Как же чудесно, когда в детстве у тебя есть своя личная комната. Пусть не большая, пусть не шикарно обставленная, но СВОЯ. Ты можешь закрыться в ней, играть в машинки, солдатиков или приставку. Можешь побыть наедине с самим собой, помечтать. И я уверен, что с обретением собственной квартиры все становится ещё лучше. Эта территория полностью твоя, ты в ней хозяин. Ты король. Но, даже оказавшись вне своих владений, имея необходимость долгое время находиться в общественном месте, ты всегда можешь закрыться в своей голове. Туда никто не заглянет, не увидит, в каких солдатиков ты играешь или какие фильмы там смотришь. Это замечательно. Замечательно до тех пор, пока ты вдруг с ужасом не осознаёшь, что ты в своей голове не один. Более того, ты никогда не был там один...
Из года в год мне приходилось терпеть комментарии к совершённым мною действиям или призывы к совершению новых. Слушать высказывания о себе, об окружающих меня людях или о моём будущем. Загадочные, оценочные, пугающие, циничные, провоцирующие. Зачастую они были тяжёлой правдой, которую каждый внутри себя пытается не замечать. У каждого человека есть свой внутренний голос, свой внутренний цензор. Но я сейчас явно ощутил чужое присутствие, чужую волю. Чужой приказ.
- Ответь мне, прошу.
Чувствую, ответа не будет. Или нет. Может, именно это ощущение и есть ответ?.. Твою ж мать! Теперь я даже не знаю, что во мне - МОЁ.
- Пошёл ты. - цежу сквозь зубы, возвращаюсь к столу, наливаю ещё полстакана самогона и залпом его осушаю. Закусываю кровянкой. Чёрт с ним. "Мой" никуда не денется. Нужно догонять "гостя".
Спустившись с крыльца, сворачиваю за угол. Ночной воздух охлаждает пот, в который меня бросило от двух стаканов. Стараюсь не шаркать ногами. Не знаю, почему это глупое желание сохранять тишину ещё не выветрилось. Дохожу до сарая, смотрю в сторону колодца. В темноту. Я знаю, что за колодцем находится синий деревянный забор, а за ним, в трёх метрах - окно комнаты, в которой спит мать Татьяны. Всё знакомо. Всё привычно. Почти.
На дверной ручке сарая висит цепь. Ею баба Лена днём регулирует широту открытия ворот курятника. Хочу взять её, но тут же представляю, что сейчас из темноты на меня смотрит призрак и улыбается моей глупости. Я выхожу за границы мира, в котором меня приучили жить. Иду в неизвестность за неизвестно кем, но продолжаю хвататься за спасительные тростинки, бесполезные в новой реальности. Лучше бы там была пара воров. Да пусть хоть четыре. Я хотя бы могу представить последствия. Хорошие, плохие - не важно. Пугает не столько опасность, сколько неизвестность. Особенно, когда эту неизвестность таит то, чего по общепринятому мнению просто нет.
"Ты глуп и ведом..."
"Спасибо".
Чужеродный голос придаёт мне уверенности. Я преодолеваю барьер нерешительности и делаю три шага, скрываясь от лунного света в тени летней кухни. Теперь я как Алиса в Стране чудес.
Жадно смотрю вперёд. Колодец всё ближе. Чёрная, мрачная фигура с крышей в виде треугольника, над которой качаются массивные ветви шелковицы. Слева от него, за углом летней кухни, находится курятник. Всегда найдутся пару куриц, которые не спят, так что тихие шорохи, доносящиеся оттуда, смущать не должны. А вот вправо, за сарай, лежит дорога, ведущая в сад.
"Обратного пути не будет".
Выглядываю из-за угла. Никого нет. Вернее, я никого не вижу. Честно сказать, это радует. В глубине души я надеюсь, что так никого и не встречу, и познание тайн мироздания будет отложено на потом. Но всё равно иду. Потому что так надо.
"Твой труп станет лучшим подарком родне".
Ещё четыре метра пути до невысокой калитки, сделанной из новых, но не покрашенных досок. Надо мной шумит листва бездетного дерева. Прохожу эти четыре метра и останавливаюсь. Игра света и тени создаёт повсюду многочисленные мелькания. Я бегаю глазами из стороны в сторону, пытаясь разобраться, какие из этих мельканий - "те самые".
"Вот он!"
