Сомнения, обуревавшие Ле Сажа, принудили его остановиться у самых дверей вагона. Открытые настежь, те будто приглашали его войти внутрь, где горел яркий свет и было относительно безопасно. И всё же он никак не мог решиться. Неожиданно откуда-то из-за спины послышался резкий, визгливый крик. Ле Сажу он был отлично знаком - так кричали мутакрысы, чьи острые, как кинжалы, резцы, могли запросто выгрызть сердце из груди за считанные секунды, а вес достигал порой двадцати килограмм. Радай говорил о том, что попадаются особи весом до пятидесяти килограмм, хотя Чинэль, лучший учёный современной Гейомии, подверг эти цифры осмеянию. Так или иначе, мутакрыса уже заприметила его и начала созывать всю стаю, чтобы наброситься на одинокого человека, представлявшего собой отличный источник калорий. Ле Саж обернулся, вглядываясь в темноту. То тут, то там слышалось шуршание, которое могло принадлежать только лапам мутакрыс, крадущихся в темноте. Наконец, он увидел одну из них, внезапно выскочившую из канавы метрах в десяти от него. Отбросив последние колебания, он вскочил в вагон и нажал кнопку, закрывающую двери. Это было сделано исключительно вовремя, так как мутакрыса, которой не хватило всего десятой доли секунды, чтобы впиться в нежную человеческую плоть, на полной скорости врезалась в металлопластиковую дверь. Ле Саж, содрогаясь от пережитого потрясения, ещё несколько секунд, как завороженный, наблюдал за безуспешными попытками разъярённого мега-грызуна проделать дыру в металлопластиковом покрытии двери. Наконец, пронзительный звонок и голос компьютерного модулятора напомнили ему, что нужно заплатить за проезд.
- Одна остановка - один долар, две остановки - два долара.
Ле Саж поднялся на ноги и начал лихорадочно рыться в карманах.
- Да-да, конечно. - Едва он сунул смятую банкноту в щель автоматической кассы, вагон тронулся с места. Видимо, время отбытия уже давно прошло, просто не было ни одного пассажира, который решился бы покататься ночью на "Инфернальной Колеснице", и она терпеливо поджидала свою жертву на конечной станции у дворца.
- Мы покинули станцию "Корона", впереди - станция "Университет".
Вагон на электромагнитной подвеске плавно двигался вперёд, чуть заметно покачиваясь. Через минуту Ле Саж, усевшийся в одно из множества пустовавших кресел, нашёл поездку приятной, даже убаюкивающей - и едва не сомкнул внезапно отяжелевшие веки, чтобы вздремнуть. Поступать подобным образом категорически воспрещалось - все, кто пережил поездки в вагоне, дневные, разумеется, утверждали, что Кондуктор наиболее опасен в случае, если человек перепуган или спит. В таких случаях демону исключительно легко захватить контроль над разумом несчастного.
Кондуктор появился словно ниоткуда - он возник прямо из воздуха в пространстве перед Ле Сажем, крепко сложенный пожилой мужчина в униформе кремового цвета. В руках он держал старомодный блокнот с карандашом. Чуть сдвинув форменное кепи на затылок, он приблизился к министру культуры и образования.
- Ваше имя?
- Роже Ле Саж, - машинально ответил писатель, тут же вспомнив, что совершил серьёзную ошибку - разговаривать с Кондуктором было ни в коем случае нельзя.
- Род занятий?
- Писатель, - Ле Саж с любопытством посмотрел на старика, который показался ему странно знакомым. Где-то он уже видел эти прямые, словно высеченные в камне черты, эти усы, подстриженные "щёточкой"...
- Писатель - с издевкой протянул уже четыре года как покойный Никод, делая соответствующую запись в блокноте. - И что вы собираетесь написать о нашей планете, Ле Саж? О том, как тут легко совращать невинных девочек?
Ле Саж почувствовал себя так, будто ему отвесили пощёчину. Связь с Френни, чья противоестественная суть была ему самому более чем очевидна, порой вызывала у него угрызения совести.
- Я... Это был бар для туристов, - возмутился он, наконец, вспомнив, как на самом деле всё произошло. - Её мать...
- Да-да, и её мать, и сама она... - Кондуктор не скрывал насмешки, что-то записывая. - А почему вы устроили Революцию и Пожар?
Ле Саж едва не задохнулся от настолько возмутительных обвинений.
