Викентий Иванович вежливо выслушал мое резюме и, судя по всему, остался им доволен, потому что сразу перешёл к делу.
Идея он изложил простую и грандиозную одновременно: построить виртуальный город. С широкими проспектами, магазинами, площадями, магистралями. С парками, висячими садами. С миллионом жителей, по крайней мере. И, естественно, со всеми полагающимися учреждениями власти.
— У нас есть свои архитекторы, планировщики, строители, специалисты по городским коммуникациям, — вещал мой собеседник. — Подключим всех, кого нужно. Единственная наша потребность — это профессиональный программист с длинным послужным списком. И мне кажется, вы — очень достойный кандидат.
За время нашего разговора мы раз десять выходили на балкон, где Викентий Иванович вдохновенно уничтожал очередную сигарету и рассказывал мне о проекте. Остатки волос на его голове нещадно трепались ветром, отчего он походил на сказочного демиурга.
Ещё он вздрагивал при каждом телефонном звонке. Странная привычка, согласитесь. Но я быстро нашёл объяснение и ей: возможно, он прошел какой-нибудь фронт, или даже побывал в плену. Мне вспомнился старый фильм про войну, где бывший летчик оглядывался с точным интервалом в сорок секунд, чтобы проверить, не висит ли у него на хвосте вражеский истребитель.
Оспаривать цели заказчика — не мой принцип. Однако всегда необходимо убедиться в его платежеспособности.
— Вы со сметой уже определились? — спросил я как бы невзначай, когда идея в общих чертах овладела мной.
Викентия Ивановича этот каверзный вопрос не смутил. Он тут же выбрался из кресла, прошёл к шифоньеру и извлек с верхней полки пачку денег. Как мне показалось, отщипнув её от большого бесформенного куска.
— Вот, — резюмировал он, и купюры перебрались ко мне в руки.
Тысяча драхм, пересчитал я. Годовая зарплата среднестатистического офисного червя.
— Это аванс, — поспешил заверить Викентий Иванович, заметив муки на моём лице.
— А договор? — спросил я машинально.
— Ну, у вас же, наверное, есть шаблоны, черновики. Пришлите, я юристу нашему дам посмотреть. Но главное в наших отношениях — это доверие и взаимопонимание.
Мы расстались почти друзьями.
Удача не просто плыла ко мне в руки. Она бросилась ко мне на шею и прильнула своими роскошными влажными устами к моим. Мало того, что они заплатят мне за труды, так ещё, пожалуй, я смогу им сдать в аренду часть моих пустующих площадей. То, что начальник одноименного департамента не разбирается в информационных технологиях, я понял уже на второй минуте нашего разговора. А несведущий человек с кошельком и устремлениями — это, братцы, настоящий клад.
Команда у меня небольшая: кроме сисадмина Андрюхи, дизайнер да парочка верстальщиков. До сих пор справлялись, но здесь, чувствую, придётся расширяться. В первую очередь, потребуется коммерческий директор. А то ведь, не ровен час, обведут вокруг пальца. Попадали уже в переделки. В финансах я сам не силен, к сожалению.
На примете у меня была одна идеальная кандидатура. Институтский друг, товарищ и брат — Пашка. Торговал он туалетной бумагой. Не на рынке, правда, а вагонами, со склада. И в общем, производил впечатление человека не на своём месте, несмотря на финансовое благополучие. Я его таланты оценивал гораздо выше, чем это сделала жизнь: уверен, что если ему, к примеру, разрешить посидеть два часа на консилиуме врачей, которые принимают решение о проведении операции, он им даст совет, который впоследствии окажется правильным.
Мы встретились прямо у меня на участке. Мне не терпелось похвастаться перед ним покупкой недвижимости. Пусть видит, что я тоже не лаптем щи хлебаю.
Осмотрев горизонт, он произнес:
— Ну, что, старичок, поздравляю тебя с приобретением. — В голосе его, однако, не слышалось радости. — Засеешь поле репой?
Ладно. Смеётся, сами знаете, кто.
Я рассказал ему про Викентия Ивановича, с удовольствием наблюдая, как его глаз наливается интересом по мере моего повествования. Ну, знаете, как это бывает — по дну души пронёсся легкий бриз, колыхнув серое вещество, или что там ещё есть. А там и душа встрепенулась и взметнулась в бездонную высь.
