========== 1. Будущее ==========
Глава перезагружена из раннего…
Наклоняюсь к земле, подбирая глухаря, пронзенного моей стрелой, и широко улыбаюсь приветливому лесу. Ясное осеннее солнце, играя, пробивается сквозь высокие кроны деревьев, расстилаясь по свежей листве замысловатыми узорами.
Шаги Бена Хоторна за спиной почти бесшумны, но я чувствую его присутствие. Поворачиваюсь, наблюдая, как друг неторопливо идет мне навстречу и, подойдя вплотную, касается подушечками пальцев свежей царапины на моей щеке. Я смущенно опускаю глаза, но он поднимает мое лицо за подбородок и заставляет посмотреть на него. Он красив, как хищник, вышедший на охоту: карие блестящие глаза, дерзкая улыбка, полная осознания собственного превосходства, и снисходительная вальяжность движений.
- Китнисс, бросившись в лес, ты нарушила разрешенную зону. Мы ведь договаривались не покидать Радиус безопасности, - укоризненно говорит Бен.
Я, улыбаясь, отбегаю в сторону и, подхватив первый попавшийся камушек, не прицеливаясь, запускаю в Хоторна. Бен смеется в ответ, уворачиваясь от моего снаряда.
- Китнисс, ты слишком эмоциональная, это утомляет, - произносит он, подмигивая мне, но почти сразу вновь становится серьезным. - Кроме того, если бы ты бегала медленнее, то услышала бы, как я звал тебя, - Бен косит глаза на передатчик, закрепленный на его запястье. - Отец требует младшую Эвердин в Штаб.
- Меня? – вот уж не ожидала, что могу понадобиться президенту Хоторну. – Он не сказал зачем?
Бен пожимает плечами:
- Без понятия. Пошли, пока он не прислал за тобой солдат.
Демонстративно округляю глаза, показывая, как сильно удивлена, но иду следом за другом.
Мы, действительно, ушли слишком далеко: забора вокруг Радиуса безопасности я и Бен достигаем только через полчаса. Радиус безопасности – это поросшее деревьями пространство шириной в несколько километров, постоянно патрулируемое солдатами внутреннего гарнизона Тринадцатого и окружающее Дом правосудия. С виду это полуразрушенное здание, которое многократно подвергалось бомбежке еще с Темных времен, и здорово пострадало при взрывах в период Восстания Сойки-пересмешницы, зато, если на территории окажется посторонний, он никогда не найдет вход в бункер, ведущий в огромный подземный город. Мы минуем пост контроля и, предъявив документы, на лифте спускаемся в недра Тринадцатого.
Когда на табло загорается надпись «Уровень 15», двери лифта открываются, выпуская нас на тускло освещенный этаж. Передо мной хорошо знакомый длинный коридор, петляющий то направо, то налево, с множеством мелких ответвлений, но меня интересует только комната в конце, носящая гордое название Штаб. Это просторное помещение с рядами стульев, трибуной и экраном во всю стену, предназначенное для заседаний Совета Тринадцатого. Достигнув цели, предупредительно стучу в дверь и, дождавшись разрешения, вхожу.
Сейчас в Штабе не многолюдно: президент Гейл Хоторн, сидящий во главе стола, пожилой руководитель Научного отдела и по совместительству победитель одних из Голодных игр Бити Летир, парочка членов Совета и… моя мама. Если присутствие остальных более или менее объяснимо, то появление Примроуз Эвердин в стенах этой комнаты зарождает в моей душе недоброе предчувствие. Сколько себя помню, мама денно и нощно торчит в Медицинском центре, добросовестно выполняя работу Главного врача Дистрикта.
Стоит мне появиться, взгляды всех людей обращаются ко мне. Чувствую напряжение, повисшее в воздухе, и нервно сглатываю, предчувствуя беду.
Президент Хоторн начинает говорить первым:
- Здравствуйте, мисс Эвердин. Садитесь, - он кивает головой на несколько свободных стульев, предоставляя мне право выбора. – Нам предстоит долгий и серьезный разговор.
Я до невозможности смущена, что Гейл обращается ко мне официально: он близкий друг мамы и всегда зовет меня по имени, называя «мисс» только, когда сообщает плохие новости. Что случилось на этот раз? Меня отчитают за нарушение Радиуса безопасности? Так я делала это уже десятки раз – поздновато бить тревогу.