- Я устроил? Я устроил?! Это я тут что-то устроил? - он начал подниматься, намереваясь объяснить мёртвому ректору, что тот заблуждается, но холодная, пахнущая тленом рука с неожиданной силой усадила его обратно.
- Знайте своё место, иностранец. Его номер - "94".
- Я... - Ле Саж сделал паузу, чтобы подобрать соответствующие слова - и неожиданно посмотрел в окно за спиной Никода-Кондуктора. - Там виднелись обугленные развалины всё того же розового здания, которое он видел ещё до того, как закрыл глаза. У сгоревшего полимерного дома была характерная форма, напоминавшая кусок дырчатого сыра, вследствие чего она и отложилась в памяти Ле Сажа. Что это? Время остановилось - или же вагон сломался и прекратил движение.
Он так и не сказал Кондуктору ни единого слова, а просто отвернулся и посмотрел в другое окно.
- Вы меня слышите, Ле Саж? Где ваш билет? А ну-ка, встаньте, я говорю вам, встаньте! - Кондуктор вцепился в министра культуры и образования, намереваясь стащить того с кресла. Писатель, всё так же безучастно глядя в окно, решил не препятствовать демону, одновременно и не воспринимая его всерьёз. В какой-то момент ему даже показалось, что всё происходит не с ним, а с кем-то, другим, неким соседом, возможно, даже сиамским близнецом Ле Сажа, а сам он наблюдает за всем словно со стороны. Наконец, уничтоженные огнём до самого фундамента постройки в окне начали двигаться! Ле Саж, вдохновлённый успехом, сосредоточил на них внимание - в этом заключался путь к спасению! Одновременно он краем глаза следил, что происходит с его двойником, которого, не прекращая, терзал Кондуктор. Второй Ле Саж выглядел плохо: лицо его покрылось потом, словно стеклянной маской, взгляд выпученных глаз растерянно блуждал по сторонам, а губы что-то невнятно бормотали. Казалось, ещё немного - и он потеряет сознание. Сам Ле Саж, наоборот, чувствовал себя всё лучше, словно его тело становилось легче, в то время как мысль вновь приобрела уже, казалось бы, безвозвратно утраченную остроту и почти интуитивную скорость принятия решений. Он понимал, что происходит, и чем всё закончится, хотя мысль эта становилась всё слабее, отступая на задворки сознания.
- Станция "Университет". Желающие могут сойти.
Ле Саж закричал, пытаясь подчинить себе собственное тело - и единым порывом бросил его в распахнутую дверь. Плохо слушавшиеся руки и ноги подвели его - он буквально вывалился наружу, ободрав кожу в нескольких местах и больно ударившись головой.
- ...следующая станция - "Банковская площадь". - Вагон тронулся с места и укатил, оставив Ле Сажа одного, посреди мёртвого города, заполненного мутакрысами и озверевшими людьми, которые были опаснее любых тварей. Тем не менее, он ликовал. Всё-таки ему удалось сделать это! Он проехался ночью в "надземке" - и остался жив! Роже Ле Саж побил легендарного Кондуктора!
Переполненный счастьем, он скакал по перрону, радуясь, словно ребёнок, когда внезапно услышал оклик, вернувший его к действительности.
- Стой, безумец! Не двигайся, иначе я сожгу тебя из плазмомёта! - Ле Саж замер, руки его опустились, а холодный, липкий пот выступил на ладонях. К нему по эстакаде приближались фигуры, чьи лица были выкрашены красным - отличительный признак анархо-антихристов. Он должен был бежать, спасать свою жизнь, но ноги словно приросли к земле и не слушались его. Ле Саж понял, что обречён.
8
Человек - если, конечно, существо, никогда не рождавшееся на свет, можно называть человеком - выбрался наружу из спасательной шлюпки. Вокруг была непроглядная тьма, однако сей факт не стеснял его, так как он отлично видел в темноте. Это достигалось благодаря наличию в составе сетчатки глаз генетически модифицированных фоторецепторов-палочек - обладая повышенной светочувствительностью, те пробуждались в момент, когда изображение становилось нечётким. Даже ночной, по-весеннему холодный воздух, обычная причина простудных заболеваний, был Вайтсмиту не страшен - его подкожный жир содержал специальную термоизолирующую прослойку. При необходимости он мог форсировать свой обмен веществ и ограничить потоотделение, поддерживая таким образом высокую температуру тела. Благодаря такой особенности физиологии Вайтсмит мог чувствовать себя относительно комфортно, даже оказавшись нагим посреди ледяной пустыни. Не испытывая по поводу сложившихся обстоятельств ни малейших страхов или сомнений - эти эмоции были ему попросту незнакомы, - он действительно вряд ли мог считаться человеком. С представителями рода homo sapiens его связывала лишь внешность, которая в его случае была более чем обманчивой.
