Найти в Ландракаре букинистическую лавку было большой удачей. Школы снабжались учебниками бесплатно, журналы и газеты стопками громоздились в любом магазинчике, а вот книги… Я даже не знаю, откуда берутся книги, кто их пишет. Говорят, что раньше их можно было найти в любой школьной библиотеке, но теперь только в таких лавочках. Я прижалась носом к витринному стеклу и руками закрыла лицо с обеих сторон, чтобы разглядеть, что же там, в сумеречности закрытого помещения. Гладкое стекло слегка бликовало от светильника на входе, но тени книжных полок были неглубокими, поэтому даже отсюда я видела потертости кожаных одежд и позолоту на томах «Всеобъемлющей истории». Узенькая винтовая лестница, огороженная коваными перилами, крутыми поворотами уходила на второй этаж. И еще разглядела парочку, целующуюся за прилавком. Отодвинув табличку «Закрыто» и придержав истеричный дверной звонок за плетеницу, я зашла в лавку и глубоко вдохнула пудровый терпкий аромат старых книг.
Парень и девушка, что неохотно оторвались друг от друга, были в том возрасте, когда подростками их уже не назовешь. Парнишка показался мне тощавым и высоким. Его волосы цвета гречишного мёда слегка вились и оттого что они слегка выгорели на солнце, а загар слился с россыпью веснушек, казалось, что высокий лоб полон светлых мыслей. Именно светлых и добрых, потому что парень улыбался и глазами, и губами, и ямочками на щеках и даже острым подбородком. А вот девчонка была недовольна моим появлением:
– Вы табличку «Закрыто» видели?
Конечно, с такими косами, ресницами и округлостями можно позволить немного дерзости. Ну почему же, при всей малой возрастной дистанции между мной и этой парочкой, я чувствовала себя… тёткой?
– Что-то конкретное ищите? – спросил парень у меня, с трудом отрывая взгляд от подружки.
– Детские книги.
– У нас их всего с десяток наберется. Я покажу.
Он скользнул мимо рассохшегося бюро, и жестом пригласил идти за собой. Книжные стеллажи стояли длинным рядом, где-то в конце сливаясь с глубинной темнотой помещения. Но пока мы шли вдоль полок, а я украдкой гладила переплеты книг, включались светильники, один за другим, делая магазинчик очень уютным. Светильники горели приглушенно из-за матового покрытия абажуров, но хозяева лавки умело расположили их на стеллажах с узорчатыми панелями, над гладкими спинками кожаных диванчиков и над столами, сплошь уставленными стопками книг, атласов и справочников. Я могла бы провести здесь целый день.
– Вот полка с детскими книжками. Вы можете почитать их, если не сразу решитесь на покупку, – улыбка парня из приветственной стала располагающей, а потом извиняющейся. – Я ничего не понимаю в этой теме, но могу дать совет по части географических атласов.
– А по части Драконов есть какая-нибудь литература?
О чудо, даже сейчас улыбка не исчезла, лишь приобрела оттенок задумчивости.
– У нас есть только одна книга о мифических существах, там есть глава и про Драконов. Хотите, я найду её? Просто не знаю, куда хозяин положил эту книгу, поэтому на поиск уйдет некоторое время.
– Я подожду.
Пока мы разговаривали, я увидела корешок той книги, что моя сестра перечитывала много раз, точнее каждый зябкий ноябрь, в ту пору, что снежные мухи начинали кружить меж голых ветвей. Много раз она просила меня прочитать её, но я была мала, а потом нигде не могла раздобыть эту книгу. На её обложке какие-то толстые зверьки лепили снежки и катались с горки на санках. Со слов сестры я хорошо запомнила одного персонажа, который хотел тишины и уединения, а вместо этого работал на аттракционах и жил с шумными родственниками. Он потом понял, что хороша сама по себе не абсолютная изоляция и одиночество, а такая спокойная тишина в доме, когда кто-то тихонько шебуршит в соседней комнате или сопит под одеялом.
– Вот.