Я его засёк. У груши. У самого большого дерева в саду. Сквозь крону лунный свет падет на призрака и создаёт мелькания там, где их быть не должно. Призрак медленно движется вправо, проплывая мимо широкого чёрного ствола дерева. И движется он... к другому призраку.
"Смерть близка..."
Второй призрак стоит у соседней яблони. У той, где я четыре года назад гвоздём проколол ногу, наступив на старую доску. По текстуре искажений он ничем не отличается от первого. У этого дерева ствол намного тоньше, чёрного фона меньше и заметить мелькания сложнее. Что эти двое там делают? Мне нужно идти к ним?
За углом раздаётся стук. Тихий глухой стук по бетонной дорожке, которой окаймлён сарай. Ещё один... Ещё... Он приближается.
"Беги..."
Нет, убегать глупо. Тот, кто идёт ко мне, специально обозначает своё приближение, чтобы я успел собраться духом. Боюсь, это страх неизбежной встречи. Смещаюсь на два шага назад. Стук уже в метре от калитки.
"Беги!"
Стою. Сжимаю кулак правой руки. Мне мутит и от самогона, и от происходящего. На мгновение в глазах всё темнеет. Проморгавшись несколько раз, замечаю, что вижу окружающий мир словно через негатив фотоплёнки. И это не короткая вспышка. Изменение зрительного восприятия не проходит.
"Какого чёрта?!"
Смотрю вверх, влево, вправо, на стену сарая. Инверсия цвета сводит с ума, паника сознания создаёт в ушах скрежет, похожий на терзание слабо натянутых скрипичных струн. Я не знаю, что мне делать. Прислоняюсь рукой к стене, глубоко дышу. Вестибулярный аппарат бьёт тревогу.
Из-за угла медленно выплывает знакомый силуэт. Всё тот же белый контур, который виден сейчас над калиткой лишь до уровня плеч. Он останавливается прямо напротив меня. Я знаю, что ему ничего не стоит пройти сквозь эти тонкие, ещё не окрашенные доски. Приблизиться, может даже пройти сквозь меня. Всё, что угодно. Но он продолжает неподвижно парить по ту сторону этой несущественной преграды. Трое. Их там трое. Но я чувствую, что ко мне приходил именно он.
Ещё один глухой стук, за моей спиной. Резко оборачиваюсь. Призрак. Четвёртый. Такой же, как остальные. Долго не церемонясь, он движется в мою сторону.
А расстояние между нами всё меньше. Верчу головой то право, то влево. Метр до калитки, два метра до четвёртого... Полтора метра. Меня заманили в ловушку, меня окружают. Что мне делать? ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ??? Ещё один стук. С обеих сторон остаётся всего метр...
Четвёртый останавливается. Отчаянно всматриваюсь в эту темноту, заключённую в плавные белые линии его контура, стараюсь увидеть хоть что-то. Если ты друг, покажи, покажи мне своё лицо. Прекрати эти издевательские игры. Но вместо этого он протягивает ко мне левую руку.
"Беги!"
Очертания фигуры призрака стали объёмными, рука словно выросла в пространстве, белые контуры обозначили новые детали фигуры. Линии очертили туловище и потекли в мою сторону, окаймляя конечность. Поворачиваю голову. Сквозь деревянные доски калитки ко мне протянута ещё одна рука.
У волнения есть предел, после которого человек перестаёт адекватно воспринимать действительность. Весь этот сюрреализм не позволит сейчас понять, когда я покинул реальность и погрузился в сон. Но чтобы проснуться, нужно вступить во взаимодействие с вымыслом.
Развожу руки в стороны и соприкасаюсь с призраками. Я шагнул в неизвестность, я больше, чем просто человек. Отдаюсь воле течения. Чувствую знакомый холод, стремительно проникающий в мои пальцы, овладевающий кистями, стремящийся в запястья. Закрываю глаза. Скрипичные струны рвутся одна за другой и затихают...
"Беги, идиот! Беги!"
Дрожь в коленях подкашивает мои ноги, я заваливаюсь назад, бьюсь головой о кирпичную стену сарая. Сползаю по ней, раздирая бугристыми выступами затылок. Контакт потерян, и новая волна паники накрывает меня. Открываю глаза, вижу, что зрение нормализовалось, инверсия прошла. Надо мной нависают два сгустка энергии в полный человеческий рост.
"Тебя почти распяли!"
