Безобидно начатый разговор начал приобретать острый характер. Игорь чувствовал, что он может закончиться очередной ссорой с другом, но закончить его на этом месте означало бы согласиться с Колькой, в том, в чем он никогда с ним не соглашался.
– Но согласись, – продолжал Игорь, – что разбрасываться своими чувствами не в твою пользу, не говоря уже о твоих «хорошеньких девушках».
– Ерунда, любовь не жидкость, которую можно накопить, поставив плотину, или пролить, пробив дырку в сосуде.
– Но и не вещь, которую можно кому угодно давать взаймы и возвращать. В таком случае любовь теряет свой смысл, свою ценность. Твои ежедневные увлечения ничего не стоят, кроме душевной пустоты тем, кого ты увлекаешь на несколько дней. Любовь – это святое чувство, – решительным тоном, дающим понять, что больше не желает разговаривать на эту тему, сказал Игорь.
Николай помолчал с минуту, давая остыть внезапно вспыхнувшему другу, затем примирительно, как бы про себя, сказал:
– Чудак ты какой-то, не от мира сего. Какой же, по-твоему, должна быть любовь? Как у шекспировских Ромео и Джульетты? Да это же глупо, чтобы ложиться в гроб с любимой, когда вокруг столько прекрасных и милых женщин. Если бы все так преданно любили, то человечество давно уже истребило бы себя. И, вообще, такая любовь, слава Богу, существует только в сочинениях писателей для того, чтобы людям не скучно было жить и наслаждаться настоящей любовью. Вот посмотри, – кивнул Николай в сторону двух девушек, стоявших на солнце после купания, – какие грации, сколько в них прелести. Вкусить такой плод – это же наивысшее счастье. Не верь тому, кто говорит, что все женщины одинаковы. Каждая из них хороша по-своему, и чем больше их у тебя, тем больше тебе их хочется. Всех их познать невозможно, но стремиться к этому нужно, – закончил он свое наставление.
– Это мы уже где-то слышали: чем больше имеешь, тем больше хочется, всех перелюбить невозможно, но стремиться к этому нужно.
– Любовь, как сказал один поэт, бывает разной, «бывает отблеском на льду, бывает болью неотвязной, бывает яблоней в цвету». Но то, о чем ты говоришь, никакого отношения к любви не имеет. Это всего лишь животный инстинкт, который сидит в тебе от твоих далеких предков. Кроме естественного влечения к женщине, есть еще чувства, побуждения, которые отличают современного человека от его пещерных предков. Жить одним влечением без этих человеческих чувств, значит, опуститься до уровня обезьяны, – с едким сарказмом ответил Игорь.
– Помнишь, – продолжал он, – у Александра Блока по этому поводу есть такие строчки: «Только влюбленный имеет право на звание человека»?
– А, по-моему, он здорово гиперболизирует. Так, кажется, это у поэтов называется? А если я не способен быть Ромео, то, что ты мне прикажешь делать? Каждый любит, как умеет.
– Вот в этом ты прав, – согласился Игорь, – так любить, как Ромео и Джульетта, не всем дано, это дар небесный, им надо обладать.
Он вспомнил взгляды незнакомой девушки и посмотрел в ее сторону. Она, искупавшись, сидела на песке и причесывала слегка намокшие, не очень длинные, но пышные волосы.
– Пойду, искупаюсь, – сказал Игорь и, ступая важной походкой, прошел мимо нее, глядя в противоположную сторону.
Во время купания вода, очевидно, придала робкому юноше смелости и решительности. Выходя из воды, он твердо решил остановиться возле прекрасной незнакомки и заговорить с ней. Но судьба решила иначе – на том месте, где лежала она, было пусто. Игорь окинул взглядом пляж и увидел ее в белом платье в синий горошек, поднимающуюся по тропинке на крутой берег.
На следующий день, утром, Игорь, придя на пляж, расположился на прежнем месте. Некоторое время спустя, на свое же место явилась знакомая компания с гитарой, на топчанах, как и вчера, лежали те же девушки, но ее не было. Солнце уже подходило к зениту. Игорь прочитал уже больше сотни страниц монографии о творчестве Пушкина, когда вновь почувствовал на себе необъяснимое действие ее взгляда. Она смотрела на него сквозь большие круглые стекла модных очков. Они были не очень темные и за ними угадывались ее глаза. Игорю очень захотелось узнать, какого они цвета, Он желал, чтобы они были черными, но цветные стекла очков не давали возможности определить, так ли это. Ее красивые волосы темно-золотистого цвета были разделены на две небольшие косы и касались ее плеч. Овальное лицо с правильной формы носом и красиво очерченными губами было мило и приветливо.
