- Хватит заставлять меня краснеть, а то я сейчас подавлюсь, - смущенно ответил он.
- Бриться не собираешься? - поглаживая свой подбородок, она мгновенно переключила тему.
- А что-то не так? - испуганно он ухватил свою потрепанную неухоженную бороду, вымазанную в салате.
- Нет ничего. Все нормально, не пугайся. Просто ты выглядишь как бродяга.
- Я и есть бродяга. Но ладно, причешу, приведу в порядок. Так пойдет?
- Да нормально, - она протянула ему свой бокал, чтобы на ходу обученный ею этикетному минимуму Рэвул наполнил его шампанским. Ей пришлось кашлянуть, чтобы привлечь его внимание к пустому бокалу. - Так, а твой друг Рурхан, он ведь здесь живет с нами в отличие от всяких плохих не то рыжих, не то серых бородачей, - она вызвала у него улыбку. - Борода это, наверное, часть твоего образа, подсознательно сформированного для отпугивания людей и избегания контактов с окружающими? Что обусловлено твоей необщительностью и затаенной обидой на мир. Ведь где-то там под этой бородой ты молодой парень, по идее у которого вся жизнь впереди. Что-то я заговорилась... Так вот Рурхан - разве ты не хочешь, встреться с ним?
- Это что-то типа, не передумал ли я умирать? - он тяжело вздохнул. - Борода это нормально среди моего народа. Это ни какая, ни часть моего образа. В Стране Волка так ходили все. Мужчины. Если я останусь жить, - он улыбнулся, - тем более среди армидейцев. Знаю это глупо. Но мне кажется, это будет что-то сродни предательства своего погибшего народа. Только, пожалуйста, не обижайся. Вы хорошие, к вам претензий нет, это я урод, - говорил он, теребя край скатерти.
- Кстати я не понимаю смысл фразы 'последний из Людей Волка'. По-моему это к тебе не относится. Ведь вас двое. Есть еще Рурхан. То есть исходя из твоей логики он предатель? Прости, конечно, по-моему, он просто адекватный молодой человек. Он живет разумно, не обременяя себя никакими заморочками или глупостями. Позволяет себе впустить в жизнь что-то новое не зацикливаясь на старом. В отличие от некоторых... ладно это уже перебор, - под его улыбающимся взглядом согласилась она. - Твой народ неизбежно шел к трагедии, которая в итоге его и постигла. Наши солдаты в силу безумного стечения обстоятельств разделили эту трагедию с вами. Наши и ваши воины были единым целым перед этим злом. Ты сам был там, сам бился с волками Таргнера. И выжил во многом благодаря тому, что был един в той битве с нашими солдатами.
Эта трагедия также унесла жизни наших солдат, породив вдов и несчастных матерей. Инцидент в Стране Волка тоже задел наше общество. Все мы пострадали от этого зла. Эта наша общая боль, то, что по идее должно сделать нас едиными. О каком предательстве здесь может идти речь? Надо быть в край озлобленным уродцем, чтобы с такого ракурса рассматривать случившееся. Наоборот. Гибель твоего народа как ужасная трагедия делает единым целым нас и тебя - последнего ну или предпоследнего из Людей Волка. 'Единой болью скованные вместе наши судьбы теперь неразделимы...' - фраза из стишка. Тебе посчастливилось выжить и у тебя есть шанс начать все сначала. Наши двери для тебя открыты. Глупо губить свою жизнь из-за нелепых предрассудков и фанатичного бреда, - она заставила его серьезно задуматься. - Все вовсе не так как рисует твое запутавшееся измотанное сознание. Все намного проще, дело только в тебе. Да и к тому же! 'Жить с армидейцами - предать свой народ', - ломая голос, передразнила она, - чтобы думать так по-настоящему, нужно быть упертым узколобым напрочь лишенным извилин фанатиком. Ты не такой. И говоря об этом лохматом венике на твоем подбородке. О бороде превращающей тебя из юноши в пожилого бродягу. Сейчас ты свободен, и можешь избавиться от нее. Неужели ты еще не понял?
- Рурхан! Так он выжил! Он в Армидее? - вдруг резко дошло до него в порыве эмоций вызванных ее словами.
- И это все?! - ожидая иной реакции, немного расстроилась она. - Он выжил, да. Но он не в городе. Он проходит реабилитацию. Ему также тяжело, но он идет на поправку. Если ты не будешь валять дурака и будешь вести себя нормально, в ближайшее время думаю, ваша встреча станет возможной.
