Василий Головачев
Война HAARP‑2
© Головачев В.В., 2015
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015
Плохая погода предвещает хорошую.
– Дикая мысль, – говорил он, между прочим, – что война есть бич для человечества. Напротив, самая полезная вещь.
Россия.
Сегодня…
Проблемы множатся…
Северо-запад Тихого океана,
1600 км от Японских островов
29 сентября, вечер
Научно-исследовательское судно «Santa Claus», официально принадлежащее Океанографическому обществу США, а на деле – Агентству стратегических исследований Министерства обороны Соединённых Штатов, замедлило ход и застыло, окружённое со всех сторон до горизонта водной равниной, покрытой сыпью мелких волн.
Точно под ним, на глубине двух километров, располагалась вершина гигантского щитового подводного вулкана Таму, венчавшего плато Шатского – геологическую структуру, сформированную сто сорок миллионов лет назад. Таму считается самым крупным вулканом на планете: его площадь достигает трёхсот десяти тысяч квадратных километров. Своими размерами он затмил даже считавшийся недавно самым большим наземный вулкан Мауна-Лоа на Гавайях, площадь которого не превышает пяти тысяч квадратных километров. Во всей Солнечной системе Таму превосходят по высоте и площади лишь несколько гигантов подобного рода, одним из которых является потухший вулкан Олимп на Марсе высотой двадцать семь километров, хотя площадь его в полтора раза меньше.
Правда, некоторые учёные предполагают, что в Тихом океане существует ещё более крупный вулкан, известный под названием плато Онтонг-Ява, но принадлежность этой геологической структуры к вулканам ещё надо доказать.
В шесть часов вечера по местному времени капитан «Santa Claus» Джереми Крукс отдал распоряжение «Стоп, машина!» – вышел из рубки и спустился на верхнюю палубу судна.
Конец сентября в западной части Тихого океана в этом году выдался на редкость спокойным и солнечным. Облачные ленты тянулись к северу, температура к ночи двадцать девятого сентября опустилась к двенадцати градусам выше нуля, но ветра не было, и капитан откинул капюшон матросской парки, с удовольствием вдыхая свежий морской с привкусом соли воздух.
К капитану присоединился старпом Мэтью Коллинз, молодой, энергичный, инициативный, готовый выполнить любой приказ капитана.
– Я доложил на базу, что мы вышли в заданный район, – объявил он, растягивая слова.
Капитан взялся за поручень, кивнул, глядя на блещущий под лучами низкого солнца океан. Помощник ему нравился, хотя был слишком эмоционален.
– Погода классная.
Капитан снова кивнул, не прерывая молчания.
В окрестностях полусотни миль не было ни одного островка, поэтому не было и чаек, и после гула двигателей корабля тишина вокруг казалась нереальной.
Старпом потоптался рядом, нетерпеливо поглядывая на многогранный купол надстройки в центре палубы, под какими обычно прячутся антенны локаторов. Под этим куполом тоже располагался комплекс антенн, но совершенно иного предназначения.
– Пойду доложу доку, что мы на месте.
Капитан кивнул в третий раз.
Доком все на корабле называли начальника экспедиции Джозефа Колхауна, и он им на самом деле был, но точно так же, как «Santa Claus» не принадлежал Океанографическому обществу США, так и док Колхаун не был специалистом в области исследования вод Мирового океана. Он работал на Агентство национальной безопасности Штатов, обслуживая установку под названием «Зевс». Её антенны и прятались под куполом на верхней палубе судна, а также в трюме корабля, способные излучать пакеты электромагнитных полей разной частоты и такой мощности, что на них реагировали даже глубины планеты под континентальной корой и верхние слои ионосферы.
За спиной капитана Крукса лязгнула дверь, он оглянулся.
Из кубической пристройки возле купола вышли трое мужчин в одинаковых парках с откинутыми капюшонами: старпом, здоровяк-боцман, широкий, кряжистый, бородатый, похожий на норвежца, и высокий джентльмен с головой тыковкой, усеянной седыми волосками, и редкой рыжеватой порослью на лице. Он и был руководителем экспедиции.
Капитан направился к ним.
– Мы прибыли на два часа раньше, док.
– Я понял, – насморочным голосом ответил Колхаун; прозрачные глаза его горели призрачным огнём фанатизма, можно было не сомневаться, этот человек пойдёт на любые жертвы ради достижения цели. – Предупредите экипаж, мы начинаем работу.
– Экипаж предупреждён, – поспешил доложить старпом, замялся, глянув на капитана: – Но я бы попросил…
– Что ещё?
– Русские спутники… один проходит в трёхстах милях южнее…
– Он нам не помешает, – усмехнулся Колхаун. – Мне нужны точные координаты местонахождения.
– Поднимемся в рубку, – предложил капитан.
Поднялись в рубку корабля, напоминающую футуристический центр управления космическим крейсером из фильма «Звёздные войны». Помощник капитана пропустил начальника экспедиции к наклонной плите картографического дисплея, ткнул пальцем в красный крестик в сплетении координатной сетки.
– Мы здесь. Вулкан под нами.