Она была не одна – рядом сидел симпатичный белокурый юноша, который живо, часто улыбаясь, рассказывал какую-то историю или веселый анекдот. Они сидели в трех шагах, и до Игоря сквозь пляжный шум доносились только некоторые слова. Ему стало почему-то очень досадно. Он был недоволен всем: своей нерешительностью, встревожившими его сердце взглядами незнакомки, и больше всего тем, что этот юноша так уверенно сидел сейчас возле нее и увлеченно о чем-то болтал. Он встал, собрал вещи и решительно направился в расположение лагеря. При выходе из пляжа, он стал в очередь за мороженым. Позади него стояло уже человек пять, когда вдруг рядом появилась она в своем черном купальнике.
– Будьте добры, возьмите мне пломбир, – сказала она, протягивая Игорю деньги. Глаза ее глядели сквозь стекла очков, приветливо улыбаясь.
«У нее, кажется, голубые глаза», – подумал он. Рука его уже поднялась, чтобы взять у нее деньги, а губы уже готовы были произнести: «Пожалуйста», как тут подействовала то ли не утихшая в сердце досада, то ли его упрямый характер, но то, что он сказал, не соответствовало его желанию.
– Будьте добры, станьте в очередь. Здесь не так уж много людей, – произнес Игорь и тут же пожелал, чтобы у него отпал собственный язык.
Она смутилась, ее еще не загоревшие щеки порозовели. Опустив глаза, она ушла в конец очереди. Игорь получил порцию своего любимого эскимо и, довольствуясь его прохладой, гордо шел, проклиная самого себя. В душе его кипела злость за свой поступок, а присущая ему гордость наполняла сердце каким-то легким чувством, как бы говоря: молодец, Игорь, пусть не думают, что у нас в голове только и мысли, что о них.
Следующие два дня Игорь не видел ее. Он жаждал встретить ее, поклялся самому себе, что, как только увидит ее, попросит у нее прошения, и тут они познакомятся. Но ее больше у моря не было. У Игоря пропал всякий интерес к отдыху. Сказав Николаю, что ему надоело здесь убивать время, он ушел в лагерь, собираясь утром уехать домой.
Вечером он снова пришел к морю. Солнце уже зашло за горизонт, но было еще светло; берег уже опустел, но слышались возгласы одиноких купающихся. Игорь пошел к самому тихому месту – недостроенному причалу, прошел по нему в конец, и, опершись на ржавые перила, застыл. У ног, как огромный орган, пело, пенясь волнами, море, окутанное легкими надвигающимися сумерками. Волна за волной, налетая друг на друга, решительно отбивали аккорды и брызги соленой воды падали ему на руки, лицо, разлетаясь после каждого удара волны, как снопы звуков из волшебного инструмента. Игорь не первый раз слышал эту песню моря, но сегодня она показалась ему не такой, как всегда. Что-то величественное и одновременно тревожное было в этих звуках. В последние дни сердце его было переполнено непонятным волнением, как бы в ожидании чего – то несбывшегося. Но главное, что он почувствовал в себе – прилив какой-то ощутимой силы, уверенности в себе, как несколько месяцев назад, в самом начале весны, здесь же в Каролино-Бугазе. Первая строка пришла внезапно, остальные он подбирал медленно, но уверенно, как музыкант подбирает звуки, разучивая на слух новую мелодию. Ему казалось, что само море шепчет ему нужные слова. «Как хорошо дышать прохладой, поклон свой морю принеся. Поговорить с тобою, море, надо, пока огонь мой не иссяк. Пока твою я слышу песню, и твой во мне звучит прибой, пока огню желаний тесно, давай поговорим с тобой. Романтик страстный я, мечтатель, твоим величьем удивлен, души прекрасный врачеватель, я так давно в тебя влюблен. Влюблен в поэзию твою я. Не знаю сам, с каких уж пор, я приходу к тебе, тоскуя, послушать волн веселый спор. У берегов твоих поэт находит вдохновенье, моряк нашел в волнах завет, а я ищу забвенье. Одни идут к тебе с любимой, а я иду с мечтами, плывут мечты под парусиной далекими краями. Вот, как по струнам, по волнам нагой играет ветер, зовет меня к морским богам, мечтам моим навстречу. Зовет за даль, где синей нитью, прочерчен неба горизонт, где по утрам волшебной кистью, приподнимая звездный зонт, художник Солнце красит небо синевой…»
Мысли текли, складываясь в рифмованные строки, но Игорь уже не думал о том, что он сочиняет стихи. Он просто мечтал, вдыхая пьянящий запах моря, вслушиваясь в его шум.