- Спасибо тебе за... старания. Правда. Большое спасибо. Но понимаешь... Как бы так лучше объяснить. Дорога в Армидею была длинной и трудной. По пути между делом я... как бы... убил человека! Я убийца, подонок, психопат, конченая тварь.
- Бред! Ты же себя не контролировал.
- Совесть и какой-то святой долг внутри обязывает мне гневаться на себя.
- Ну что за глупости!
- Мне тошно жить дальше после содеянного. Мне было бы проще отвалить на тот свет и все. Как говорил... твой отец - найти разом ответы на все вопросы, получить по заслугам и не париться. Пойми, я на самом деле вовсе не такой. Я никогда не распускаю нюни и до этого, вообще ни по какому поводу никогда не переживал. Я даже плакать не умею. Не знаю, откуда во мне столько соплей. Я же не настолько дурак. Если бы не это убийство, я бы и не заморачивался, клянусь. Я бы уже давно принял бы ваше предложение и хотя бы попытался начать жить с чистого листа. Пошел бы вон Армидею посмотрел. Вел бы себя смирно и попытался заслужить прощение за причиненные неудобства - ну то ранение охранника в шею. Я сам всю жизнь ненавидел свою общину и мечтал о свободе. Из рассказов друга я знаю... понимаю что такое Армидея и в глубине души мечтал бы стать свободным как и вы. Где-то в глубине души я очень этого хочу. А так я убийца, я сам себе противен. Мне надо поскорее сваливать на тот свет, - отодвинув тарелку упершись локтями в стол, он совсем поник.
- Знаешь, в нашем мире в основу всех монотеистический религий... да блин религий, где один бог! - видя разрыв мозга в уставших глазах Рэвула, она пояснила подробнее. - Только не говори, что не знаешь что такое религии! Так вот, в основу большинства религиозных культов, где один бог, положена идея о прощении. То есть если ты согрешил при жизни, но искренне истинно раскаиваешься или как в твоем случае считаешь себя подонком, психопатом, дегенератом, то ты можешь рассчитывать на прощение, - она видела, как внутри него что-то ожило. Он посмотрел на нее с нерешительной надеждой.
- Я полностью с этим согласна. Люди сами по себе нестабильные, подчиненные эмоциям блуждающие в жизни существа. Плюс наша жизнь очень тяжела и иногда загоняет в рамки и моделирует ситуации, в которых грех единственный способ выживания. Даже я хоть и не человек, но все равно порой под воздействием эмоций путаюсь в правильности решений. От нас не требуется быть идеальными. Пройти жизненный путь без греха способны лишь исключения. По-моему исключения с негативным окрасом - сумасшедшие: аскеты и прочие бегущие от жизни.
Нормальный человек, живущий полноценной жизнью, человек свободный не сможет на своем пути не оступиться. Поэтому вполне логично, что нам дарована возможность прощения ввиду нашего общего несовершенства. Главное это осознание своего злодеяния и раскаяние. И последующее воздержание от преступлений, конечно же. Это все что требуется от нас - нелепых и местами жалких. Ведь мы всего лишь люди. В нашем мире только Духи в виду своей абсолютной разумности несут полную ответственность перед высшими силами. Поэтому они и стараются не вмешиваться в дела смертных и в основном держатся в тени нашего мира. Они боятся греха и воздерживаются от него как могут. В древние времена Духам было проще наблюдать, как дикие варвары убивали их детей. Насиловали артэонок, мужчин массово казнили. И Духи смотрели на это, не вмешиваясь, потому что боялись согрешить в попытках адекватно остановить то безумие. Поэтому артэоны и стали защищать себя сами, что заставило некоторых из нас отвернуться от простой разумности и уподобиться людям. А Духи все также прячутся в тени, боясь своей ответственности в виду своей силы. Да и то у них это не всегда получается. Вспомни своего поехавшего Таргнера. Тогда чего же говорить о нас, о простых людях? Ну как простых, - не могла не добавить она. - Скажем так мы с тобой простые люди, просто в сложных необычных состояниях: номак и Намарьена, - говорила она, видя как внутри него что-то оживает, и светом души вновь зарождается надежда.
