- Пойдёмте, я покажу вам нечто интересное.
Сара повела его в соседнюю комнату, сплошь уставленную различными древними артефактами: статуэтками, осколками ваз и другими предметами человеческой культуры.
- Они были где-то здесь! Хотя, знаете, у этих камней своеобразный характер, порой они перемещаются по комнате... А!
Она подняла несколько серых голышей с белыми прожилками.
- Что это?
- Как? Вы - румын, и не знаете?! Это же трованты! Я раздобыла их в саду камней в деревне Костешть.
- Никогда о них не слышал,- смущённо пробормотал Геворг, беря с ладони Сары небольшой камешек.
- Эти камни отпочковались от большого валуна, когда я их нашла. Со временем они сами вырастут в огромные валуны - увеличатся при попадании на них влаги. Учёные рассказывали мне, как это происходит, но я по части теологии, и в таких вещах не сильно разбираюсь. Не представляю, куда я их дену, когда они вырастут?..
Улыбка Сарасвати была странной: красные тонкие губы казалась высеченными на мраморе и застывали всегда в строго определённой форме - но она была так обаятельна, что не улыбнуться в ответ было просто невозможно.
- На самом деле, я страшная лгунья... ведь у меня есть гораздо более интересная вещь! Но я добыла её незаконным путём. Вы ведь не сдадите меня, Геворг, если я покажу её вам?
Юноша неопределённо пожал плечами, опасаясь, как бы экстравагантная леди не показала ему что-нибудь совершенно запрещённое. Сара прошла в дальний конец комнаты, отодвинула небольшую картину, и за ней оказался встроенный в стену сейф.
- Этот камень я украла. Ну, то есть, я его нашла, но брать его мне было строго запрещено, а я не послушала. Получается, украла у вашего государства...
Сара вернулась, бережно неся в ладонях маленький синий камешек.
- Это тоже тровант, но такие встречаются очень редко, и о них нигде не упоминается. Ваши власти их скрывают, чтобы в Румынию не повалили толпы "собирателей". Драгоценные трованты очень дороги, частные коллекционеры готовы за них землю рыть. Но я свой ни за что не продам.
Геворг с изумлением смотрел на синий камень с белыми прожилками и не верил своим глазам.
- Могу я посмотреть?
Леди поколебалась мгновение, но тут же с улыбкой вложила его в протянутую руку Геворга.
- Я вам доверяю, юноша, вы кажетесь мне честным человеком.
Геворг благодарно улыбнулся и занялся камнем: потёр его, посмотрел на свет, а затем достал из нагрудного кармана свой талисман - точно такой же тровант, только в серебряной оправе на чёрном шнурке.
Брови Сары дёрнулись вверх, но вдруг замерли. Губы сжались в тонкую бескровную полоску.
- Могу я?..
Она дрожащими пальцами взяла талисман и отвернулась от Геворга, сняв очки.
- Это поразительно! Они так похожи..., откуда он у вас?
- Мне подарили. Но я понятия не имел, что он дорогой.
Сара снова надела очки и протянула амулет Геворгу.
- Храните бережно. Очень немногие, но всё же есть люди, которые знают его цену, и сделают что угодно, чтобы добраться до него.
- Спасибо за предупреждение...
Настроение Сарасвати вдруг резко упало, она стала холодной и отстранённой, словно Геворг сам напросился к ней в гости, а теперь не желал уходить. Почувствовав неладное, юноша заторопился домой, благодаря хозяйку за лимонад и гостеприимство, - та не возражала, и вызвалась проводить до дверей. Когда же Геворг выезжал в холл, она вдруг наклонилась из-за его спины и коротко поцеловала в щёку, при этом Геворг услышал тихий звон колокольчика. Он ошеломлённо повернул голову и успел заметить на двери маленький конус на серебряной цепочке, такой же, как у него дома в Тырго-Теуше. Дверь захлопнулась, и Геворг остался в небольшом холле один, недоумённый и удивлённый. Стучать назад и спрашивать, что это за колокольчик висит на двери, было бы неприлично, особенно после того, как Сара его поцеловала. Жест вежливости, конечно, но у Геворга всё внутри перевернулось от прикосновения холодных красных губ этой странной женщины. Странной и очень красивой.
Геворг выкатился на горячую мостовую улицы и с некоторым облегчением покатился с горки вниз к своему коттеджу.
