– Не то чтобы мы боялись этих варваров, – повествовал Иллирио с улыбкой. – Повелитель Света защитит наш город от миллиона дотракийцев, так обещают красные жрецы… Но зачем рисковать, когда дружба обходится столь дешево?
Паланкин остановился у ворот, и один из стражников безо всякой учтивости отодвинул занавески. Дотракиец этот, меднокожий, темноглазый и безбородый, в остроконечном бронзовом шлеме Безупречных, холодно на них посмотрел. Магистр Иллирио буркнул ему что-то на грубом дотракийском языке, страж ответил подобными словами и пропустил их через ворота. Дэни заметила, как рука ее брата стиснула рукоятку одолженного меча. Он был тоже испуган, как и она.
– Наглый евнух, – пробормотал Визерис, пока паланкин, дергаясь, поднимался к дворцу.
Магистр Иллирио отвечал медовыми речами:
– Сегодня на пиру будет много важных людей. У таких людей есть враги. Кхал должен защитить своих гостей, и главные среди них вы с сестрой, ваша светлость. Вне сомнения, узурпатор готов хорошо заплатить за вашу голову.
– О да, – мрачно ответил Визерис. – Он уже пытался это сделать, Иллирио. Не сомневайтесь в этом. Его наемные убийцы повсюду преследуют нас. Я последний дракон, и он не может заснуть спокойно, пока не отнимет у меня жизнь.
Паланкин замедлил ход и остановился. Занавеси отодвинули, и раб предложил руку, чтобы помочь Дэйнерис выйти. Она отметила, что ошейник его сделан из обычной бронзы. Брат последовал за ней, не отнимая руки от рукояти меча. Иллирио смог подняться на ноги только с помощью двух сильных людей.
Внутри дворца воздух насквозь пропах благовониями, щепогнем, сладким лимоном и корицей. Гостей провели по прихожей, где мозаика из цветного стекла изображала гибель Валирии. В черных железных фонарях, развешанных на стене, горело масло. Под аркой из переплетенных каменных листьев евнух нараспев объявил об их приходе.
– Визерис из дома Таргариенов, третий носитель своего имени, – провозгласил он тонким и сладким голосом, – король андалов, ройнаров и первых людей, владыка Семи Королевств и Хранитель государства. Его сестра, Дэйнерис Бурерожденная, принцесса Драконьего Камня. Его достопочтенный хозяин Иллирио Мопатис, магистр Вольного города Пентос.
Миновав евнуха, они вошли во двор, окруженный заросшей плющом колоннадой. Лунный свет разрисовывал листья оттенками кости и серебра, вокруг расхаживали гости. Среди них было много дотракийских конных владык, рослых мужей с красно-коричневой кожей; вислые усы перехвачены металлическими кольцами, черные волосы намаслены, расчесаны и увешаны колокольчиками. Были тут и наемники из Пентоса, Мира и Тироша; красный жрец толще самого Иллирио; косматые жители Порт-Иббена и князья с Летних островов, кожа которых показалась ей темнее эбенового дерева. Дэйнерис оглядела собравшихся с удивлением и с внезапным ужасом поняла, что, кроме нее, женщин здесь нет.
Иллирио шепнул им:
– Вот эти трое – кровные всадники Дрого. Возле столба стоит кхал Моро с сыном Рхогоро. Тот зеленобородый – брат архонта Тироша, а позади него – сир Джорах Мормонт.
Последнее имя заинтересовало Дэйнерис:
– Это рыцарь?
– Никак не менее. – Иллирио улыбнулся сквозь бороду. – Помазанный семью елеями самим верховным септоном.
– А что он делает здесь? – выпалила она.
– Узурпатор хотел его казнить, – объяснил Иллирио. – Из-за какой-то пустячной ссоры. Сир Джорах продал каких-то браконьеров тирошийскому работорговцу, вместо того чтобы передать их Ночному Дозору. Абсурдный закон. Человек должен иметь право поступить с такими людьми, как ему угодно.
– Мне бы хотелось переговорить с сиром Джорахом Мормонтом, прежде чем ночь закончится, – проговорил ее брат. Дэни обнаружила, что и сама смотрит с любопытством на рыцаря. Человек пожилой, лысеющий и уже миновавший сорокалетие, он сохранил силу и крепость. Вместо шелка и хлопка на нем были кожа и шерсть. Темно-зеленую тунику украшало изображение черного медведя, стоящего на задних лапах.
