Майкл зевнул, вежливо прикрывая рот ладошкой, хотя на самом деле внутри у него все дрожало от возбуждения. Наконец-то! Очередной раз наконец-то, но все-таки, все-таки. Один только Господь ведает, как устал он проламываться сквозь постоянные уклончивые ширмы, за которыми каждый раз оказывалось кое-что, но по преимуществу - новые ширмы, и не было этому конца, и даже уверенность в том, что он, конец этот, и вообще где-то есть, в значительной мере поистратилась. Правду говоря, - устал только внутренне, так сказать - душевно, в соответствии с национальными традициями в стиле зрелого Достоевского… потому что на самом деле у него никогда не было каникул лучше, а отдыха - более полноценного. Но, может быть, - Вот Теперь! Хотя с его стороны более разумным было бы предположить, что дело обернется очередной подляной, когда ему честно покажут то, что ОН ПРОСИЛ, но потом во рту снова, как в прошлые разы, останется вкус мыла, потому что это опять, как по волшебству, окажется не тем, что он ХОТЕЛ. Оставалось только оптимистически рассчитывать на то, что полная картина сложится из отдельных деталей сама собой, постепенно. Хотя, надо признать, - он и впрямь обнаглел. Не без того. Потому что, скорее всего, еще ни один шпион за всю историю существования этого почтенного ремесла еще не имел таких роскошных условий для своей деятельности. Интересовало только, каким это образом можно, хотя бы чисто теоретически, "откусить палец по яйца". Или, может быть, в данном случае подразумевался палец ноги?
Занятый этими размышлениями он пропустил начало следующей тирады собеседника и сумел ухватить только ее конец:
- … любитель дешевых эффектов. Непременно чтоб ему масштабное производство было, а того нет соображения, что его и на самом деле осталось шиш да маленько! Ну да ладно, пусть будет по-твоему, так что будет тебе твой кусок! Целое стерво на прокорм ненасытной утробы тебе будет! Не обеднеем! Но только места ты при этом посетишь укромные, кромешные, такие, что, может, лучше б и вовсе не видеть, и не вот поверишь, что такое и на свете-то есть. Гляди-и! Потому что я тебя - предупреждал.
- Ну, на верфи "Звездочки" или там "Севмаша" я тебя все-таки,- прости, - протащить не смогу. Какие-то там смешные формальности. Но есть тут, не так уж далеко, вещицы, в своем роде и не слабее. Унты, кухлянку, ушанку и меховые штаны я тебе подготовил, так что давай собирайся…
То, что он принял за не слишком смешную шутку, не самом деле не имело с ней ничего общего. За спиной, если глаз не обманывал, если его и впрямь хватало на такое расстояние, и если все-таки дать себе труд обернуться, что-то, кажется все-таки зеленело на склонах далеких холмов, но оборачиваться не хотелось вовсе, потому что до самых этих холмов простирался черный, серый и бурый камень, поля угрюмого щебня и осыпи совершенно мертвого песка. Впереди, - ослепительно сверкал под незаходящим солнцем никогда не тающий лед у самого берега. Оттуда тянуло таким беспощадным холодом, таким вековечным льдом, что в само существование какого-то там лета просто не верилось. Если не быть уж окончательным оптимистом, то в этом месте не верилось и в существование жизни на этой планете. Стоял ясный особой, жестокой ледяной ясностью полярный день, но Майкл знал, его предупреждали, что в любой момент на них может обвалиться метель с почти нулевой видимостью и таким ветром, который валит с ног даже самых сильных людей. Тут-то и располагался ничем не примечательный каменный холм, круглый, коричневато-серый, сухой, изборожденный радиальными морщинами от ежегодно сползающих по склонам ледяных пластов. В одном месте борозда углублялась до самой настоящей трещины, узкого ущелья, протянувшегося почти на треть радиуса, но на самом деле не кончившегося и тут, потому что здесь ущелье переходило в столь же узкий каменный коридор, темный и извилистый, вылощенный не то льдом, не то водными потоками, с многочисленными бездонными промоинами по сторонам, этакая червоточина в каменном пироге. А после очередного поворота перед ними открылся Лаз.
- Можно было, конечно, и через парадный вход, но хозяева предпочитают сохранять некую видимость… вы понимаете? На самом деле это почти ничего не значит и никак не отразится на дальнейшем. Во всяком случае - не должно.