– Вулкан велик.
– Мы над его центральной дыркой.
Дисплей высветил рисунок океанского дна.
Кальдера вулкана Таму на синем фоне напоминала полуоткрытый рот кита, и красный крестик, обозначавший местоположение корабля, торчал прямо из «китовой пасти».
Колхаун внимательно присмотрелся к изображению дна под кораблём, кивнул.
– Будьте готовы отойти на пару миль западнее, я дам сигнал. Экипаж?
– Палубы пусты, – сказал старпом.
Начальник экспедиции вышел из рубки.
В кубической пристройке рядом с антенным куполом его ждал терминал управления всем сложным хозяйством комплекса, установленного на борту «Santa Claus». Ее стены и потолок являлись экранами связи и наблюдения, которое вели шесть операторов. За отдельным пультом располагался начальник смены, японец американского происхождения, отзывающийся на имя Яма; настоящее его имя было подлиннее – Ямагучи Токана. Одетый в тёмно-синюю куртку с эмблемой «Z» на рукаве, – такие же куртки носили и операторы «Зевса», – он следил за ползущими по экрану перед ним цветными струями и столбцами цифр.
Услышав клацанье входной двери, он обернулся, кивнул и уступил место Колхауну.
Чуть выше командного экрана светился второй, переходящий на потолок, он отображал ситуационную карту обоих полушарий Земли. Полушария пересекали синусоиды спутниковых траекторий и самолётные трассы, а также туманные струи с огоньками внутри, обозначавшие воздушные атмосферные потоки, морские течения и ползущие над морями и материками тайфуны и ураганы.
– Русский, – ткнул пальцем в зелёную звёздочку на экране начальник смены. – Близко. Второй на подходе. Китаец и немец уходят.
Он имел в виду спутники других стран, осматривающие акваторию Тихого океана.
Колхаун прошёлся пальцами по клавиатуре пульта.
Ситуационный экран отразил часть Тихого океана между российской Камчаткой, Японскими островами и Канадой на другом материке.
Ещё несколько быстрых движений пальцами – и сквозь синюю водную гладь проступил детальный рельеф океанского дна. Кальдера вулкана на нём уже не казалась пастью кита.
– Связь с базой? – спросил Яма.
– После сброса, – буркнул Колхаун.
– Батикомы?
– Спускайте.
Японец склонился к пульту соседнего оператора, который заведовал спуском глубоководных модулей для телеконтроля и анализа состояния воды на больших глубинах. На малом экране было видно, как с кормы судна спускаются с помощью талей метрового диаметра «блюдца» с выпуклыми глазами объективов и соплами водомётов, обеспечивающих аппаратам подвижность в воде.
Спуск батикомов длился четверть часа. Загорелись ещё два экранчика, показывающие подводные панорамы. Сначала, вплоть до десятиметровой глубины, вода была прозрачной и светлой, потом по мере погружения аппаратов стало темнеть, и на двадцатиметровой глубине включились прожекторы батикомов. Никакой живности в пределах видимости они не обнаружили. Ни мелкая рыбёшка, ни тем более крупная, в этой части океана не водилась.
Свет в воде рассеивался плохо, поэтому телекамеры аппаратов видели только то, что освещали прожекторы до глубины в сто, максимум триста метров. Общей картины кальдеры диаметром в шесть с лишним сотен километров увидеть не удалось. Экраны показывали лишь зелёную толщу воды, посверкивающую пузырьками воздуха, да редкие блики спешащих убраться с дороги аппаратов обитателей океана. Лишь компьютер, синтезирующий картинку из всех прежних радиолокационных снимков, показывал на большом экране массив вулкана, пронзённый кое-где скоплениями скал.
Приблизилось дно кальдеры, стали видны бугры и рытвины, сглаженные толщей ила.
– Инфра, – буркнул Колхаун.
Но и в инфракрасном диапазоне ничего интересного увидеть не удалось. Вулкан не зря считался мёртвым, и очаг магмы на глубине сорок километров под кратером его почти не грел. Лишь одно красное пятнышко на фоне коричнево-зелёной мути и чёрных теней украсило общую картину кальдеры. Это был ближайший к поверхности выход магмы.
– Глубина двадцать восемь, – доложил оператор, управлявший комплексом глубоководных измерителей.
– Визир на край пятна, – сказал Колхаун.
«Зевс» прицелился.
– Внимание всем: готовность минутная!
Кабиной управления завладела тишина, подчёркиваемая тихими зуммерами и писками комплекса.
Минута прошла.
– Предупреждение!
На судне пять раз ударил колокол, заставляя операторов уделять контролю за своим оборудованием больше внимания.
– Пуск!
По всем пультам кабины управления «Зевсом» пробежала волна разноцветных вспышек. Однако в отличие от высотных импульсных ударов по ионосфере пакет электромагнитных полей был направлен вниз, в океанскую пучину, просверлив которую он вонзился в жерло потухшего миллионы лет назад вулкана.
