- Стойте спокойно, мистер Локк. И никто не пострадает.
Джон медленно поднимает руки. Кровь молоточками колотится в висках, внутренности скручиваются в тугой узел. Бен и Алекс… Кто теперь защитит их?
Небольшой метательный нож похож на искру в сгустившихся сумерках; человек с пистолетом сдавленно вопит, а из его правой ладони торчит потемневшее от крови лезвие. Джон ни разу не видел своего бригадира в деле, теперь вот представилась возможность. Даг движется бесшумно и стремительно, подобно призраку – появившись, сзади, будто ниоткуда, обрывает вопли раненого, легонько стукнув ребром ладони по шее, а Джон, не теряя времени, со всей силы бьет второго кулаком в переносицу. Деловито пощупав пульс у обоих, Даг вынимает сигарету из-за уха и с наслаждением закуривает.
- Прости, что так долго, у них там еще третий в машине был. Отправил его отдохнуть.
Джон не отвечает – выхватив из кармана телефон, лихорадочно набирает номер Бена. Дважды, трижды. Послушав длинные гудки, переключается на Алекс, с тем же успехом. Стоит пару секунд, невидяще глядя перед собой.
- Эй! – голос Дага возвращает его к действительности, - Кому ты звонил? Я знаю личный номер шерифа, но у него и в офисе всегда кто-то дежурит.
- Я… нет. – Джон мотает головой, морщит лоб. Потом, решившись, глядит прямо на своего бригадира. – Спасибо за помощь, Даг. Но этого недостаточно. Эти люди… Я догадываюсь, на кого они работают. У них Бен и Алекс. И это очень, очень плохие люди, поверь мне.
- Вот, значит, как. – Оушен швыряет недокуренную сигарету под ноги и наступает на неё носком ботинка. – Не скажу, что я удивлен. Были у меня подозрения, что вы не от хорошей жизни поселились в нашей глухомани. Да и ребята вы непростые, оно сразу видно.
Джон ссутуливает плечи, непроизвольно сжимает-разжимает кулаки.
- Я лишь прошу тебя не звонить шерифу. Хотя бы некоторое время. Если вмешается полиция, Бен и Алекс…
- Можешь не продолжать. И тебе не обязательно было убеждать меня в том, что эти парни плохиши. Хорошие люди не похищают других людей. Тем более, детей. У тебя уже есть план, как найти Бена и Алекс?
- Я бы допросил этих громил, - Джон кивает на два неподвижных тела.
Даг усмехается уголком рта, щурит глаза.
- Хороший план. Давай-ка отвезем их в мой охотничий домик, до него всего пара миль вглубь леса.
***
- Не так уж много есть на свете людей и вещей, которые могут меня удивить. - Чарльз Уитмор сидит напротив, между его креслом и диваном, на который усадили Бена и Алекс, круглый стол для чаепитий, на нем подшивка старых журналов про рыболовство, свежий номер местной газеты и планшет в черном кожаном чехле. Чарльз сменил свое обычное брюзгливое выражение лица на почти приветливое, ни дать, ни взять – радушный хозяин, принимающий гостей. - Но тебе это удалось, Бенджамин, признаю. Нет, дело даже не в том, что ты спутался с Локком, у тебя всегда были проблемы с женщинами, это как раз логичное им объяснение. Вы живете здесь открыто, у всех на виду, под своими именами, словно… семья. Я никогда бы не поверил, да я и не верил, даже после того, как мне прислали то фото из газеты. Я был готов к тому, что у тебя завелся брат-близнец, или, что это какая-то мистификация. Но все оказалось правдой. – Уитмор разводит руками, - Ты даже не представляешь, насколько сильно мне хочется увидеть подводную часть этого айсберга.
Бен устало вздыхает, опускает глаза, сцепляет пальцы рук в замок.
- Что ты еще хочешь услышать от меня, Чарльз? Я выложил тебе все касательно маршрута подлодки. Правда, этим данным уже около полугода, что-то могло измениться. Я назвал тебе все оставшиеся у меня контакты. У тебя есть хорошие шансы вернуться. Если, конечно, Остров тебя примет.
- Довольно! - От увесистого шлепка по гладкой, отполированной поверхности, заставившего Бена и Алекс невольно вздрогнуть, чайный столик заметно вибрирует. – Мне надоели все эти присказки про волеизъявление Острова! Это не Остров отверг меня, Бенджамин, это ты позаботился о том, чтобы меня изгнали! И ты поможешь мне вернуться. Так будет справедливо.
- Да, ради Бога, - Бен сардонически улыбается, пожимает плечами, - Мне нет никакого дела до того, вернешься ли ты на Остров, или нет. Я совершенно не против, чтобы ты вернулся, мне, на самом деле, наплевать, понимаешь? Теперь все, что мне дорого, находится здесь.