Он задал парочку малозначительных, как мне показалось, вопросов, после чего вынес вердикт.
— Викентий не в теме. Он обычная шестёрка. Нужно выходить на реального чела.
Но для меня в данной ситуации было важнее другое.
— Значит, ты берёшься?
— Однозначно. Тут, старичок, попахивает «национальным проектом». Давай я ночку посижу, покумекаю, планчик набросаю, а завтра мы его с тобой обсудим на свежую голову.
Принято.
Чтобы поставить жирную, не побоюсь этого слова, точку на сегодня, я встретился с модератором Сурком и передал ему аванс. Можно было и на карточку сбросить, но мы, как и наши пещерные предки, предпочитаем наличные всем другим видам взаиморасчетов.
После этого мы снова увиделись с ним через час, но уже в виртуальности, на участке. Краем глаза я успел заметить парочку новых сооружений, но теперь они меня расстроили мало. Теперь у меня всё пойдет по-другому.
Сурок был увешан оружием, как новогодняя ёлка игрушками. На его могучей шее болтался крупнокалиберный пулемёт, состряпанный по лекалам Голливуда. В руке он держал гранатомёт — боеприпасы к нему в количестве дюжины висели на поясе. На шлеме он смонтировал себе ракетную установку. Довершала картину плётка «садо-мазо», небрежно выглядывающая из голенища сапога.
— Это твоё? — спросил Сурок, махнув неопределённо головой.
— Моё, — ответил я без лишней скромности.
— Здорово! А зачем?
— Есть крупный заказчик, — соврал я, чтобы не пускаться в пространные объяснения по поводу целей предприятия. — Взял специально под проект.
— И что он хочет? — продолжил Сурок.
— Ты встречал когда-нибудь заказчика, который знает, что хочет?
Шутка понравилась Сурку, но он опять повернул разговор в какое-то скользкое русло.
— И ты не знаешь? — спросил он.
— Не, я как раз знаю. Потому что сам программист.
Это был убийственный аргумент, после которого всякий уважающий себя человек должен заткнуться.
— Видишь вон ту хрень? — показал я пальцем, прекращая дебаты.
— Вижу. Разбомбить?
— Я тебе разбомблю! Это бытовка. Её трогать нельзя. А все, что появится сверх неё, мочи. Понял?
— Чего тут не понять.
Сурок без предупреждения, не сходя с места, отправил пулеметную очередь куда-то вдаль. Там заполыхало. По удовольствию, которое изобразилось на его лице, я догадался, что он — модератор от Бога. Значит, поле моё в надёжных руках.
Я одобрил его действия, подняв вверх большой палец, и вытащил «наладонник», чтобы завершить сеанс.
— До завтра!
Уже выйдя в реальность, я немного полежал в кресле, представляя, как Сурок прогуливается по бескрайним просторам «живого интернета». Взад-вперед. И приговаривает: «В Багдаде всё спокойно. Спите, достопочтенные жители Багдада».
Модератор — это, конечно, архаичное решение. Но очень необходимое в данной ситуации.
Назавтра Пашка позвонил ни свет ни заря. Обычно он любит понежиться в постели часов эдак до двенадцати, но, видать, его воображение будоражили денежные деревья и золотовалютные кустарники.
— Идем к твоему Викентию, — голосом Седьмого Ангела произнес он. — Я все придумал.
Мы встретились у метро «1905 года» и прошли до набережной пешком, чтобы Пашка посвятил меня в наши планы.
— Ты, главное, молчи, — увещевал он, и в том заключался центральный момент замысла. — А я расколю Викентия. Не таких ломали. Он против меня, если хочешь знать, ещё пацан. Я и с мэрами водку пил, и с губернаторами.
Что правда, то правда.
И, надо сказать, у него получилось. Без сучка, без задоринки. Или Викентий Иванович действительно был попроще, чем показался мне, или Пашка применил к нему какое-то новое психотропное оружие — пациент сдался уже минут через пять.
Бегло просмотрев черновики договора и технического задания, Викентий Иванович со скукой промолвил:
— Двадцать тысяч драхм.