Усаживаюсь рядом с мамой, Бен пристраивается рядом. Теплая рука родительницы находит мою, крепко сжимая ее.
- Чем могу быть полезна, Президент? – сухо спрашиваю я, и Гейл хмурится, отчего его брови сходятся на переносице.
- Не язви, Китнисс, - произносит он. – Нам нужна твоя помощь.
- Кому нам? – уточняю я.
- Жителям Тринадцатого и всему Панему, - говорит Хоторн, и теперь уже моя очередь недовольно сдвигать брови домиком.
Он что издевается?
- Страна находится в тяжелейшем состоянии, - продолжает президент, - голод, болезни, каторжный труд и Голодные игры, которые после подавления Восстания, стали требовать сорок восемь трибутов против прежних двадцати четырех. Еще немного и окажется, что гуманнее убивать собственных детей, чем обрекать их на жизнь в современном Панеме.
- Скажи это Питу Мелларку! - вырывается у меня, но я тут же вспоминаю про субординацию и поправляю себя, – скажите.
Мама горестно качает головой, а Хоторн сурово смотрит на Бити, предлагая тому продолжить речь. Бити Летир кажется старым, как сама история, но голос одного из самых гениальных ученых страны звучит, на удивление, твердо:
- Китнисс, Совет Тринадцатого много лет искал способ разрешить создавшуюся проблему: как-то изменить, улучшить жизнь людей. О повторном Восстании не может быть и речи – Дистрикты как никогда ослаблены, люди сломлены. Президент Мелларк позаботился об этом.
Члены Совета кивают, соглашаясь с его словами, а Гейл и мама обмениваются странными взглядами.
- Сейчас, кажется, решение найдено, - говорит ученый, - в Научном отделе разработали устройство, способное перенести человека в прошлое!
Пренебрежительный смешок срывается с моих губ, но больше никто не улыбается. Хоторн выглядит особенно серьезным, его губы сложены тонкой полоской плохо сдерживаемого беспокойства. Мама едва не плачет, до боли сжимая мою руку в своей. Я всматриваюсь в лица сидящих вокруг и не могу понять – все сошли с ума? Единственный, кто выглядит таким же потрясенным, как я, так это Бен.
Бити не дает мне переварить информацию про «устройство перемещения во времени» и добавляет:
- После многих часов совещаний, мы пришли к выводу, что изменить что-то в наше время невозможно, а вот попытаться предотвратить негативные события – вполне.
Летир увлечен своим рассказом и, глядя прямо на меня, продолжает:
- Тщательный анализ истории Панема в период последних сорока лет позволил найти, так сказать, переломный момент, Китнисс. Это гибель Сойки-пересмешницы, твоей родственницы, в честь которой ты получила имя.
Холодок пробегает по моей коже, а сердце в страхе замедляет ход. Бросаю быстрый взгляд на маму – по ее щекам уже текут беззвучные слезы.
- После смерти Огненной девушки все пошло крахом, - подает голос Гейл, но я молчу. – Революция, потеряв свой символ, перегорела. Когда-то Пит Мелларк, знаешь ли, тогда еще был неплохим парнем, - добавляет Хоторн.
Я непроизвольно приподнимаю бровь и кривлю губы, выражая недоверие, но президент не останавливается:
– Останься Китнисс жива, ради нее Пита, наверняка, спасли бы из плена Сноу. Ему помогли бы прийти в себя, не дав действию яда ос-убийц исковеркать его мозги. Он не стал бы новым президентом и не утопил бы страну в мстительных реках крови, истребляя всех, кто смел произнести вслух имя той, которую он когда-то любил, а после пыток Капитолия начал ненавидеть. Сотня всяких «если бы», Китнисс. Но точка отсчета всегда одна – день, когда пуля миротворца из Второго пробила сердце Сойки.
В комнате так тихо, что я слышу тиканье часов на стене.
Или мне кажется?
Несколько пар глаз, не моргая, смотрят на меня, ожидая реакции, а я сижу, не двигаясь, и молчу. Как назло именно сейчас я вспоминаю частые рассказы мамы о том, как сильно я похожа на ее погибшую сестру. И внешне, и по характеру. «Ты – перевоплощение ее души», - бывало повторяла мама, а я всегда злилась, не желая быть похожей на кого-то, даже если это легендарная Сойка. И вот сейчас о нашем сходстве вспомнили остальные.
