— Не советую им пользоваться дальше двести пятьдесят пятого.
В мои планы не входило ничего подобного.
4
27.03, окрестности Ск25-5
Пошли вторые сутки полета. Я выбрался из спального мешка и поплыл в санузел. В самый неподходящий момент я услышал по громкой связи трехэтажный мат капитана Бланеца. Закончив все свои дела быстрее обычного, я поплыл в рубку.
— Что случилось? — спросил я.
— Ложная тревога, — сказал он сквозь зубы.
Я обратил внимание на монитор радара. Он был больше, чем у обычных гражданских кораблей, и ряд параметров, которые он передавал, были мне непонятны. Радар показывал, что впереди нас находится небольшой скоростной корабль, который был идентифицирован как "Фэлкон-332". На отдельном экране появились проекции корабля. Они были обычными для кораблей этой серии: двадцатиметровый обтекаемый корпус, грузный в его средней части, утолщенный носовой обтекатель, короткие треугольные крылья, угловатая корма с куцым опереньем. "Фэлконами" часто пользуется космическая полиция. Не это ли напрягло моего капитана?
— Полиция? — предположил я.
— Нет. У наших только 322-е.
— А кто?
— Без понятия.
Уходя в сторону, "Фэлкон" сбавлял скорость. Теперь он шел параллельным курсом. Расстояние до него сократилось до двухсот тысяч километров.
Зуммер на приборной панели начал тревожно попискивать. "Облучение на частоте 4789", — сообщил радар красным шрифтом. "Режим аберрации включен".
До меня начал доходить смысл происходящего. На частотах этого диапазона наводятся лазеры среднего радиуса действия. Чтобы навестись на нас с расстояния в 200 000 километров, нужна большая точность. Режим аберрации (которым ни одно гражданское судно не оборудовано) приводит к тому, что у лазера начинает "двоится в глазах", и точное наведение становится невозможным.
— Кажется, у вас есть враги, — сказал я.
— Ничего не понимаю, — прошипел Бланец, — здесь должно быть все чисто.
Он перевел кресло в противоперегрузочный режим. Я едва успел сделать то же самое, как "Гольфстрим" начал проводить маневр уклонения, от которого у меня моментально потемнело в глазах.
Радар насчитал десять высокочастотных импульсов, но все прошли мимо. "Отделение произошло", — услышал я сквозь гул. Голос принадлежал автомату.
"Избавляемся от незаконного груза", — подумал я и попытался приоткрыть газа. Сквозь радужные разводы проступили контуры приборной панели. На экране радара теперь было три точки. Новая двигалась с большой скоростью от нас к "Фэлкону".
— Это ракета? — прохрипел я.
— А я, по-твоему, цветы должен был ему послать?
"Фэлкон" попытался сманеврировать. Сначала я не понимал, почему он не пытается поджечь ракету лазером. Потом до меня дошло, что лазерный импульс требует колоссальной энергии. Десять выстрелов разрядили батареи. Теперь пилот стоял перед дилеммой: пустить всю мощность на накачку батарей, либо, включив форсаж, спасаться бегством.
Он выбрал второе. И если я когда-нибудь переквалифицируюсь в пилоты, я буду знать, что надо выбирать первое. Через семь секунд радар сообщил, что цель уничтожена.
Я вытер со лба капли пота.
— Ты кого-нибудь ждал? — спросил Бланец.
— Мои враги вооружены гораздо легче.
— А мои сначала что-то требуют, а уже потом стреляют. Какого черта им уничтожать груз?
Оставшееся время мы заметали следы. Я вышел в космос и отсоединил от корпуса корабля большой вытянутый контейнер. Внешне он выглядел как дополнительный топливный бак, но на самом деле в нем находилась боевая ракета. Затем Бланец приказал мне связать вместе шесть титановых контейнеров, которые я грузил на корабль, прикрепить к ним сигнальный маяк и пустить в дрейф.
— Что в них? — спросил я.
— В чем, в них? Не понимаю, о чем ты говоришь.