Дэйнерис все еще глядела на этого странного человека, родившегося на ее родине, которую она никогда не знала, когда магистр Иллирио положил влажную ладонь на ее плечо.
– А вон там, милая принцесса, – прошептал он, – там стоит сам кхал собственной персоной. – Дэни хотелось убежать и спрятаться, но брат глядел на нее, и, не угодив ему, она, конечно, разбудила бы дракона. С тревогой она обернулась и поглядела на человека, который, как надеялся Визерис, попросит ее руки, прежде чем закончится ночь.
«Рабыня не слишком уж ошибалась», – подумала она. Кхал Дрого был на целую голову выше самого высокого из мужчин в этом зале, но вместе с тем двигался легко и изящно, словно пантера в зверинце Иллирио. Кхал оказался моложе, чем она думала, вряд ли старше тридцати лет. Кожа Дрого отливала полированной бронзой, густые усы украшали золотые кольца.
– Я должен лично поприветствовать кхала, – проговорил магистр Иллирио. – Подождите здесь, я приведу его.
Когда Иллирио, переваливаясь, направился к кхалу, брат взял Дэни за руку, его пальцы сжались так сильно, что ей стало больно.
– Видишь его косу, милая сестрица?
Коса Дрого, черная как ночь и тяжелая от ароматных масел, была увешана крошечными колокольчиками, позвякивавшими, когда он двигался. Коса эта опускалась ниже пояса, ниже ягодиц кхала, доставая концом бедер.
– Видишь, какая длинная? – спросил Визерис. – Когда дотракиец терпит поражение в поединке, он отрезает свою косу в знак унижения, чтобы мир знал о его позоре. Кхал Дрого никогда не проигрывал поединка. Он вновь рожденный Эйгон Лорд-Дракон, и ты будешь его королевой.
Дэни поглядела на кхала Дрого. Лицо его показалось ей жестоким и жестким, глаза – холодными и темными, словно оникс. Брат иногда причинял ей боль, когда она будила дракона, но Визерис никогда не пугал ее так, как этот человек.
– Я не хочу быть его королевой, – проговорила она тоненьким голоском. – Пожалуйста, пожалуйста, Визерис, я не хочу, я хочу домой.
– Домой? – отвечал он негромко, но так, чтобы она могла слышать ярость в его тоне. – И как же мы попадем домой, милая сестрица? Родной дом у нас отобрали. – Визерис увлек сестру в тень подальше от посторонних глаз, и пальцы впились в ее кожу. – И как же мы вернемся домой? – повторил он, имея в виду Королевскую Гавань, Драконий Камень и ту страну, которую они потеряли.
Дэни, конечно, имела в виду лишь их покои у Иллирио, а не истинный дом, но брат не хотел и слушать об этом. У него здесь не было дома. И тот большой дом с красной дверью не являлся ему родным. Пальцы Визериса впились в ее руку, он ждал ответа.
– Не знаю, – наконец дрожащим голосом проговорила она. Слезы закипали в глазах Дэни.
– А я знаю, – отвечал он резко. – Мы направимся домой во главе войска, милая сестрица. Во главе войска кхала Дрого, вот так мы вернемся домой. И если для этого тебе нужно выйти за него замуж и лечь с ним в постель, значит, ты сделаешь это. – Он улыбнулся. – Я бы позволил всему его кхаласару оттрахать тебя, моя милая сестрица, всем сорока тысячам мужчин и их жеребцам, если бы таким образом смог получить для себя войско. Радуйся, что тебя ждет только Дрого. Со временем он, может быть, тебе даже понравится. А теперь просуши глаза. Иллирио ведет его сюда, и кхал не должен видеть твоих слез.
Дэни повернулась и увидела, что магистр Иллирио, сладко улыбаясь, с поклонами уже подводит кхала Дрого к месту, где они стояли. Она смахнула неупавшие слезы тыльной стороной ладони.
– Улыбнись, – нервно шепнул Визерис, положив руку на рукоять меча. – И стой прямо. Пусть он увидит, что у тебя есть грудь. Боги знают, что она и так невелика.
Дэйнерис улыбнулась и стала прямо.