Существо, именовавшее себя Вайтсмитом, ещё раз осмотрело местность. Он посадил спасательную шлюпку на северо-западной окраине Туфы, откуда удобнее всего было пробраться к дворцу. Впрочем ему предстояло ещё навестить кое-кого, одного давнего информатора Полиции Галактической Конфедерации, сокращённо ГАЛАКОНФЕПОЛ. Этот персонаж, поселившийся на данный момент в канализации, нашёл себе подобающее место обитания, вполне соответствующее его наклонностям и привычкам.
Вайтсмит всё ещё не видел никаких признаков движения, хотя был уверен, что приземление его шлюпки не прошло незамеченным. Причал теперь был не более чем воспоминанием, и судьба его множества обитателей, независимо от того, успели они катапультироваться или нет, совершенно не волновала агента косморазведки, значившегося в рапортах под именем "Полный Нуль". Он запустил механизм самоуничтожения реактора Причала и скрылся во всеобщей суматохе незамеченным - вероятнее всего, ещё функционировавшая в тот момент ГССГ приняла его за самого Рихтера. Последовавший вскоре взрыв, яркой вспышкой озаривший небосклон, несомненно, был хорошо виден в Туфе, ведь Причал располагался на геостационарной орбите над городом на высоте в приблизительно сорок пять тысяч километров над уровнем моря.
Не дожидаясь, пока его обнаружат, ПН, пользуясь личной "Вайтсмит", двинулся в сторону города быстрым шагом. Уже через час он достиг его границ, а спустя полчаса столкнулся с весьма необычным явлением. Странные шорохи, которые могли принадлежать только стёртым подошвам, стали слышны откуда-то сзади, словно некто, желавший оставаться невидимым, крался за ним по пятам. ПН не подал и виду, будто что-то заметил, даже когда таинственный преследователь дважды издал звук, подражающий крику мутакрысы, явно служивший условным сигналом. Не обращая внимания, ПН шагал по проспекту Первооткрывателей, большей частью скрывшимся под слоем растёкшихся во время Пожара полимеров. Даже когда шорохи, подобные первому, стали раздаваться по сторонам и даже послышались впереди, он не предпринял ровным счётом ничего для того, чтобы спастись бегством или атаковать преследователей первым. Наоборот, демонстрируя полную безмятежность, он даже начал что-то напевать себе под нос. Наконец, когда он проходил мимо относительно целого трёхэтажного дома, ранее, видимо, принадлежавшего какому-то состоятельному горожанину, он стал жертвой нападения. Из окна, в котором отсутствовало стекло, выбитое ещё в период повального мародёрства, выскочил человек, вооружённый самодельным копьём, и бросился на ПН. Тот застыл, подняв руки вверх, демонстрируя полную покорность, и позволил всем нападавшим собраться вокруг него. Всего он насчитал пять человек, вооружённых чем попало. Наиболее распространённым оружием были копья, мечи и ножи, изготовленные из стальных труб и запасных частей к различным, уже остановившимся навеки, машинам. Одежда бандитов знала лучшие времена, а в некоторых случаях пришла в такую негодность, что её частично заменила меховая, явно сшитая из шкур мутакрыс.
- Ты! Как тебя зовут? - спросил самый крупный из нападавших, потрясая неким подобием сабли. Как и у всех остальных, его лицо было выкрашено в красный свет, свидетельствовавший о принадлежности к Воинству Преисподней, возглавляемому Анархо-Антихристом XI.
- Я - Вайтсмит. Мне нужно увидеть вашего...господина.
- Слышишь, Шрига? Он хочет увидеть наместника Дьявола в Галактике своими собственными глазами! - рассмеялся беззубым ртом анархо-антихрист, вооружённый копьём. - Возможно, стоит доставить его глаза к Кровавому Престолу? Правда, мясо его по закону принадлежит нам...
Остальные бандиты загоготали. Шрига примирительно поднял ладонь левой руки, требуя молчания, и сделал ею жест, словно прикрывая иностранца от возможного нападения.
