– Да, я помню про эту вашу «страховку». Неясно только, чем и кому могут реально навредить ваши рапорта с техническими деталями покушений – речь ведь об этом?
– О нет, не навредить – наоборот! Помочь тем, кто захочет присвоить себе эти шедевры.
– Не понял… – разом отяжелевшим голосом откликнулся генерал.
– Бросьте, ваше превосходительство: всё вы отлично поняли! – (чего уж теперь политесы-то разводить…) – Если террористы из «Земли и воли» объявят себя авторами этих великолепно задуманных и исполненных покушений, поставивших власти в полный тупик – с раскрытием, для достоверности, некоторой толики «технических деталей» – общественный резонанс будет такой, что мало не покажется никому.
– Да, это сильный ход, – признал после непродолжительного размышления жандарм. – Хотел было поинтересоваться – как вы, собственно, надеетесь выйти на контакт с террористами, не впутывая в это дело свою Службу, но вспомнил о ваших странных отношениях с Анной Александрович…
– Помилуйте, что ж странного вы находите в такого рода отношениях между бравым офицером и красивой женщиной? – сумел рассмеяться Расторопшин, ощущая внезапную и острую потребность хорошенько глотнуть из бутылки на столике – а потом проломить той бутылкой череп собеседнику… – В любом случае, это – дело прошлое, плюсквамперфект.
– Дело прошлое, но старая любовь не ржавеет, верно? Вы, чувствуется, слишком долго просидели в своем приграничье, ротмистр, а тем временем у нас тут, в столицах, сменились правила игры; и – видит Бог! – ту смену правил затеяла не наша сторона… Так что не удивляйтесь, если вашей бывшей подруге, «Валькирии революции», в случае чего не станут предоставлять трибуну открытого судебного процесса, а вместо того просто застрелят при аресте – получив за то официальное взыскание и неофициальное поощрение.
– Вы правы, ваше превосходительство: мне крайне не нравятся эти новые правила, со всех сторон не нравятся. Понимать ли это как намек, что мне следует принять предложение Ветлугина и убираться отсюда к чертовой матери – куда там, в Америку, да?..
Генерал уже открыл было рот для ответа, но тут на пороге гостиной возник новый визитер – в гражданском, но с выправкой. Вид визитер имел похоронный, а взгляд его, брошенный на ротмистра и тут же отдернутый прочь, ясно говорил о том, что принесенные новости касаются именно его персоны, и новости эти скверные… Чувырлин, похоже, пришел к тем же выводам, поскольку, двинувшись встречь гонцу, бросил своим через плечо: «Держите его на мушке!»; что и было теми незамедлительно исполнено.
Тихий разговор за дверьми затянулся минуты на три; засим генерал воротился, сопровождаемый понурым гонцом, и теперь во взоре его, устремленном на Расторопшина, можно было при желании прочесть даже что-то вроде человеческого сочувствия.
– У меня для вас плохие новости, ротмистр – хуже не бывает. Ваш кавказский друг только что похоронил вас окончательно – и как разведчика, и как… ну, вы поняли.
– А какие-нибудь подробности можно?
– Можно. Вам теперь – всё можно…
– Спасибо за ясность.
– Не за что, коллега … Так вот, ваш геогрАф заявился по известному вам адресу с патрульным городовым – он, дескать, ищет пропавшего человека, предположительно похищенного преступниками с целью выкупа; дал вот, среди прочего, газетное объявление о награде за информацию, и только что получил срочное письмо с этим адресом; судя по ряду деталей, автор письма – не шутник и не псих. Патрульный оказался молодой и ретивый, а район – рабочий, где вломиться в дом с обыском можно не заморачивась всякими ордерами. Он просто позвонил в дверь, а работавшие как раз в прихожей криминалисты, позабыв инструкции, открыли безо всякого пароля-отзыва – они, вишь ты, как раз ожидали гонца, отправленного за пирожками в соседний трактир… Ну, и что должен был подумать тот городовой, увидав на полу той прихожей кровавый след и людей, что его «изучают»? – правильно! Парень оказался не промах (надо б, кстати, перетащить его к нам, на оперативную работу): тут же предъявил ствол и скомандовал как положено: «Лицом к стене – руки на затылок – стреляю без предупреждения!» Ну, а те остолопы не нашли ничего умней, чем назваться и показать свои удостоверения…
– Полные кранты…
– Не-е, это еще – не полные!.. Это всё еще можно было бы, с грехом пополам, замести под коврик, но только вот на месте событий оказался английский репортер – ну, так уж вот совпало… Так что ждем-с завтра продолжения тех таймсовских повествований о злоключениях «героического офицера Растопчина, от царской тайной полиции умученного». И ведь придется теперь, Павел Андреевич, соответствовать: как говорится, ничего личного…
– Ну да, расследование-то засекреченное, от собственного начальства прежде всего – а тут живой свидетель, да еще и профессионал из конкурирующего ведомства… – степенно покивал Расторопшин и вдруг зашелся в издевательском хохоте, аж до смахиваемых запястьем слезинок.
– Вы находите ситуацию смешной, ротмистр? – искренне, похоже, изумился генерал.
– Да чего уж тут смешного, ваше превосходительство… Просто мне представилась в чуть ином свете та кавказская история с освобождением Ветлугина. Я тогда, извольте ли видеть, оказал ему срочную помощь – совершенно его не спросясь и чисто по собственному разумению – и вот теперь этот наш геогрАф возвращает мне тот должок с процентами. Нет, воистину – ни одно доброе дело не должно остаться безнаказанным!