Эта фраза заставляет думать о смерти, о моей мучительной смерти. Не выдержав напряжения, я срываюсь в единственно верном направлении - в сторону дома Татьяны. Приняв быстрый разгон с низкого старта, я подпрыгиваю, но лишь в полёте понимаю, что могу опереться о забор только одной рукой. В итоге заваливаюсь на бок и с высоты своего роста падаю на левое плечо.
Громкий короткий крик разрезает тишину. Какая же дикая боль! Сжимая зубы и веки, корчусь на земле, чувствуя, как кровь стремительно заливает подмышку.
"Распяли. Почти распяли".
Нет времени пускать сопли. Поворачиваюсь на правый бок, поднимаюсь. Не оглядываясь в сторону калитки, бегу к кустам роз, которые выращивает мать Татьяны. Сворачиваю за угол дома, несусь мимо стены, снова сворачиваю. Чуть отдышавшись, стучу Татьяне в окно.
Секунды тянутся медленно, им некуда спешить, они ни от кого не бегут. Мнусь с ноги на ногу, жду. В комнате всё так же темно, не слышно ни каких звуков. Выглядываю из-за угла - никого. Стучу снова, дольше и громче. Не знаю зачем, я ведь не собираюсь проситься в дом. Наконец, в окне появляется Татьяна. Заспанная, с растрёпанными волосами, в синей майке. В глазах читается явный упрёк. Ещё бы. Мало того, что променял её на другую девку, которую носил на руках, в конкурсах участвовал, так ещё хватило наглости прийти сюда посреди ночи. Разводит руками, задавая немой вопрос. Но затем её взгляд падает на моё плечо. Свежая ссадина, грязный бинт вокруг бицепса, кровь, сочащаяся из-под мышки. Выражение лица Татьяны меняется, она кивает головой в сторону крыльца и исчезает. Всё понимая, я открываю калитку и спешно направляюсь к входной двери дома.
Замок два раза щёлкает, дверь с тихим скрипом открывается.
- Привет. - произношу я, тяжело дыша.
Татьяна выходит на крыльцо, и так же аккуратно закрывает дверь за своей спиной.
- Что с тобой? - спрашивает она. - Не с той девчонкой роман закрутил?
Голос не совсем привычный. В интонации - смесь упрёка и переживания. Замечаю в её руке запечатанный стерильный бинт. Татьяна готова заботиться, даже когда хочет послать куда подальше.
- Да тут такое...
Оглядываюсь по сторонам, бегло ищу переливающиеся мелькания. За прошедшую минуту "гость" со своими приятелями уже успел бы добраться и сюда. Надеюсь лишь, что пугать Татьяну не входит в их планы. А может, она вообще бы их не увидела. Замолкаю, чувствуя внезапное головокружение. Чрезмерное волнение плюс два стакана самогона... Странно, что я ещё на ногах стою.
- Тебя те парни избили? Ну, говори уже.
Татьяна смотрит на тонкую струйку крови, бегущую по моим рёбрам, и начинает распаковывать бинт. А я смотрю на Татьяну. Вернее, на её большую грудь. Два соска, выпирающие сквозь тонкую синюю майку, сейчас как два центра гипнотических спиралей, приводящих меня в чувство. Короткие шортики открывают практически всю длину голых ног. Уверен, Татьяна схватила первое, что попалось ей под руку, лишь бы одеть что-то поверх трусиков. Она торопилась, иначе бы включила в комнате свет и нашла юбку или спортивки. Распущенные, спадающие на плечи волосы...
Делаю два шага вперёд и, резко обняв Татьяну правой рукой, начинаю целовать её губы. Жадно, страстно. В голове всё плывёт, я ничего уже не ощущаю, кроме наших тел. Такая не намеренная сексапильность Татьяны переключила моё возбуждение в другое русло, и я попросту потерял над собой контроль. От неожиданности Татьяна растерялась, позволив мне, стоящему полубоком (чтобы не испачкать Татьяну своей кровью), прижать её к себе. Через пару секунд губы начинают отвечать поцелуями. Но вскоре Татьяна двумя руками отстраняет меня назад.
- Ты что, самогон пил? - удивлённо и с лёгким отвращением на лице спрашивает Татьяна. Видимо, она ощутила вкус, оставшийся у меня во рту.
Пауза, возникшая после вопроса, постепенно возвращает мне самообладание. Мы смотрим друг на друга, каждый со своими мыслями. Я летел к Татьяне и даже подумать не мог, что мне придётся силой выдавливать из себя слова. Но сейчас я молчу. У меня были наисерьезнейшие причины, чтобы выпить. Более того, я имею право гордиться тем фактом, что после четырёхсот грамм ядрёного самогона я ещё на что-то способен. Но в моей голове всплывает вечер недельной давности. Татьяна не поверила мне тогда, с чего бы ей верить мне сейчас, да ещё пьяному?