Ни в следующий, ни в последующие дни он не видел Сарасвати, хотя неоднократно проезжал мимо переулка, в котором они познакомились. Впрочем, вскоре началась учебная неделя, и Геворгу было уже не до того. Пришлось приспосабливаться к передвижению по университету, знакомиться с новыми предметами и учителями, улаживать технические вопросы с документацией, заводить дружбу с одногруппниками... Всё это заставляло Геворга переживать серьёзный стресс - он похудел от постоянного напряжения душевных и физических сил, стал замкнутым и нелюдимым.
Учёба поглощала его с головой: по вечерам юноша засыпал с учебником на груди, а после занятий оставался в библиотеке до закрытия, лишь бы не возвращаться в пустую квартиру. Геворг осознавал, что долго так не продержится, но странное чувство охватывало его всякий раз, когда он начинал думать об отце. В голове всплывали старые обиды, за которые он уже давно простил Пшемека, и принимались разъедать сознание с удвоенной силой. В такие моменты Геворг старался позвонить отцу и, слушая его обеспокоенный голос, говорил что у него всё в порядке, и что он скучает, но нет, лучше не приезжать.
Ещё хуже было то, что первый заряд эйфории от поступления в университет уже начал проходить, и в душе Геворга поселилась необъяснимая тоска. Ему словно чего-то не хватало; он смотрел на окружающих людей и испытывал зависть к их легкомыслию, беспечности и простой жажде жить. Помнится, он и сам был таким: не задумывался зачем живёт, стоит ли оно того? Но авария словно передвинула в его голове какой-то рычажок, и мир перевернулся. Теперь Геворг не знал ответов на свои же вопросы, постоянно возникающие в голове. Хотелось винить кого-то в произошедших переменах, свалить всю ответственность на других - но виноватых не было.
Он барахтался в этой жизни, как слепой щенок: не видя берега и не имея сил добраться до него. И с каждым судорожным взмахом лап Геворг чувствовал, что неизбежно приближается к бездне... Он осознавал её присутствие во всём, но не решался сдаться и получить беспредельный покой на дне этой пучины.
Состояние Геворга не осталось незамеченным. Преподаватели вскоре подняли тревогу и обратились в деканат, подозревая, что юноша мог пристраститься к наркотикам - всё-таки новый город, отсутствие родных и полная безнаказанность... Однако комендантская проверка в квартире Геворга ничего не показала. Кроме того Геворг имел отличную успеваемость, и в этом отношении к нему не было никаких претензий, так что администрация университета на некоторое время оставила юношу в покое - одного в пустой квартире.
Начиналась поздняя осень, пора свинцовых туч, пронизывающего холода и мрачных унылых дождей, льющих без конца с неба. В воздухе запахло горьковатой холодной свежестью, и пространство вокруг сделалось звенящим и пустым, должно быть оттого, что с деревьев облетела последняя листва. Ворцлав уже не выглядел таким ярким и жизнерадостным: цветочные горшки опустели, и даже цветные крыши домов выглядели тусклыми в туманном свете дня. Но отчего-то Геворг был рад такой погоде и с удовольствием выезжал на улицу подышать свежим воздухом. Он уже привык передвигаться по городу на коляске и не чувствовал себя абсолютно беспомощным, как когда-то. Да и люди вокруг больше не выглядели такими уж счастливыми и беззаботными - осень смешала их лица в одну сосредоточенную серую маску, и Геворг, как помешанный художник, не уставал наслаждаться ею.
Перемена в настроении позволила ему немного прийти в себя и даже поправиться. Однако как Геворг ни старался, - наладить отношения со сверстниками ему всё же не удалось. Отчасти из-за его инвалидности, отчасти из-за поведения Геворга: прекрасная успеваемость и замкнутость сделали его высокомерным в глазах других людей, а постоянное самоедство мешало юноше развеять это дурное впечатление. Геворг предпочитал отсиживаться в библиотеке университета, чем пытаться завязать с кем-то дружбу, выставляя себя дураком или претворяясь рубахой-парнем. И всё же, внимание окружающих вовсе не обходило его стороной... Геворг, конечно, замечал иногда на себе недружелюбные взгляды сокурсников, но старался не придавать им значения, ведь он не делал ничего плохого. В университете Геворг всегда вёл себя скромно: здоровался с одногруппниками, стоял в общей очереди в столовую, не пользуясь привилегиями инвалида, - никто не высказывал ему претензий до того злополучного дня.
