– Извините меня, учитель, но мне кажется, мы запутались в терминах. При разных обстоятельствах одни и те же вещи могут оказаться и добром, и злом – это факт. Но ведь должен быть объективный критерий, который учитывает все обстоятельства…
– Этот критерий, мой дорогой, и называется Кармой. Карма – безличная, ни добрая, ни злая, абсолютно справедливая сила, которая правит Вселенной.
– В таком случае добром является то, что она есть, или то, как она действует. Даже когда мы думаем о карме, мы всё равно судим, оцениваем, что хорошо, что плохо. Всё, что служит к накоплению энергии нашей душой, есть добро. Приобщение к Знанию – добро. Противоположное этому будет злом. Например, если я вас убью, это будет для меня очень плохо, потому что я не смогу продолжать овладевать Знанием. Разве нравственность не говорит о том же?
– А для этого Славы убить меня будет хорошо. Но его нравственность идёт вразрез с его интересами. Вот почему следование нравственному закону так опасно для Овладевающего Знанием.
– Ему нельзя вас убивать по той же причине, что и мне – нарушится его связь со Знанием. А если вы станете офицером и отправитесь завоёвывать какую-нибудь страну, то жителям этой страны надо будет убить вас, чтобы не прервалась их связь с Знанием. Получается, что критерием добра и зла является не карма, а Знание. Знание определяет и нравственность, и действие кармы. Весь вопрос в том, как безличное, не осознающее себя Знание может править Вселенной?
– Ты сам доказал то, что я вдалбливаю тебе уже второй месяц! Вселенной правит Высшее Осознание, Высочайшее Осознание. Процесс его познавания мы и называем приобщением к Знанию. У него много имён: Абсолют, Бог, Демиург, Люцифер, Абстрактное. Остальные духи занимают низшее место в Небесной Иерархии.
– А вы уверены, что «Люцифер» – одно из его имён? Христиане говорят, что Люцифер – бунтарь, Антизнание.
– Что знают о Знании современные невежественные церковники? То ли дело, Великие Древние Посвящённые – Ориген, Тертуллиан! Именно поэтому церковь и не считает их святыми, что деятельность их шла вразрез с притязаниями корыстолюбивых эксплуататоров народных масс. Той силы, которая могла бы противостоять Высшему Осознанию, нет и быть не может!
– А что же такое «зло»? – Петя окончательно запутался.
– Так я тебе о том и твержу: добра и зла нет, есть только осознание!
12
Уже смеркалось. Петя вёл Аню под руку по аллее.
– Я мечтаю о кавказской овчарке! Ань, у тебя была собака?
– Была. Издохла, когда я училась на первом курсе. Дворняжка.
– Мне не нравится слово «издохнуть» в отношении животных. Животные, растения – они такие же живые существа, как мы. У них тоже есть душа. Про человека мы говорим «умер», «скончался», «отдал Богу душу», а про собаку – «сдохла». От этого так и несёт человеческой гордостью!
– Человек создан по образу Божию! – откуда-то сзади встрял в разговор Слава. – У него богоподобная бессмертная душа. А у животных душа смертна, она управляет телом, но умирает со смертью тела, потому что её жизнь полностью сводится к жизни тела, ею одушевлённого.
– Значит, животная душа одушевляет тело и управляет им? – спросил Петя, задетый за живое. – И при этом её жизнь сводится к жизни тела? Может, всё-таки решишь, чтó у животных первично – душа или тело? Если первично тело, то это оно управляет душой. Если первична душа, то её жизнь не сводится к жизни тела. Зачем выдумывать новые парадоксы, их у вас в христианстве и так предостаточно! Это же азбука метафизики – иерархия материй. Я лично думаю, что гипотезу о смертности душ животных выдумали попы, чтобы оправдать своё обжорство. Хочется и свинку заколоть к Рождеству, и барашка к Пасхе! Сам священник или монах руки в крови, конечно, марать не будет, вызовет забойщика. А ну, как тот заупрямится? Вот и впаришь ему эту теорию. Мол, человека убивать нельзя, у него душа бессмертная, а у скотины жизнь души полностью сводится к жизни тела… Я вообще думаю, что тело есть часть души, а не нечто независимое, связанное с душой некими узами. Когда умирает тело, у души как будто ампутируется важный орган, и она становится неполноценной.
