Очевидно, эта идея пришлась по вкусу и сержанту, потому что он пришпорил кобылу, чтобы подъехать поближе и лучше слышать. Но оруженосец не был так воодушевлен.
– Но, сэр Роджер, мы ведь еще не успели ничего сделать. Из-под Парижа мы ушли, потому что эти трусы отказались выйти на бой. А я так хотел участвовать в овладении Парижем… Всю осень ходим здесь, захватывая только малые замки и монастыри. Да и те в большинстве сами сдаются.
– Зато я тебя как следует натренирую, – донесся сзади голос сержанта.
– И то верно, Томас, – вздохнул оруженосец.
– Ничего, самые главные подвиги не за горами, – бодро сказал Альберт и тут же помрачнел, вспомнив предстоящую битву при Понвалене. Но, так как сиюминутной опасности не предвиделось, историк снял надоевший шлем и прицепил его к седлу.
7
Длинная каменная стена аббатства, покрытая засохшим вьюном, словно сетью кровеносных сосудов, основанием уходила в густой колючий кустарник. Она была невысока, всего-то в два человеческих роста, и за ней желтели многочисленные монастырские постройки. Особенно выделялся массивный церковный собор, больше похожий на донжон крепости, чем на церковь, что было неудивительно для того опасного времени. А на стенах, окружавших монастырь, было заметно множество фигурок, и по характеру их передвижения чувствовалось, что гарнизон в замешательстве. Эту суету можно было бы объяснить появлением на горизонте вооруженного отряда, но уж слишком сильное напряжение чувствовалась в далеких зычных криках и опущенном забрале рыцаря, который выглянул с площадки над аркой монастырских ворот. В отряде тоже почувствовали недоброе, по крайней мере, гомон за спиной затих.
Альберт пришпорил коня и вместе с Гроусом подъехал к воротам чуть раньше остальных. Над прямоугольным каменным зубцом сначала заколыхался синий плюмаж, а потом высунулся и владелец плюмажа, в шлеме, похожем на серебряное ведерко с прорезями для глаз.
– Сэр Роджер Уолш прибыл со своим отрядом по приказу Роберта Ноллиса! – крикнул Гроус, взяв на себя роль глашатая.
Плюмаж качнулся, рыцарь выпрямился, уставившись прорезью в горизонт, и молча отошел обратно за обломанные зубцы. За ветхими деревянными воротами послышалась возня, и к моменту подхода отряда створки медленно распахнулись. Уже внутри Альберт обернулся. Ворота – а это были северные ворота – были поспешно закрыты. Альберт скептически посмотрел на единственную балку, вставленную в скобы. 'Десяток солдат с бревном, и балка треснет', – подумал он.
Альберт спешился и вновь ощутил на себе вес доспехов. Однако в воздухе витало такое напряжение и страх, что сейчас, пожалуй, он бы предпочел, чтобы на нем были гораздо более тяжелые латы. А встречавший их рыцарь поднял забрало и тяжело, вразвалку, подошел к вновь прибывшим.
– А, сэр Роджер… Добро пожаловать в аббатство, – тускло сказал он, пересчитывая глазами прибывших с Альбертом людей. – И почему я не ушел с Ноллисом, а остался со своим сбродом в этом проклятом месте? – горестно спросил он.
Оставив его риторический вопрос без ответа, Альберт начал рассказывать о своих планах, но комендант гарнизона слушал рассеянно, будто слова мешали ему прислушиваться к звукам грозы, надвигавшейся с севера. Взгляд у него был отсутствующий, он то и дело нервно кусал губы, и все время поворачивал лицо к северу. Однако меньше чем через минуту выяснилась причина его столь неучтивого поведения. Только что он получил известие о разгроме англичан под Понваленом.
– Да, подлый Дю Геклен разбил Грэндисона, – сказал он. – И еще нескольких капитанов с ним… Наши потери около семисот человек. Несколько оруженосцев прибыли с поля боя и сообщили эту дурную весть. Прислал гонца и Уолтер Фицуолтер, который не участвовал в битве, потому что расположился лагерем южнее Понвалена, совсем рядом. Он сейчас подойдет сюда со своими людьми, – комендант говорил хрипло, словно у него пересохло в горле. – У сэра Уолтера человек сто, и до его подхода я не собираюсь ничего предпринимать. И ваши люди мне тоже нужны. У меня же почти сто латников и столько же лучников.
– У Сансера, который будет очень скоро, больше тысячи латников. Еще столько же у Дю Геклена.