- Что с тобой творится, Влад? - наконец, прервав обоюдное молчание, спрашивает Татьяна. Она обеспокоена моим состоянием, я слышу это в её голосе. - Ты сам на себя не похож. Часто пьёшь, вляпываешься в какие-то неприятности. Приходишь ко мне среди ночи в одних трусах. А если тебя вот такого увидит моя мама?
Опуская голову, осматриваю себя. Действительно, на мне же сейчас, кроме бинтов, только трусы и шлёпанцы. До этого момента я не задумывался о своём внешнем виде. Окровавленный алкаш в оранжевых труселях ломится к тебе в окно, чтобы наброситься с поцелуями... Мда, глупая ситуация.
- Я расскажу всё как есть. Ты, главное, выслушай. А дальше сама решай, куда меня послать.
- Опять стук в стене? - осторожно спрашивает Татьяна, не желая повторения того вечера. - Если ты об этом, то лучше не надо.
- Всё намного хуже. - отвечаю, смотря Татьяне в глаза. - У меня больше нет человека, с кем я могу поделиться.
Молчит. Сжимает губы, в очередной раз сдерживая в себе эмоции.
И я начинаю...
"Бесхарактерная тряпка. То волочишься за каждой юбкой, то бежишь, будто к мамочке, чтобы приласкали и пожалели. Тебе самому не противно?"
- Заткнись! Ты сам мне твердил: "Беги! Беги!" Какого чёрта?!
"Ты глуп и ведом. Тобой крутят как хотят. Взгляни на себя: в тебе дырок больше, чем в бабе. И ради чего? Ради парочки вялых фрикций? Ты ничем не лучше Санька. Ты умрёшь от нехватки вагинального сока в височных долях. Смейся. Это же смешно. Ха-ха-ха".
- Это ведь ты толкал меня к Мальвине! Как ты узнал о ней раньше, чем я?! Кто ты? Отвечай!
"Сопливая идиллия под искусственными звёздами. Летать по небу, держась за ручки - тупые фантазии самых тупых баб. Ты же рад, что довёл её до могилы? Признай это. Рад? Мечтательница, желавшая свить с тобой тихое семейное гнёздышко. В кого бы ты превратился? В пузатого семьянина с парочкой спиногрызов? Ты бы пустил корни, навечно врос в одно место. Разве ты этого хочешь? Иркина смерть была лучшим способом расстаться. Мужику не пристало жить в бабских соплях. Хотя, какой ты, к чёрту, мужик?! Ты не в силах прекратить то, что самому уже давно надоело".
- Причём здесь я?! Прекрати меня обвинять?! Это были твои слова. Твои! Не мои! Кто ты?! Скажи уже, наконец!! Ты не можешь быть шизофреническим глюком.
Хватаю табуретку, с размаху швыряю её в чугунную ванну, стоящую под окном летней кухни. Табуретка разлетается в разные стороны, но мою злость не выплеснуть одним единственным импульсом. Это дикое сумасшествие продолжается уже несколько часов. С семи утра мозг взрывается от нескончаемого потока воспоминаний, упрёков и цинизма, и я не представляю, как это прекратить. Я терпел, упорно терпел, стараясь игнорировать. Переиграл во все игры на ожившем после купания телефоне, врубал музыку в наушниках так громко, что перепонки начинали болеть, приседал и качал пресс, хотя после ночного приёма "эликсира смелости" состояние очень поганое, подташнивает, постоянная сухость во рту. Даже пробовал кроссворды разгадывать, но эта попытка была самой жалкой.
Спать я так и не ложился. Татьяна попросила меня уйти, не дослушав рассказ до конца. Разгадать эмоции на её лице я не смог, но ясно стало одно - переваривать всю эту ситуацию предстоит мне одному. Пару часов я просидел на лавочке у гаража, то и дело, поглядывая из-за забора в сторону колодца, а когда начало светать, вернулся в свою комнату. Куда мне ещё деваться, тем более, что я был практически голый? Включил свет, телевизор, доел нарезанную кровянку. Оделся. Всё время косился в сторону двери, опасаясь увидеть мелькания. Прислушивался к стене за зеркалом. Но проблема пришла изнутри...