- Я каюсь без сомнений, - в первую очередь сказал он сам себе. - Но если я останусь жить, то можно сначала мне предстать перед судом родственников убитой мной девушки? Я хотел бы заслужить прощение у ее родителей... если это возможно. Пусть они меня изобьют, там убьют, в общем, делают со мной что хотят... Там, в темноте того дома на дереве был еще маленький мальчик. Я сильно напугал его. Если они простят меня, то тогда можно попытаться 'подобрать осколки жизни', - пытаясь скрыть взволнованное дыхание, говорил он, чувствуя как внутри снова оживает.
- Как пафосно: 'осколки жизни'! Нет, ну я люблю вставить что-нибудь эдакое, но даже мне далеко до тебя.
- В детстве Рурхан тайком читал мне книги. У его деда - челнока, хранилась пара детских сказок и еще какая-то взрослая нудная тягомотина. Это фраза из этой скучной любовной тягомотины, - едва договорив, он как следует, зевнул, и замер, сам удивившись этому после бесконечности бессонных ночей превращающих сутки в серую однообразную тянущуюся перед глазами ленту.
- Вот видишь. Все что тебе нужно было так это просто немного расслабиться, оторваться от своих проблем. И сразу сон возвращаться стал. Давай быстро попробуем десерт и потом так уж и быть я дам тебе немного поспать. Но имей в виду - завтра я приду снова! Мы пойдем гулять! Я не отстану от тебя, пока ты не вернешься к нормальной жизни, - в шутку она поставила условия. Рэвул особо не возражал.
После десерта она показала ему, как пользоваться душем и по секрету поделилась, что если переборщить дозу одного из оставленных врачом лекарств, то сладкий сон точно обеспечен. Она удалилась. Он, после душа, будто заново родившись, в свежей одежде, в чистой кровати уснул безо всяких лекарств.
- Вставай уже три часа дня! - принеся с собой шум и суету, открывая шторы, она будила Рэвула. Из шкафа она достала ему обычную домашнюю футболку и легкие штаны. Качественно сшитая одежда после грубых неотесанных лохмотьев из шкур казалась ему еще одним источником удовольствия, после душа и чистой ароматной постели.
Заставив его помочь убрать со стола остатки вчерашней трапезы, Аврора накормила его свежим завтраком. Лениво и неохотно он подчинялся ей, через силу возвращаясь в жизнь. Следующим пунктом в процессе его реабилитации Аврора видела прогулку по городу. 'Какой смысл сидеть в этой комнате прячась ото всех, если целый золотой город раскинулся прямо за окном?!' - восклицала она. Рэвула всегда переполнял интерес и жажда познаний всего нового и интересного. Эту, как и другие его особенности, она как Намарьена видевшая насквозь души других, видела в нем и легко манипулировала его поведением, все же оставляя право выбора за ним. Подтолкнутый к осознанию близости главного из преферийских чудес - того самого золотого города он согласился но с одним условием. 'Пусть стража оденет на меня наручники. - Аврора замерла с выражением 'какого черта?!' на лице. - Так будет спокойнее жителям города, которых мы возможно встретим. И в первую очередь так будет спокойнее мне. Без наручников я буду для артэонов Армидеи очередным дикарем, который жаждет стать частью их общества. В наручниках я буду типа крутым парнем, который особо не жаждет стать армидейцем, смотрит на все с пренебрежением, но подумывает о том, чтобы может быть соизволить остаться здесь, - он не смог больше говорить это с серьезным лицом и расплылся в улыбке. - Типа ты меня уговариваешь, умоляешь простить вас всех, остаться жить с вами, чтобы дать вам возможность заслужить прощение, а я такой еще подумываю над этим!' - рассмешил он ее.
- Ты чего хохочешь, убийца душегуб? - оборвала она в нем нарастающие нотки веселья.
- Зачем ты так?..
- Шутка. Шутка! Я шучу! - расхохоталась она. - Прости, я не смогла удержаться. Пытаюсь посмеяться над проблемами, чтобы их развеять. Знаю, получилось не в тему. Проблемы слишком критические. Прости. А если серьезно! Хочешь стать одним из нас? Жить с нами как Рурхан?
- Не знаю. Посмотрим, как ты меня уговаривать будешь. Пока я не готов простить увязшую в крови Армидею - тех, кто повинен в гибели моего народа! - он тоже решил ей подыграть. Они оба расхохотались. Она одобряюще похлопала его по плечу за этот черный, но все-таки юмор.
- Пойдем, наденем на тебя наручники. Так и вправду будет лучше. Может так нас отпустят погулять одних - вдвоем безо всякой стражи за спиной, - утянула его за собой Аврора.