Сумму он назвал колоссальную, поэтому меня чуть Кондратий не хватил, когда Пашка неправдоподобно, как в опере, рассмеялся загробным басом и сказал:
— Это несерьезно. На хорошую многоэтажку не хватит.
Откуда у него эти цифры? Но расчет оказался верным.
— Я такие вопросы не решаю, — признался Викентий Иванович и засмущался, как-то совершенно по-девичьи.
— Ну, так в чём вопрос? — вцепился в его оголённое горло Пашка, почуяв кровь. — Веди к главному.
Что-то завертелось в зиц-председательских мозгах, зашуршало, заскрипело, и он, наконец, доложил:
— Завтра буду у него на планёрке. Вопрос подниму.
— Вот и аиньки, — похвалил его Пашка. — Ты, стариканище, деловой мужик, оказывается. А всё прикидывался скромным да тихим.
Викентий Иванович проглотил грубую похвалу и тут же спохватился:
— А материал-то есть достойный? Образцы какие-нибудь? К нему лучше не соваться с пустыми руками.
Ну, тут уж настала моя очередь. Рассказал я ему в красках о своей плантации. Слегка этих самых красок прибавил. А как же! Лёгкий орнамент из лжи правде только на пользу. Пашка с энтузиазмом поддакивал и даже несколько раз ввернул слово «оазис», характеризуя участок.
Решили тут же, не сходя с места, облачиться в «костюмы» (комп у Викентия старой конструкции) и посетить объект, сняв все возможные сомнения.
То, что мы увидели, напоминало панораму Сталинградской битвы. Только более грандиозную по масштабам. Всё поле было утыкано воронками и устлано отходами военно-промышленной деятельности. На развалинах какого-то завода догорал синим пламенем производственный корпус. Две уцелевшие трубы, торчавшие из него, хоть и дымили, но были изрядно побиты осколками — до их падения оставались считанные секунды. Модератор Сурок, укрывшись за самодельным валуном, строчил из гранатомета, как швейная машинка. Рвались снаряды, свистела шрапнель.
— Что это? — опешил Викентий Иванович.
— Идет зачистка местности, — сымпровизировал я и понял, что попал в точку — на лице моего собеседника появился оттенок осмысленности.
— А-а, — протянул он.
И тут, словно из-под земли, передо мной вырос худощавый гражданин в длинном ярко-малиновом плаще.
— Добрый вечер, господа! — сказал он бодрым голосом. — Участки в Сколково по нереально низким ценам.
Ах, ты спамер вонючий!
Я заехал ему с разворота в челюсть, вложив в удар всё свое умение и силу. На мгновенье подошвы его ботинок оказались на уровне наших глаз, после чего он грохнулся спиной на резиновую поверхность, окатив нас тучей пыли.
Викентий Иванович чихнул, и в наступившей внезапно тишине раздался грохот и скрежет развалившейся пополам заводской трубы.
От Пашки мне крупно досталось.
— Ты чуть не провалил целую операцию! — возмутился он, когда мы остались одни.
— Обычное дело. Тебя хакают, ты защищаешься, — резанул его суровой правдой я.
— Но не в присутствии же человека, который ещё не решил, как выгоднее ему расстаться с деньгами.
— Да вы ничего не понимаете, ламеры долбанные! — взорвался я. — У тебя самого, небось, на компе троянов, как собак нерезаных. Скажи, было бы лучше, если бы из чащи вдруг вылетел кровожадный мутант и изнасиловал всех нас?
А что? Вполне реализуемая программка. Пашка включил фантазию, и она доделала начатое мной — претензии улетучились.
Но по сути он прав. Придётся срочно раскошелиться и купить защитный софт. Благо, авансом мы на некоторое время обеспечены.
Я по-быстрому смотался на «Савелу» и купил «Доктора Пилюлькина» — последний писк сисадминской моды. Заплатил за него аж пятьдесят драхм. И это пиратский! Сколько же он по лицензии стоит? Ну, ничего, Бог даст, окупится.
