3
Моррид, Коронованный Президент Гейомии, решил посвятить послеобеденное время рассмотрению петиций. Первая из них совершенно секретная, была принята им у Радая. Рослый, по крайней мере, для обычного человека, министр обороны и тайной полиции вытянулся в струнку, ожидая вердикта. Моррид удостоил своего верного соратника лишь беглого взгляда - тот нисколько не изменился с тех самых пор, когда они познакомились, разве что русые волосы, длинной более напоминавшие двухдневную щетину, поредели. Поменялась и униформа. Вместо полевой, со споротыми знаками различия, Радай теперь носил парадный чёрный мундир: френч с высоким стоячим воротником и галифе, заправленные в начищенные до зеркального блеска сапоги. Приборный цвет - красный, с золотистой окантовкой; такое сочетание придавало военнослужащим Моррида угрожающий и одновременно весьма эффектный вид. Фуражка покоилась, согласно этикету, на согнутой в локте правой руке, что имело двоякую цель: с одной стороны, Радай выражал тем самым своё почтение Морриду, с другой - его правая рука была занята, что не позволило бы экс-дезертиру внезапно выхватить из кобуры пистолет и выстрелить в своего господина, даже если бы ему и пришла в голову подобная безумная мысль.
Несмотря на занимаемую высокую должность и титул Почётного Главы Гейомской Академии Наук, Моррид читать не умел - ему были знакомы лишь некоторые буквы алфавита. Впрочем, его "третий глаз", при необходимости выполнявший и функции линзы объектива, считывал всю информацию, транслируя её при помощи нанопередатчика ближайшему другу Коронованного Президента, компьютеру, управлявшему системами энерго-жизнеобеспечения дворца- искусственному интеллекту DMR-28. Тот, имея доступ к обширным банкам данных, молниеносно обрабатывал информацию и, кроме того, что отправлял обратно радиограмму с "звуковоспринимаемой" записью текста, присовокуплял к ней свои комментарии. Иногда Моррид, более для того, чтобы показать, что власть здесь принадлежит ему, отметал их; в большинстве же случаев эти рекомендации, производившие впечатление весьма дельных, принимались им к исполнению.
Петиция Радая, опиравшаяся на социологические исследования, проведённые при помощи многочисленной агентуры, содержала следующее предложение: учредить дуалистическую религию, противопоставляющую Добро в виде Моррида Злу - Анархо-Антихристу XI. Моррида и его интеллектуальную ипостась, DMR-28 следовало также воспринимать двойственно, в качестве воплощённого единства Плоти и Духа. Моррид, ретранслируя информацию DMR-28 и получая от того соответствующие комментарии, улыбался и кивал. Даже Радай увидел, насколько изменилось общество, хотя его идея была несколько упрощённой, по сравнению с первоначальным замыслом, выдвинутым искусственным интеллектом.
- Очень интересная мысль, Радай, - Моррид добавил в голос вкрадчивые нотки, давая тем самым понять, что доволен далеко не всем. Министр обороны и тайной полиции, почувствовав, что с ним играют, как кот играет с мышью, беспокойно дёрнулся. Гнев Моррида, свидетелем которого ему неоднократно приходилось быть, порой приводил к ужасным последствиям.
Моррид, удовлетворённо улыбнувшись, продолжал, повторяя за радиосуфлёром фразы, исходившие от укрытого в надёжном месте суперпроцессора:
- Однако она выглядит очень уж плоско, давая верующим основания предполагать, что мир построен на дуальных, или, если угодно, бинарных началах. Так можно скатиться до манихейства - и в конечном счёте попытаться подменить Бога Дьяволом. Нет, дорогой мой Радай, природа Бога должна быть принципиально иной, куда более цельной и реальной, нежели дьявольская. - Моррид видел, что Радай улавливает только основную суть сказанного им - вероятно, сказывались пробелы в образовании. - Объясняю как можно доступнее: Бог должен быть триедин. Бог-Дух указан тобой верно и достаточно прозорливо, однако Плоть должна быть разделена - на Бога-Отца, роль которого судьба уготовила мне, и на Бога-Сына.
Радай непонимающе мигнул. Всё-таки он был простым солдафоном.
- А кто же будет Богом-Сыном?
Моррид рассмеялся, позволив громогласному эху несколько раз облететь тронный зал.
- Этот вопрос останется открытым. Тайной полиции нужно будет составить и постоянно обновлять списки лиц, склонных к интеллектуальной деятельности, то есть потенциальных революционеров - и склонять их на этот путь.
Лицо Радая озарила понимающая улыбка:
- Но прежде их необходимо будет подвергнуть строгим проверкам?..