Утром он проснулся с легким настроением и радостным предчувствием. Желания покинуть море и уезжать из лагеря, как будто и не было. Он сказал Николаю, что уезжать передумал. «Хорошо, Байрон, – съязвил Колька, отмечая его необычно радостное выражение лица, – я уже думал, что на тебя хандра напала. Ну, что же, тогда – вперед!»
И они, схватив полотенца, помчались к морю. Вскоре Игорь убедился, что поступил правильно, не уехав, домой. Здесь, на залитом солнцем морском берегу, он снова увидел среди пестрящих разнообразными цветами купальников ее знакомую фигуру. При виде ее, с сердца у Игоря мгновенно спала тяжесть и досада, лежавшие в нем последние дни, стало легко и радостно. Он вдруг понял, что сама судьба велела ему познакомиться сегодня с этой девушкой. Упоенный радостью предстоящего знакомства, Игорь выбирал подходящий момент, чтобы подойти к ней.
Но радость была преждевременной. Так хорошо начавшийся для него день кончился печальным случаем, ибо та же коварная судьба вдруг резко изменила ход событий, вскоре после полудня, когда к нему подошел Николай и предложил: «Пойдем, окунемся».
Окунуться решили с недостроенного причала, где купающихся людей было мало. Хотя громко предостерегающая надпись здесь гласила: «Не прыгать! Опасно! Сваи!» несколько смельчаков, очевидно, хорошо знакомые с морским дном в этом месте, по очереди, друг за другом, проделывали различные прыжки в воду. Игорь, подойдя с Николаем на причал, узнал среди нескольких стоявших в стороне девушек, ее. Она с интересом следила за опасным купанием. Увидев ее, Игорь тоже решил продемонстрировать свое умение в прыжках в воду. Забыв о подстерегающей здесь опасности, он разбежался по причалу и мягко оттолкнулся на его конце. Во время разбега он услышал звонкий девичий голос: «Осторожно! В той стороне…» Остальных слов ее Игорь уже не слышал. Описав в воздухе красивую дугу, он головой рассек стекловидно – зеленоватую толщу морской воды. Под водой он вдруг ощутил сильный удар в голову о что-то твердое. Остатком затуманенного сознания он понял, что должен во что бы то ни стало вынырнуть. На поверхности он еще успел услышать человеческие голоса и увидеть очень яркое солнце. Лишь позже он узнал, как та девушка, ради которой он решил продемонстрировать прыжок в воду, поняв, что случилось ужасное, первой бросилась ему на помощь. Он не помнил, как Николай с несколькими парнями доставил его на берег, как суетился возне него врач, оказывая помощь. Пришел в себя только в машине скорой медицинской помощи. В больнице врач сказал, что у него легкое сотрясение мозга и приличная рана на голове – несколько дней придется полежать. Потом пришел Николай и сообщил, что состоянием его здоровья интересовалась одна девушка, которая первой бросилась ему на помощь. Обещала навестить. Игорь, догадываясь, кто это может быть, сказал, что у него здесь нет никаких знакомых девушек. Он еще несколько дней пролежал в больнице, каждый день надеясь, что вот сейчас откроется дверь и в палату войдет Она. Но этого так и не случилось.
II
Шла последняя пара первого дня занятий в институте после летних каникул. Лекция по теории резания металлов приближалась к концу. Лектор, молодой доцент, терпеливо объяснял влияние различных факторов на величину силы резания. Соскучившиеся за два месяца по институтским аудиториям студенты слушали внимательно и сосредоточенно конспектировали. Игорь тоже писал. Но, если бы (о, не дай Бог этому случиться!) преподаватель узнал, что пишет студент Горский, жарко пришлось бы ему на экзамене. Несколько дней назад он увидел картину Репина и Айвазовского «Прощание Пушкина с морем». В ней было столько поэзии, мыслей, что Игорь все эти дни ходил под впечатлением, стараясь выразить его в стихах.