Высоченные, в два человеческих роста двери здесь были сделаны из настоящей, без дураков, стали. Они раздвинулись, Майкл шагнул вперед и буквально задохнулся от открывшейся перед ним картины.
Чудовищный, невообразимых размеров свод, под которым можно было без натуги упрятать пару футбольных стадионов с трибунами, по форме более всего напоминал черепаший панцирь, вид изнутри. Почти все пространство под куполом, залитое рассеянным сероватым светом, не дающим теней, занимал исполинский бассейн Мокрого Объема. Тяжелая на вид жидкость в этом подземном озере неравномерно, изменчивыми лучистыми пятнами светилась на всю толщу, более всего концентрируясь вокруг четырех смутных продолговатых тел более-менее обтекаемых очертаний. Точнее рассмотреть никак не удавалось, потому что очертания эти просвечивали сквозь целый клубок полупрозрачных труб и трубок разного диаметра. При этом, ни на мгновение не оставаясь в покое, они постоянно менялись. Сливались между собой, ветвясь, образовывали отростки. Становились прозрачными и бесследно исчезали. Появлялись вновь, как будто конденсируясь из окружающей жижи. Это быстрое, деловитое, целеустремленное движение более всего напоминало копошение чудовищного клубка разнокалиберных полупрозрачных червей и выглядело совершенно отвратительно. От поверхности водоема поднимался косые, уклончивые струи быстро тающего пара и ощутимо тянуло теплом, а еще, еще все тут было пронизано очень низким, всепроникающим, каким-то липким гулом, который ощущался не одними ушами только, но и всем телом.
Там, где действо шло особенно интенсивно, сливаясь в неразборчивую рябь и мельтешение, жидкость или отдельные трубки в ее толще светились гораздо ярче, время от времени давая что-то вроде тусклых вспышек. Они потом медленно меркли, расползаясь причудливыми световыми клочьями и меняя цвет на манер полярного сияния, противоестественно поселившегося в воде. Никто не гнал, взятый напрокат бинокль с электронным усилением оптики был выше всяких похвал, и оттого он не ограничился одной смотровой позицией, прошел вдоль почти всей дорожки, узкого балкона вокруг водного зеркала. В конце концов - нашел место, откуда можно было без помех наблюдать действо, происходящее одновременно вокруг двух конструкций: все составные элементы этого видимого сумбура во всех случаях происходили одновременно, с невероятной, уму непостижимой синхронностью. Близилась стройка к окончанию или, может быть, так происходило и всегда, но только очертания тупорылых, по сто пятьдесят метров в длину, громадин менялись заметно глазу, сглаживались впадины, закрывались, сначала чем-то вроде прозрачных пленок, туманных и едва видимых, отверстия, а потом новые стенки и элементы конструкции делались все более непрозрачными, плотными и солидными, под конец вовсе переставая отличаться от тех, что были уже к моменту его прихода, силуэт кораблей становился все более обобщенным, сглаженным и простым.
Но все вместе, если брать вообще, все-таки выглядело до головной боли непонятным и идущим по совершенно непостижимым правилам, путями не прямыми, а, зачастую, самыми окольными, так что только что образованная деталь, даже из числа тех, что выглядели вполне солидно и основательно, вдруг начинали таять и сходили на нет, оставляя после себя какую-нибудь пустяковинку. Раствор в самых неожиданных местах вдруг становился мутным, начинал светиться светом разных оттенков, но как правило -мрачных, густо-лиловых, мутно-зеленых, грязно желто-лиловых, потом просветлялся, просто так или породив целый кишечник разнокалиберных прозрачных трубок. Глядя на происходящее, он несколько раз он ловил себя на том, что, - опять-таки сам с собой, - заключает пари, что далее - процесс пойдет так-то и так-то, и обманывал сам себя, но при этом, как честный человек, знал, что по большей части эти пари проигрывает. И все-таки это увлекало, - увлекало, как узор, созданный какой-то чуждой, может быть - даже нечеловеческой цивилизацией, как последовательное, в частных приложениях, развитие пусть совершенно иной, нежели у старика Аристотеля, но все-таки логики. А еще, - при всей увлекательности нечеловеческого деяния оно пугало и давило, как пребывание рядом с каким-нибудь особенно мощным атомным реактором, либо внутри колоссальной трансформаторной подстанции, когда все преграды, отделяющие себя, любимого, от чудовищных мощностей и потоков энергии, кажутся хрупкими и несерьезными. Натура настойчиво требовала покинуть док, причем как можно скорее. Кроме того, - знакомый вкус мыла не мог обмануть, - здесь было все то же, что и раньше, и все так же: он видел все, что просил, но остался по-прежнему чуждым происходящему, внешним наблюдателем.
