно быстро таял и вызывал неуместную эмоцию, которая походила на предвкушение. Все эти мелкие детали, которые вулканец замечал, быстро приводили к нарастанию раздражения ситуацией.
Спок, конечно, был хорошим вулканцем и старательно его подавлял, следовательно, никак не мог признать, что настроение у него испорчено. Испорченное же настроение, в свою очередь, делало его придирчивым, используя в качестве объектов детальное восприятие.
Студенты сегодня особенно нерационально использовали время - говорили на отвлеченные темы, так что Споку пришлось навести в классе тишину, которая вскоре тоже начала его раздражать своей странной наполненностью отчасти испугом, отчасти негативом.
В общем, когда в аудиторию, опоздав, зашел незнакомый студент - без всякого разрешения, между прочим! - Споку приходилось прилагать усилия для подавления раздражения. Студент не способствовал: сначала он отвлек всех от работы бесцельным замечанием об очевидном факте, потом расстегнул китель, расположил свои вещи на столе в каком-то хаотичном порядке, а после отвлекался на болтовню.
Его звали кадет Кирк, и Спок догадывался, что это имя может стать синонимом раздражения на долгое время.
Он проверил списки деканата - действительно, обновление произошло неделю назад, следовало уточнить причину. Кадет Кирк маячил на первой парте, откровенно флиртуя с орионкой, и будь они на Вулкане, Спок быстро объявил бы наказание. Его чуткий нос улавливал орионские феромоны в ослабленной препаратами форме. Эти двое превращали его занятия в средоточие личных отношений.
Он вовремя опомнился, поняв, что еще немного - и его раздражение выплеснется наружу. Кадет Кирк, казалось, вовсе не замечал ни своего возмутительного вида (расстегнутый китель, развязная поза, закатанные рукава), ни пагубного воздействия на преподавателя (возмутительное отсутствие логики и наблюдательности!).
Чуткие вулканские уши ловили все ошибки студентов. Кадет Кирк, однако, ошибок почти не делал, ухитряясь выкручиваться уже известными конструкциями. Откуда он знал их? Как он вообще попал в группу ксенолингвистов?
Движимый любопытством, временно подавившим раздражение, Спок задал поиск пофамильно. Кирк нашелся - на другом факультете. Старший офицерский состав мостика? Сложно поверить в карьерные успехи того, кто…
Вскоре Спок нашел следующий интересный факт. Джеймс Т. Кирк был не просто успешным студентом, за два месяца он сдал академическую разницу почти в полтора года, а теперь взял еще и дополнительные уроки. Причины последнего, правда, были не ясны, но Спок подумал, что было бы любопытно их узнать. Старший офицерский состав редко интересовался чем-то, не связанным с прямыми делами корабля, вместо лингвистики у них был курс дипломатии… Сам Спок был своего рода исключением: как настоящий вулканец, он усваивал большие объемы информации в самых разных областях.
Раздражение почти угасло.
- Я сверился со списками деканата, - он подавлял последний хвост эмоции, уставившись в стол. - Ваше имя действительно там появилось неделю назад. Однако вы опоздали так или иначе. Каковы ваши причины?
Кадет вздохнул и легкомысленно ответил:
- Это так важно, профессор?
Людская нелогичность всегда поражала Спока, но людская привычка нерационально тратить время просто не вписывалась в его рамки. Людям требуется аномально много времени для непродуктивных занятий сомнительной ценности. Видимо, как раз такой случай.
- У вас нет достойного оправдания. Мое предположение верно?
- Смотря какое оправдание вы считаете достойным. Но, судя по вам, мое точно не такое, - кадет усмехнулся, и вулканец озадачился этим странным выпадом в пустоту; разве он давал почву для столь далеко идущих выводов?
- В нашу следующую встречу вам придется написать два теста по темам, которые я вам дам, - он постарался вернуть разговор в привычное русло. - Надеюсь, больше такого не повторится, кадет Кирк.
- Надежда умирает последней, сэр, - сообщил тот вне шаблона вежливого разговора и ушел.
Спок считал, что достаточно знает стандарт, чтобы ориентироваться в любой ситуации, даже в той, где общение происходит идиоматически. Однако здесь идиома несколько выбивалась из общей ситуации - к чему это было сказано?
В тот день Спок долго перекладывал в своей квартире вещи с места на место, чтобы обрести внутренний порядок. Медитативный цикл помогал отвлечься, но не приблизил его к разгадке. В конце концов, где-то между баночками с благовониями и шкафом Спок убедил сам себя, что конкретно этот молодой человек вряд ли явился к нему на занятия с целью получения знаний. Вероятно, его целью служит кадет Петровская или кто-то другой.
Успокоившись на этом, Спок позволил себе уснуть.
Однако, несмотря на предположение о том, что вскоре кадет снова даст о себе знать тем или иным возмутительным образом, Спок явно недооценил этого человека.
Он часто наблюдал за кадетом на занятиях: обширная база знаний, проявляемая в самых неожиданных ситуациях, не могла быть случайностью, но развязное подчеркнуто неофициальное поведение опровергало любую мысль о сознательности и усердии, которое необходимо было для достижения требуемого уровня знания языка. И все же факт оставался фактом - кадет делал успехи куда более обширные, чем Спок ему мысленно отписал (при максимально оптимистичном прогнозе). Контраст сбивал с толку, вызывая… да, раздражение.
Но Спок не был бы вулканцем, если бы не подошел к проблеме с истинно вулканской позиции. Исследованию могут и должны подвергаться даже самые неприятные феномены (не то чтобы вулканцы особенно уделяли внимания приятности предмета исследования), что ж, пусть поведение кадета выглядит неприемлемым (Спок отправил об этом соответствующий доклад), но его способности определенно стоят внимания и развития.
Каково же было его удивление, когда кадет Кирк, совершив ряд неясных телодвижений в адрес кадета Ухуры, попросил его фактически о научном руководстве. Это было… неожиданно.
Спока редко просили о научном руководстве, разве что особенно упорные и усердные личности, которых другие преподаватели почему-то называли «фанатиками от науки». Спока такое отношение задевало: он порывался привести от трех до пяти различных определений понятия «фанатизм» и убедительно доказать, что студенты не имеют к ним отношения, но всякий раз его останавливало то, что профессора, позволявшие себе столь легкомысленные реплики, были значительно старше и опытнее него. Он предпочел списать это на земной образ мыслей, склонный преувеличивать.
С другой стороны, кадетам, взявшим его руководство, приходилось нелегко: Спок тщательно проверял формулировки, скрупулезно предписывал большие объемы литературы и нивелировал любые попытки кадетов мыслить поверхностно. Большинство знало это и старалось найти другого руководителя. Споку было все равно.
Он не собирался дать Кирку шанса с легкостью освоить материал и написать статью. Это было не только прекрасным поводом проверить глубину его знаний, истинные масштабы его усердия и образа мыслей, но и, если таковые будут меньше ожидаемых, преподать урок. Смутно Спок чувствовал, что этот пункт особенно важен для него: каждый должен действовать сообразно своим способностям, не следует демонстрировать всем свою персону без должного повода.