– …Вы, надеюсь, не в ковер его завертывать собрались?
– Greetings, Gregory! – хозяин, питерский корреспондент «Таймс», был в халате, но, похоже, еще не ложился. – Urgent news?*
– I beg your pardon, Jeremy, if I am too literal with your request «wake me up at any time, day or night, if anything new comes up on Rostoropshin’s disappearance». Here, take a glance: I just received this letter and I think it should be dealt with immediately. Should I translate this for you?**
– Well, I suspect, I am quite capable of deciphering a set of printed Russian of this level of sophistication,*** – усмехнулся англичанин, подтвердив возникшее уже у Ветлугина подозрение, что тот владеет языком страны пребывания куда лучше, чем показывает это на людях.
-------------------------------------
-------------------------------------
– Вот сукины дети!.. – резюмировал тот по прочтении, возвращая письмо: судя по выражению лица, шуткой оно ему точно не показалось. – Вы хотите, чтоб я утром отправил это телеграфом в редакцию?
– Я хочу, чтоб вы сопровождали меня при визите по этому адресу. Прямо сейчас. Если не боитесь.
– Ну, для меня-то это работа, Грегори. А для вас?..
– Считайте, что – хобби ; я правильно употребил этот ваш британский термин?
– Ну да, ну да: «калифорнийская рулетка» и прочие тайны загадочной русской души… Вы ведь фаталист – как все русские?
– Я не вполне типичный фаталист, Джереми. Человеческие возможности, понятное дело, ничтожны на фоне действующих в мире сём Высших Сил. Но поскольку силы те, в общем случае, разнонаправленны, их результирующая может в иные моменты оказаться до смешного сопоставимой с нашими силенками; вот тут-то и надо действовать не мешкая, а в прочее время – не дергаться попусту. Заповедь вашего Королевского флота: «Главное качество истинного адмирала – в должный момент не делать ничего» – как раз об этом… Так вот, мое чутье подсказывает, что именно сейчас и следует дернуться. Составите мне компанию?
– Безусловно. Вы вооружены?
– Нет. А что, следовало бы?
– Напротив: мы лишь дали бы тамошней охране прекрасный повод пристрелить нас, объявив постфактум «сообщниками террористов». Да еще и «английскими шпионами».
– Четвертый день он тут у вас, стало быть?
– Точно так, ваше благородие!
– А можно глянуть в регистрационную книгу – как он записался?
– А зачем вам, барин? Говорю же, штабс-капитаном Поповым оне записались!
– А затем, что я хочу убедиться – тот ли это человек, кого я ищу.
– Как это – тот ли человек? – хозяин явно растерялся – что, собственно, и требовалось. – Так вы, выходит, с ним незнакомы?
– Лично – незнаком, а вот почерк как раз знаю. Так как насчет книги?..
Ну, давай, подумал он, придумай-ка с ходу что-нибудь правдоподобное. Он уже не сомневался, что запись та окажется последней по счету – если она вообще имеется в наличии.
– Дык, эта… Книгу как раз нынче в участок забрали. Ищут кого, видать – может и вашего. Я оттого и вспомнил про объявление. Дай, думаю, проверю…
– А багаж какой-нибудь у него с собой имеется?
– Вон весь его багаж – на полу рядом с койкой валяется. Я ж говорю: прислуга в нумер зайти боится!
– Ну ладно, – махнул он рукой, разряжая обстановку: загонять хозяина в угол, прямо уличая во лжи, в его планы не входило. – Проспится – сам за себя скажет, верно?
– Истинно так! Куды ж он денется-то?
– И что – это он всё в одиночку осилил?..– и Ветлугин озадачено кивнул на россыпь водочных бутылок.
– Дык! Мы и сами удивляемся – куды в него столько влазит! Вроде и ростом-то невелик, а вот…
– Картина ясная… – (чего уж тут неясного: по всему заведению, небось, стеклотару собирали…) – И что, за все эти дни он из нумера – так и не ногой?
– Да было дело разок, как раз нынешней ночью, – тут хозяин понизил голос, опасливо косясь на бесчувственного постояльца. – Где-то к полуночи спустился вниз – пойду, дескать, прогуляться, воздухом подышать; одет во всё шикарное-заграничное, и держится прямо-твердо – будто и не пил все это время вовсе, вот ведь что удивительно! А вернулся уже по свету – оттого и с полицией разминулся. Костюм – в лоскуты, а сам белый как штукатурка… И ну – сразу продолжать, полуштоф в один присест опростал, чуть не залпом…
«Вот зачем ты мне всё это рассказываешь, а? – закипающее раздражение Ветлугина начинало уже переплескиваться через края котелка. – Кто тебя за язык тянул? Стоп: правда, что ли, тут порохом попахивает?..»
Откинул барабан поднятого с полу «калашникова» и убедился: так и есть – минус два. Судя по запаху, стреляли несколько часов назад. «Однако!..» – ошеломленно повторил он про себя, полуобернувшись к словоохотливому хозяину, и…
И вот тут-то его и осенило: в нумере сильно и отчетливо пахло водкой, но не было запаха водочного перегара, то есть ни малейших следов – будто запойный ротмистр наш все эти четыре дня и не дышал вовсе. Ну, точно: смочил, небось, подушку, не скупясь… или – ему смочили?
И очень, между прочим, вовремя он зафиксировал для себя эти свои наблюдения – ибо как раз в этот миг все те запахи были напрочь стерты-перебиты новым: ротмистр дернулся, резко свесился с койки, и его вытошнило прямо на пол. Черт! – значит всё же… нет, сыграть так невозможно…