– Вот поэтому христианство и говорит о воскресении тел всех людей! – возликовал Слава. – Но причём тут животные?
– Хорошо, предположим, что жил-был некий дикий лев, который никогда не встречался с человеком, – сказал Петя. – Жил-был, да помер. Может, от него ничего и не останется. Но возьмём другого льва, тесно связанного с людьми, например, из цирка. Этот лев как бы «засветился» пред бессмертными существами, сделался им дорог. Не протащат ли этого льва те, кто его любил, вместе с собою в рай? Может, в древние времена животные и не играли такой роли, как сейчас, когда всем людям друг на друга стало наплевать. Вот живёт какая-нибудь бабушка, у неё есть собачка или котик, который ей очень близок, и есть дочки, которые её ненавидят и никогда не навещают. Так она и помирает. Предположим, дочки перед смертью каются и тоже попадают в рай. Вопрос: кого бабушка захочет видеть рядом с собой в раю – котика или дочек? Котика, причём именно этого котика, а не какого-то другого. А в раю ведь должно быть хорошо, Бог и исполнит её желание. Можно сказать и по-другому: надо ли в наше время, когда экология на последнем издыхании, каждый год миллионы животных убивают из-за меха, человек потерял всякое уважение к природе и насилует её, как только можно, проповедовать смертность душ растений и животных? Разве христианство заинтересовано в скорейшем наступлении конца света в результате экологической катастрофы? Ты жалуешься, что в наше время невозможно проповедовать. Может, это из-за того, что вы проповедуете одно дерьмо? Ад, страдания, смертность душ животных? Допустим, приходит в церковь ребёнок, у которого только что умер любимый зверёк, спрашивает, увидится ли он со своим питомцем когда-нибудь ещё. А вы вместо того, чтобы утешить, говорите ему: «Всё, парень, звериная душа распалась на атомы, не соберёшь!» Когда он заглянет к вам в следующий раз? Может быть, никогда. А вы бы ему честно сказали: «Библия ничего об этом не говорит. Какие-то епископы высказали своё частное мнение о смертности душ животных[2], возможно, у них были на то причины. Но точно ничего не известно. Может, Бог и воскресит твоего Бобика, Он милостив. Создаёт законы, а потом сам их нарушает. Проклинает, а затем прощает». А у вас получается какое-то зло-вестие!
– Так учат все святые отцы! – возмутился Слава.
– Так ты читал всех святых отцов? – удивился Петя. – Когда ж ты успел? Ты же сам говорил, что их тысячи!
– А почему святой Франциск называл волка братом? – обратилась вдруг Аня к Славе.
– Откуда я знаю? Это – не наш святой. Еретические святые вообще не святые, а сумасшедшие, как пишет святитель Игнатий Брянчанинов. Наши святые называли братьями только медведей и львов!
13
Слава пришёл к Петру Михайловичу в последний раз. Пускай спина так и не прошла, но больше выносить эту пытку он не в состоянии, что бы ни говорил отец Питирим. Пети и Ани не было.
– А я как раз хотел с вами поговорить наедине, молодой человек! – сказал мануальный терапевт.
– Ну? – вежливо отозвался Слава.
– Мне всегда казалось, что духовные люди должны группироваться, объединяться. Нас не так много. В современном бездуховном мире все приросли к земле, зацепились за материальное. Энергетическое тело большинства людей вместо того, чтоб тянуться ввысь, распластывается и расплющивается, как медуза. Мы, духовидцы, должны управлять материалистами! Ведь вы видите духов?
– Да. Парочка из них как раз сейчас вьётся рядом с вашей головой!
– Спасибо за комплимент. Погодите, вы действительно их видите?
Пётр Михайлович определённым образом сжал пальцы на руках и мгновенно погрузился в транс. Через минуту он очнулся и с восхищением посмотрел на Славу.
– Не ожидал от вас! Двое из моих наставников действительно держат контакт! Не хотите стать моим учеником? Признаюсь вам откровенно, на Петю я не возлагаю особых надежд. Почему между нами наслоилось непонимание?
