Бортовой самописец
Капитан (по персональной связи): Петров!
Кочегар (по персональной связи): Да, капитан?
Капитан (по персональной связи): Петров, не заставляй меня становиться поэтом, ты знаешь, я этого не выношу. А теперь рассказывай, какого ты делаешь не на своем рабочем месте, а шляешься снаружи с какой-то девкой?
Кочегар (по персональной связи): Прогуливаюсь, капитан. Здесь очень красивые звезды. И девушки. Вы ж меня знаете, у меня все под контролем.
Лоцман: Капитан, я, конечно, дико извиняюсь…
Капитан: Что?
Лоцман: Капитан…
Капитан (раздраженно): Да говорите вы, Махно, что вы стесняетесь?
Лоцман (терпеливо): Капитан, не теребите мальчика, пускай он себе погуляет. Опаздывать нам еще рано. Вон эта хреновина перед нами.
Капитан: Думаете? (по персональной связи) Ладно, Петров, считай, тебе посчастливилось. Не забудь Махно бутылек поставить.
Кочегар (по персональной связи): Есть, сэр!
Капитан (грустно): Распущу я с вами экипаж…
Лоцман: В каком смысле?
Капитан: В смысле — распустятся они у меня. На шею сядут. И будут, между прочим, совершенно правы.
Лоцман: Вы это мене бросьте. У вас хорошая команда. Давайте лучше еще по маленькой?
Капитан: Давайте, Махно. (по внутренней связи) Борман!
Борман (по внутренней связи): Да, капитан?
Капитан (по внутренней связи): Что у нас сегодня на закуску?..
(Топот ног.)
Кочегар (кричит, заглушая ответ Бормана): Капитан!
Капитан (по внутренней связи): Борман, извините, я не понял.
Кочегар (снова кричит): Капитан, посмотрите, что происходит снаружи!
Капитан (удивленно): Этого… Петров, какого посторонние на корабле? Ты что-то перепутал, здесь тебе не там!..
Лоцман (спокойно): Да не суетитесь вы. Поздно уже.
Капитал: Но только что было рано…
Лоцман: Было.
Капитан: Ну и что у нас?.. Этто еще что?
Лоцман: Дыра. Черная. Маленькая.
Капитан (кричит): Петров! В реакторный… Хотя, кой хрен, и правда поздно. Откуда она?
Кочегар (сбивчиво): Там был этот… дармоед… потом бац — и дыра. Еле успели.
Лоцман: У нас есть немного времени…
Капитан: Да! (по внутренней связи) Всему экипажу… Нет, всем, находящимся на борту — собраться в рубке. Повторяю: всем, находящимся на борту — собраться в рубке.
(Топот множества ног.)
Писатель: Что случилось, капитан?
Капитан: Вам, знаете ли, несказанно повезло. О таком еще никто не писал.
Писатель (с ужасом): Что вы хотите сказать?!
Капитан (спокойно): Вы — первый писатель, которого несет в черную дыру. Это, знаете ли, большая редкость — черная дыра таких размеров и на таком расстоянии.
Писатель: Я не хочу…
Капитан: А никто не хочет.
Писатель: Надо же что-то делать!
Капитан: Надо. Прощаться. Сейчас вот попрощаемся — и можете начинать записывать впечатления.
Бортовой журнал
(Дата, время.)
В результате перехода в надпространство дхармаглот оставил вместо себя небольшую черную дыру. Нам — самое оно.
Крысы
Полковник Потанин мрачно смотрел на телефон. Телефон не работал.
Строго говоря, в этом вроде бы не было ничего страшного. Ну, телефон, ну, не работает. Всего-навсего одна линия из многих. Плюс радиосвязь. Плюс, в конце концов, сотовые и интернет. Если бы Потанину сейчас приспичило связаться с кем угодно — хоть с женой, хоть с президентом, хоть с женой президента, он смог бы это сделать по любому доступному рабочему каналу. Проблема была не в этом. Проблема была в том, что этот телефон был подключен к экстренной линии связи. Она просто не имела права не работать больше пятнадцати минут. А лучше — десяти. Неполных. Она же была защищена как никакая другая. И тем не менее, приходилось признать очевидное: линия не функционировала уже час десять минут плюс еще десять-пятнадцать минут с предыдущей проверки.