- И ты хочешь, чтобы я поверил в этот бред? Брось, мы же знаем друг друга достаточно хорошо. Ты мог оказаться на задворках цивилизации лишь по одной причине – залечь на дно. Спрятаться, выждать. А потом нанести удар. Это твоя тактика. Я хорошо тебя изучил, Бенджамин. Даже присутствие твоей дочери не заставит тебя говорить правду. Ты не настолько сильно ценишь её жизнь.
Бен стискивает кулаки так, что ногти впиваются в ладони. Любой ценой нужно удержать под контролем свое лицо. Любой ценой. Это крайне сложно, когда в голове, подобно повторяющемуся кинокадру, прокручивается мертвое лицо Алекс с запекшейся кровью на виске, и то, как он переворачивал её на спину и закрывал ей глаза. Губы словно резиновые; Бен прилагает усилия, и улыбка выходит что надо – хищная, циничная с оттенком сарказма.
- Да, уж, из нас с тобой не получилось хороших отцов, верно, Чарльз? Для нас всегда находились приоритеты выше, нежели благополучие дочерей. У тебя появился внук, насколько я знаю? Вряд ли ты видишь его часто. Возможно, Пенни изредка высылает тебе его фото. Я прав?
Рот Уитмора превращается в тонкую полоску, он пристально сверлит Лайнуса сузившимися глазами.
- Ты угрожаешь, или мне почудилось? Если да, то это крайне неблагоразумно с твоей стороны.
- Бог с тобой, - Бен принужденно смеется, разводит руками, - Чем я могу тебе угрожать? Хотя…, - он медленно поднимается со своего места, его взгляд делается цепким и жестким, - Я принял кое-какие меры на тот случай, если пострадает Алекс, и ты окажешься к этому причастен. Есть люди, которые отыщут твою дочь и твоего внука, хоть на краю света. И они не остановятся ни перед чем.
Лайнус не издает ни звука, когда ружейный приклад одного из стоящих по бокам охранников, врезается ему под ребра; скорчившись, медленно опускается на место, но его, тут же, хватают за шиворот и вздергивают на ноги.
- Не надо! – пронзительный вскрик заставляет всех присутствующих обернуться в сторону Алекс, - Не бейте его, пожалуйста! Его нельзя бить, он… - запнувшись, она замирает, судорожно ловит воздух ртом.
- Что он, девочка? – подобравшись, Уитмор впивается в нее взглядом, - Что ты хотела сказать, продолжай?
- Он… он…, - Бен глядит на дочь; на её лице, помимо смятения, сложная смесь самых разнообразных эмоций, и у него в голове лишь одна мысль – «Не может быть. Не может этого быть». – Он болен, - наконец, выдавливает она из себя, сглатывает, загоняя внутрь слезы, утирает нос рукавом рубашки. – Он серьезно болен. Пожалуйста…
- Болен, значит, - Уитмор пристально разглядывает Бена, - Выглядишь ты и впрямь не лучшим образом. Что ж, картина проясняется. Серьезная болезнь, возможно, смертельная. Глупо было пытаться убедить меня, что ты не хочешь вернуться на Остров. Разумеется, ты хочешь туда вернуться, хочешь с удвоенной силой. Но пока почему-то не можешь. Пожалуй, стоит прервать нашу беседу. Ты вряд ли скажешь мне правду, что бы я не делал. А вот мистер Локк, возможно, будет более сговорчив.
Бен в ответ молчит, лицо у него закаменевшее. Покорно поднимается, повинуясь охранникам, идет следом за Алекс в уже знакомую им комнату с дубовой дверью, по пути сверлит взглядом узкую спину дочери, обтянутую фланелевой клетчатой рубашкой, затылок, с собранными в хвост густыми вьющимися волосами. Слышится неестественно громкий щелчок замка; шаги за дверью стихают, и Алекс неловко поводит плечами, будто взгляд Бена это нечто осязаемое, и она пытается это нечто с себя стряхнуть.
- Откуда ты узнала? Джон проболтался?
Она медленно оборачивается; у нее нечитаемое выражение лица и что-то похожее на смущение в глубине глаз, мотает головой.