Записи бортовых самописцев подверглись обработки. Мы никогда не встречали "Фэлкон-332", ни в кого не стреляли, и в нас никто не стрелял. У меня возникло чувство, что Бланец с радостью отправил бы в дрейф и меня. Чтобы он не захлопнул за мною люк, я на время выходов в космос привязывал его к трубе в санузле. Сначала он был против, и даже попытался дотянуться до бластера, спрятанного под приборной панелью. Но я смог его убедить, почти не прибегая к силе.
5
27.03, Центр противометеоритного контроля, Энно
Этот год начался для Сэмюэла Джеймса крайне неудачно. В начале января банк увеличил ставку по ипотечному кредиту. ("Читайте внимательно договор, Сэмми!"). Затем на должность начальника диспетчерской назначают не его, а выскочку Тонго. А Сэм очень рассчитывал на прибавку к жалованию. И еще оставался долг адвокату, вытащившего его сына из истории с наркотиками.
Адвокат намекал, что вместо денег он готов принять от Сэма кое-какие услуги. Посторонний человек мог бы этому удивиться. Что можно взять с диспетчера противометеоритного контроля? Но адвокат знал, ЦПМК имеет самую разветвленную спутниковую сеть в системе Скорпион-25. В диспетчерскую стекается информация обо всех кораблях, находящихся в открытом космосе. Эта информация никем не анализируется, поскольку считается, что за кораблями присматривает своя диспетчерская служба.
Идея собирать сведения о полетах пришла в голову одновременно двум людям. Одним из этих двоих был адвокат Сэмюэла Джеймса, вторым — Тонго, его коллега и соперник. Тонго обещал начальству, что создаст систему хранения и обработки всей собираемой информации, а не только той, что касается метеоритов. Начальству это понравилось, и Тонго получил повышение.
Сэм заступил на смену рано утром. Тонго, с красными от недосыпа глазами, отирался возле диспетчерского пульта. В комнате стоял густой кофейный запах.
— Ты здесь ночевал? — спросил Сэм, хотя прекрасно знал ответ.
— Да. Майк всю ночь тестировал свою программу. Только что отпустил его домой.
— Ну и как?
— Оказалось, что самое узкое место, это канал связи с каждым отдельным спутником. Всю информацию передать невозможно. Придется ставить фильтр событий непосредственно на спутники.
— Фильтр событий?
— Да. Он будет отличать интересные события от прочих.
— А по какому принципу?
— Не знаю. Мы над этим бьемся. Сейчас решаем, в каком электромагнитном диапазоне будем вести наблюдение. Вот, кстати, что-то любопытное…
Тонго просматривал лог, переданный спутником, находившимся в районе самой дальней планеты этой системы. Прохождение плотного метеоритного потока — того, что повредил терминал, — заставило усилить наблюдение в этом секторе.
— Что там? — спросил Сэм.
— Мощный электромагнитный импульс в десяти миллионах километрах от двести пятьдесят пятого. Есть полная запись спектра. Сейчас загоню его в программу сравнения. Она скажет нам, что это такое.
Получив ответ тремя минутами позже, Тонго присвистнул от удивления.
Сэм прочитал результат.
"Спектр соответствует взрыву электронно-плазменной боеголовки ЭПБ-2022-а".
— Я думаю, надо сообщить в полицию, — после минутного раздумья высказался Тонго.
— Тебе решать, — сказал Сэм и приготовился звонить адвокату.
6
29.03, Ск25-5
Освоение пятой планеты системы Скорпион-25 началось после появления деформационных кораблей. Пространство внутри плотных планетных систем непригодно для деформации, поэтому базы для Д-кораблей строят на разумном удалении от звезд. Особенность системы Ск-25 заключалась в том, что между пятой и шестой планетой зиял провал в пять миллиардов километров. Этот провал был пригоден для Д-входов и выходов. Отсюда, на субсветовой тяге, Д-корабли шли к Ск25-5, на орбите которой находилась их база. Минусом орбитального базирования было то, что прежде чем причалить, пилотам приходилось долго маневрировать на субсвете. Мытарства пилотов окупались (для компаний) тем, что планета обладала ресурсами для изготовления топлива. Расходы по его транспортировке сводились только к забросу на орбиту, что стоило дешево, поскольку планета Ск25-5 была небольшой.