В дверь постучали.
— Войдите, — сказал Потанин.
Стучавшийся вошел в кабинет и отдал честь.
— Слушаю вас, капитан, — произнес полковник.
— Полковник, вероятно, произошел обрыв кабеля…
— Вероятно? — полковник решил, что срываться на связиста все-таки не следует, он делает что может, но не удержался и съязвил: — Какова вероятность обрыва в процентах?
— Девяносто семь поцентов, — отчеканил капитан. — И вероятнее всего, обрыв вне здания, — он поморщился, поскольку прекрасно знал длину провода, который еще предстояло проверить.
— Кабель в здании проверен полностью?
— Нет, иначе мы могли бы точно знать, что искать обрыв нужно снаружи.
Полковник кивнул:
— Логично.
— Господин полковник, мы уже готовы провесить временный кабель либо наладить радиосвязь…
— Радиосвязь — отставить. А вот временный кабель, пожалуй, можно, — задумчиво пробормотал Потанин и кивнул: — Да, делайте временный. Но первоочередное — найти обрыв.
— Разрешите выполнять?
— Выполняйте.
— Есть! — ответил капитан, отсалютовал и вышел.
Вернулся капитан через полчаса. Вместе с полковником в кабинете находился его помощник, майор Слепцов. Капитан отдал честь и неловко встал посреди кабинета. В его левой руке был кусок телефонного кабеля в изоляции.
— Вы чем-то взволнованы, капитан, — заметил Потанин.
Капитан Северный, намертво задавив в себе желание ответить далее по тексту, произнес:
— Разрешите доложить!
— Докладывайте, — проворчал полковник. Он был недоволен. Даже временной связи еще не было.
Капитан выдохнул и сказал:
— Кабель перегрызен крысами. В трех местах.
— Крысами? — Слепцов немного опередил вопрос полковника.
— Так точно. Вот, взгляните, — и капитан протянул майору кусок кабеля.
— Не уверен, что отличу отметины зубов крысы от отметин зубов собаки или, например, бобра, — протянул Слепцов.
Усилием воли капитан заставил себя не отвечать майору грубостью на пренебрежение. Крысы периодически портили оборудование, которое затем приходилось ремонтировать, чем капитан Северный и занимался. Периодически. Конечно, вреда от них было не слишком много — меньше, чем от неаккуратного отношения людей к технике.
— Это были крысы, — повторил он.
— Значит, диверсию можно исключить? — поинтересовался полковник.
— Пожалуй, — кивнул было капитан, но тут же спохватился: — Так точно. Канал связи будет восстановлен в пределах пятнадцати минут.
Полковник кивнул. Это была хорошая новость.
— Капитан… Извините, полковник, могу я попросить капитана?..
— Конечно, майор.
— Да. Так вот, — Слепцов, прищурившись, разглядывал погрызенный кабель, — капитан, вы не могли бы сделать для меня подборку случаев порчи нашего оборудования и коммуникаций крысами?
— За какой период?
Слепцов на минуту задумался.
— Знаете, капитан, если это возможно и не займет у вас три дня на сбор информации, то за пять лет. Либо сообщите мне, за какой период вы сможете собрать статистику в пределах, ну, скажем, часа. Не более. А там посмотрим.
— Слушаюсь, — Северный встал навытяжку. — Разрешите приступить?
— Приступайте, — кивнул майор.
Когда капитан вышел, полковник перевел взгляд с закрывшейся двери сначала на свой злосчастный экстренный телефон, а потом на помощника.
— Майор, вы не могли бы поделиться со мной своими соображениями? — спросил он.
Слепцов принялся молча массировать лоб обеими руками.
— Полковник, я прошу меня извинить… Просто я пока не очень понимаю, что меня беспокоит.
— Да? А мне показалось… Хорошо, тогда подождем результатов. И будем надеяться, что ничего экстренного не возникнет.
Результаты в кабинете полковника появились через пятьдесят пять минут, вместе с капитаном Северным. Северный выглядел еще более обеспокоенным.
— Разрешите доложить!
— Докладывайте, — кивнул полковник уже без давешнего раздражения, подумав «Быстро он. Великая вещь — компьютеры».
