- Я не знаю!- зло рявкнул не менее испуганный Раду.- Просто езжай вперёд, больница в трёх кварталах!
- Боже, спаси и помилуй нас... Это всё из-за мальчишки! Это всё из-за него!
Водитель не выдержал и резко затормозил прямо посреди улицы - чудо, что в них никто не врезался - выскочил из машины и бросился прочь, оставив дверь распахнутой.
- Да он издевается!- Раду перебрался на водительское место, захлопнул дверь и дал по газам.- Держись, Геворг, что бы там ни было, умереть я тебе не дам!
Он принялся обгонять встречные машины, которые всё чаще останавливались прямо посреди улицы, теперь даже опережая их появление. Внезапно на заднем сидении послышался шорох, и Раду на плечо опустилась холодная рука, крепко сжала:
- Останови.
Мужчина еле справился с управлением от неожиданности.
- Геворг! Слава Богу! Тебе лучше?
Парень привстал с сидения и наклонился к самому уху детектива:
- Останови этот агрегат.
- Что?! О чём ты? Что за чушь?!
Видимо поняв, что Лебовски не собирается его слушать, Геворг протянул вперёд руку и коснулся приборной доски - она мгновенно потухла, мотор заглох.
- А?!- Раду в панике нажал педаль тормоза, и движущаяся по инерции машина резко встала.- Ты что творишь?! Как ты это сделал?
Вместо ответа юноша плюхнулся обратно на сидение и пристально посмотрел Раду в глаза.
- Как тебя зовут?
Мужчина решил, что у Геворга помутился рассудок, поэтому не стал отвечать, отчаянно размышляя над возникшей ситуацией. Машина заглохла, а вокруг продолжали останавливаться другие автомобили, и их водители просто сидели, уставившись на...
- Как звучит твоё имя?
- Раду Лебовски... Геворг, ты не помнишь меня?
- Ра-а-аду Лебовски... Со-о-и-и-шта-а-а... Тебе лучше уйти, Раду Лебовски.
- Геворг, тебе нужно как можно скорее попасть в больницу. Здесь недалеко, ты должен пойти со мной.
Юноша скрестил руки на груди и недовольно повёл чёрной бровью. Его лицо светилось в темноте, как фарфоровая чаша...
- Ты хочешь увидеть это? Ну что ж...
Геворг откинулся на сидении и закрыл глаза. Его руки поднялись к горлу и начали гладить кожу, ключицы, как будто... он ласкал себя, проводя пальцами по чёрным волосам, векам и губам.
- Он так красив... не так ли?- прошептал Геворг, внезапно сверкнув глазами в темноте и глядя Раду прямо в глаза.- Посмотри, Соишта! Это тело было создано для меня, выращено под мои песни, и отдано мне по собственной воле... Смотри и запоминай: едва ли ты увидишь что-то подобное до своей смерти.
Раду просто потерял дар речи. Нужно было срочно брать ситуацию под собственный контроль, иначе он рисковал сойти с ума вслед за Геворгом! Мужчина выскочил из машины, решительно обошёл её и распахнул заднюю дверь, намереваясь вытащить Геворга и силком привести в больницу, но стоило ему заглянуть в салон, как от ужаса волосы на голове встали дыбом: Геворг всё так же сидел, вальяжно откинувшись на спинку кресла, но на том месте, где туловище человека переходит в шею, у Геворга каким-то невероятным образом оказалось две шеи, и на них покоились две совершенно одинаковые головы. На шум они резко обернулись и оскалились - послышалось шипение и утробное рычание.
- Мама дорогая!- Раду споткнулся и упал на спину, пытаясь отползти подальше.
Головы тем временем снова расслабились и продолжили наслаждаться ласками рук, которых каким-то образом стало четыре...
Раду смотрел и не мог отвести взгляд, не мог просто встать и убежать - даже глаза закрыть не мог - его словно парализовало. В какой-то момент он понял, что "Геворг" окончательно разделился, и теперь это были два абсолютно одинаковых человека, которые ласкали друг друга на заднем сидении машины под пристальными взглядами доброй сотни человек.
"Я же брежу, да?"- промелькнуло в голове Раду, прежде чем он окончательно запутался в тумане своих мыслей и провалился в обморок.