- Совершенно верно, мой старый друг. Как ты отлично понимаешь, ни одного из них при жизни я не смогу назвать сыном. Но посмертно...
На сей раз они хохотали вместе, практически в унисон. Когда эхо стихло, Радай сообщил, что есть ещё один проситель, заместитель министра культуры и образования.
- Его проверили?
- Конечно. Оружия и взрывных устройств нет. Однако я бы хотел, чтобы вы лично ознакомились с его петицией, господин.
4
Запись была плохая, явно сделанная при помощи дешёвого устройства скрытного наблюдения, сделанного в одном из полулегальных дзайбацу. Впрочем, хотя чёткость трёхмерного изображения и оставляла желать лучшего, картинка была вполне различимой. На ней был явственно виден Ле Саж, одевший шлем для считывания электромагнитных импульсов головного мозга. С помощью этого устройства он делал какие-то записи, вроде дневниковых, которые проецировались прямо перед ним и которые он корректировал по мере необходимости.
Радай счёл нужным выступить с разъяснением:
- Важно добавить, что речь идёт не о мыслях Ле Сажа, которые, однако, сами по себе содержат угрозу государству, ведь он - весьма умный и образованный человек, - Моррид кивнул, вспоминая только что закончившийся разговор. - В данном случае нам приходится говорить именно о книге, которую он, возможно, даже собирается опубликовать.
Работа Ле Сажа на косморазведку была настолько очевидным и давно известным фактом, что о нём даже не упоминалось, благо Гейомия не обладала достаточной военной мощью, чтобы ссориться с Конфедерацией. Однако ранее Ле Саж не был столь опрометчив, чтобы оставлять столь явные улики.
- Ладно, давайте посмотрим, что он там написал. - Моррид отдал мысленный приказ линзе дать максимальное увеличение записей Ле Сажа. DMR-28, с которым он был постоянно связан, тут же преобразовывал текст в сигнал, воспринимаемый участком головного мозга, отвечающим за слух, как собственно звуковой. Моррид, однако, остался недоволен прослушиванием читаемого. Дневник этот, даже до Революции стоивший бы автору лишения всех гражданских прав, Регулярных или Иррегулярных, сейчас казался попросту святотатством - в нём власть Моррида подвергалась резкой и беспощадной критике, более того, сам Коронованный Президент представлялся автору простым смертным, если не хуже. Достаточно привести лишь некоторые строки: "...Пожар...Он был подобен вулкану. Дома, построенные из полимеров, оказались великолепным топливом. Пламя достигало десятков и сотен метров в высоту, что только усиливало конвекцию воздуха, закачивая всё новые и новые тонны кислорода, подобно гигантским кузнечным мехам. Целые кварталы, площадью в многие квадратные километры, попросту растаяли, превратившись в токсичный дым, смертельный для всего живого. Поначалу мысль спрятаться в канализацию всем показалась невероятно умной - ведь огню туда не добраться, да и жидкость, пусть и зловонная, не позволит ему распространиться. Как жестоко мы ошибались! Несчастные, оказавшиеся под землёй, в большинстве своём так и не вернулись на поверхность. Многие задохнулись; их разлагающиеся тела, ставшие добычей мутакрыс, ещё долгие недели спустя отравляли воздух над городом непередаваемым трупным зловонием. Участь же тех, кто оказался в тоннелях, расположенных непосредственно под очагами возгорания, была гораздо печальнее: там удалось обнаружить только массы омерзительной на вид серо-розовой слизи, в которой с трудом можно было признать человеческие останки. Тем не менее, это были они - расплавленные жаром, доходившим сквозь раскалившийся камень и железобетон. В конечном счёте, даже эти материалы не выдержали чудовищных температур, и своды тоннелей обвалились, обнажив страшную правду, ставшую доступной для обозрения, когда огонь стих. Впрочем, исполком КомиСвободы стал для меня наибольшим разочарованием, затмившим даже апокалиптические картины Пожара. В какой-то степени я рад, что большинство из них погибло...Они ничего не знали ни о городе, ни о том, к чему приведёт пожар - отвратительней всего оказалось то, что даже узнав правду, они не почувствовали ни малейшего сожаления. Десять, сто миллионов погибнет или даже миллиард - им было всё равно, так как их интересовала только власть. Власть! Что они о ней знали? Наверное, не более, чем нищий выходец из трущоб - а Моррид происходил из мест, куда худших - знает о богатстве. Но именно ему было суждено победить в борьбе за власть - видимо, в той группе проходимцев, что возглавила Революцию, он оказался самым жадным, коварным, не считающимся ни с чем авантюристом. Только ему были чужды какие-либо нормы морали - и он победил! Теперь нам всем, не разгадавшим вовремя суть происходящего, предстоит стать свидетелями того, как эта власть окончательно уничтожит сама себя - разумеется, вместе с нами. Штат министерства состоит из десятка - даже цифра эта нестабильна - сотрудников, именуемых моими заместителями, которые постоянно доносят на меня Радаю. С каждым днём я нахожу, что выполнять служебные обязанности мне всё труднее - пропадает вкус к самой жизни, переполненной тоской и страхом...".