Заковав Рэвула в наручники, Аврора сумела уговорить охрану не преследовать их. Они отправились свободно гулять вдвоем. От армидейского плаща Рэвул отказался, с его слов ему и скованности наручниками вполне хватало. Он не стеснялся выглядеть чужаком, даже наоборот желал быть чем-то инородным. День стоял пасмурный, преферийское небо было затянуто серым слоем облаков, но это никак не повлияло на поднимающееся настроение Рэвула. Они гуляли по Лунной площади, наручниками Рэвула приводя в недоумение встречающихся туристов из далеких уголков артэонского мира. Он слушал эту не смолкающую девчонку, старавшуюся разом объяснить и рассказать ему все на свете.
Рэвул сумел уговорить ее продолжить прогулку по запрещенной для посещения живыми промышленной зоне. Именно рассказ Авроры о промышленных кварталах вызвал особый интерес у Рэвула, он захотел увидеть мир здешних машин. Авроре самой было приятно хоть раз в жизни нарушить запрет. Немного поломавшись, она все же дала добро. В конце концов, он нашел для себя что-то интересное, что-то, что отвлекало его от переживаний и возвращало в жизнь - Аврора добивалась своей цели. Они прошли в не рекомендованную (что здесь означало запрещенную) для посещения территорию промышленной зоны несколькими кварталами окружающую центр города. Вместо запланированной экскурсии по достопримечательностям города, они брели в розовой дымке обезвреженных выбросов производства среди наполненных стальными шумами цехов, в которых, обеспечивая город всем необходимым, под наложенными чарами работали конвейеры. Аврора зазывала его пройти через промышленную зону и продолжить прогулку по вечернему городу. Посмотрев на живой, олицетворяющий тихий и гармоничный мир артэонов, цветущий зеленью золотой город, Рэвул почему-то его испугался. Аврора, не спрашивая утянула его за собой силой. Они прогулялись по источающим клубничный аромат городским улицам впечатляющим Рэвула своими размерами.
Он увидел, как живут артэоны. Никакой агрессии, только покой, тишина, бесконечная безмятежность и разумность, красота во всем. Прочувствовав, проникнувшись теплом мира артэонов, почувствовав шкурой, что это такое он почему-то едва ли не расплакался. Здесь все так прекрасно, а там вовне царит кошмар. И он как чудовище пришедшее из того кошмара, переполненный безумным гневом, желал на полном серьезе все это уничтожить. Больно когда мир тех, кого ты считал врагами, оказывается прекрасным, сложно осознавать свою глубинную неправоту. Видя, как ему просто так улыбаются случайные прекрасные прохожие, он стыдливо попытался спрятать свои наручники. Столкнувшись с миром артэонов, он почувствовал себя мерзким злым и убогим дикарем.
Аврора тянула его дальше, уже в уме спланировав для них прогулку-экскурсию по развлечениям ночного города. Но Рэвул сумел отказаться, объяснив это желанием доесть пирог, который они оставили на столе в гостинице. В конце концов, по мнению Рэвула у него впереди была еще целая жизнь, чтобы облазить весь город. Уже в темноте пройдя через промышленную зону, зайдя внутрь цехов - окончательно нарушив все запреты, посмотрев на живые стальные механизмы, увидев, как из универсальной материи делают разные вещи, в том числе искусственную еду, они побрели назад, и под светом фонарей кое-как выбрались из темных промышленных лабиринтов наполненных грохотом производства. Аврора только сейчас поняла что она, любящая бывать в уникальных местах, ни разу не задумывалась об экскурсии в армидейский сектор мира механоидов. Теперь она могла сказать, что повидала все в этом мире и сама их экстремально необычной прогулкой осталась довольна. Они много смеялись и весело провели время. Ее - девочку вундеркинда, большую часть времени, ведущую образ жизни затворницы изолировано живущей в окружении родных, очень забавлял незатейливый низкопробный юмор Рэвула. Идея о покаянии и раскаянии, которой его наполнила Аврора, даровала Рэвулу иллюзию прощения, вновь дающую возможность свободно дышать. Гуляя в обществе этой непоседы не прекращающей тараторить, выплескивая потоки информации, его дыхание то и дело перехватывало от призрачной, такой невесомой, незаметной, но все более ощутимой, реальной возможности новой жизни. Затемно они вернулись в гостиницу.