- Я - Шрига Лсав - сказал он, чуть заикаясь. - Я отношусь к клиру Преисподней, возглавляю Пыльное аббатство Ишкедонского епископства. Эти храбрые парни, готовые разрубить тебя на куски - мои аколиты. Будь умницей, стань на колени и не двигайся, пока к тебе не подойдут и не свяжут. Потом я рассмотрю твоё дело, и если оно того заслуживает, доложу его самому епископу. Кто знает - в голосе Шриги послышалась издевка, - возможно, Епископ Ишкедонский, гневнейший Навиз сочтёт твоё дело - а может, даже и тело - достойным внимания самого Анархо-Антихриста XI. Давай-ка, будь хорошим, послушным просителем, опустись на коленки...
Под смех дьяволопоклонников ПН чуть присел, словно действительно собирался стать на колени, одновременно краем глаза пытаясь ухватить их месторасположение и позиции. Анализ интонаций Шриги уже дал совершенно определённый ответ: ему лгут, принуждая выполнить определённый ритуал и облегчить им, как в моральном, так и физическом плане, задуманное убийство. Тянуть время уже не имело смысла, так как все бандиты уже приблизились к нему на расстояние нескольких шагов; Полный Нуль уже слышал их возбуждённое предвкушением трапезы дыхание. Однако он отнюдь не был лёгкой добычей даже для самых искушённых охотников. Из положения полуприсев он осуществил прыжок влево-вперёд, скользнув над самой поверхностью мостовой, и перехватил направленное ему в грудь копьё. Движения Нуля при этом многократно ускорились - он умел ускорять свой метаболизм, в зависимости от требований ситуации, - и никто из противников даже пошевелиться не успел - теперь уже им самим предстояло ощутить на собственной шкуре, что значит быть дичью. Легко выхватив копьё из слабых, как у всех людей, рук, Нуль убил первого анархо-антихриста. Нанесённый из низкой стойки, единственный удар кулаком достиг подбородка; движение это было столь мощным и стремительным, что голова гейомца запрокинулась. Послышался хруст ломающихся позвонков. Позволив своей жертве продолжать падение - Нуль знал наверняка, что смерть наступит ещё до того, как тело коснётся земли, - он тут же нанёс смертельный удар копьём в сердце второму каннибалу. Тот умер мгновенно, и Нуль упёрся ногой в грудину, чтобы выдернуть копьё, застрявшее между рёбер. Оставшиеся бандиты за это время практически не сдвинулись с места - для них прошла лишь какая-то доля секунды. Ещё двоих он прикончил точными, как удар кием, выпадами в горло. Теперь настало время заняться Шригой - согнув левую ногу в колене, Нуль резко выпрямил её, нанеся удар, который сломал главарю анархо-антихристов коленную чашечку. После того, как соперник был обезоружен и лишён возможности двигаться, можно было перейти к допросу. Нуль почувствовал, что время ускоряет свой бег, а кровь движется по жилам всё медленнее. Гул в ушах, застывший на одной ноте, превратился в короткий предсмертный вскрик цели номер два, наслоившийся на хрипение целей номер три и четыре. Тут же послышались глухие удары, разделённые кратчайшими промежутками времени - то упали тела убитых, - и громогласный вой, который вырвался из глотки Шриги.
Полный Нуль никогда не сохранял жизнь своим жертвам, особенно тем, которых подвергал допросу, но всегда старался создать впечатление, что у тех есть шансы выжить. Крепко удерживая Шригу при помощи сложного захвата, применяемого в хай-чи-вэй, он сочувственно улыбнулся поверженному врагу.
- Живой? Это хорошо. Теперь говори, как мне найти епископа Ишкедонского.
Нуль никогда не оставлял живых свидетелей, и этот случай не был исключением. Руководствуясь добытыми сведениями, он продолжил свой путь по ночным улицам Туфы, беззаботно насвистывая себе под нос. Корона, сиявшая в ночном небе множеством, разноцветных огней, освещала его путь.
9
Роже Ле Саж никогда ранее не бывал в аду, но в момент, когда он оказался перед Кровавым Престолом, в памяти почему-то всплыли уроки в воскресной школе, которую он был вынужден посещать после мелкого правонарушения - попытки подделать оценки, записанные в памяти компьютера. Ему пришлось учиться дедовским методом, читая стихи из древней книги, отпечатанной на тончайших листах целлюлозопласта, переписывать их вручную в тетрадь - и даже заучивать наизусть. Кто знает, может, именно из-за этих дополнительных занятий он и стал писателем. Конечно, религиозным человеком он так и не стал, однако многое из того, что он тогда усвоил, предстало сейчас наяву.