Картина в глубинах экранов практически не изменилась. Пучок электромагнитных волн воздействовал не на горные породы, представлявшие собой слои застывшей лавы, а на магнитный купол вулкана и его полевую структуру, пока не достиг верхнего края очага, щупальцем уходящего в мантию под океанической корой, где магма была раскалена до высоких температур.
Ожили операторы.
– Мощность в импульсе десять гиг…
– Скачок ионизации!
– Градиент температур вырос на сто…
– Пошла волна давления…
– Начался разогрев…
Лёгкое облачко светлой мути взлетело над кратером, размывая очертания склонов и складок кальдеры.
– Поглощение ноль три…
– Отражение ноль одна, рассеивание ноль одна…
– Отсечка!
По фигурным панелям пультов пробежала очередная волна жёлтых и оранжевых индикаторных вспышек.
– Капитан, полторы мили восточнее, – связался Колхаун с капитаном корабля.
Лёгкая дрожь пола и покачивание показали, что распоряжение выполняется. Через несколько минут судно остановилось.
– Проверка, – бросил Колхаун.
– Прибыли, – доложил по громкой связи капитан Крукс.
Пальцы операторов побежали по клавиатурам, заставляя панели менять цвет индикаторов.
– Пуск!
Новый шквал вспышек.
Операторы заговорили в той же последовательности, что и при первом включении «Зевса»:
– Мощность в импульсе… скачок ионизации… температура… пошла волна давления…
– Отсечка!
Все экраны затянула зеленоватая муть. Скачкообразное повышение температуры очага магмы заставило породы кратера вибрировать, и с крутых внутренних склонов кальдеры кое-где начинали срываться струи ила и осадочных пластов.
– Автоактивация, – проговорил Яма.
– Началась раскачка полей, – доложил смуглолицый оператор в дальнем конце помещения. – Три эма на секунду.
– Наблюдайте.
Полчаса в кабине управления были слышны только негромкие голоса переговаривающихся операторов.
Колхаун попытался отвести батикомы от вспухшей над кратером иловой тучи, и ему это удалось, хотя экраны смогли отразить лишь саму тучу с расстояния в сотни метров и группы скал на гребне кальдеры.
– Пуск!
Третий удар «Зевса» породил в магмовом колодце нечто вроде землетрясения, что зафиксировали датчики следящих систем.
– Скачок давления на тридцать!
– Температура повышается экспоненциально…
– Верхняя перемычка трескается.
– Надо уходить, – сказал Яма озабоченно.
– Не трусь, господин Токуна, – скривил узкие синеватые губы начальник экспедиции. – Самое опасное – и самое интересное начнётся через два-три часа. Капитан Крукс!
– Слушаю.
– Маневр на две мили к западу.
– Выполняю.
Судно пришло в движение.
Точек нанесения электромагнитных ударов по зонам субдукции и литоральным узлам напряжённости в кратере, рассчитанным в Ливерморской лаборатории геофизического воздействия, достаточно было трёх, но Колхаун решил действовать наверняка и наметил обойти весь кратер, облучая край магмового купола в шести местах. Сброс напряжённости геологических структур массива Таму в этом случае стопроцентно гарантировал векторное возбуждение столба магмы и внезапное извержение вулкана.
«Santa Claus» остановился.
– Пуск!
«Зевс» вонзил мощный электромагнитный импульс в дно кальдеры.
Ожили операторы…
Но лишь после шестого импульса стало ясно, что затея разработчиков операции в Лэнгли удалась: взломав застывшую верхнюю лавовую корку жерла вулкана, магма поднялась по извилистому штреку с двадцативосьмикилометровой глубины и, сопровождаемая тряской океанского дна и столбом пара, вырвалась из «китовой пасти» Таму.
Один батиком не успел вовремя сойти с пути выброса тучи пара, образованной соприкосновением расплавленной, нагретой до полутора тысяч градусов лавы с водой, и перестал показывать картинку дна, телекамеры второго усмотрели высверк лавы и огромное облако воздушных пузырей, устремившееся к поверхности океана.
– Заработала! – благоговейно сжал ладошки перед собой Яма, не особенно взволнованный последствиями явления.
– Уходим, – удовлетворённо откинулся на спинку стула Колхаун. – Капитан, маневр на две мили к северу!
Он знал больше, чем начальник смены, считавший пробуждение вулкана главным результатом действия «Зевса». Следствием этой манипуляции с подводным вулканом должно было стать изменение баланса сложившихся океанических течений. Массив Таму располагался между тремя течениями: Северо-Тихоокеанским, Курильским течением Ояо-Сио и течением Куро-Сио, омывающим Японские острова. В результате пробуждения вулкана волна цунами должна была смыть все береговые сооружения на островах Курильской гряды, которые в последние годы начала строить Россия, а последующее похолодание вод океана должно было отразиться на биоареале соседних морей, и Россия могла потерять огромные рыбные ресурсы, на которые она рассчитывала после введения санкций США и Евросоюза. Но этого Яма знать не мог.
Колхаун уступил ему место, вышел на палубу.
Темнело в этих широтах быстро, но всё же в бинокль отчётливо было видно, как в трёх-четырёх милях от корабля вода вскипела и в воздух вырвалось огромное облако белого пара.