– Объяснить вам почему? – Славу понесло – терять уже было нечего. – Потому что ваш контакт не с теми духами! Потому что вы маг, колдун, чародей, чернокнижник, оккультист! Вы думаете, что общаетесь со светлыми, дружественными вам духами? Тогда пойдите, исповедайтесь у отца Питирима, причаститесь. В качестве эксперимента. Как у вас это получится? Сможете ли вы вообще войти в храм? А если да, то выдержите ли беседу в Таинстве с человеком, на котором почивает благодать священства? Сможете ли принять в себя кровь и плоть Господню? А если сможете, то не станет ли вам от этого дурно, и не изблюете ли вы из себя огонь, попаляющий недостойных? Не хватит ли вас удар сразу после причащения? Если вы такой духовно продвинутый, вам это ничего не будет стоить, только «подзарядит». А если не сможете, то весь ваш духовный опыт – фальшивка!.. Почему между нами непонимание?! Какое общение может быть у чистого с нечистым? Я омыт от греха водами Святого Крещения, искуплен Божественной кровью и страданиями Единого Безгрешного, регулярно бываю в Святом Духе. Вы, лишённый этих Божественных даров, слепы и не видите своего падения, блуждаете во тьме, но пытаетесь водить других слепцов, чтобы вместе свалиться в яму и сломать шеи. Это вам надо проситься ко мне в ученики!
– Всё понятно, – сказал Пётр Михайлович. – Раздевайтесь, ложитесь.
* * *
Из-за двери ещё никогда так не кричали. Бабушка-льготница достала из сумочки вату, заткнула уши и по-детски засмеялась от радости. Но вскоре её сморщенное личико исказила гримаса недовольства: вопли слышны были даже сквозь вату.
14
Дверь в храм была открыта и придавлена кирпичом. Аня топталась на крыльце, не решаясь переступить церковный порог.
– Девушка, вам помочь? – спросил её пожилой мужчина в рясе и с бородой, который давно наблюдал за ней.
«Так. Священник, – подумала драматистка. – Тяжело это всё!»
– А чем вы можете мне помочь?
– Могу взять вас за руку, например!
«Прям, как бихевиористы! – подумала Аня. – Интересно, как я смотрюсь в платке?»
– Ну возьмите! – улыбнулась она.
Священник взял её за руку и хотел ввести в храм, но вдруг резко остановился.
– А вы знаете… простите, не знаю вашего имени…
– Аня…
– А вы знаете, Анна, что если сейчас вместе со мной переступите этот порог, то пути назад для вас уже не будет?
– Как понимать ваши слова?
– В самом что ни на есть буквальном смысле!
– Понимаете, я – профессиональный психолог, и знаю эту и многие другие техники.
– Ну раз знаете, тогда пойдёмте!
Как только Аня занесла ногу, чтобы шагнуть за порог, всё тело её неожиданно налилось тяжестью, голова закружилась, и она резко отпрянула назад.
– Что с вами? – испугался священник.
– Ничего не понимаю! – попыталась улыбнуться Аня. – Я сто раз была в церкви… Давайте попробуем ещё раз!
Как только она занесла ногу, воздух перед ней спрессовался, и какая-то сила снова вытолкнула её наружу. Аня села на лавочку, полностью обескураженная.
– Да вы не волнуйтесь! – утешал её священник. – С Марией Египетской то же самое было! А скажите по секрету, вы не собирались участвовать в Таинствах?
– Хотела… проверить.
– А раньше вы когда-нибудь исповедовались, причащались?
– Нет.
– Крестились, наверное, в детстве?
– Лет в пять…
– Ну, вы можете проверить прямо сейчас. Я имею в виду, исповедоваться. Я – иеромонах.
– А разве не надо там, в специальном месте…
– Нет, что вы! Исповедоваться можно где угодно! Щас только сбегаю за епитрахилью. Если что, я и преждеосвящённые дары принесу, причащу вас как болящую.
И он исчез в храме. Аня, подозревавшая, что её загипнотизировали, тут же попыталась одна перешагнуть порог, но не тут-то было. Симптомы повторились.
Как только она окончательно решилась бежать, священник выскочил из храма.
– Вот и я!
– Право, не знаю, с чего начать…
– Начните с самого начала!
– Как к вам обращаться?
– Зовут меня отец Питирим, но можете звать просто «батюшка».
«Так это Славкин духовник!» Аня поняла, что окончательно пропала.
После исповеди она, ведомая отцом Питиримом, переступила-таки порог храма, и с ней случилась ещё более странная вещь. Она почувствовала всем сердцем, что путь назад действительно отрезан, и вернуться ей уже не удастся.
