Все хорошо, - и угощение, оказавшееся чем-то вроде позднего завтрака или раннего обеда, оказалось совершенно отменным: с нежнейшими телячьими шницелями размером не во всякую тарелку, рассыпчатым рисом и ледяной водкой "Курган", равнодушной и беспощадной, как полярное безмолвие. Десяток соусов на выбор, начиная от соевого в глиняной бутылочке с иероглифами на пестрой этикетке, кончая тертым хреном для колорита, какой-то жгучей, как карри, кавказской пастой и банальным кетчупом. Лососина во всех видах, от нестерпимо-соленой, которую полагалось есть тончайшими прозрачными стружками, и до горячей, приготовленной на вертеле. Потрясающее розовато-желтое сливочное масло и несколько сортов ветчины на выбор, от прибывшей в вакуумной упаковке из Германии, очевидно, только в антиностальгических целях, и до местных, как промышленных, так и явно полукустарного происхождения, но, надо признать, равно превосходную. Все хорошо, - а вот разговор был плохой.
Даже ванна, которую он посетил на половине герра Клауса Шварца, на втором этаже, тоже оказалась мало сказать, что хорошей, а превосходной, с горячей водой нагреваемой тут же, похоже, - тем самым "атомным" электричеством, и, кроме этого, вызывала ряд вопросов: если бы это было вообще возможно, он поклялся бы, что сама ванна, здоровенная, - вдвоем резвиться, как минимум, если нет особого вкуса к оргиям, - была сделана из светло-зеленого, в светлых разводах, камня, с ухватистым поручнем, выступающим над краем, и таинственной, врезанной глубоко, словно каинова печать, либо, наоборот, как стигмы святейшего тела, маркой "ГКЗСМ-4". А вот разговор все равно был плохой. Говно - разговор. Не клеился - и, тем более, не лепился в той форме, в которой это было бы желательно ему. Даже то, что они работают тут по второму году, вопреки общим правилам, не без проблем обновив контракт, они сообщили с явной неохотой, вроде бы как сквозь зубы. На горячий прием и склонность к тесному сотрудничеству все это походило довольно-таки мало.
- Этот дом - ваша фирма специально построила под проживание своих сотрудников, или же арендует у русских?
- Данным вопросом занималось руководство, герр Кляйнмихель. Мы просто-напросто вселились два года тому назад на место наших предшественников, а потом нас попросили переселиться в более подходящее жилище, - вот это, без объяснения причин и каких-либо дополнительных условий. Мы не возражали. Считается, что некоторая, не слишком большая сумма в счет оплаты проживания изымается из нашего жалования, - по какой-то причине это сочли более удобным, но мы не вдавались в подробности, поскольку и то, что остается, нас более, чем устраивает.
- Что, - настолько большие обороты?
- О, - образцовый ариец улыбнулся какой-то странной, холодной, мимолетной улыбкой, - да, именно настолько. Очень большие обороты, несомненно. Никто не ожидал, - в самом прямом смысле, - ничего подобного. Даже отдаленно.
И опять, - в какой уже раз! - немец говорил так, чтобы ничего не сказать, причем таким тоном, каким намекают чужаку на обстоятельства, доподлинно известные всем своим, - но зато никому кроме. И никого, кроме своих, не касающиеся. Так говорят, когда по каким-либо причинам политического свойства не могут сказать что-нибудь вроде: "Не твое дело!". Но делать было нечего, - разговор должен был продолжаться.
- Я заметил, что у вас тут очень неплохое снабжение. Спецраспределение для иностранцев или можно купить?
Клаус, - а на этот вопрос решил ответить именно он, - пожал плечами.
- Вообще говоря, особых проблем нет. Ни со жратвой, ни с чем еще. Что - на рынке, что - в магазинах, но, да, все основное можно купить. Вплоть до экзотических фруктов, которые продаются на рынке прямо с фургонов.
- А техника? Я на втором этаже заметил даже какой-то компьютер.
- Подобные вещи здесь удобнее завозить из Японии. Русские закупают и ставят по заявке, довольно быстро.
- И как?
- Более, чем прилично. Япошки, надо признать, мастера на всякие такие штуки.