Программка, однако, оказалась мощная и серьёзная. Может, она даже стоила потраченных денег. В комплект входили и трактора, и грейдеры, и прочая строительная техника, десятки важных рабочих в зелёных, безупречно чистых комбинезонах, тысячи приспособлений и инструментов. Сделав пару изменений в настройках, я поставил «Пилюлькина» на автопилот. Роботы тут же принялись прочесывать поле, периодически находя всё новые колодцы и обезвреживая их гранатами — залюбуешься. За ними двинулась колонна машин-монстров, асфальтирующих поверхность сверхпрочным пластиком. Всё. Не бывать тут поднятой целине и овощным грядкам!
Модератор Сурок наблюдал за всем этим без особого восторга.
— Может, рассчитаемся? — грустно предложил он.
— Ты гонишь! Я же тебе вчера за неделю вперёд заплатил.
— А моральные издержки? — не сдавался Сурок. — Я готовился. Интернет на месяц вперёд оплатил. Патроны не экономил.
В общем, разжалобил он меня.
— А ты чего-нибудь ещё полезное делать умеешь, кроме стрельбы? — Это я его спросил.
Он тут же ободрился.
— Могу физически. Помогал копать ямы под фундамент на сайте «Дон-Строя».
— Годится. Напомни о себе через недельку.
В тот же вечер позвонил Викентий Иванович и сообщил радостную весть: «сам» готов нас принять завтра в девять утра. Форма парадная. Подготовить презентацию. Проект договора. И что там ещё? Ах, да! Смету!
Как мы с Пашкой готовились — это отдельная история, достойная монографии. Поэтому не о ней речь. Скажу только, что мой напарник окончательно утратил чувство меры и составил смету на сто тысяч драхм. Охрип с ним спорить и доказывать, что пошлют нас суровой тропой лечения от алчности с такими цифрами. Бесполезно.
Без четверти девять мы уже сидели на кожаном диване в приёмной. Пашка — с коричневым портфелем в руках, я — с чёрным. На нём красовался клетчатый пиджак со щегольскими заплатами на рукавах, на мне — похоронный сюртук. На нём — остроносые лакированные туфли, на мне — ботинки-бегемоты. Но тоже чистые.
«Сам» уже находился в кабинете. С семи утра, как сообщила по секрету Ксения, референт Антона Юрьича. Да, так звали нашего будущего заказчика. Викентий Иванович вёл себя на удивление фривольно: зубоскалил с Ксенией, щипал её за мягкие места, потягивал чаёк.
Что делал один за высокой тяжелой дверью большой человек Антон Юрьич, мы узнали в районе одиннадцати, когда от него неожиданно вышла делегация важных, японского вида граждан. Предполагать, что они просочились к нему через чёрный ход, было как-то неразумно, и мы сошлись на том, что все эти люди тоже имеют привычку рано вставать.
В два часа пополудни Ксения угостила нас вкусным пирогом из черники и стопкой бутербродов с красной икрой. Этим она, наверное, отвлекала наше внимание. Потому что едва я сделал пробный надкус, как мимо нас вихрем пронеслись очередные пиджачники с портфелями, скрылись за недоступной дверью и появились в следующий раз только около пяти, преодолевая обратный путь.
В шесть мы с Пашкой украдкой, но так, чтобы Ксения слышала, обсудили меню на ужин. В семь имели удовольствие его отведать, а в восемь Ксения торжественно поднялась со своего места и объявила наш номер программы.
Мы зашли в просторный кабинет, обставленный в стиле Петра Первого. За столом восседал мужчина, слегка тронутый сединой, спортивного телосложения и с цепкими, пронизывающими душу глазами. Его руки были спрятаны под столом и энергично шевелились — позже я узнал, что он никогда не расставался с чётками, служившими успокоителем нервов.
Чуть в сторонке, на детских стульчиках, примостились ещё два персонажа, которых мы опять каким-то волшебным образом упустили из виду. Оба кругленькие и румяные, словно только что испечённые колобки. Один, помельче, был одет, как пенсионер, приглашенный на утренник к внуку в школу: тёмный однотонный пиджак без галстука и белая рубашка с воротником навыпуск. Другой, покрупнее, наоборот был в полинялом свитере с ромбиками на груди и в подштанниках, замаскированных под брюки.