Я даже забыл, что сижу с ватными тампонами в ноздрях. Засмеявшись, она протянула мне маленький хромированный поднос, куда бросала отработанные медикаменты, обрабатывая мне рану на руке. Я выбросил вату, и Аури кивнула, убедившись, что кровь больше не идет. Зато, будто вспомнив обо мне, заболел порез под повязкой.
— Дальше, профессор! — гладя ладонью бинт, поторопил я собеседницу, чем вызвал новый прилив ее веселья.
— Вижу, вижу, вам не терпится все узнать поскорее. Но, может быть, сначала позавтракаете? Я уверена, что вы сбежали из номера голодным, а тут еще эти раны…
СБО тем временем сервировала столик. Оттуда доносились головокружительные ароматы свежей выпечки и каких-то свежезаваренных трав наподобие липы и мяты. Отказаться было выше моих сил, значительно подрастерянных после драки с «призраком».
Макая румяный рогалик в чашку с травяным чаем, Аури продолжила рассказ. Следя за ее тонкой, почти костлявой рукой, я мысленно унесся вслед за повествованием на несколько десятков лет назад…
— Эта история отстоит от нас нынешних более чем на полвека. Однажды, по обыкновению наблюдая за работой орбитального ускорителя частиц, один практикующий астрофизик с кафедры темпоральных наук Восточного университета обнаружил, что машина фиксирует некие дополнительные показатели. Самое неожиданное заключалось в том, что их источник находился очень близко к планете.
— Что это было?
— Переизбыток высокоэнергетических электронов.
— Но это же…
— Да, и чувствительные приборы всегда улавливали эхо аннигиляции антиматерии. В этом, конечно, нет ничего удивительного. Но здесь система начала определять координаты объекта и распознала его как невидимое космическое тело. Причем расположенное внутри Солнечной системы, — Аури взмахнула длинным пальцем: — И даже более того, Агни: расположенное в опасной близости к Земле. Естественно, это вызвало страшный переполох в научных кругах. На Южный полюс рванули сотни астрофизиков. Однако загадочный объект, который был классифицирован как некий прокол в пространстве, оказался нестабилен и исчез еще до того, как его успели толком изучить. Тогда опыт был повторен. Словом, не вдаваясь в подробности и забегая вперед, я скажу, что это был первый в истории человечества рукотворный темпоральный коридор. То, чем мы пользуемся ныне ежедневно, основательно удалившись от нашей планеты.
— И что же, кто-то рискнул тогда нырнуть в черную дыру и выжил?
Профессор усмехнулась:
— Конечно же, нет, Агни. Практически сразу для этих целей была создана программа «Гарута». Проходя сквозь коридор, она давала людям возможность наблюдать то, что уже давным-давно минуло и забылось. С помощью устройства, принимающего на том конце обличье хищной птицы, ученые смотрели на прошлое так же в точности, как мы смотрим визуализацию фантазий на голограмме, сидя на диване дома и попивая горячий кофе.
— А как же была решена проблема коллапса? Ведь такой коридор не смог бы просуществовать сколько-нибудь значительное время и самоуничтожился бы в течение считанных секунд, разве не так? Да и Гарута должна была погибнуть, оказавшись в гравитационной сингулярности…
Черные глаза моей собеседницы весело и даже как-то молодо заиграли:
— А почему вы решили, что Гарута — материальный объект? — тонко улыбнулась она.
— А что же тогда есть Гарута?
— Информация. Она запаковывается здесь и раскрывается уже по ту сторону коридора. В прошлом. Она не несет в себе физических характеристик, ей не страшна разрушительная сила сингулярности: это не свет, не звук, не атом.
— Но ведь до сих пор было неясно, уничтожает черная дыра информацию или нет, и большинство склонялось, что она искажает и уничтожает все, что бы в ней ни оказалось! — возразил я, шапочно знакомый с некоторыми материалами по этому вопросу, но никогда с ним напрямую не сталкивавшийся.