– А вы-то, сэр Роджер, откуда это знаете? – подозрительно сощурился Мэтью Рэдман.
– Так… – замялся Альберт. – Это долго рассказывать, да и несложно предположить, что с меньшими силами они не осмелятся на нас напасть…
– Дю Геклен сюда пока не сунется, его армии надо восстановиться после битвы, – скептически заметил Мэтью Рэдман. – Да и вечер скоро… Дай Бог, снова пойдет дождь… А где Сансер, я не знаю. Надеюсь, что не рядом.
'В том-то и дело, что рядом! Он вот-вот нападет на нас!' – захотелось крикнуть Альберту, но вслух он лишь сдержанно произнес:
– Думаю, маршал Сансер где-то здесь. Наверняка французы решили нанести удар вместе.
Мэтью Рэдман дернул головой, словно отгоняя такую возможность.
– Тем более. Обойдите со своими людьми восточную стену. В случае штурма они должны знать свои места. Сержант Томпкинс вам все покажет, – комендант вдруг засуетился и крикнул в сторону часовни: – Томпкинс!
Подбежал долговязый сержант, у которого из-за спины выглядывала длинная рукоять тяжелого двуручного меча, и почтительно встал рядом.
– Пройди с сэром Роджером и сэром Ричардом на стены, покажи слабые места в обороне, – сказал Мэтью Рэдман и тихо добавил: – Хорошо хоть южная стена проходит по берегу речки, и там французы не сунутся. Западная стена высока – собор там неприступен. А вот восточную и северную стены придется оборонять.
Сержант мрачно ухмыльнулся и направился к лестнице на внешнюю стену. Обернувшись, чтобы убедиться, что рыцари следуют за ним, он еле слышно пробормотал:
– Слабые места… Показали бы мне на этой стене хоть одно надежное место, так я бы оттуда и не слезал. Клянусь святым Вульфхадом, восточная стена не для тех, кто хочет дожить до рассвета.
– Сейчас уже никто не сунется, или ты знаешь случай, чтобы кто-то штурмовал крепость на ночь глядя? – язвительно спросил Гроус.
– Крепость… – сержант сплюнул. – Вот Брест – это крепость. А здесь так… Одно слово – монастырь.
– Поменьше болтай! – прикрикнул Гроус. – Как будто мы сами не видим, что эта стена от гусекрадов!
Сержант замолчал и лишь пыхтел, поднимаясь по каменной лестнице со сбитыми ступенями. Альберт же опять занервничал и сетовал на то, что не успел внимательно проштудировать литературу. Тогда бы он знал, нападут ли французы на аббатство сегодня, в день битвы при Понвалене, или на следующий день. От всей души он надеялся, что это произойдет лишь завтра, когда его отряд будет на дороге в Бретань.
С высоты было хорошо видно все аббатство. Массивная церковь возвышалась в западной части, и ее задняя стена являлась частью стены западной. Перед церковью располагались различные монастырские строения: почивальня монахов, странноприимный дом, скрипторий и многое другое. Все вместе эти постройки образовывали небольшой внутренний двор. Вдоль восточной стены, но не прижимаясь к ней, тянулись амбары и конюшни. В южной части, за пекарней, располагалось приземистое вытянутое здание, по-видимому, больницы. За больницей виднелись могильные плиты кладбища. Монахов нигде видно не было. Везде сновали либо латники, либо их слуги.
Тут осмотр прервал истошный крик, заставивший Альберта повернуть голову налево.
– Идут!
– Французы или Фицуолтер? – пробормотал Гроус, пристально вглядываясь в полоску горизонта на северо-западе.
Альберт поспешил на угол, подался к зубцам и уставился вдаль, где в обход холма к аббатству приближался большой отряд. Вскоре от него отделились всадники, числом не более двадцати, и, опережая маленькое войско, галопом поскакали по дороге к воротам. Наконец-то стали видны английские флаги на копьях.
'Понятно, почему Фицуолтер сразу не дал деру: у него много телег. И телеги он использует лишь для добычи', – подумал Альберт, разглядев за рядами пик обоз.
Всадники приблизились к воротам, один из них, в сизого цвета латах, нетерпеливо махнул рукой, и ворота в очередной раз открылись, пропуская кавалькаду. Когда же подошли пешие воины с обозом, под аркой даже образовалась небольшая давка, словно все стремились зайти внутрь как можно быстрее. За последней телегой створки со скрипом сошлись, и в этот раз солдаты не только опустили поперечную балку, но и подперли ворота колами, вбив их в утоптанную землю. Наблюдая за этим, Альберт подумал, что большинству из тех, за кем эти ворота закрылись, не покинуть этот монастырь никогда. Разве что на телегах-труповозках или в клетках, чтобы навсегда сгинуть в Ле Манской тюрьме.