Раду очнулся в светлой больничной палате, судя по койкам и стандартным тумбочкам, заваленным лекарствами. В комнате никого не было, и он попытался встать с кровати, чтобы позвать медсестру и разведать обстановку. Тело оказалось слабым и ватным, ноги не слушались его, а голова начала кружиться, как только он оторвал её от подушки. Внезапно дверь отворилась, и в палату зашла полная женщина в белом халате и с передвижной капельницей.
- Что это вы делаете?! А ну-ка, живо в постель! У вас же сотрясение мозга, молодой человек, вам нельзя вставать!
- Сотрясение мозга?- Раду, хоть убей, не помнил, как здесь оказался, и что вообще произошло.
- Ну да! Вчера ведь с вами разговаривал доктор. Вы попали в аварию и три дня пролежали в коме. Слава Богу, очнулись!
- Авария? Кома? Я ничего такого не помню...
Медсестра тем временем закатала рукав его больничной пижамы и наложила жгут на предплечье.
- Поработайте рукой. Странно, что вы не помните: вчера вечером вы сами рассказали доктору, как поехали на приём к психологу, и не справились с управлением! Он даже пригласил полицейского, и тот запротоколировал ваши показания. Я хорошо это помню.
Медсестра ввела ему в вену катетер и отрегулировала скорость закапывания.
- Полежите вот так, я вернусь через пятнадцать минут.
- Подождите!- она обернулась.- Но как... Со мной ещё кто-то был в машине?
Женщина пожала плечами и улыбнулась:
- Вы вроде бы говорили, что были один в машине. Неужели ничего не помните? Я скажу об этом доктору Звиннику. Не переживайте, он с этим разберётся!
Дверь в палату захлопнулась, и снова повисла приятная расслабляющая тишина, полная утреннего света, танцующих пылинок и приглушённого щебета птиц за окном.
"Я ехал к психологу и попал в автокатастрофу. Я не справился с управлением. Я был в машине один. Я... ничего не помню!"
Раду подождал, пока раствор полностью прокапается, и сам вытащил из вены катетер. Ему уже было значительно лучше, и захотелось пройтись - похоже, он действительно провалялся без движения несколько дней. В коридоре было на удивление тихо: ни пациентов, ни персонала. Раду решил, что они все на завтраке, и побрёл в сторону поста главной медсестры в надежде выяснить, что это за больница, и где его личные вещи. Проходя мимо одной из палат, он случайно бросил взгляд внутрь и остолбенел: на койке, до подбородка укрытый простынёй и в кислородной маске - лежал Геворг Сирумем. Раду огляделся по сторонам и вошёл внутрь, стараясь не шуметь: в палате лежало ещё несколько человек, подключенные к аппаратам жизнеобеспечения, похоже, все они были в глубокой коме...
- Что за чёрт?..- Раду подошёл ближе и тронул неподвижного Геворга за руку - никакой реакции не последовало.- Не может быть... я же...
"Я же - что? Видел его? Или, может, он был со мной в машине?! Дьявол, я ничего не помню, но откуда у меня такое чувство, будто эта медсестра мне солгала, и я был там не один?! Дьявол!"
- Господин Лебовски? Что это вы здесь делаете? И почему не в своей палате?- послышался в дверях удивлённый мужской голос.
- Ох, доктор Звинник, вы меня напугали...
"Стоп!"- Раду обернулся и оглядел совершенно незнакомого человека, которого он, почему-то, узнал, и даже назвал по фамилии. Доктор оказался плотным мужчиной с чудесной белой бородкой и добрыми глазами на пухлом лице,-"Что происходит? Я могу поклясться, что вижу его впервые в жизни!"
- Это ваш знакомый?- Звинник подошёл ближе и с отеческой добротой поправил на Геворге одеяло.- Бедный мальчик, уже два месяца как в коме!
- Два месяца в коме? Как это возможно, я же...
- О! Люди лежат и по многу лет, не приходя в сознание - в этом нет никакого прецедента.
- Но что с ним случилось?
- Да уж, неприятная история. В декабре произошло похищение профессора Ворцлавского университета, вы же помните? Нашумевшее дело... Парень первым забил тревогу, но его и слушать не стали. И он в инвалидном кресле в метель сам добрался до полицейского управления, чтобы привлечь их внимание. Там и впал в кому, мои коллеги считают - от нервного перенапряжения. Жаль паренька, такой молодой... Неизвестно, придёт ли он когда-нибудь в сознание, или останется вот так лежать мёртвым грузом на плечах у родителей... Так! Навестили знакомого? Теперь возвращайтесь-ка в свою палату и будьте паинькой! Не хватало, чтобы вы тоже слегли.