Послышался звонок. В аудитории сразу стало шумно, Все спешили покинуть аудиторию, Игорь сидел, увлеченный своими мыслями и дописывал последнюю строфу. Лектор у доски отвечал оставшимся студентам на вопросы. Выходя из аудитории, он посмотрел на сидящего неподалеку от выхода Игоря и, наверное, подумал: «Какой старательный студент, все поспешили оставить аудиторию, а он все еще что-то записывает». Но, переведя взгляд, из сосредоточенного лица студента на конспект, он увидел, что лекция была законспектирована необычно. Записи на всю страницу сменялись четверостишиями. Он остановился возле не замечающего его студента.
– Вы что, записываете лекцию в стихах? – поинтересовался он.
Игорь, как бы очнувшись от приятного сна, поднял голову и растерялся.
– Да… нет, это я просто писал куплетами.
– Разрешите ваш конспект, – сказал заинтересовавшийся преподаватель.
– Сквозь толщу лет, после дуэли, пришел на берег к морю он, – прочел он вслух из конспекта студента. – Как ваша фамилия?
Игорь не знал, что делать. Он понял, что попал на заметку грозному доценту и на экзамене ему придется очень туго. Но деваться было некуда, и он назвал свою фамилию.
– Что ж, Горский, стихи неплохи, но на экзамене я буду спрашивать вас теорию резания металлов, и если будет все хорошо, тогда, возможно, поговорим о стихах. Так что, смотрите.
«Этого мне только не хватало, – думал огорчённый Игорь, – принесло ж его в последний момент».
В минуты перерыва между лекциями коридоры института напоминали пчелиный улей. Игорь спускался по переполненной центральной лестнице в вестибюль. Все было заполнено шумными речами студентов. Встретившись после каникул в родном институте, они обменивались рассказами о проведенном лете. Слышались рассказы о Болгарии и Польше тех, кто побывал там на практике. Приехавшие из Целины, Тюменской области, Якутии, делились впечатлениями об увиденных краях и работе в студенческих строительных отрядах. Вдруг Игорь вздрогнул от неожиданности. Тог же взгляд! Она поднималась навстречу по лестнице, Игорь, перехватив ее краткий взгляд, опустил голову, но тут же, желая убедиться, что не ошибся, еще раз посмотрел в ее сторону. Взгляды их снова встретились и разошлись. Они разминулись молча, едва не задев друг друга. Сердце у Игоря от волнения делало не меньше ста ударов в минуту, а в голове пронеслись мысли: «Как будто чудный сон приснился – передо мной, в который раз, твой яркий образ появится, глазам не верю я сейчас».
После этой встречи Игоря вновь постигло знакомое волнующее чувство. Он стал еще более задумчив. Всюду он думал о ней, о том взгляде и приятных глазах. Теперь он еще больше жаждал случайных встреч с ней и искал повода для знакомства. Однажды, возвращаясь из института в свое общежитие, Игорь поднимался на свой этаж и неожиданно столкнулся с ней. Они обменялись взглядами, подобно тому, как тогда в институте. Скоро он узнал, что она учится на третьем курсе инженерно-экономического факультета и живет в этом же общежитии. А еще через несколько дней он узнал, что судьба свела их совсем близко и комната, в которой живет она, находится под комнатой, где жил Игорь со своими однокурсниками. Как близко и в то же время, какой далекой была она. Их случайные встречи стали теперь еще чаще. При этих встречах с Игорем происходило что-то невероятное. Сердце его трепыхалось в груди, как птица, внезапно попавшаяся в невидимые сети. У него было десятки случаев, чтобы познакомиться с ней. Но какая-то неведомая сила при встрече с ней сковывала его язык, он волновался и чувствовал себя, как загипнотизированный кролик. Но вскоре все изменилось, Игорь перестал искать случая для знакомства с ней и в свободное от занятий время стал еще с большим увлечением сочинять стихи.
III
Вечером Валерия возвращалась с подругами из кинотеатра. Все были под впечатлением просмотренного фильма. Девушки шли к общежитию кратчайшей дорогой, по узкой тропинке через молодой, недавно разбитый парк. Перебивая друг дружку, высказывали свое мнение о фильме.