— Я взял статистику за четыре последних года, — сказал капитан. — Как раз четыре года назад, в мае, июне и июле был пик активности крыс. Неизвестно почему, но они тогда создали нам массу хлопот. Всего за три месяца было тридцать восемь случаев порчи крысами имущества…
— Не считая неучтенных, — пробормотал Слепцов.
Капитан на мгновение стиснул зубы.
— Так точно. Разрешите продолжать? — полковник кивнул, покосившись на Слепцова, и капитан продолжил: — Кроме того…
— Да, капитан, простите, я забыл спросить. — прервал того майор. — Во-первых, это точно были крысы? Как это определялось? И во-вторых, что у нас было с санобработкой на тот момент?
— Крыс мы чаще всего определяли благодаря наличию злоумышленников на месте преступления, — ответил Северный.
— Это как? — удивился Потанин.
— Их убивало током, — пояснил Северный и повернулся к Слепцову: — Что касается вашего второго вопроса, то в связи с жалобами на крыс, кроме регулярной санобработки по расписанию, мы производили и дополнительные. Приглашали различные фирмы. Одна из них — если будет нужно, можно будет проверить, какая — в конце концов справилась с этим нашествием. Далее. Через два года — то есть, два года назад — нашествие случилось снова, на этот раз в августе, и длилось полторы последние недели месяца. Девятнадцать случаев… не считая, разумеется, неучтенных. Кроме того, именно в августе был ремонт на восьмом этаже, поэтому какие-то проблемы могли списать на него. Кроме того, многие люди были в отпусках и поэтому жалобы от них могли поступить позже. После этого активность крыс сошла на нет до Нового Года, там возникли перебои в работе интернета — также благодаря крысам. Это был разовый случай.
— Спасибо, капитан, — кивнул Слепцов, после ответа на свой вопрос сидевший, вперив взгляд в столешницу. — Вы хорошо поработали… Скажите, — он поднял голову и уставился на Северного, — а какие сегодня еще были повреждены кабели?
— Никакие, — ответил капитан, — за исключением кабеля экстренной связи. Поэтому мы так долго искали место повреждения.
Слепцов покивал головой. Казалось, что он услышал именно то, что ожидал услышать.
— Майор, — полковник побарабанил пальцами по столу, — вы не могли бы все-таки нам рассказать, в чем дело?
— Сейчас… Капитан, а в те пиковые недели-месяцы… Тогда крысы повреждали экстренную связь?
— Так точно, — ответил капитан, сверившись со списком, — дважды в первый пик и один раз во второй. Тогда нам удавалось оперативно ликвидировать неисправности.
— Почему?
Северный пожал плечами.
— Крысы тогда задевали и другие кабели, в результате чего…
Он вдруг замолчал с открытым ртом. Старшие по званию молча наблюдали за остолбеневшим капитаном.
— Задевали другие кабели, — Северный поморгал — Это — диверсия. Диверсия, черт меня подери. Подготовленная диверсия, — и он встал по стойке смирно. — Разрешите идти?
— Вы его напугали, — заметил Потанин Слепцову после довольно продолжительного молчания. — Зачем вам это понадобилось?
Слепов, что-то черкавший на листке бумаги, встал из-за стола, взял этот листок и передал его полковнику. На листке была несколько неуклюже изображена большая мышь, стоящая на задних лапах, с ножом, как у Рэмбо, парой напяленных крест-накрест патронташей и сигаретой в зубах. Полковник хмыкнул.
— Но ведь он прав, — заметил майор. — Это диверсия…
— Организованная крысами.
— Именно. Они, знаете ли, умные твари. Шел я как-то домой… иду, значит, по улице мимо подвального окна, смотрю — а там крыса сидит. Спокойно так, знаете, сидит себе. А это какая-никакая дорога, там машины, вообще-то, ездят периодически, люди ходят регулярно… И крыса эта. Сидит, думает. Соображает. Кто ее знает, может, она уже до правил дорожного движения додумалась. Досоображала, значит. Понимаете? Но додуматься — полбеды, это, в общем-то, не так уж сложно. А вот если такая крыса не просто додумается до чего-то — если она еще и сможет передать то, до чего она додумалась, остальным… хотя бы тем, кто вместе с ней в подвале живет…
Полковник обхватил голову руками.