Раду послушно вернулся в свою палату и в глубокой растерянности присел на кровать. В его памяти словно начали существовать два параллельных друг другу мира.
В одном из них он видел, как молодой паренёк отключается в инвалидном кресле прямо напротив его стола, и скорая забирает его, констатируя кому. Помнил, как потом обнаружилось, что мальчишка оказался прав, и профессора Морана действительно похитили неизвестные. Как тело женщины нашли в Одре по весне. Как Раду начал посещать психолога - молодую женщину Халину Марудо, пытаясь справиться со стрессом и чувством вины перед парнем в инвалидной коляске...
В другой версии своей памяти он видел, как тем самым декабрьским днём Геворг, пытаясь доказать свою правоту, вскочил из инвалидного кресла и встал на ноги. Как потом Раду взялся за поиски профессора и начал подозревать паренька в ещё не доказанном убийстве... Как проследил за Геворгом до офиса Халины Марудо...
Женщина психолог.
Раду не мог видеть её, если он действительно следил за Геворгом! Но в другой версии памяти юноша хорошо знал невысокую приятную леди с каштановыми волосами... Значит, дело оставалось за малым: встретиться с Халиной и всё выяснить! Если Марудо в действительности будет выглядеть так, как он её помнил, это поможет определиться с истинностью воспоминаний.
План действий был ясен - оставалось только набраться большого терпения, потому что врачи не желали отпускать Раду из больницы. Они снова и снова проводили анализы, ставили ему капельницы, после которых мужчину бросало в тягучий томительный сон, делали снимки головного мозга... Раду уже ненавидел унылые белые стены своей палаты. Единственный раз к нему заглянули коллеги из отделения, но надолго не задержались - у всех семьи, всем надо спешить. В итоге Лебовски провалялся в больнице ещё неделю. К концу его "заключения" погода на улице окончательно перешла в режим "весна" и, если не считать слякоти, была просто чудесной. "Самое время, чтобы назначить встречу одной молодой даме",- решил Раду, с воодушевлением вдыхая полной грудью. Улицы Ворцлава оказались запружены студенческой молодёжью и престарелыми парочками, которые, наконец, выбрались из зимней спячки, чтобы погреть свои косточки на солнце. Остальное население города либо ещё не умело самостоятельно передвигаться, либо тоскливо смотрело на весну из окон рабочих офисов, планируя вечернее дефиле по набережной или поход в ресторан.
Раду не торопился звонить Халине в середине рабочего дня: сначала заглянул домой, чтобы проверить, всё ли в порядке - вдоволь постоял под горячим душем, побрился, сменил костюм... Он был ещё очень молод, хорош собой и любил приодеться; женщины не раз делали комплименты его внешнему виду. Но всё это баловство - словно маскирующая сетка - скрывало одно лишь стремление: добиться своего, во что бы то ни стало. Раду был упрям по природе своей: он не мыслил жизни без методичного движения к намеченной цели, даже если это его стремление было неразумно, безрассудно и опасно. Особенно если безрассудно и опасно.
В три часа по полудню Раду нашёл в справочнике телефон госпожи психолога и позвонил. Женщина ответила очень официально, так что Лебовски не смог понять, знакомы они, или нет. В любом случае, он назначил встречу на восемь вечера в людном кафе у Собора Святого Иоанна, и приготовился.
Вечер выдался прохладным и ясным. Шпили Собора Святого Иоанна кололи небо выше обычного, и где-то там высоко уже начинали моргать крохотные звёздочки. Раду пришёл в кафе на полчаса раньше и занял подходящую для наблюдений позицию: у стеклянной витрины, из которой отлично просматривалась освещённая фонарями улица и тёмная громада собора. Ждать было недолго, но Раду нервничал. Внутри него словно закручивалась тугая спираль, не дававшая расслабиться. Краешком сознания Раду понимал, что в его воспоминаниях: и в правильных, и ложных - есть своя толика истины, и от этого ему становилось ещё страшнее, ведь тогда он совершенно запутывался в происходящем. Юноша отчаянно надеялся разрубить этот Гордеев Узел одним ударом - с приходом психолога. Поэтому ожидание становилось совершенно невыносимым.