Всё произошло в библиотеке.
Группа Геворга писала тест на право получить автомат по физике, но вышло так, что сдал его один лишь Геворг, причём на отлично. После занятий он как всегда отправился в библиотеку, намереваясь убить там время до шести вечера.
Библиотекарь - милая и ещё сравнительно молодая женщина - уже давно привыкла к Геворгу. Она знала, что до закрытия он никуда не денется, и нередко оставляла его одного, чтобы попить чаю. Вот и сегодня, доверительно улыбнувшись, смотритель вышла, притворив за собой дверь. Юноша погрузился в чтение, машинально поглаживая тровант у себя под рубашкой, когда снова услышал скрип двери. Юноша не следил за временем и решил, что это вернулась библиотекарь, но внезапно раздавшийся позади него громкий смешок заставил его вздрогнуть:
- Ой, ну вы только посмотрите на этого хорошего мальчика!
Геворг резко обернулся и увидел четверых ребят со своего потока. Они приблизились к нему и теперь язвительно рассматривали Геворга, как какую-то забавную игрушку. Юноша даже не знал их по именам, но, похоже, эти парни имели какие-то претензии к нему, и от дурных предчувствий у Геворга засосало под ложечкой.
- Чего вам?
- Фу как невежливо!- один из парней взмахнул рукой и голова Геворга откинулась от резкой пощёчины.
Ошеломлённый, он не знал что сказать, и просто смотрел на своего обидчика, когда получил вторую пощёчину.
- Скажи спасибо, что ты инвалид, иначе получил бы по полной! Но мы ведь не трогаем слабаков, да ребята?
- Да! Да!- послышалось в ответ.
- Что я вам сделал?- сдавленно прошептал Геворг, утирая бегущую из носа кровь.
- А ничего! Просто меня бесит, что ты такой умник!
Они заржали, подначивая друг друга, как шакалы в стае, и Геворг понял, что он не отделается парой пощёчин. Если бы у него только были ноги... В школе он запросто отшил бы таких мерзавцев! Но подонки знали, что будут безнаказанны перед инвалидом в коляске, и только сильнее распалялись.
- Ты чёртов ублюдок!- продолжал экзекуцию самый наглый в стае, сопровождая каждое оскорбление тяжёлой пощёчиной.- Ты сосёшь у преподов за оценки! Вонючий педик!
У Геворга онемели щёки от жжения, он только чувствовал, как голова мотается из стороны в сторону, да слышал как остальные подонки ржут в голос над восклицаниями своего предводителя.
Всё дальнейшее стало неожиданностью для самого Геворга. В какой-то момент он словно отключился от реальности; боль перестала существовать, и ярость захлестнула разум Геворга. Улучив момент, он схватил ударившую его руку и вцепился зубами в указательный палец с такой силой, что послышался хруст. Парень завопил от боли и дёрнулся назад, но Геворг вцепился крепкой бульдожьей хваткой, и кровь лишь сильнее потекла на пол. Остальные обидчики в ужасе отпрянули, а Геворг, воспользовавшись оцепенением своего палача, разжал зубы и с упоением принялся грызть его руку, наслаждаясь отчаянным криком боли и ужасом в глазах поверженного обидчика.
В этот самый момент торжества справедливости над злом в библиотеку вернулась смотрительница с кружкой чая в одной руке и пирожным в другой. Её полдник тут же полетел на пол, а сама женщина, схватив первую попавшуюся книгу, бросилась на Геворга с криком "Отпусти!" и принялась лупить его по голове. Юноша не хотел расставаться с добычей и к ужасу библиотекарши и хулиганов, принялся рычать и трясти головой, как собака, доставляя очумевшему парню ещё большую боль. В конце концов на вопли прибежала охрана и студенты из ближайших кабинетов, Геворга отцепили от полуобморочного парня, но тот не сумел сделать ни шагу и упал без чувств. К изумлению зевак, сам Геворг тоже мгновенно отключился, и обоих пришлось везти в медпункт.
Говоря на чистоту, в глазах администрации и всего университета происшествие выглядело неважно. Слухи одни ужаснее других начали бродить из уст в уста, и каждый раз в них всплывали всё более жуткие подробности. Да и последствия оказались не самыми безобидными: парню пришлось ампутировать раздробленную фалангу пальца...