Глядя в глаза Гейлу, я мысленно молю его замолчать, но он снова начитает говорить, обличая в слова мои страхи:
- Китнисс, ты – единственная надежда для всех нас. Только тебе под силу попытаться исправить прошлое, предотвратив это ужасное будущее.
Нет!
Я заранее знаю, что не соглашусь.
Хоторн продолжает:
- План довольно простой. С помощью устройства, изобретенного Бити, тебя отправят в день, изменивший историю. Не в наших силах спасти настоящую Сойку, но мы должны подменить ее до того, как о смерти Огненной Китнисс станет известно остальным. Это шанс, который мы не имеем права упустить.
И снова все смотрят на меня.
Нет!
Это безумие.
Мама плачет в голос, нервно прижимая к губам мою истерзанную ее пальцами ладонь. Бен пытается спорить с отцом, но получает жесткий отпор. Президент Хоторн встает из-за стола и мерит шагами длину белоснежной стены напротив меня.
Я не знаю, сколько проходи времени, но, когда Гейл снова начинает говорить, я вздрагиваю, выходя из оцепенения.
- Китнисс, ты должна знать, что это действительно рискованный шаг. Устройство требует слишком много энергии, так что использовать его можно лишь один раз, больше Тринадцатый не потянет. И, я не буду тебе врать, скорее всего, перейдя во времени, ты не сможешь вернуться назад, но… У нас нет другого плана. Только этот.
Внезапно в мою кровь выплескивается адреналин, и я вскакиваю со своего места, выдергивая руку из маминых ладошек. Мой голос натянут, как стальной канат, когда я бросаю безапелляционное: «НЕТ!», и выскакиваю из Штаба.
За считанные минуты я выбираюсь из лабиринтов подземного города, жадно хватая ртом воздух, и бегу вперед, не разбирая дороги. Главное - прочь ото всех этих безумцев и их отвратительных идей по спасению мира!
Радиус безопасности давно остался позади, голые ветки деревьев больно бьют по лицу, рассекая нежную кожу, а дыхание сбилось, заставляя дышать через раз, но я стараюсь не сбавлять темпа. Догоняют? Поворачиваю голову назад, пытаясь высмотреть преследователей, а моя нога спотыкается об какой-то пень, торчащий из земли. С визгом падаю на землю, плашмя расстилаясь на свежей листве. Сломанный сук впивается в бок, а в рот попадает несколько листочков. Отплевываюсь, спешно переворачиваясь на спину и высматривая позади себя Бена или кого-то из солдат. Перевожу загнанный взгляд из стороны в сторону, но меня окружает только красочный осенний лес. Я здесь единственный человек. Слезы начинают литься из глаз, будто кто-то открыл вентиль, и мои жалобные всхлипы растворяются в лесной чаще.
Должно быть, я лежу так достаточно долго, потому что неприятный холод сырой земли успевает пробраться мне под одежду, и я, чертыхаясь, встаю, отряхивая с себя листья.
- Что ж такое-то? - повторяю, как заведенная, себе под нос, нервно перебирая пальцами волосы, заплетенные в косу. – Как они вообще могут предлагать подобное?
В свою скромную квартиру я возвращаюсь, только когда на улице становится темно и нестерпимо холодно. В жилище царит полумрак, характерный для большинства помещений в Тринадцатом, а в углу, скрючившись в кресле и рыдая, сидит мама. Возле нее на табуретке примостился Гейл. Они поднимают головы на звук захлопывающейся за мной двери, и Хоторн тотчас встает, делая шаг ко мне.
- Китнисс, - тихо говорит он, - мне, правда, жаль.
Мотаю головой, отказываясь от его утешений, и, обходя Гейла справа, присаживаюсь на пол возле маминого кресла. Ее рука ласково гладит меня по голове, а родные глаза кажутся полными невыносимой муки.
-Ты считаешь, это сработает? – еле слышно спрашиваю у нее, и мама пристыжено отводит глаза.
- Прости меня, дочка, - шепчут ее губы, прикасаясь к моему лбу. – Это ужасно, но Гейл и Бити правы – только ты можешь изменить ход вещей.
Я дрожу, не в силах говорить.
Это – мой смертный приговор.
И все хотят, чтобы я поставила под ним подпись.