Я чуть не выронила книгу на пол, так неожиданно меня окликнул продавец лавки. Теперь он улыбнулся заговорщицки:
– Я Вам эту книгу не продам. Мы даем её на время, почитать всем, кто интересуется. Вы как сочтете нужным, верните её, пожалуйста, – вдруг ещё кому-нибудь понадобится… Могу я рассчитывать на Вашу…
– Я никому не покажу эту книгу, не скажу, чья она, и где я её взяла.
– Тогда, почитайте и вот эту брошюру. Местный автор написала её… на похожую тему.
Парнишка протянул мне две книги: солидную энциклопедию и тоненький буклетик на десяток страниц, и вывел меня к кассе. Я заплатила какую-то мелочь за сказки, и пока упаковывала книги в рюкзак, заметила Михаэля возле оранжево-тыквенной стены хостела. Он нервничал, поэтому я поспешила из лавочки наружу, но не отказала себе в удовольствии принять ещё одну улыбку, которую можно было назвать «всеговамхорошегоприходитекнамещё».
После моей поездки в Паберег, я остро ощутила нехватку приключений в своей жизни. Открыла тетрадь и сразу же наткнулась на совет: «Не жди, когда тебе предложат. Попроси. Вначале попроси то, в чем тебе не откажут, а затем то, что тебе нужно».
Чтобы сосредоточиться, а вернее оттянуть момент, я медленно съела яблоко, запила его апельсиновым соком и почувствовала, что кожа на лице похолодела, в носу появилось специфичное щекотание – витаминчики по лицу забегали. Это меня взбодрило и придало если не смелости, то легкого куража.
Директор как раз доставал занозу из пальца и попросил иголку, чтобы её вытащить.
– Подождите, сейчас найду пузырек со спиртом.
– Запить для храбрости?
Тут я спросила начальника в лоб.
– Я слышала, что вы отправляете нового программиста в Санкт-Петербург в командировку.
– Кто говорит?
– Все говорят.
– И что из твоего вопроса вытекает?
– Меня надо обучить новому программному продукту. Не он же на нём будет работать.
Директор набрал номер на телефоне:
– Савелий, зайди ко мне на минутку.
Я, конечно, напряглась. Когда новый сотрудник зашел в кабинет, я не представляла, как дальше повернуть разговор в свою пользу.
– Вот скажи, Савелий Палыч, новая программа по архивированию, что ты привезешь с Питера, и будешь устанавливать на наших компьютерах, она для «чайников» или продвинутых пользователей?
Савелий стоял, сложив руки на груди, слегка сутулясь и склонив голову. Он ответил не сразу, сначала подумал о чем-то, слегка наклонив голову к правому плечу. Потом посмотрел на меня. Не надо было быть проницательным психологом, чтобы заметить, что я нервничаю. В тот момент, когда Савелий смягчил лицо улыбкой, я послала ему глазами свою просьбу. О чудо, он оказался не только догадливым, но и добросердечным.
– Я полагаю, что надо обязательно направить кого-нибудь в Санкт-Петербург, чтобы бы производители продукта могли его на месте обучить каким-то пользовательским нюансам.
Тут уж я вставила для весомости:
– Вы же знаете, Иван Иваныч, что с программой по архивному делу в первую очередь придется работать мне.
Директор с большим сомнением посмотрел на меня:
– Чего-то ты темнишь.
Пришлось идти по принципу «говори правду – всё равно не поверят, но не надо будет запоминать»:
– Мне надо решить в Питере семейные дела, а по пути, я могу сделать что-нибудь полезное для конторы.
Директор вздохнул:
– Ладно, лети с Савелием. Но суточных нет, есть только деньги на билеты.
Мне пришлось постараться, чтобы даже голосом не выдать свою радость.
– У меня сейчас в Санкт-Петербурге подруга на стажировке. Она поможет нам найти жилье.
Уже в коридоре, оставшись с Савелием наедине, я поблагодарила его за помощь. В ответ он усмехнулся:
– Я ничего не сделал. Как говориться, производственная необходимость, – и уже, заворачивая за угол, добавил. – Видела бы ты свои глаза!
Он не мог даже представить, какую услугу оказал мне мимоходом!