15
– Слава, дорогой, извини! – Аня нервно чмокнула его в лоб. – Сердцу не прикажешь! Если я приму твоё предложение, то обреку нас обоих на мучение! Давай будем друзьями, хорошими друзьями!
Слава молча направился к двери.
«Я первый раз за последние три года подумал о женщине хорошо, – думал он, спускаясь по лестнице. – Простил ей её блудные грехи. Предложил честный христианский брак. А она говорит, что с таким человеком обрекла бы себя на мучение! «Давай будем просто друзьями!» Как в мыльной опере. Чуть что, они начинают говорить стереотипами. «Дипломированный психолог»! Да, я несовершенен, но я хотел вместе развиваться! Вот как магия незаметно поражает душу! «Я сама кого хочешь зомбирую!» Дурные сообщества развращают хорошие нравы. У меня есть защита, а у неё не было. Пропала её душенька! Последний шанс ко спасению отвергла! Наверняка выйдет замуж за этого собачника-зверофила! Я её насквозь вижу! Видеть её больше не хочу!»
16
Пётр Михайлович пристально вглядывался в лицо отца Питирима, а тот улыбался. Наконец под сводами храма разнёсся радостный вопль мануального терапевта.
– О Господи! Мой гуру! Это ты?!
– Я, Петенька, я. Знаю, ты искал меня везде. Даже в столицу ездил. А поискать в ближайшем мужском монастыре не догадался!
– Не может быть! Учитель! Как ты смог там жить, среди этих чванливых жлобов?
– А, я и сам теперь такой же чванливый жлоб. Думаю, что и ты скоро станешь.
– Монастырь строили Посвящённые? Энергетика там, наверно, сумасшедшая! Надлом в энергетическом поле Земли? Ты достиг в астральном теле Высочайших Сфер?
– Отвечаю по порядку. Основатель монастыря – святой Авраамий Галицкий, ученик Сергия Радонежского. Место и правда благодатное. До Третьего Неба я пока не возносился, но молиться научился.
– Я по-прежнему могу учиться у тебя?
– Не только можешь, но и должен. Вспомни свой тайный обет! Я приобщился к самому глубинному, самому высокому, самому сокровенному Знанию, о существовании которого раньше и помыслить не мог в силу своей духовной ограниченности. Теперь потихоньку буду приобщать и тебя. Истинно христианская жизнь есть самый эффективный, самый безупречный, самый отработанный в мире способ накопления светлой энергии! Если пробьёшься сквозь заслоны внешних дебелых форм, ты наткнёшься на такое сокровище, которое не снилось ни Лазареву, ни Блаватской, ни Гурджиеву, ни Бейли, ни Кастанеде.
– Что мне делать в первую очередь?
– Для начала я тебя крещу. Куда ж ты, голубчик, некрещёный исповедоваться собрался?
– Разве участие в этом обряде может что-то дать?
– Ставлю тебе двойку. Сколько раз я тебе вдалбливал: за физическим всегда стоит энергия. Раз уж ты скопил достаточно личной силы, чтоб найти меня здесь, то изволь меня слушаться. Кто из нас гуру – ты или я?
17
– Батюшка, когда вы последний раз видели Славу? – спросила Аня.
– Он уже месяц не заходит в храм и не звонит мне.
– Со мной он тоже не общается, трубку не снимает. Может, он куда-нибудь в центр рванул?
– Может, и рванул. Но я точно знаю, что нет. Духовный кризис у него. Ничего, никуда не денется, вернётся. Я – старый паук. Сижу в храме, молюсь, а вы сами валитесь ко мне в паутину!
– Батюшка, а как психология, групповая терапия совместимы с христианством?
– Очень даже хорошо совместимы! Терапевт должен нравственным человеком быть, профессионалом, разумеется, заповеди Христовы исполнять в личной жизни. А миссионерствовать на работе совсем не обязательно, новоначальным даже противопоказано, и профессиональные ассоциации запрещают. Насколько я знаю, современные наши психологи все насквозь гнилые, даже нравственного среди них поискать. И клиенты это быстро узнаю́т, причём обычно от самого же психолога. А если они почувствуют, что ты – нравственный человек, непогрешим в личной жизни, не пьёшь, не куришь, не блудишь, не играешь, то сами за тобой бегать будут. Так, глядишь, и до храма добегут.