- Нет. Все как-то… Даже не знаю… Я была у Анны позавчера. Мы разбирали коллекцию старых дисков, что оставил её брат, до того, как уехал, её родители хотят избавиться от этот хлама, вот мы и… Начали ставить фильмы один за другим, дурачились. Там куча тупых комедий и боевиков, ничего интересного. Наткнулись на один фильм, называется «Джуниор». Ну, ты вряд ли видел, дурацкий он, на самом деле, с претензией на юмор. Про доктора, который занимался проблемой бесплодия и решил поставить эксперимент на себе. Начали, по ходу, обсуждать, как бы вел себя мужик, если бы на самом деле забеременел. Анна говорила, что мужикам таких вещей не понять, но было бы здорово, если бы они могли прочувствовать на собственной шкуре то, что чувствуем мы, женщины, - коротко улыбнувшись, Алекс шмыгает носом, - Я тогда ей сказала, что мы еще сами не рожали, поэтому не нам об этом судить. Мы в тот вечер едва не поругались, а сегодня я сидела и ждала, когда ты очнешься, и вдруг подумала…
- Можешь не продолжать, - Бен со вздохом опускается на тахту, так, словно ноги его не держат. – Мне жаль, что ты узнала. Это не должно было… тебя затронуть.
- Ох, значит это правда?! – присев на корточки, Алекс заглядывает ему в лицо с озорным, совершенно детским любопытством, - Интересно, у меня будет братик, или сестренка?
Бена передергивает; он холодно отстраняется, сдвинувшись на край тахты.
- Знаешь, это совершенно не смешно!
- Да ладно, - она поднимается на ноги, пожимает плечами, - Когда мы жили на Острове, я видела много странных вещей. Мы видели много странных вещей. Я привыкла. И это, всего лишь, одна из странных вещей. Не стоит так… переживать.
Бен закатывает глаза, покачав головой, бормочет себе под нос.
- Подростки… Ничем их не удивишь.
Адреналин схлынул, и теперь он в полной мере ощущает себя разбитым и больным. Облизывает пересохшие губы, думает о том, что многое отдал бы за стакан воды. А еще о том, что Джон не знает о грозящей ему опасности. И что Уитмор вряд ли оставит его в живых, хотя, теоретически, может пощадить Алекс и Джона. Чарльз Уитмор не зверь, не кровожадный убийца. Он мстителен, хладнокровен, расчетлив, но ему ни к чему бессмысленные жертвы. По крайней мере, стоит на это надеяться.
Алекс забирается на тахту, оказавшись сзади, обхватывает его руками, пристраивает подбородок у него на плече, совсем как в детстве. Только теперь у Бена отчего-то появляется ощущение, что это он находится под её защитой, а не наоборот. Наверное, он слишком измотан.
Какие-то смутные звуки снаружи Лайнус не сразу определяет как выстрелы. А когда определяет, вялость и апатия покидают его за пару секунд, и сердце, совершив стремительный кульбит, начинает биться чаще. Лишь один человек мог отыскать их и попытаться спасти… Вскочив на ноги, он лихорадочно ищет что-то, что могло бы послужить хоть каким-то оружием, но их тюремщики перестраховались на этот счет. Опрокинув набок стул, Бен, ударом ноги, отламывает одну из ножек; переместив дочь себе за спину, замирает у стены перед дверью, держа свое импровизированное оружие наготове. Шум вдруг резко затихает; в тишине слышно, как тикают настенные часы и шумно, со всхлипами дышит Алекс.
С того момента, как за дверью слышатся шаги, и до того момента, как все заканчивается, проходит меньше двух минут. За это короткое время успевает случиться много всего. Бен не смог бы точно воссоздать в памяти все детали, остался лишь самый последний эпизод, врезался намертво. Он помнил, как вырубил первого из людей Уитмора, что вошел внутрь, как наклонился за упавшим на пол ружьем и получил удар по затылку; помнил, как изо всех сил пытался удержать ускользающее сознание и встать на ноги, а пронзительный визг Алекс ввинчивался в уши, заставляя немеющие конечности шевелиться, а мозг соображать. Смутно помнил, как выхватил нож из ножен на щиколотке другого громилы, в чьих руках билась его дочь, и вонзил ему под коленку. И очень четко помнил Чарльза Уитмора, который что-то говорил, нацелив на Алекс ствол. Помнил, как встал, наконец, на ноги, шагнул вперед, переместив себя между Алекс и Уитмором, помнил звук выстрела. Вернее, выстрелов было два, они прозвучали почти одновременно. Левый бок внезапно обожгло болью, а Уитмор изумленно приоткрыл рот, его брови поползли вверх, туда, где прямо посреди лба набухало алым черное пулевое отверстие. А потом медленно начал заваливаться назад. Бен резко обернулся и остолбенело замер, со свистом втянув воздух сквозь стиснутые зубы. Алекс позади него стояла выпрямившись, чуть расставив ноги, и держала в руках дымящийся револьвер.
========== 11. ==========
- На кой черт ты это делаешь?