- Пан Кляйнмихель, - раздалось от двери, - лучше бы вам не находиться здесь лишнего. Вовсе ни к чему это, как Бог свят. И без того как бы ни слишком долго вышло…
Провожая его к себе в кабинет, сопровождающий, поразительной красоты блондин с холодными голубыми глазами, пояснил:
- Здешние двери тоже не зря сделаны из самого банального железа. Осмелюсь заметить, пан Кляйнмихель, что токи, протекающие сквозь всякого рода субстанции внутри, достигают очень большой мощности и зачастую носят переменный характер. Соответствующую силу имеют и магнитные поля. Мы не знаем доподлинно, как они влияют на человеческий организм, но предпочитаем не рисковать.
Михаил, вольготно развалившийся в кресле, ехидно заметил:
- Послушай, ты ж в четвертом поколении сибиряк, и в Польше-то был раз в жизни, с турпоездкой, проездом, а чуть посторонний человек, так сразу об исторической прародине вспоминает. Пан, пан …
- Вы бессердечный человек, пан Михал, - печально проговорил тот, - а еще и законченный циник. У вас нет ничего святого.
- Ага. А вы, надо полагать, каждый вечер, запершись, включаете полонез Огинского и льете под него светлые слезы. И уже неоднократно под него же стрелялись.
- Бывало, от вас ничего не скроешь. Мне вас даже жаль, потому что вы даже представить себе не можете, как облегчают душу вышеуказанные слезы. И непременно, непременно светлые.
- И пули, - тем же возвышенным стилем подхватил Михаил, - непременно, непременно свинцовые. Ладно, это все треп. Правду сказать, я чуть не упал, когда увидел тебя в этой обители. Так что рассказывай, как докатился до жизни такой.
- Если можно - поподробнее. До какой именно - такой?
- До такой, что Ты! Здесь!! Работаешь на КАЗНУ!!! Правду сказать, я видел всякое, и меня давно уже не удивляют самые диковинные гримасы судьбы, но такое мне не приснилось бы даже в кошмарном сне!
- Это долгая история, Миша…
- А мы никуда не торопимся, - перебил тот, устраиваясь поудобнее, - есть время по крайней мере до того момента, когда немчура, наконец, переварит полученные впечатления…
- Она еще печальная. А так как причина на самом деле совершенно банальна, это еще и неинтересная история.
- Тогда пунктиром.
- Постный сожрал. Вот и вся, в принципе, история.
- Действительно, - куда уж банальнее… Во волчара!
- Смею заметить, - мягко проговорил Богуслав, - не так. Не волк. Гораздо гаже и как бы не страшнее. Раттенвольф. Это…
- Спасибо. Я знаю этот миф. "Крысиный волк". Остроумно. И, - да, пожалуй, точнее.
- Тут все сошлось одно к одному. И Сашка Воронов сплыл с концами, так что начался дележ наследства, княжья усобица, набеги соседей и прочие явления во весь рост, - а тут как раз возвращается другой пропащий, потому что природа все-таки пустоты действительно не терпит, и ежели в каком-то месте убудет хотя и несколько азартный но, в общем, вполне вменяемый Ворон, на его место непременно должен кто-то присовокупиться. Что он и сделал. Развел мочилово, какого не видели уже лет десять, кого не убил, того напугал до поноса, потом тесно ему, блядю, стало, полез к соседям, Удмуртию под себя взял. Пермь! Татария, правда, устояла, отбились… Потом и вовсе далеко от дома начал шарить… Глянул я, какая каша заваривается, два раза уцелел не знаю уж, каким чудом, вижу - нет дела, головная боль одна, и непонятно, что творится, да и… Веришь - нет, - до сих пор не знаю, его ли это сволота, или того, - реакция окружающих… Я ж ведь не так всех держал! Я ж ведь хотел, чтоб народ доволен был! А этот… Одним словом, - композитор я хороший, а вот глава Семьи из меня, как оказалось, вовсе никакой.
- Да-а, широко шагает Юрик. Знаешь, - недолго ему. Потому что такие вообще долго не живут.
- Гитлер был у власти всего двенадцать лет, - и от этого намного легче?