Эддард
Гости хлынули в ворота замка рекой золота, серебра и полированной стали; отряд в три сотни мечей, лучшие знаменосцы и рыцари, присяжные мечи и вольные всадники. Над их головами северный ветер теребил дюжину золотых знамен, расшитых венценосным оленем Баратеонов.
Нед знал многих. Вот сир Джейме Ланнистер, с волосами светлыми, как кованое золото, а вот промелькнуло жуткое обгорелое лицо Сандора Клигейна. Высокий юноша возле него мог быть только кронпринцем, а тот коротышка позади них, безусловно, Бес, Тирион Ланнистер.
Но рослый мужчина, возглавлявший отряд, которого сопровождали по бокам два рыцаря в снежно-белых плащах Королевской гвардии, показался Неду почти неузнаваемым… пока не соскочил со спины боевого коня со знакомым ревом и не обнял его так, что кости затрещали.
– Нед! Ах, как я рад снова видеть твою ледяную физиономию! – Король оглядел его сверху донизу и расхохотался. – А ты вовсе не переменился.
Неду хотелось бы сказать то же самое. Миновало пятнадцать лет с той поры, как они выехали, чтобы отвоевать престол, и тогда лорд Штормового Предела был чисто выбрит, ясноглаз и мускулист, как в девичьих мечтах. Шести с половиной футов ростом, он и так возвышался над окружающими, но, надевая броню и великий рогатый шлем своего дома, становился истинным великаном. И сила у него была под стать обличью: Роберт в сражениях предпочитал шипастый боевой молот, который Нед едва мог поднять. В те дни запах крови и кожи пропитывал его, словно духи. Ну а теперь к нему прилип запах настоящих духов, и пузо выросло под стать росту. Нед в последний раз видел короля девять лет назад, во время мятежа Бейлона Грейджоя, когда олень и лютоволк объединились, чтобы покончить с претензиями лорда Железных островов, провозгласившего себя королем. С той ночи, когда они стояли бок о бок в павшей твердыне Грейджоя, где Роберт принял капитуляцию восставшего лорда, а Нед взял в заложники и воспитанники его сына Теона, король набрал не менее восьми стоунов. Борода, грубая и черная, словно железная проволока, покрывала его щеки, пряча двойной подбородок, но ничто не могло спрятать его брюхо и черные круги под глазами.
И все же Роберт был теперь королем Неда, а не просто другом, поэтому он отвечал согласно этикету:
– Ваша светлость, Винтерфелл к вашим услугам.
К этому времени начали спешиваться и все остальные, конюхи подошли, чтобы увести коней. Королева Роберта Серсея Ланнистер вошла в ворота пешком вместе со своими младшими детьми. Карета, в которой они ехали, – огромный двухэтажный экипаж из промасленного дерева и позолоченного металла, влекомый сорока тяжеловозами, – была слишком велика, чтобы пройти в ворота замка. Нед встал на колено в снег, чтобы поцеловать кольцо королевы, а тем временем Роберт обнял Кэтлин, словно давно потерянную сестру. Потом позвали детей, их представили, и обе стороны одобрили молодежь.
Когда официальное приветствие и все формальности были совершены, король сказал хозяину:
– Отведи меня в свою крипту, Эддард, я должен отдать дань памяти.
Неду понравилось, что король не позабыл его сестру. А ведь прошло столько лет! Он крикнул, чтобы принесли фонарь. Других слов было не нужно. Королева немедленно начала протестовать. Они ехали с самого рассвета, все устали и замерзли и, конечно, в первую очередь должны привести себя в порядок. Мертвые могут и подождать. Лишь только она начала ворчать, Роберт поглядел на нее, а брат-близнец Джейме сжал королеве руку. Ей пришлось замолчать.
Потом они вместе отправились в крипту: Нед и король, которого он едва узнал. Вились крутые каменные ступеньки. Нед шел первым с фонарем в руках.
– А я уже думал, что мы никогда не доберемся до Винтерфелла, – пожаловался Роберт спускаясь. – Когда на юге мне говорят о моих Семи Королевствах, то обычно забывают, что твоя часть такая же большая, как все шесть остальных вместе взятых.
– Полагаю, путешествие было приятным, ваша светлость?
Роберт фыркнул:
– Болота, леса и поля, и едва ли хоть один приличный постоялый двор к северу от Перешейка. Я никогда не видел подобных диких просторов. Где же твой народ?