– Так-то лучше будет, – нарушил молчание на стене Томпкинс. – Продолжите обход?
– Мне надо поговорить с сэром Уолтером, – сказал Альберт, свистом позвал на стену своего сержанта и, поручив ему подумать о расположении людей, направился вниз, туда, где только что спешился Фицуолтер.
– Ну и погодка… Чертовым французам не сидится на месте, уже и зимой воюют. Хорошо, что и вы здесь, сэр Роджер, – наконец заметил рыцаря Фицуолтер, обеими руками снимая бацинет с таким вытянутым забралом, что этот шлем называли 'собачий череп'. – Ваши люди пригодятся. Срочно устроим совет и решим, что делать дальше. Положение на редкость тяжелое. Черный Пес перехитрил нас.
– Кто? – не понял Альберт.
– Дю Геклен, кто же еще! – злобно сказал Фицуолтер. – Кто бы мог знать…
– Между тем сэр Роберт Ноллис предупреждал о таком повороте, – заметил Альберт и наткнулся на недобрый прищур Фицуолтера. Словно не заметив этого, Альберт громко произнес, чтобы слышал и комендант: – Пока не поздно, надо идти вслед за Ноллисом.
Фицуолтер явственно скрежетнул зубами.
– Идти за ним, чтобы нас перебили в поле? – вскричал он. – Силы небесные! А этих я куда дену? – и широким жестом он указал на большую толпу лучников возле обоза.
Альберт понял, что с этим человеком договориться будет непросто, и пошел искать Уильяма, передать ему, чтобы солдаты не расслаблялись: надо уходить сегодня же ночью. Оруженосца он заметил заходящим в собор и решил зайти внутрь.
В разграбленной церкви монастыря молились англичане. Альберт постоял немного, прислушиваясь к неразборчивому бормотанию, и душу его охватила тоска. Хотелось с кем-нибудь поделиться своим знанием, но не было никого, кто бы ему поверил и принял искреннее участие в попытке избежать опасности. Да и на совете его уход наверняка будет воспринят неоднозначно, если вообще дадут уйти. Эх, направиться бы в Бретань сразу, с утра, не заходя в монастырь… Теперь же, не зная тонкостей субординации в английской армии, трудно было предсказать реакцию коменданта и этого неприятного Фицуолтера. А ведь можно же соорудить для отхода что-то вроде гуситских телег – прообраза современных боевых машин. Их экипаж состоял из десяти и более человек, среди которых были два арбалетчика, копейщики, возница, несколько человек для поддержки щитов и небольшой десант. Гуситам удавалось противостоять рыцарям. Но уже поздно… Сердце сжималось от нехороших предчувствий, и хотелось молиться, но Альберт не знал, кому молиться и как.
И тут снаружи раздались крики, мгновенно поднявшие молящихся с колен. На горизонте заметили французскую армию.
Солдаты устремились к выходу, переглядываясь, словно ища друг в друге поддержки, историк же звонко хлопнул по плечу пробегающего мимо Уильяма – тот в панике не заметил своего капитана – и они вместе поспешили в монастырскую конюшню. Ведь шлем так и остался притороченным к седлу вместе со щитом.
Во дворе аббатства началась суета. На луки натягивали тетиву, которую из-за сырой погоды держали в парусиновых чехлах, на головы надевали кольчужные капюшоны и шлемы, с телег разбиралась амуниция и дополнительное оружие навешивалось на пояс. Солдаты тащили к стенам бревна. Альберт увидел и своих людей: они сгрудились вокруг Томаса возле скриптория и ждали своего капитана.
– Уильям, неси шлем и все, что надо! – крикнул на бегу Альберт, тяжело позвякивая кольчугой.
– Чем будете биться, сэр? – возбужденно зашептал Уильям, глаза его горели. – Этот меч вам, наверное, неудобен. Вы говорили, что на стене всегда предпочитали боевой топор!
– Давай топор! А меч пусть остается на поясе. И щит неси! Все давай, что требуется! – грозно крикнул Альберт, у которого мандраж живо сменился новым незнакомым чувством, сродни азарту. Дрожали руки, он делал много лишних суетливых движений, но страх исчез, будто и не было его вовсе, а в тело пришла пьянящая легкость.