- А остальные?
- Пришипились и ждут, когда он свернет шею. Обычная тактика нормальных людей при общении с отморозком. Понимаешь, - ее ведь даже не назовешь ошибочной, потому что отморозок, - он не остановится ни перед чем, а ты понимаешь, ты можешь себе представить, что будет, если начнется серьезная война? Вот и все нормальные люди понимают.
- А Вера Михална чего?
- Уж это тебе лучше знать. Это ты скажи, чего там Баба Вера.
- Это - да. Продолжает прибирать к рукам все, что плохо лежит. Хакассию. Чукотку. Якутию. Сейчас вплотную занята Камчаткой и Сахалином, включая шельф. Можно сказать, что Сахалинский мост это, в общем, ее рук дело…
- Тоже красиво. А теперь представь себе, что она все это переварила, усвоила и решила с Постным все-таки разобраться. И вот они, рабы божии, схлестнулись во всю богатырскую мощь, и тогда уже нельзя будет разобраться, все-таки кто же именно из них - дурак, потому что второму в любом случае придется стараться вовсю, просто для того, чтобы уцелеть, и поэтому он тоже в средствах не стесняется… Представь себе что-нибудь вроде Шипучей Язвы в том же Свердловске, или атаку шестисот-семисот беспилотников против хорошо прикрытой ПВО позиции в твоей Тюмени, или…
- Хват-тит!!!
- … по мелочи, - сотню "тарантулов" в Черемушках, с героическим отбитием таковых из электротермических стволов приятного калибра, как водится, - впопыхах, наугад и куда придется…
- Заткнись!!!
- Уже почти. Вот что может означать всего-навсего один раттенфольф, и, кстати, почти всегда означает. Но и это все, - полбеды. Вся беда будет, если вмешается Москва.
- Или БЖЗ.
- Или БЖЗ, - согласно кивнул Калиновский, - или та и другая вместе. А, с другой стороны, - что еще им тогда останется делать?
- Да, кстати? Лучше не думать.
- Этим и занимаемся.
- И упорно производим оружие против внешнего супостата.
- И поэтому производим, - согласно кивнул головой поляк, - как будто нет более важных задач… Но композитор я - хороший. Каждый день в этом убеждаюсь и одним только этим держусь. Кстати, - как там у Бабы Веры - с БЖЗ? Оч-чень любопытный нюанс…
- Никак. В отличие от некоторых, - она чувства реальности не теряет, и твердо знает что ей не по зубам… Но ты не докончил своих самовосхвалительных речей: и что же тебя убеждает каждый день?
- Я, по непонятной причине, считал почему-то, что судостроение - это так, куда проще, чем, к примеру, самолеты с ракетами.
- А теперь убедился в глубине своих заблуждений…
- Кстати, - вмешался Майкл, доселе пребывавший бессловесным слушателем почти вовсе непонятного ему диалога между старыми знакомцами, - я представлял себе выращивание изделия как-то по-другому.
- Вот как? Свежий взгляд на вещи? И как же именно?
- Ну… по-другому, и все!
- Как кристаллик в колбе, - догадался композитор, - и вы совершенно правы! Поначалу мы примерно именно таким способом выращивали отдельные элементы конструкции, а потом их соединяли воедино… более традиционно, хотя и при помощи "мозаики", скорость строительства возросла в полтора раза.
- А если послойно?
- На манер печатной платы? Было, разумеется, и это. А как же! Межеумочный, и, по этой причине, наиболее неудачный метод. Вместо того, чтобы выполнять какой-то один тип работ, но сразу, делали все типы работ понемножку, и они перехлестывались, мешали друг другу, композицию приходилось усложнять, и все это не решало главного, - с какой-то стати работа шла по плоскости, вместо того, чтобы идти по всему объему. Так что, в конце концов, мы пришли к радиальным принципам креации: центробежному, центростремительному и, наконец, - мультицентрическому. Причины понятны: при том же центробежном варианте работы на ранних этапах оказывалась неоправданно медленными. Но! Попрошу заметить, что переход к мультицентричности стал возможным только тогда, когда мы до совершенства отработали частности… своего рода, - отдельные блоки процессов, - в ходе предыдущей деятельности. Но есть и еще одна причина. Пожалуй, не менее важная.
- И?
- Реактор. Дело в том, что на последних сериях лодок атомный реактор сам по себе представляет автомат класса "В".