— Черт бы вас, Слепцов, побрал совсем, со вашими идеями этими… Вы и меня решили напугать?
— А что, страшно, да? — Слепцов уселся на край своего стола и невесело улыбнулся. — Сапиентизация…
— Как-как, простите?
— Сапиентизация. Приобретение разума… Оно, это приобретение, было предсказано не так давно.
— И вы хотите сказать, что крысы…
— Не только. В первую очередь те животные, которые живут рядом с человеком, но не являются полностью домашними. Крысы, кошки, собаки…
— Тараканы.
— Нет. У них мозга нет.
— У меня тоже, коль скоро я это слушаю…
— Н-да? А вы знаете, что у нас осенью тоже были неполадки со связью? В октябре, кажется, я точно сейчас не помню, но это можно проверить…
— Хм. А капитан не доложил…
— Разумеется. Потому что там не крысы сработали.
— А кто?
— Каррр!!!
Оба военных вздрогнули и одновременно повернули головы на звук — в сторону открытого окна.
Призраки из розетки
Вдох, выдох. «Все-таки дышать в этой маске тяжеловато. Как Дарт Вейдер, черт…» Вдох, выдох. «Пять Дартов Вейдеров шлялись по мертвополитену… Но тут свежего воздуха — шиш, не на свежем же воздухе…» Вдох, выдох. «Где тут они…» Вдох, выдох. «И лампы бы получше…»
— Агх!.. — сдавленный крик вывел Новикова из задумчивости. Он скосил глаза.
— Ну чего ты орешь? Призраков, что ли, не видел?
— Видел, — севшим голосом ответил Иванов и вытащил шпагу.
Призрак сделал слабую попытку увернуться от укола. Не удалось. Иванов ткнул призрака шпагой и тот ушел в землю. Со свистом. «Не, ничего новичок, держится».
— Туше.
Иванов дернул головой так, словно сплюнуть хотел. Ага, в такой маске только и плевать.
— Ладно, дальше давайте, а то жрать охота, машу вать, — пробухтел Полевой.
— Грубый ты, — с укором сообщил Полевому Новиков, — Тут призраки, а ты — жрать. Никакой с тобой романтики…
— Девок надо было брать, а не меня, — ответил Полевой, — Вот была бы романтика… Полные штаны романтики были бы…
— Грубый ты, — повторил Новиков, — Ну, раз так — почесали, господа.
Вдох, выдох. «Черт их задери… где ж тут они… мать…» Вдох, выдох. «Придурки… психованные…» Вдох…
— Дрезина, — сказал шедший впереди Гуревич.
Новиков тупо уставился на Гуревича.
— Какая, нахрен, дрезина? — опередил непосредственное начальство Полевой.
— Таки, по-моему, деревянная, — ответил Гуревич, пытаясь разглядеть то, что освещала его керосиновая лампа с отражателем.
— Мать твою за ногу по первое число, — просипел Полевой, — Ну кретины…
— Худшие дураки — это дураки с инициативой, — пробормотал Новиков и скомандовал, — В ружье, господа.
Пятеро мышей («экзорцисты» как-то не прижились — наверное, потому, что спьяну или после нервотрепки не выговоришь) взяли на изготовку трубки электропоглотителей и медленно двинулись к дрезине. Перед шедшим слева от Гуревича Маркиным сконденсировался призрак и тут же был электропоглощен. Потом опять тишина. Мыши подошли к дрезине.
— Самоделка, — сказал Гуревич.
— Еще бы, — проворчал Светлов, — Придурки, без мозгов, зато, сука, с руками.
Деревянная дрезина была собрана из каких-то толстых досок и частично склеена, частично связана веревками и чуть ли не изолентой.
— Изолента, — удивился Полевой. — Великое изобретение…
На досках чернели несколько опалин, в тех местах, куда долбанули разряды. Один из разрядов угодил в человека. То, что от него осталось — черная скрюченная головешка, — лежало практически в самом центре дрезины. Остальные успели отскочить. Впрочем, толку им от этого не было ровным счетом никакого. Рядом с дрезиной валялись еще четыре трупа, в таком же точно виде.