Не дождавшись ответа, Бен переворачивает вверх дном пустое алюминиевое ведро, садится у противоположного края аккуратной круглой лунки, прорубленной во льду. Коротко шмыгнув носом, оглядывается по сторонам, с оттенком озабоченности обозревая наполовину замерзшее озеро. Отсюда до берега метров триста, обычно, чем ближе к берегу, тем толще лед. Вряд ли есть опасность. Скорее, можно отморозить себе что-нибудь, сидя здесь. Лицо Дэна неподвижное, глаза наполовину прикрыты; дорогое удилище для подледной ловли из карбона, их с Джоном подарок, между прочим, замерло над лункой в созерцательном ожидании. Может, он спит? С этого чокнутого станется. Приподнявшись, Бен слегка хлопает старика по плечу.
- Эй! Ты меня слышишь? Пойдем в дом, а? Мы привезли тебе половину рождественского пирога и еще кучу всякой всячины, Джон уже варит кофе. Оставь несчастных рыб в покое.
Дэн медленно поднимает кверху указательный палец правой руки, чуть шире приоткрывает глаза.
- Терпение. Очень ценное качество.
- В смысле, дорого может обойтись? – язвит Бен, - Идем, ты же не хочешь, чтобы я тут замерз насмерть. Я слишком ценен для мироздания.
- А тебе холодно? – старик глядит в упор, как-то по-особенному.
Бен глубоко вдыхает морозный воздух, выдыхает облачко пара. Сняв варежку с правой руки, черпает горстью снежный налет поверх льда. Шевелит пальцами, наблюдая, как снежинки рассыпаются, будто мука. Это началось еще в конце осени. Первое время, как только они переехали в Дарк Лейк, он почти постоянно мерз, особенно кончики пальцев рук и ног, потом вдруг перестал. Даже сейчас, сидя на открытом пространстве под несильным, но пронизывающим ветерком, он почти не ощущает дискомфорт.
- Нет. Я теперь почти не мерзну.
- Твой теплообмен изменился. Что еще? Рассказывай.
Бен на секунду прикрывает глаза. Отчего-то со старым индейцем ему легко откровенничать. Хотя он ни капли ему не доверяет. Парадокс? Нет смысла об этом задумываться. Приоритеты в его жизни кардинально поменялись, это факт. Ну-с, что еще изменилось, кроме приоритетов? Каждое утро он стоит перед зеркалом в одних трусах, придирчиво рассматривая свое отражение. Редкая растительность на груди, ярко розовеющий свежий шрам от пули на левом боку, чуть выпяченный и округлившийся живот. Ничего сверхъестественного. Пока что. Ему тогда повезло, пуля прошла по касательной, отделался сломанным ребром, даже обошлись без врачей. Гораздо больше его беспокоила Алекс… Впрочем, об этом потом. Сейчас надо сосредоточиться на себе. Втайне, он боялся многих вещей. Например, что у него перестанет расти борода, или изменится голос. А еще импотенции, изменений в сознании. Чего-то еще. Чего-то пока неизвестного, но, определенно, неприятного и отталкивающего. На поверку, все вышло не так уж страшно. Настойка, которой его регулярно снабжал старик, работала – исчезли симптомы интоксикации, внезапные обмороки, появился аппетит. На периодические спазмы в кишечнике и тянущие боли в пояснице можно было не обращать внимания. С голосом ничего не случилось, бриться приходилось, как и раньше, каждое утро, а живот прекрасно маскировали мешковатые свитера. И, даже без них, вряд ли кто-то обратил бы внимание на чуть расплывшуюся фигуру школьного учителя, ведущего сидячий образ жизни. Тем более, что Бену было далеко до некоторых завсегдатаев бара, чьё пристрастие к пиву и виски позволило обзавестись животами куда более внушительных размеров. За перепадами собственного настроения он тщательно следил, безжалостно подавляя редкие истерики на пустом месте, и стараясь в периоды депрессии вести себя ровно, как ни в чем не бывало. Зачем? Он затруднился бы объяснить. Что-то вроде попытки сохранить последние крохи собственного достоинства. Как-то так. Тщательно рассчитанные дозы антидепрессантов тоже были хорошим подспорьем. Запахи… Вдруг стал неимоверно раздражать их привычный кондиционер для белья, пришлось заменить. Иногда, особенно посреди ночи, он явственно ощущал запах моря. Запах был словно разбит на составляющие – соль, йод, озон, гниющие водоросли, рассохшаяся древесина от брошенной на берегу лодки… Вкусы изменились мало, разве что алкоголь вызывал тошноту, особенно крепкий. Странно, он никогда не любил шампанское, считал чем-то вроде газированного лимонада с градусом. А на это Рождество купил бутылку какого-то французского, безбожно дорогого, специально для Алекс. Пригубил, удивленно причмокнул губами – напиток приятно щекотал язык и покалывал нёбо.