Но учитывая тот факт, что хулиганы с перепугу выложили всё как было на самом деле, и вызванные на место происшествия полицейские зафиксировали побои на теле Геворга - родителям пострадавшего пришлось замять свой иск. Спустя неделю студент подал заявку на перевод в другой университет, а на Геворга начали смотреть, как на чудовище Франкенштейна.
Естественно ректор не мог без серьёзных оснований отчислить студента инвалида, приехавшего учиться из другой страны, хотя давление родителей не ослабевало ещё месяца два после злополучного происшествия. Поэтому Геворга принудили пройти месячный курс психотерапии в медпункте университета.
Сам юноша смутно помнил случившееся и с неподдельным удивлением слушал отчёты полицейских. Похоже, стычка произвело на него большее впечатление, чем на хулиганов, и вызвала частичную потерю памяти. Конечно, никто не поверил в амнезию - это казалось слишком надуманным для правды; впрочем, администрация решила оставить всё как есть. Но хуже всего было то, что деканат решил оповестить родителей Геворга о проблемах сына, и в Ворцлав тут же примчались мать и отец, делая жизнь сына совершенно невыносимой.
Конечно, тот факт, что Пшемек и Геворг скрыли от матери его поступление в университет другой страны, буквально вывел Матильду из себя. Она приехала в Ворцлав перекошенная от гнева, и Пшемеку пришлось выдержать серьёзную взбучку, прежде чем гнев Матильды обратился в жалость к своему сыну. Она не уставала причитать целыми днями, доставая Геворга своей заботой и слезливыми глазами, которые сносили любые грубости со стороны сына. Чем дольше длилось пребывание родителей в жизни Геворга, тем сильнее он это ненавидел. Ему уже начинало казаться, будто его ни на секунду не оставляют одного: студенты в университете провожали коляску хмурыми взглядами; учителя держались холодно и недружелюбно; а дома, вцепившись друг в друга словно разъярённые коты, - мать с отцом каждый день оспаривали право ухаживать за сыном, а если точнее - управлять его жизнью. Это был кошмар наяву, и, в конце концов, Геворг не выдержал.
Как можно мягче он выставил матери ультиматум: она должна уехать домой на ближайшем поезде, иначе её сын бросит университет и тем самым лишится самой заветной мечты. Отца долго уговаривать не пришлось - тот уже смирился с настойчивым желанием сына жить самостоятельно. Конечно, инцидент в библиотеке немало напугал Пшемека, но ему пришлось поверить сыну, что это была самооборона, и поддержать его. Ведь мужчина должен оставаться мужчиной, независимо от состояния здоровья - этого кредо Пшемек придерживался вот уже пятьдесят с лишним лет.
Как только родители уехали домой, жизнь Геворга потянулась своим чередом, сглаживая углы памяти рутинной суматохой. Спустя несколько недель многие студенты уже не вспоминали, что случилось в университетской библиотеке. Геворгу это было только на руку, и он старался вести себя как можно тише и незаметнее, лишь бы опасная ситуация больше не повторилась. Юноша исправно посещал психолога, ежедневно отвечая на одни и те же завуалированные вопросы, целью которых было выявить в нём скрытую агрессию. Однако по прошествии положенного ректором месяца, молодой психолог Халина Марудо так и не обнаружила за Геворгом ни одного тёмного пятна, разве что излишнюю замкнутость - следствие травмы. Она посоветовала юноше пить успокоительное на ночь и дала ему на руки справку об окончании курса терапии, которую он благополучно отнёс в деканат.
Все эти заботы и треволнения порядочно измотали Геворга. Он стал плохо спать, просыпаясь по нескольку раз за ночь от непонятного чувства тревоги, и заметно похудел. Восполняя недостаток отдыха, его мозг буквально отключался на парах в университете, и большую часть суток Геворг походил скорее на сомнамбулу, чем на студента.
Наверное, поэтому он не сразу понял, что происходит, когда увидел знакомый силуэт в дверях учебной аудитории. Юноша замер на месте, и мир словно разом обрушился на него, вернув в реальность. Давно оставленное позади жаркое лето, полное приключений и радостных предвкушений вернулось к нему, обдав нестерпимым жаром.