— До сих пор, мой юный друг, это все были лишь теории, и тогда мы впервые получили возможность наглядно убедиться в их правомерности. И убедились. Черная дыра — во всяком случае, тот рукотворный коридор, созданный людьми и обладающий характеристиками черной дыры, — проводит информацию, а не уничтожает ее. Подробнее же об устройстве самой Гаруты вам непременно расскажет ваш будущий куратор, он же — предшественник. А сейчас давайте вернемся к нашим асурам.
Я охотно кивнул. Асуры занимали меня более всего.
— Так вот, коридор, вы совершенно правы, был тогда крайне нестабильным. Гарута могла успеть передать какие-то сведения, могла не успеть, и тогда ресурсы оказывались потраченными впустую. Переход мог схлопнуться сразу же после прохождения сквозь него Гаруты, а мог оставаться некоторое время действующим. Хотя я немного погорячилась. Нельзя назвать опыт пустой тратой ресурсов. Благодаря этим экспериментам мы успели узнать очень многое о свойствах пространства-времени, причем узнать такое, чего раньше не знали. А затем… затем к профессору Лире зашел один из его неприметных сотрудников и сообщил, что может решить проблему с нестабильностью коридора и хронологической путаницей в прошлом. Его открытие было также связано с информационным полем: он нашел способ проявлять такие положительные сущности, как суры. Проявлять и направлять для работы в коридоре и мире прошлого. Сура выставляет так называемые энергетические маяки на этом и на том концах «норы», стабилизируя коридор на весь период циклизации, а сам уходит в прошлое и остается там насовсем.
— То есть вернуться оттуда сура не сможет?
— Нет, никогда… Ну… почти… никогда… — быстро взглянув на меня и пряча затем глаза, отозвалась Аури.
— То есть — может.
— Гипотетически — нет. Но, возможно, существуют исключения. Как в любом правиле. Вы же, как молодой специалист, наверняка знаете эту непреложную истину и вот только что убедились в ее действенности с этим сбежавшим яттой…
Кажется, эта женщина чего-то недоговаривала. Что ж, я тут новичок, и неизвестно, приживусь ли. Профессора можно понять: ее никто не уполномочил раскрывать секреты первому встречному. Секретный правительственный проект, о котором знают немногие, не может стать достоянием каждого встречного и поперечного. Впрочем, они и без того уже рассказали мне слишком много — как мне кажется, обратного пути у меня нет.
— Исследуя различные эпизоды обозримого прошлого, — продолжала Аури, допивая свой чай, — темпоральщики обнаружили множество нестыковок с известной нам историей. Впрочем, история — та еще наука. Но вы же понимаете, что самые важные факты были переданы не слишком искаженными. Можно приврать в деталях, но когда событие целиком является ложью, что влечет за собой некий парадокс, это настораживает.
— И какой парадокс был обнаружен?
— События, Агни, развивались вообще не так, как нам было известно уже много веков! И последствия этих событий все до единого вели к тому, что нашего мира, — она повела руками вокруг себя, — нашей цивилизации не могло существовать как следствия тех причин, что были заданы прошлым.
— Как так? Но мы же существуем! — от бурных попыток осознать сказанное во лбу над переносицей снова заломило, и я невольно мазнул пальцами под носом.
— Да. И существуем лишь с тем условием, что в один прекрасный день некий астрофизик из Восточного университета наткнется на неожиданные показатели и вся эта канитель приведет к созданию «Трийпуры», где такие, как мы с вами, проводим работу над ошибками. То есть…
Я подхватил, осененный догадкой:
— То есть правнук переносится в прошлое, оказывается во временах юности своего прадеда и спасает его от смерти, но при этом он каким-то образом узнал, что деда должны были зарубить топориком и…
— Вот-вот-вот!..
— И получается, — медленно продолжал я, размышляя на ходу, — что круг замкнулся: топорик занесен, прадеду грозит неминуемая смерть, но тут всегда появляется правнук и выбивает топорик из рук убийцы. Откуда взялся потомок — непонятно, ведь пращура должны были убить. Поэтому появление на свет потомка нереально… Однако оно произошло в результате того, что он сам же когда-то в будущем попадет в прошлое и… Бр-р-р! Профессор, можно мне холодной водички?
СБО подлетела ко мне, с готовностью поднося бокал с ледяной водой, которую я тут же, не вставая, перегнувшись в сторону, вылил себе на затылок и, фыркая, встряхнулся. Аури хмыкнула.