Моррид посмотрел в честные глаза одного из заместителей Ле Сажа - широко распахнутые, цвета чистого неба, они внушали искреннее доверие. Парень, которого звали Наяш, восхищённо улыбался, глядя на Коронованного Президента. Моррид наклонился вперёд, сжав подлокотники трона, и обратился к нему:
- Наяш, то донесение, что ты принёс, этот заговор, раскрытый тобой... Подобного предательства ещё не знал даже наш прогнивший мир! Этот двуличный лицемер, этот изменник понесёт самое суровое наказание - благодаря тебе! Ты поступил, как верный сын - доложил своему Истинному Отцу. И как Отец всей Гейомии я должен отблагодарить тебя - как родного сына. К сожалению, слишком многие захотят оскорбить тебя, попытаются выставить обычным стукачом - я будто наяву слышу завистливый шёпот моих ревнивых придворных...
Моррид закатил глаза к потолку, позволив Наяшу принять соответствующую обстоятельствам позу, свидетельствующую о смирении и покорности. Заместитель министра культуры и образования простёрся ниц, целуя пол у подножия трона, в то время как Коронованный Президент милостиво улыбался ему с высот, достигнутых праведным трудом.
Наконец, Моррид прервал молчание, переполненное святостью:
- Как бы я хотел обратиться к тебе со словами "сын мой", дорогой мой Наяш - но увы! В моём случае, в случае воплощённой божественности, требования - и почести, конечно - к Сыну гораздо выше. Радай, мой верный слуга, выдаст тебе белую, с золотым шитьём, накидку послушника и начнёт готовить к испытаниям, которые ты, несомненно - верь мне, как я верю в тебя! - с успехом пройдёшь. Тогда наши судьбы станут воистину неразделимы.
Сказав так, Моррид сладострастно улыбнулся Наяшу и позволил министру обороны и тайной полиции вывести того из тронной залы.
5
Исчезновение Вайтсмита не прошло незамеченным. Уже через пять минут после того, как контакт с ним был утрачен, Рон Рихтер получил уведомление о данном событии от Гимея, начальника собственной личной охраны, по старинке именовавшегося главой ГССГ.
- Господин Президент, - срывающийся голос свидетельствовал о том, что Гимей крайне взволнован. - Этот инопланетный турист, Вайтсмит - он сбежал!
- Куда сбежал? - удивился Рихтер. - Я думал, каждый уголок на Причале вами просматривается. Он что, в космос вышел?
Голографическое лицо Гимея прищурилось.
- Нет, сэр. Вайтсмит голыми руками убил одного из наших сотрудников, майора Милла, и овладел его документами.
- Ну, ищите тогда документы Милла. Проведите поголовную проверку. Возможно, у него есть сообщники и здесь существует целая группа заговорщиков. Всё, Гимей, займитесь этим - и как можно энергичнее. Учитывайте возможность существования заговора: этот Вайтсмит может быть как одиночкой, и притом смертельно опасным - вы же знаете, какие бионические новшества делают в Конфедерации, - так и членом подпольной организации. Возможно даже, что его используют для отвода глаз, в то время как остальные готовятся сейчас штурмовать мои покои.
- Да, сэр. Я прикажу удвоить вашу охрану.
- И самое важное, Гимей: ни слова о мятеже, иначе он начнётся. В любом случае, может возникнуть паника, на что, наверняка, рассчитывает убийца и его сообщники, если таковые действительно существуют. На все вопросы отвечайте, что вы разыскиваете преступника, который убил охранника и похитил туриста.
- Конечно, сэр. Мы именно так и делаем.
Рихтер недовольно поморщился.
- Плохо вы делаете, если у вас единственный иностранец пропал. Докладывайте мне обо всём каждые полчаса.
Рихтер отключил голографон. Он не волновался насчёт того, что уснёт, не дождавшись рапорта. В столь преклонном возрасте, да ещё и в условиях невесомости, уснуть без снотворного всё равно не получалось. Накинув домашний халат, он прошёл, держась за специальные поручни, к вмонтированному в стену автоматизированному бару. Тот налил ему в стакан-тюбик охлаждённого бурбона и даже произнёс тост:
- За поимку преступников, господин Президент!