Одинокая слеза скользит по моей щеке, когда крепкая ладонь президента Хоторна ложится на мое плечо. Он стоит так бесконечно долго. Молчит. Ждет. И убирает руку, только когда я обессилено выдыхаю:
- Я сделаю то, о чем вы просите.
***
Следующие три дня пролетают для меня, как череда дурных картинок. Бесконечные лекции по истории Панема; пересказ всего того, что должно измениться, если моя миссия не провалится. Я подолгу разговариваю с мамой и Гейлом: они делятся со мной воспоминаниями об Огненной Китнисс, описывают Пита Мелларка таким, каким он был до того, как планолеты Капитолия схватили его на Арене Квартальной бойни. Хоторн признается, что был влюблен в Сойку и намекает, что мне придется столкнуться с этим. Для меня кажется невероятным, что я смогу увидеть молодого Гейла и совсем маленькую маму, и я говорю им об этом.
Отдельный день посвящают истории «несчастных влюбленных». По рассказам и отдельным сохранившимся пленкам, я понимаю, что Пит, когда-то любил сестру моей мамы, по-настоящему любил. Видимо, так же сильно, как потом ненавидел все, что связанно с ней. Эта мысль не дает мне покоя, и, в конце концов, я не удерживаюсь от вопроса:
- Если Мелларк так любил свою Китнисс, неужели он не заметит разницы между мной и его возлюбленной? И достаточно ли он ее любил, чтобы перебороть яд, который к моменту моего появления в том времени, уже будет в его организме?
Ответа никто не знает.
***
На четвертое утро с той минуты, как я согласилась на участие в этом сумасшествии, я обнаруживаю себя лежащей на холодном металлическом столе в главной лаборатории Научного отдела. Вокруг меня полупрозрачная капсула из мутного стекла. Зажмуриваюсь, когда пространство вокруг заполняется белесым газом и, кажется, теряю сознание от резкой боли в каждой клеточке тела.
Темнота.
Я умерла.
Не чувствую ни рук, ни ног.
Не дышу.
Внезапно словно выныриваю из глубины, жадно хватая воздух заработавшими легкими.
Тошнота подступает к горлу, и мне едва удается удержать в себе остатки скромного завтрака.
Распахиваю глаза, кое-как сажусь.
Меня окружают развалины дома из темно-красного кирпича. На пересохших губах сразу же появляется привкус гари и частички пыли. Позади, у самой стены, я вижу распластанное лицом вниз женское тело. Спешно отворачиваюсь, прикрывая рот рукой, чтобы не закричать. Мне запретили смотреть на мертвую Сойку.
В это же мгновение понимаю, что раз первая Китнисс Эвердин умерла, самое время вступить в игру второй – мне. На нетвердых ногах бреду к лестнице, торопясь спуститься вниз до того, как молодой Гейл Хоторн устремится сюда, обнаружив труп на полу.
Миную первый этаж, выхожу на улицу. Воздух содрогается от людских криков и звуков выстрелов. Делаю шаг вперед, и что-то неожиданно толкает меня в правое предплечье, отзываясь невыносимой болью. Падаю, как подкошенная, успев повернуть голову и увидеть, что моя куртка стремительно пропитывается кровью.
- Больно… - выдыхаю я и почти теряю сознание.
Где-то совсем близко мужской хриплый голос зовет меня по имени: «Китнисс!», но у меня нет сил, чтобы ответить ему. Никогда раньше в меня не стреляли, и болевой шок парализует мое тело.
Сквозь густой туман, застилающий глаза, я вижу молодого человека невероятно похожего на Бена, но шаткое сознание посылает сигнал, напоминая, что, все удалось: я переместилась во времени, а значит, мой друг еще даже не родился.
Сильные мужские руки поднимают мое тело с земли, и я жмурюсь от невыносимого огня, сжигающего мое предплечье.
- Китнисс, ты ранена? – кричит Гейл, но я не успеваю ответить, проваливаясь в темноту.
Я вернулась к написанию этой истории ))
Перепроверяю и заново загружаю главы, которые уже были написаны.
Как закончу - сразу возьмусь за продочку )))
Комментарий к 1. Будущее
включена публичная бета!
заметили ошибку? сообщите мне об этом:)
========== 2. Ультиматум ==========
Комментарий к 2. Ультиматум
включена публичная бета!