— Вы все правильно поняли, Агни. Это и есть суть того парадокса, чью власть испытываем на себе мы все.
— Знаете, профессор, мне так хорошо было, когда я всего этого не знал! — признался я, растирая ладонями лицо.
— Очень даже отчетливо представляю. И в этом вы не исключение. На моем веку не было еще ни одного человека, кто обрадовался бы известию о таком вот плачевном нашем положении. Да что там — с иными истерика приключается!
— Значит, все эти… приспособления… нужны только для исправления событий в реальном прошлом?
— Не то чтобы для исправления. Танцоры всего лишь задают корректный вектор, по которому далее эти события развиваются в нужном нам ключе. Если в дальнейшем требуется еще одна или не даже одна корректировка в этом направлении, то снова организуется цикл и снова подключаются Танцоры…
— Все так просто?
— Все крайне непросто. Над каждым циклом работают сотни человек. До изнеможения. Ради пары часов Танца. Они просматривают каждую мелочь на нужном участке прошлого. Любая ничтожная ошибка чревата непредсказуемыми последствиями.
— А если эта ошибка уже как раз и заложена в корректируемый отрезок, поэтому никаких последствий до сих пор и не происходило и на самом деле ничего корректировать и не нужно?
— Они… происходили… Ну, или произойдут — так вернее.
— В будущем?
Аури поджала губы и помычала, вращая руками и подбирая верные слова:
— Как бы вам так сказать? И в будущем, и в прошлом. Тогда, когда прошлое станет будущим… Но это… считайте, Агни, что это всего лишь гипотеза и я вам ничего о ней не говорила, — она снова отвела взгляд.
Нет, тут однозначно что-то кроется!..
— В общем, полвека назад была создана станция «Трийпура» — тройственный союз, состоящий из… — она принялась отгибать пальцы: — В первую очередь, это аналитики Виллара (сектор «Альфа»). Во-вторых, мои инженеры, то есть ассистенты Исполнителей, ответственные за техчасть (сектор «Бета»). И собственно Исполнители-Танцоры (сектор «Омега»). Решено было отвести станцию далеко от Земли, зафиксировать на лунной орбите. И это не столько из-за ничтожного риска, связанного с созданием темпоральных коридоров, сколько из-за информационного фона, который сильно мешал бы формированию сур, поскольку они сами есть детища инфополя…
Пока Аури говорила, я вспоминал свои первые впечатления от станции.
Мы подлетали к ней, когда Земля еще не встала между «Трийпурой» и Солнцем. Лучи освещали ее, выхватывая этот ослепительный многогранный кристалл из черноты космоса. Это был прозрачный ромбоикосидодекаэдр[10] размером с крупный астероид, и он едва заметно проворачивался вокруг своей оси, как любое небесное тело.
Он все рос и рос, а наш катер, казалось, уменьшался по мере приближения к гигантской станции. Вскоре я уже мог разглядеть, что внутри большего кристалла находится меньший, соединенный с ним лабиринтами мостов и тоннелей, а под меньшим угадывается еще меньший, напоминающий ядро этой искусственной планетки. Немного позже мне удалось узнать, что каждый вложенный кристалл космической «матрешки» — не что иное, как секторы «Альфа», «Бета» и «Омега». Причем «Омега» располагалась на внешнем уровне, тогда как сурово засекреченная территория «старших братьев» — аналитиков профессора Виллара — внутри так называемого «ядра». «Бета», самый густонаселенный сектор, занимал прослойку между внешним и внутренним уровнями. И это было оправдано посреднической функцией ассистов — инженеров профессора Дэджи Аури, многие из которых помогали во время циклов группам Танцоров-Исполнителей из «Омеги» и в то же время плотно сотрудничали с аналитиками из «Альфы». В общей сложности, на «Трийпуре» проживало чуть меньше семидесяти тысяч человек — и это был оптимальный минимум, устоявшийся за полвека деятельности станции…
Тем временем Аури вновь включила голограмму.
— Смотрите, Агни, это дневниковая запись профессора Виллара. Как раз здесь он рассказывает о первых проявлениях асура-ятта.