Не знаю почему, но мне было важно открыть тайну письма, найденного в Затопше, может потому, что я чувствовала, что эта загадка будет волновать меня всю жизнь. И хотя, надежда найти что-нибудь спустя полвека была слабой, я хотела хотя бы посмотреть на дом, где жили мои прабабушки.
На сборы у меня оставался один вечер. Нужно было оставить что-то сготовленное из еды, собрать чемодан, провести с сыном инструктаж. Путем долгих тренировок и постоянной практики он научился пускать маленькие пузырьки при помощи языка. Особенно большое впечатление этот навык производит на меня, когда я провожу с ним серьезные беседы «за жизнь», прививаю нравственные принципы или даю ценные указания. Сын смотрит мне в глаза и с самым серьезным лицом внезапно посылает в мою сторону стайку мелких весёлых пузырьков.
Когда я совершенно вымотанная легла спать, для Моти это послужило сигналом – пора веселиться! Она заметалась по квартире, буксуя на поворотах, залезла на спинку кресла и попрыгала вверх-вниз, выпустив все когти, заглянула ко мне под одеяло и на-кошачьем бодро спросила: «А ты что, спать собралась?!».
– Поедем к озеру, вглубь побережья, – вместо приветствия заявил Михаэль. Он даже не поинтересовался, что я делала в книжном магазинчике. – В тамошнем поселке сестры- близнецы держат что-то вроде кружка по интересам для соседей – вязание, вышивание, сплетни. Может, скажут что-нибудь полезное.
До озера было не более двух часов езды на попутке. Местечко было очень живописное: озеро, как в ладошке, лежало между высоких холмов. К нужному домику мы пришли с заднего двора через почти непроходимые древесные заросли, которые скрывали вход на застекленную веранду. Дом держали толстые сваи прямо над озёрным мелководьем, поэтому попасть внутрь можно было, лишь пройдя через запруду по скользким зеленым валунам. По моему мнению, в таком странном доме, похожем на аквариум, могли жить только очень эксцентричные особы.
В ответ на стук дверного молотка немолодая элегантная женщина не просто посмотрела на нас через застекленную дверь, а широко открыла её:
– Что вам угодно, милая?
Я показала жетон.
– Ах, Нумератор! Заходите, пожалуйста. Вас давно не было видно. Простите, не конкретно Вас, а людей вашей профессии. Кажется, последний раз к нам заходили с опросом года два назад. Что стало с тем грустным мужчиной?
Я была буквально ошеломлена столь радушной встречей, поэтому начала вспоминать, что же произошло с моим предшественником, и только потом ответила:
– Простите, я с ним незнакома.
– А что, возрастную планку для этой профессии опустили? Вы такая юная!
Хозяйка дотронулась до рукава куртки Михаэля.
– Молодой человек, позвольте, я повешу вашу одежду в шкаф – у нас тепло.
Михаэль тоже не ожидал такого приема, поэтому засуетился, застрял в рукавах куртки, начал сбивчиво извинятся и топтаться на месте.
– О, не волнуйтесь, никаких беспокойств. Проходите в гостиную, устраивайтесь, я принесу чай.
Она обернулась на пороге в кухню и ласково попросила:
– Юноша, ваши ботинки просто ужасают. Кажется, скоро они потрескаются от грязи. Не могли бы вы снять их здесь и одеть тапки, – она показала на полку с полудюжиной разномастной домашней обуви.
Эта вежливая просьба добила эго Михаэля, потому что он покорно надел шлепанцы и выглядел при этом весьма растерянным.
Внутри дома было прохладно и сумеречно. Мы направились в гостиную, но не сразу заметили в ней вторую женщину. Та сидела снаружи в кресле-качалке, за стеклянной дверью на небольшом помосте, а за ней открывался чудесный вид на озеро, на деревушку на другой его оконечности, на стайку диких уток, плавающих рядом. Оглянувшись на нас, хозяйка поднялась с плетеного кресла и поспешно вернулась в комнату. Стоило ей закрыть витражные створки двери, как дневной свет, пройдя сквозь десятки цветных стеклышек, мгновенно оживил простую обстановку гостиной.
Конец ознакомительного фрагмента.