Ну, с этим не поспоришь. Вот только чего-чего, а уж компьютеров Майкл в своей жизни повидал. И японских, и американских, и всех прочих, включая уродливые плоды кровавых потуг всяких там неосновных стран. Так вот ничего похожего! Так что либо русские купили у "Митцубиши" какую-то уж вовсе "подкожную", не для продажи выпущенную разработку из самых последних, либо… либо тот самый компьютер на втором этаже не имел к Островам ровно никакого отношения. Англичане славятся своим здравым смыслом вполне заслуженно и вполне по праву гордятся им, но тут его мимолетно, на ничтожное мгновение посетило ужасающее ощущение, что вокруг - сон, изо всех сил и с немалым успехом притворяющийся явью, настолько, что почти и не отличить, - и Островитянин поймал себя на мысли, что это - уже не в первый раз за нынешний слишком длинный день. Многие, слишком многие обстоятельства тут только притворялись обыденностью, на самом деле вовсе ей не являясь, и не то, чтобы по-хамски вылезали сквозь ее прорехи, но - выпирали достаточно отчетливо. Люди - глупы, и, если что-то становится привычно-повседневным, то - так и надо, и ничего особенного и уж, тем более, не является предметом для размышления.
- А это?
Он кивнул в сторону странного устройства, состоявшего из черного стеклянного прямоугольника, имевшего около метра по диагонали, заключенного в серую рамку и крепящегося к массивному основанию при помощи гибкой шеи длиной, на глаз, около ярда.
- Телевизор. Тоже Япония. А что, - очень удобно. Пожалуй, куплю себе такой же домой, в Германию. Не знаю, - фыркнул он, - почему бы и нам, в Европе, не делать чего-то подобного. Помяните мое слово, - доиграемся мы со своей спесью и нежеланием учиться…
Гость, прикрыв глаза, - мирно покивал, вроде бы как соглашаясь. Он прекрасно отдавал себе отчет в полнейшей неуместности продолжения разговора в подобном ключе, но ничего не мог с собой поделать: вопросы всплывали один за другим, и каждый - тянул за собой следующий, а то и не один, и не особенно тактичной веренице этой не было видно конца.
- А скажите, мистер, - наконец, проскрипел Айсблау, вместо ответа на очередной вопрос, - нам и в дальнейшем придется называть вас непременно "Оскаром" или "герром Кляйнмихелем"? Когда мы только втроем, это отдает ничем не оправданным лицемерием…
Черт бы тебя побрал. Будь на то его воля, он предпочел бы, чтобы у них попросту не представилось случая называть его хоть "Оскаром", хоть еще как-либо. Равно как и находиться в их компании вообще.
- Понимаете, - он, со светской улыбкой, слегка развел руками, - во всех отношениях лучше, если вы впредь будете именовать меня именно так. Для меня, для вас, и для дела. Да, кстати!
Он подошел к длинношеему телевизору и ткнул пальцем в надпись, красовавшуюся на скошенной передней грани "подставки", слева.
- Мне ни о чем не говорит это название, что за фирма? И, заодно, - откуда?
- Как это "откуда"? Там же ясно написано. По-моему, "Сони" - достаточно известная фирма…
- Вынужден вас разочаровать. На самом деле название известной японской фирмы пишется с "Y" в конце. А вовсе не с "I", как в данном случае. Вас обманули, господа…
- Вот дьявол! А, с другой стороны, - нам-то какая разница?
Он раздраженным жестом мотнул в сторону Подменной Сони переносным пультом, словно это был пистолет, одновременно нажимая кнопку, и экран послушно, без малейшей паузы вспыхнул: как будто бы специально, с целью показать товар лицом, передавали выставку тюльпанов в Амстердаме, и Островитянин вынужден был признать, что придраться тут невозможно и при всем желании. Цвета были, как на профессиональных цветных открытках, с которых даже самые знаменитые курорты глядят куда красивее, нежели на самом деле. Игра крохотных радуг в каплях росы, покрывающей свежие, как Первый День Творения, лепестки бесчисленных тонов и оттенков в немыслимых сочетаниях.