Чем ближе мы подлетали к цели, тем хуже становилось наше настроение. 28-ого, в середине дня, Бланец получил известие, что о взрыве ракеты стало известно полиции. Полиция, скорее всего, будет прочесывать район взрыва. Это не сулило ему ничего хорошего. Меня же настораживало другое. В инструкции от Г.Г. было сказано, что о месте встречи мне сообщат по пути к Ск25-5. Мрачная, безжизненная планета заняла уже треть неба, но никто со мной до сих пор не связался.
Мы сделали пару витков и сели у Центрального (и единственного на планете) космопорта. Бланец не сказал мне на прощанье ничего хорошего, но его можно было понять.
На выходе из шлюзовой камеры мне повстречались три крепких парня в полувоенной форме. Они поинтересовались, не у меня ли документы на судно. Я показал большим пальцем себе за спину. Один из них сунул голову в шлюз, чтобы посмотреть, на кого я указал. Наверное, озабоченный вид моего капитана их удовлетворил, потому что больше вопросов не поступало.
Ознакомившись с висевшим на стене планом эвакуации, я отправился искать гостиницу. Мне хотелось принять, наконец, нормальный душ и выспаться. А перед этим съесть чего-нибудь горячего.
Дорогу лучше всего спрашивать у роботов. Они точны, не язвят, если ты не понимаешь с первого слова, и не обижаются, если язвить начинаешь ты. Робот-погрузчик посоветовал искать столовую в зеленом секторе третьего уровня и указал направление на лифты. Попадавшиеся мне по дороге люди смотрели на меня так, словно точно знали, что я не местный. Но ни удивления, ни осуждения в их взгляде не было. К третьему уровню я перестал обращать внимание на чужие взгляды.
Окрашенная в зеленый металлик галерея вела в административное крыло космопорта. В самом ее начале было боковое ответвление со стрелкой и рюмкой. Я свернул туда и через десять метров оказался в просторном помещении с белыми пластиковыми стенами. В стенах были круглые иллюминаторы, толщина их стекол превосходила диаметр. Несколько человек, разместившись за столами поодиночке и парами, что-то, без сомнения, ели. Я подошел к шкафу с цветными картинками и кнопками. Затем украдкой взглянул на посетителей. Никакого соответствия между тем, что они ели, и тем, что было изображено на картинках, я не уловил. Тогда я стал изучать подписи.
— Вы не вегетарианец? — раздалось позади меня.
Я обернулся. Вопрос исходил от невысокого, тщедушного мужчины с круглой, седеющей бородкой. Он делал заказ у соседнего шкафа с холодными закусками и напитками.
— Нет. Но готов им стать, если…
— Берите тушеное мясо. Я не знаю, из чего оно сделано, но тут его все едят.
Я последовал совету. Шкаф изучил мою кредитку и остался ею доволен. На табло засветилось: "Идет разогрев продукта. Вы сможете забрать свой заказ через 5 минут. О готовности вам сообщат двумя короткими звуковыми сигналами, вот такими…" — и шкаф дважды звякнул.
Взяв в соседнем автомате сок и кофе, я уже собрался занять свободный столик, когда услышал:
— Присаживайтесь! — незнакомец с бородкой указывал мне на соседний стул.
Поблагодарив его, я уселся.
Ему было, вероятно, за шестьдесят. Он миролюбиво улыбался, отчего его лицо покрывалось сетью глубоких морщин, от этих улыбок, вероятно, и образовавшихся. Мне хотелось попросить его сохранять серьезность.
— Только что прилетели? — спросил он.
Я выразил восхищение его проницательностью. На него это не подействовало, и он продолжил допрос. До горячего он успел узнать, что родом я с Фаона, что путешествую без особой цели, что готов как работать, так и не работать, что из вещей у меня только рюкзак и в нем нет ничего ценного. О себе он сообщил, что занимается мелкой коммерцией, живет в гостинице для гражданских, любит Энно, не любит Землю, от йогурта у него несварение, а дети давно разъехались. Я могу называть его Док, потому что его все так зовут — он когда-то практиковал, но потом бросил ради торговли медицинскими препаратами.
Я был бы в курсе недомоганий его супруги, если бы не звонок микроволновки.
Когда я вернулся, на столе стояла стеклянная фляжка "Баллантайна" и два пластиковых стаканчика. Не спрашивая, он налил в каждый на два пальца.
— За встречу!
Я кивнул и сделал небольшой глоток.