- Не подслушивай, - огрызнулся Рихтер.
- Если это приказ, я отключу системы внутреннего слежения.
Рихтер, уже бегло просмотревший информацию по обстоятельствам гибели Милла, выругался:
- Нет, не нужно. Просто не лезь ко мне с этими глупостями. Порой ты кажешься мне слишком смышлёным.
Рихтер прошёл обратно к постели и пристегнулся в положении полулёжа. Периодически он отхлёбывал из стакана-тюбика дорогостоящий бурбон, который теперь приходилось импортировать, оплачивая иридием, и анализировал обстановку. Вайтсмита, конечно, поймают, но само по себе его появление, имевшее явной целью убийство Президента, не сулит ничего хорошего. Наконец, когда Рихтер почти покончил со спиртным и уже подумывал заказать ещё стаканчик, в его покои позвонили. Оказалось, что это - Гимей собственной персоной!
- Что там, Гимей?
- Мы вот-вот его поймаем. Обнаружен труп начальника смены. Вполне вероятно, убийца получил доступ к центральным системам безопасности и попытается убить вас при помощи автоматизированных бытовых приборов. Если вы позволите, я кое-что отключу вручную - и тогда мы устраним эту угрозу.
Рихтер мрачно кивнул. Он давно уже подозревал, что Гимей смонтировал в его покоях тайную систему слежения - и вот теперь он сам в этом признался! Радовало то, что глава ГССГ хоть остался ему верен. Поколебавшись мгновение, Рихтер опустил в карман маленький пистолет-моледиссемблер - и приказал компьютеру впустить гостя.
Гимей, беспокойно рыская взглядом, вошёл в спальню. В руке у него был маленький чемоданчик с инструментами. Придерживаясь за поручень, начальник охраны прошёл к одной из стен, в которой обнаружился потайной щиток с переключателями. Повозившись около минуты с отвёрткой и кусачками, Гимей вскоре удовлетворённо крякнул.
- Всё, господин Президент. Приборы, которые могут оказаться опасными для вашей жизни или способны передавать информацию о происходящем здесь, отключены. Правда, продукты в холодильнике могут испортиться.
По хитрому выражению, мелькнувшему в глазах Гимея, Рихтер понял, о чём идёт речь.
- Там, в баре-автомате, должны быть разные напитки. Но как ты их достанешь вручную, я даже не знаю.
Гимей браво улыбнулся:
- Всё гораздо проще, господин Президент. Я рискну своей жизнью ради вас. - Сказав так, он заново подключил бар и, слив оттуда весь бурбон, окончательно отключил.
- Да, Гимей, в вопросах добычи алкоголя ты гораздо изобретательнее, чем в деле поиска преступников. - Рихтер протянул стакан-тюбик, чтобы Гимей его наполнил - и вскрикнул. Широкая рука главы ГССГ неожиданно стиснула его запястье, подобно клещам. Рывком потянув пристёгнутого к кровати старика на себя, Гимей приблизился и выхватил спрятанный в кармане халата пистолет. Всё произошло настолько мгновенно, что Президент даже не успел вскрикнуть от удивления.
- Сидите тихо. Отвечайте на мои вопросы предельно откровенно - от этого зависит ваша жизнь, - холодно приказал Гимей, который сегодня почему-то выглядел худее обычного. Несмотря на то, что голос принадлежал ему, подобных словесных оборотов, более свойственных жителям Конфедерации, Рихтер никогда ранее от него не слыхал. В мозгу у президента в изгнании мелькнула ужасная догадка.
- А охрана до сих пор ищет Вайтсмита.
Вайтсмит, он же Гимей, владел собой безупречно. Никак не отреагировав на слова Президента, что не было свойственно ни одному из госслужащих, он грубо встряхнул Рихтера.
- Я буду пытать тебя, пока ты не заговоришь. Чтобы ты не кричал от боли, вырву язык и прикажу всё записывать, когда ты, наконец, перестанешь придуриваться. И самое главное, Рихтер, не вздумай мне врать - я ощущаю ложь, подобно тому, как это делает детектор лжи. - С этими слова он взял Рихтера за руку.
Президент, понимая, что всё услышанное им сейчас - правда, осознал тщетность попыток солгать. Там, где солжёт разум, душа поступить так не сможет - язык и остальные члены тела впадут в диссонанс . Расширятся зрачки, участится пульс, прыгнет артериальное давление, выступит пот. Он понимал, что разговор, вероятнее всего, закончится его смертью, однако решил отойти в мир иной по возможности безболезненно.