- Видите? - Айсблау в явном раздражении переключал частотные каналы, и на экране нескончаемой чередой вспыхивали все новые и новые картинки. - Шестьдесят два только основных канала, но так почти никогда не бывает, потому что непременно же взойдет что-нибудь, и притащит с собой еще десяток-другой программ: в девять вечера восходит Люцифер, и можно посмотреть полуденный блок новостей из Бонна, в три ночи - Люцифер заходит, но к этому времени уже вовсю шпарит Медовый Месяц, по нему, если со специальной приставкой, можно поглядеть всякую такую клубничку и просто похабщину, а все азиатские TV - это Глаз Циклопа, то ли геостационар, то ли что-то вроде…
- Погодите! Я в первый раз слышу все эти названия.
- Как это? - Хлодвиг взглянул на него с неподдельным изумлением. - Хотя да: с какой стати русским обслуживать еще и Запад? Хотя, боюсь, что если так пойдет и дальше, в моей шутке относительно провинциальности Европы со временем может оказаться даже слишком много правды…
- Все-таки - о чем идет речь?
- Герр Кляйнмихель, - предупреждая о вашем приезде, руководство дало строгое указание, которое, тем не менее, достаточно сложно выполнить. Сами посудите: с одной стороны, - оказывать полное содействие, с другой, - ни в коем случае не интересоваться вашими делами и держаться от них подальше. Именно так. Как бы вы поступили на нашем месте?
- Боюсь, что никоим образом не смогу развеять ваши сомнения, поскольку, получив явно противоречивое указание, совершенно определенно выбрал бы ту половину, которая больше импонирует именно мне. В данном случае никакие формальные придирки совершенно невозможны.
- Так? Что ж, - тогда вам тем более не следует обижаться, что мы поступим сходным же образом. Мы - простые люди, герр Кляйнмихель, весьма дорожащие подвернувшимся случаем хорошо заработать, и нам не нужны неприятности. Так что, пожалуйста, выясняйте все, что вас интересует, по мере возможности, - сами. Тем более, - сами же видите, насколько мало мы пригодны к тому, чтобы замечать что-либо, прямо не касающееся наших обязанностей, и делать выводы. Боюсь, мы только дезориентируем вас. Разумеется, это никоим образом не касается повседневных и бытовых проблем. Предлагаю разместиться на третьем этаже: там кабинет, спальня, гостиная, отдельная ванна и небольшая кухня. Да: кодовый замок, который вы будете иметь полную возможность запрограммировать по своему вкусу. Может быть, вам будет удобнее определить время посещения ваших аппортаментов приходящей горничной, - чтобы находиться в этот момент дома.
Да, как же. Но я все равно вас обману: я приму ваше предложение. Но ни один обыск ничего не даст, поскольку у меня попросту нет ничего предосудительного. Равно как и записей, потому что у меня не будет записей. Никаких- ибо, в соответствии со специальностью, - не за сведениями я приехал, а сразу за выводами. Достаточное количество выводов, - по любому вопросу, - может быть настолько невелико, что никаких записей попросту не потребуется. Если, конечно, они действительностоящие. Но сказал только:
- Эта горничная уже успела постелить свежее белье?
- Ну? - Сразу же, как только сверху приглушенно хлопнула дверь, озвучил висящий в воздухе вопрос Клаус. - Чего делать-то будем теперь? Чер-рт его принес!
- Это зависит, - назидательным тоном проскрипел Айсблау, - от многих обстоятельств. И прежде всего от того, с каким именно заданием он прибыл. Если, - не дай бог! - для какого-нибудь идиотского сбора никому не нужной военной информации, то лучшим выходом был бы, разумеется, несчастный случай. А практически это сведется для нас к тому, что нам придется сворачивать деятельность, приводить в порядок дела, зачищать хвосты и обдумывать возможности возвращения домой с максимальной добычей. Что? Не хочешь? У тебя же там, кажется, невеста осталась? Или, пока жил здесь, глупые мысли относительно женитьбы успели несколько… подрастерять актуальность? А светлый образ твоей Гретхен…
Клаус покраснел, но не возмутился, поскольку рыльце у него было мало сказать, что в пушку.