– Должно быть, перепугались и спрятались, – пошутил Нед. Он ощущал поднимающийся по лестнице холод земных глубин. – Короли редко показываются на севере.
Роберт усмехнулся:
– Скорее всего зарылись в снег. В снег, Нед! – Король оперся рукой о стену, чтобы не упасть.
– Поздним летом снег у нас выпадает нередко, – проговорил Нед. – Надеюсь, эта пороша не смутила тебя. Снега выпало немного.
– Это Иным, может быть, немного. – Роберт выругался. – На что же похож Винтерфелл зимой? Боюсь и подумать.
– Зимы здесь суровы, – согласился Нед. – Но Старки живут. Нам зимовать не впервой.
– Тебе нужно съездить на юг, – сказал Роберт, – хотя бы посмотреть, каким бывает лето, прежде чем оно закончится. Заглянуть в Хайгарден, там золотые розы покрывают целые поля, уходящие вдаль так далеко, как может видеть глаз. Плоды становятся такими спелыми, что просто лопаются во рту, – дыни, персики, огненные сливы, ты никогда не пробовал подобной сладости. Скоро сам узнаешь, я их привез с собой. Даже в Штормовом Пределе, когда добрый ветер дует с залива, дни настолько жарки, что не хочется шевелиться. Посмотрел бы ты сейчас на наши города, Нед! Цветы повсюду, рынки полны еды, летние вина так дешевы и добры, что пьянеешь от одного запаха. Вокруг одни только подгулявшие богатые толстяки. – Король расхохотался и шлепнул себя по объемистому животу.
– Ну а девицы, Нед! – Глаза Роберта сияли. – Уверяю тебя, жара заставила женщин забыть о всякой скромности. Они купаются голыми в реке как раз возле замка, на улицах слишком парит, чтобы носить шерсть или мех, поэтому они ходят в коротких платьях из шелка, если у них есть деньги, или хлопка, если нет, но когда от жары их одежда прилипает к телу, все они начинают казаться голыми. – Король блаженно расхохотался.
Роберт Баратеон всегда обладал неуемным аппетитом и умел брать от жизни все удовольствия. Никто не мог бы обвинить в этом Эддарда Старка. И все же Нед с сожалением заметил, сколь тягостный отпечаток оставили плотские радости на внешности короля. К тому времени, когда они достигли подножия лестницы, Роберт успел запыхаться, и лицо его стало красным в свете лампы, когда они ступили во тьму крипты.
– Ваша светлость, она в дальнем конце, вместе с отцом и Брандоном, – почтительно сказал Нед, описывая фонарем широкий полукруг. Тени двигались и трепыхались. Мерцающий свет прикасался к камням под ногой, вырисовывал длинную процессию гранитных столбов, попарно маршировавших вперед во тьму. Между столбами на каменных тронах возле стены сидели изваяния усопших, припав спиной к склепам, хранившим их смертные останки.
Нед отправился вперед, и Роберт молча последовал за ним, поеживаясь от подземного холода. Тут всегда было зябко. Звук шагов по камню отдавался над головой, пока они шли мимо строя мертвецов дома Старков. Покойные лорды Винтерфелла следили за шагами пришельцев. Длинными рядами сидели подобия здешних хозяев на камнях, запечатавших гробницы, их слепые глаза разглядывали вечную тьму, а огромные каменные лютоволки лежали, свернувшись, возле каменных ног. Казалось, что тени заставляют каменные фигуры шевелиться, пропуская мимо себя живых.
По древнему обычаю, на колени каждому, кто был лордом Винтерфелла, клали железный длинный меч, чтобы удержать его мстительный дух в своей гробнице. Самые древние из мечей давно проржавели и рассыпались в прах, оставив лишь несколько красных пятен там, где металл соприкасался с камнем. Нед подумал, не означает ли это, что эти самые призраки могут свободно бродить по замку? Оставалось надеяться, что это не так. Первые лорды Винтерфелла были людьми жесткими, как и та земля, которой они правили. В те столетия, что предшествовали появлению повелителей драконов из-за моря, Старки никому не приносили присяги, собственной волей именуя себя Королями Севера.
Нед остановился возле последней гробницы и поднял масляный фонарь. Здесь оканчивались запечатанные гробницы, но крипта тянулась и дальше, зияющие черные дыры ожидали постояльцев: и его самого, и детей. Неду не хотелось даже думать об этом.
– Здесь, – сказал он королю.