Как только Халина Марудо появилась в дверях "Далилы и Самсона", Раду узнал её. То есть, он никогда не видел её прежде: лицо было ему совершенно незнакомо. Но... какие-то едва заметные черты хранились в памяти: фигура, рост, каштановые волосы, любовь к красному... Как будто кто-то прошептал ему на ухо, как должна выглядеть Халина Марудо, и теперь Раду просто примерил этот образ на невысокую женщину, которая уверенно шла к его столику.
- Господин Лебовски! Рада, что вы в добром здравии. Не предполагала увидеть вас так скоро... Я слышала, вы попали в автокатастрофу? Если хотите, я проведу первый сеанс прямо сегодня - остальные согласуем с моим расписанием.
Раду откинулся на спинку стула, пытаясь совладать с собой. Сердце неровно перестукивало в груди, в голове всё смешалось...
Она знала его.
Знала, его имя, как он выглядит. Раду был почти уверен, что она знала и более сокровенные вещи, какие он поведал бы только священнику на исповеди - это читалось во взгляде её карих, с отливом красного дерева, глаз. И в то же время, Раду понимал, что она лжёт. Непонятно откуда - просто знал, чувствовал. Эта женщина опасалась своего собеседника: она сидела выпрямившись, отстранившись от стола, её белые руки в чёрных кожаных перчатках, покоились, сложенные, на коленях, ноги под столом - тоже скрещены. Но в глазах вызывающее спокойствие.
Она боится, потому что знает, что я знаю.
- Халина...
Женщина кивнула, и выжидательно уставилась на Лебовски. Холодная улыбка. Красная помада. На дне её зрачков дрожали едва заметные пятнышки страха.
- Что... Что вы будете заказывать? Я думаю, нам следует для начала подкрепиться, а потом уже обсуждать дела. Вы же не против? Я знаю, это выходит за рамки наших отношений психолога и пациента, но...
- Салат,- она улыбнулась и кокетливо продолжила,- небольшой ужин никак не повредит нашим "отношениям психолога и пациента"!
Ужин длился не более получаса. За это время они успели немного поговорить о погоде, перемыли косточки некоторым местным политикам и обсудили новое расписание сеансов психотерапии. Раду шутил и слегка заигрывал, старался быть самим очарованием, но на самом деле он дьявольски хотел оказаться как можно дальше от насквозь лживой Халины Марудо.
Инстинктивно Раду попытался убедить женщину в том, что она надеялась услышать при встрече: он ничего не помнит, а то, что помнит, полностью согласуется с официальной версией произошедшего. Ведь кто-то, стоящий за психологом, хотел, чтобы Раду помнил именно это, и ничего больше? Кто-то настолько могущественный, что почти добился успеха в своём невероятном стремлении! Ведь гораздо проще было бы убить надоедливого детектива, если он мешал... Мешал чему?
Этот вопрос свербил в мозгу Раду, не давая покоя. Он не видел мотивов, но с каждым днём находил всё больше подтверждений широкомасштабного заговора. В преступную группировку входили и сотрудники больницы, и профессора Ворцлавского Университета, и даже (трудно представить!) вышестоящие коллеги Лебовски! Мужчина понял это, когда начал перебирать все ниточки заново: прошёлся по преподавателям и одногруппникам Геворга Сирумем, переговорил со своими коллегами из отделения. Выяснилась ошеломляющая вещь! Все они либо не могли припомнить точно, что произошло с юношей, либо придерживались лживого варианта развития событий! Ещё большее разочарование Лебовски испытал, когда доложил обо всём этом безобразии своему начальству. Седобородый и глубоко уважаемый капитан отделения полиции Ворцлава - Мирослав Кладень - которого Раду почитал за своего наставника, сначала сделал круглые глаза и попытался убедить Раду, что он что-то напутал! Мол, шестнадцатого декабря Геворг Сирумем действительно упал к его ногам без чувств в отделении полиции, а позже впал в кому в больнице! Когда же Раду возмущённо попытался протестовать, старик рассердился и приказал ему взять больничный или отпуск. Услышать такое от человека, к которому пришёл за помощью, оказалось чертовски неприятно. Лебовски не хотел верить, что Кладень каким-то образом замешан в этом. Но ему пришлось. Геворг Сирумем, профессор Сарасвати Морана, психолог Халина Марудо, сектанты "Секты э Морти Апостолулуй", полицейские, даже сам он - Раду Лебовски - все оказались связаны в какой-то непонятной, но оттого не менее опасной игре с головокружительными ставками! Только вот Раду оказался на стороне закона в полном одиночестве, а против него выступала целая сеть из лжецов, преступников и фанатиков.