- Лотта. Лотта, а не Гретхен, уж вам-то, казалось бы, нетрудно запомнить…
- Я фигурально. Пусть Лотта, - милостиво кивнул Айсблау, - все равно слегка подзабылась. Нет? Не подташнивает при одной мысли о возвращении и о том, что - с ней ведь жить придется? С ней - и там. Представляешь? После всего здешнего-то?
- Да, Лотта, - вздохнул Клаус, - Лотта… Совестно, конечно, но меня холодный пот прошибает при одной мысли о возвращении…
- Ладно, это все лирика. Продолжим… Если же просто прибыл вынюхивать, что и как, для какого-нибудь треста, то, понятно, возможны варианты.
- А ведь вынюхает.
- Странно было бы, ежели бы не вынюхал. Для этого нужно уж вообще не иметь нюха. А наш гость, похоже, его имеет.
- Он вообще оставляет странное впечатление. Странная смесь бестолковости и ума, наивности с хваткой. Или я ошибаюсь.
- Вряд ли сильно. Это вообще свойственно для англосаксов, и в кубе - для выпускников Оксфорда и прочих элитных заведений. И во всяком случае нужно немедленно позвонить и довести до сведения по факту…
- И кому же?
- Боюсь, что сразу же Дмитрию Анатольевичу, - он чуть замедленно, но довольно-таки чисто произнес чудовищное имя, - это как раз его уровень компетентности.
Шварц приподнял брови.
- Вот так сразу?
- Да, - кивнул Хлодвиг, - пусть лучше меня обругают и обвинят в перестраховке, чем в неаккуратной работе. В том, что я пачкаю там, где живу. Обругает, но отреагирует, никуда не денется.
- Куда, говоришь? На базар? Американец?
- Не уверен, врать не хочу.
- А по-немецки?
- А что можно сказать о человеке, если он говорит на хохдойче? Да, не хуже меня, но мало ли для кого это родной диалект… Тут не придерешься.
- Ладно, не бери в голову. Теперь это не твои проблемы.
- Хотите сказать, - вариант провернуть этот ваш "Вывернутый Мешок" о котором вы столько времени твердили? Подходящий кандидат?
- Гмм… Во всяком случае - похоже. Очень на то похоже. Но мы, разумеется, проверим. В данном случае подкупает то, что, в отличие от основного варианта, его даже и перевербовывать-то не придется.
- Глядите там. Не перехитрите сами себя.
- Исключено: хитрость как раз и состоит в том, что мы вообще не намерены хитрить.
Это - восточный город. Куда более восточный, чем обычно подразумевают, говоря о восточных городах. Так что, в соответствии с авторитетнейшими рекомендациями, знакомство с ним надо начинать с рынка, - и поглядывать, чтобы не вытащили кошелек.
Пусть - по рождению только, пусть - уже далеко не только станция, но все-таки - станция. Так что рынок должен непременно находиться где-то близь вокзалов. Это тот вариант компоновки, бороться с которым бессилен даже тоталитарный режим, даже самые тупые чиновники в конце концов не в силах оказываются запретить людям торговать там, где это по-настоящему необходимо. И прежде всего - в портах и на вокзалах, если они, разумеется, есть. В облике вокзала, именуемого "Пассажирский - первый", "Первый", или же попросту "П", явно замечались какие-то дальневосточные мотивы, - впрочем, вполне органичные, без аляповатости. Длинное двухэтажное здание из полированного гнейса, бывшего в здешних местах чуть ли ни главным строительным материалом, слегка изгибалось по контуру мощеной серым базальтом площади, перед ним, - да, было довольно-таки пусто, но тоже только относительно, по сравнению с толпой, сдержанно гудевшей на противоположной стороне площади, за символической оградой, за рядами одинаково-серых киосков, украшенных яркими наклейками. А пройдя, он попросту потерялся среди множества разнообразных людей, во множестве мест, устроенных очень по-разному, - и в неожиданно-обильном разнообразии товаров. Это было и полезно, и не очень: аналитику его типа надлежало рассматривать капля за каплей хотя бы и океан, в каждом случае - не отвлекаясь. Потому что при надлежащем подходе даже и один киоск может сказать очень много. Вот здесь, например, торгуют пивом…