— Ну, как? — спросил он после того, как я проглотил первый кусок.
— Нормально.
В тушеном мясе не было ни грамма натурального мяса, но я был к этому готов.
— Еще по глотку?
Я отказался. Он интеллигентно принял мой отказ. Я спросил о гостинице. Их здесь оказалось три: для пилотов, для рабочей вахты и для прочих гражданских. Он объяснил, как их найти, и вызвался проводить меня до своей гостиницы.
Наверное, он вел меня короткой дорогой, потому что мы долго петляли и ни разу не воспользовались лифтом. Гостиницей назывались два пересекавшихся под прямым углом коридора на четвертом уровне голубого сектора. Заказ номера осуществлялся с компьютерного терминала: вставляешь кредитку, жмешь нужный номер, указываешь срок пребывания, и тебя вселяют без лишних вопросов. Свидетельством вселения служит пластиковая карточка-ключ, выскакивающая из щели под терминалом.
Никто не требовал возвращения аванса, поэтому я заказал полулюкс — номер, в котором можно дойти от двери до кровати, не задевая стен. Его ванная тоже производила приятное впечатление — в ней была горячая вода, и душ не совпадал с умывальником. Еще меня очень удовлетворило расположение противопожарных распылителей.
Убедившись, что я все сделал правильно, Док отправился в свой номер.
Я разворошил постель, в ванной набрызгал воды, поставил зубную щетку и пасту в стаканчик. Из рюкзака вытащил коробку с инструментами и пачку одноразовых салфеток, затем засунул рюкзак глубоко под кровать. Убедившись, что в коридоре никого нет, я вышел из номера и дошел до запасного выхода в конце коридора. Дверь была с небольшим окном, забранным армированным стеклом, открыть ее можно было с любой стороны. Я вышел на площадку аварийной лестницы и принялся ждать, поглядывая время от времени через окно. До двери в мой номер было не более шести метров. Меня бы устроили номера, расположенные еще ближе к лестнице, но они были заняты.
Прошло два часа. По местному времени было уже заполночь. Я в очередной раз делал несколько приседаний, когда из коридора послышались приглушенные голоса. Док в сопровождении трех мордоворотов проследовал к моему номеру. Двух из этой троицы я уже видел в столовой. Тогда Док изо всех сил старался не смотреть в их сторону.
Док достал ключ и вошел в номер. С ним зашло еще двое, один остался дежурить в коридоре. Секунд через пятнадцать Док выглянул из двери и о чем-то переговорил с караульным.
Как я понял, Док решил ждать меня внутри, благо, им было чем заняться — порыться в моем рюкзаке, я имею в виду. Оставшийся снаружи бандит двинулся к запасному выходу. Как и я, он понял, что это отличная точка для наблюдения.
Посторонившись, я дал ему выйти на площадку.
После удара в солнечное сплетение он согнулся пополам. Я подсек его и уложил мордой на пол. Скотч из коробки с инструментами был уже приготовлен. Я слегка пережал ему сонную артерию, и, пока он отдыхал, связал ему руки и ноги. Затем я привел его в чувство. Мне хотелось узнать, что нужно от меня Доку.
Сначала он меня послал, — но тихо, потому что одной рукой я слегка сжимал ему горло. Я пообещал ему, что скажу Доку, что он раскололся только после страшных пыток. Вкратце я обрисовал ему, в чем будут заключаться пытки.
-Он говорил, что ты ему должен. Очень много. Он хотел с тобой это обсудить.
— За что я ему должен?
— Не знаю, он не говорил.
Должен? Что за новость!
План "А" оставался в силе.
Из пачки салфеток получился прекрасный кляп. Из его карманов я выудил небольшой бластер, электрошокер, рацию и портмоне. Кивком головы он согласился с моим советом лежать и не рыпаться.
Я сообщил гостиничному терминалу, что выехал из номера. Мой ключ обнулился, двери номера заблокировались. На углу, где пересекались коридоры гостиницы, размещался пульт управления пожарной сигнализации. Я разбил стекло и включил в своем бывшем номере систему пожаротушения. Затем, наслаждаясь ревом пожарной сирены, вернулся к терминалу и снова вселился в тот же номер, получив при этом новый ключ с новым кодом.