Виллар отчего-то вызвал во мне неприязнь. Возможно, причиной был не он сам и не его слегка обрюзглое надменное лицо и беспокойные глаза, а некий тип, тенью шнырявший позади него. Я всегда считал, что дневник, пусть даже виртуальный — дело интимного характера, не терпящее наблюдателей, во всяком случае, во время записи. Там же постоянно присутствовал какой-то толстенький невзрачный субъект, и он, точно приклеенный, всюду следовал за Вилларом.
— Кто это? — спросил я, но Аури лишь небрежно отмахнулась, мол, смотрите.
«…Я говорю об устойчивых деструктах. Не просто об асурах, а об асура-ятта, — продолжая тему, начатую ранее, рассказывал Виллар на записи, а его спутник вслушивался, навострив уши. — Тот, что однажды ускользнул от перехода и, оставшись на станции, напал на нашего инженера, был первым представителем устойчивых деструктов. Они агрессивны и не обладают разумом»…
«Да бросьте! — вдруг с усмешечкой влился в его монолог загадочный спутник. — Развеются».
Виллар не подал и вида, но мне почему-то почудилось, что он сдерживает кислую мину и резкий ответ на глупую реплику наблюдателя. Вместо этого профессор суховато бросил: «Возможно!» — и отключил съемку.
— Честно говоря, даже «старшие братья», ежедневно общающиеся с Вилларом, не знают точно, кто этот Шутте, — призналась Аури, возвращаясь к моему вопросу о напарнике руководителя «Альфы». — Мы все здесь решили воспринимать его кем-то вроде привилегированного клоуна при профессоре, тем более что этот законспирированный господин иногда позволяет себе то глупые, то, напротив, слишком остроумные и злые высказывания… Хотя, конечно, ходят слухи, что Шутте — подставной человечек от правительства, направленный сюда наблюдать за работой «Трийпуры»…
Она еще этого не сказала, а я уже и сам склонялся к версии о том, что Шутте — соглядатай из политических сфер, не имеющий особого отношения к науке или технике. Тогда нет ничего удивительного в беспокойном взгляде Виллара и его скованном поведении.
— Впрочем, какая разница, кто такой Шутте! Мы чересчур заболтались, а нам давно пора работать, Агни…
— К вам посетитель, хозяйка, — сообщила ей услужливая СБО.
— Да? И кто бы это? А-а-а-а! — Аури расплылась в улыбке, едва увидела заглянувшего в кабинет мужчину средних лет, высокого, с проседью в темных волосах и, судя по глубоким и длинным морщинкам в углах ярко-голубых глаз, жизнерадостного. — Вот и отлично! Передаю вам новичка из рук в руки… вашего преемника… Почти что в целости и в относительной сохранности.
Мужчина оглядел меня, оценивающе приостановился на распоротом рукаве комбинезона и бинте с проступавшими пятнышками крови и протянул мне руку:
— Ну, привет, что ли, герой! Рад знакомству. Я Варуна.
Предшественник
Он вгрызся в меня взглядом:
— Огонь, воздух или вода? Постой, сам разберусь!
— Вы… разбирайтесь где-нибудь за пределами моего кабинета, — деликатно напомнила Аури и вышла в коридор замыкающей, с красноречивым видом пропустив нас с Варуной вперед. — Удачного дня, вайшвы!
Едва она скрылась в секторе лифтов, Варуна снова уставился на меня:
— Так-так-так! Эти золотые искры в глазах… сухощавость… Полнокровность — руки горячие, а кровь, скорее всего, жидкая и быстрая, так и кипит в жилах, правда? — он подмигнул. — Сдержанные движения, но упаси небо выпустить тебя на волю! Итак… огонь? Ну, конечно же, огонь!
Под его напором я даже слегка отступил, готовый зашипеть и начать уже куда-нибудь испаряться, пока не смыло. Варуна засмеялся и хлопнул меня по плечу:
— Хорошо, что огонь, хорошо. Тебе будет проще. Огня эти твари боятся куда сильнее, чем воды, так что за ребят я буду спокоен. Но сначала придется тебе подучиться. Идем, не будем терять время.