– Томас, – обратился он к сержанту, – проследи, чтобы все были экипированы должным образом, а я сейчас узнаю, какой участок нам придется оборонять, – бросил Альберт уже на ходу. – Скорее всего, наступает Сансер, а он должен подойти со стороны реки.
Не дожидаясь, пока Уильям принесет вооружение, Альберт поспешил к узкой площадке восточной стены, где нервно колыхался синий плюмаж коменданта.
Адреналин давал себя знать, и Альберт взбежал по крутой лестнице так легко, словно на нем не было навешено килограммов пятнадцать железа, встав затем по левую руку Рэдмана. Комендант объяснял что-то хмурому рыцарю с повязкой на лице и со львами на щите, чей единственный глаз следил за продвижением французов. По всей видимости, солдаты Сансера собрались на штурм прямо с марша, они уже перешли хлипкий мост рядом с аббатством, который англичане даже не догадались сжечь, и рассредоточивались теперь вдоль восточной стены на расстоянии полета стрелы. Было хорошо видно, как рыцари спешивались, бросая поводья слугам, а с телег на том берегу солдаты снимали лестницы. Два больших отряда лучников, человек по сто в каждом, изготавливались для стрельбы на флангах.
– Сэр Роджер! – выкрикнул Рэдман. – Будет хорошо, если ваши люди займут угол, где сходятся восточная и северная стены. Здесь у нас людей достаточно, но если будет слишком жарко, передвинетесь сюда… Я тоже буду следить, не нужна ли вам подмога – вон стена какая длинная. Лучше бы монахи сделали ее короче, да выше, – посетовал он и глухо добавил: – А вы были правы насчет Сансера. Это его знамена. Только не могу поверить, что они собираются штурмовать аббатство под вечер, не передохнув после похода.
Альберт принял из рук подоспевшего оруженосца щит и топор, заметил коменданту, что глазам следует верить, и позволил Уильяму надеть шлем поверх стеганной шапки.
– Вот что, Уильям, скажи Томасу, чтобы направлялся с отрядом на угол – мы будем на самом краю, а сам возьми несколько человек и иди в конюшню за нашими лошадьми… Прихватите также коней Гроуса и его оруженосца. Заведете их за стены собора, внутрь, и оставайтесь там.
– Но сэр!
– Повоюешь, обещаю. Оставь силы для Дю Геклена. Это всего лишь Сансер. По секрету скажу тебе – Черный Пес подойдет вечером, – Альберт нервно подергал забрало, проверяя, не заклинивает ли его, и с тоской посмотрел на север, где простирались пока безжизненные холмы.
Уильям не стал больше спорить, бросил беглый взгляд, исполненный сожаления, на французов, которые выстраивались в боевые порядки, на лестницы, которые уже лежали рядом с латниками, на грубо сколоченные защитные щиты, которые разбирали лучники, чтобы с началом атаки установить их перед собой, и побежал вниз по ступеням во двор монастыря.
Тем временем комендант гарнизона расставлял своих людей. Стена была длинная, метров двести, извилистая, но и людей у Рэдмана хватало, поэтому, чтобы избежать скученности, он выставил сначала только лучников. Латники стояли внизу в ожидании, пока французы не приставят лестницы. Так же решил поступить и Альберт. Кроме лучников он взял с собой на стены только Томаса. К сожалению, угловой башни не было, и восточная стена переходила в северную простым изгибом. Оглянувшись по сторонам, историк не обнаружил нигде Фицуолтера и решил, что тот со своим отрядом предусмотрительно занял собор.
Рев французских труб возвестил о начале штурма. Лучники продвигались по двое, таща с собой деревянные щиты, устанавливали их на удобном для стрельбы расстоянии и поспешно прятались за ними, потому что уже впивались в дерево метровые английские стрелы. Под прикрытием щитов они спешно доставали из-за спины колчаны, рассыпали на землю стрелы для ускорения стрельбы и натягивали луки, а мимо них с криками 'За маршала Сансера!' уже побежали вперед с лестницами латники. Альберт опустил забрало, чтобы шальная стрела не попала в лицо, но тут же понял, что в драке забрало придется поднять: слишком плохо видно. Тем не менее, он заметил, что вслед за первой волной латников, а их было человек сто, уже выдвигаются рыцари. Неспешно, экономя силы, они шли, как тяжелые танки, не боясь стрел англичан под надежными доспехами.