— Совесть, значит, мучает! — усмехнулся Шива, дослушав мою исповедь.
Сам не знаю, почему — наверное, накипело желание выговориться хоть перед кем-нибудь посвященным, — но я поделился с ним даже самым сокровенным, то есть своими размышлениями. И опомнился, когда дошло, кто сидит передо мной. Однако Танцор не стал издеваться, и усмешка его не была высокомерной. Он повернулся ко мне, внимательно слушая, а когда я закончил говорить, пожал плечами и очень серьезно, понимающе сказал:
— Видишь ли, я сам с удовольствием испепелил бы эту мразь. Но история лишила нас с тобой этого удовольствия, и ради итога нам придется не только примириться с его существованием, но даже и оберегать его от покушений до тех пор, пока не наступит время икс…
— Я, кажется, устал от всего этого…
— Да, — он немного принужденно засмеялся, хлопнул меня по плечу одним из манипуляторов, да так, что я покачнулся в своем кресле. — Нам всем через тысячу пройденных циклов полагается двухнедельный отдых. Иначе начнутся сбои. Нельзя столько времени подряд наблюдать извращенцев, даже иногда защищать их и не подвинуться умом. Тут я с тобой согласен.
— Тысячу циклов?! У меня еще нет в учетке и двадцати!
— Поэтому придется потерпеть. Селекционеры из «Альфы» стараются не зря, поэтому нам остается лишь ждать, когда они скажут «ату», и воплощать в жизнь обкатанный сценарий. Со временем привыкаешь, и все становится уже не так тяжело. Знаешь, я думаю, ты нормальный парень. Притерпимся. А теперь идем, я познакомлю тебя с остальными членами группы. Уму, наверное, ты уже встречал на станции, а вот Савитри — вряд ли…
Я оглянулся и встал, а он уже повлек меня за собой в общий зал. К нам направлялись две девушки — повыше и пониже ростом. Та, что была повыше за счет тонких каблучков, оказалась Умой, которую я и в самом деле видел прежде, по прилете на «Трийпуру», только сегодня она улыбалась и была в красивом наряде — уж не знаю, как назывались отдельные его детали, но всё вместе на ее стройной фигурке смотрелось шикарно.
Та, что была немного ниже Умы, не шла, а как-то удивительно скользила вкрадчивой походкой, будто воздух был заполнен не видимыми мне преградами, и она плавно, привычно пробиралась между ними, следуя к намеченной цели. Странным, экзотичным в ней было всё — от прически, одеяния и обуви до отсутствующего взгляда диковатых дымчатых глаз.
— Эй, Агни! Очнись-ка! — вдруг услыхал я голос Шивы и заливистый, девчоночий смех Умы. — Ты каталепсией часом не страдаешь, вайшва?
Оказывается, разглядывая вторую девушку, я выпал из реальности и совершенно этого не заметил. А она даже не смотрела на меня. Она вообще ни на кого не смотрела. Взгляд ее был направлен куда-то вбок, как будто она нарочно стремилась спрятать глаза от собеседников. И в то же время все эти странности не то что не отпугнули меня, а в большей степени заинтриговали. В ней было что-то неправильное, какая-то загадка. Та самая. Пресловутая.
— Савитри. Она наш док, — отрекомендовала смуглянку Ума. — А я — напарница вот этого, — она слегка ткнула Шиву локтем в бок. — А ты будешь с нами, как я понимаю, вместо папы Варуны?
Не знаю, почему они все так упорно называли его папой, но я предпочел не расспрашивать и только кивнул. В ответ на это со стороны Савитри меня прямо окатило волной неприязни. Она просверлила меня взглядом, а сама даже не повернула ко мне своих удивительных глаз.
— Чтобы через пятнадцать минут был готов! — распорядилась Ума, недовольно потеребив ремешки на комбинезоне Шивы. — Начальство уже там!
— Слушаюсь, командир! — насмешливо откликнулся он.
— Идем!
Ухватив под локоть грациозную Савитри, которая так и не проронила ни единого звука, разбитная девчонка уволокла ее в толпу.
— Теперь ты знаешь всех в команде.
— Да, и все вы тут просто потрясающе радушны.
— Брось! Разве тебе никогда не доводилось побывать в шкуре новичка? Так бывает всегда! Когда я прибыл сюда, нас с Умой подсунули Варуне и Савитри, которые как раз провожали на отдых двух пожилых Танцоров. На их место мы и пришли. Как теперь ты на место ее отца.
Я насторожился:
— В каком смысле?
— В самом прямом. Савитри — дочь Варуны. Он что, и этого тебе не говорил? Ну, дает! Ничего не говорил о своей обожаемой дочурке?! Мы работаем с ним бок о бок уже третий год, а Савитри и того дольше. Конечно, она будет недолюбливать любого, кто займет место ее обожаемого папочки!
— Спасибо, что предупредил.
— Это мой гражданский долг. Всё, я переодеваться. Придумали тоже, правда?! Чем их не устраивает комбинезон, самая классная одежка!
И, разведя на прощание всеми четырьмя руками, Шива удалился быстрым шагом. Интересно, я один тут не люблю манипуляторы и всегда рад возможности их снять?..
Праздник завертелся каруселью. Гости «Эйткена» собрались на разных ярусах вокруг гигантского манежа. Все, происходящее на нем, одновременно дублировалось огромными голографическими трансляциями, поэтому не в обиде были даже обитатели самых отдаленных уровней.
Сначала были традиционные поздравления от Виллара и Аури. При этом профессор «селекционеров», как забавно назвал ученых «Альфы» Шива, даже в этот момент не смог избавиться от присутствия за спиной своей тени — Эриха-Грегора Шутте. А тот позволял себе кривляться и пародировать слова Виллара об итогах года и о проектах на будущее. Но все, по-видимому, к этому привыкли и не обращали внимания. Аури же объявила, что по сложившемуся обычаю тринадцать пар Танцоров «Омеги» сейчас покажут, на что они способны и без центрифуг.
Зазвучала музыка. Тринадцать танцев разных народов древности были приготовлены для почтенной публики — красивые и смешные, изящные и намеренно угловатые…
Мы оказались за одним столиком с Варуной и еще несколькими техниками его возраста. Меня так и подмывало расспросить наставника о его дочери, но я почему-то не решался.
Он оживился, когда на манеже оказались Ума и Шива. Танцор переоделся, туго стянул светлые волосы в хвост на затылке, и теперь это был уже совсем другой человек.
Рваный, дерганый темп аккомпанемента был полон энергии и страсти — и они начали свой танец. Все взгляды впились в голограмму. Я подумал, что это, наверное, танец древних жителей Индии, на которой специализировались они с Умой, но Варуна назвал его «танго» и упомянул «Америго-латина».
Эти двое по праву назывались ведущими Танцорами «Омеги». Они заводили публику так, как не смог никто до них. Ума играла Шивой, то прикидываясь покорной невольницей и падая в его объятия, то становясь самой собой: властной искусительницей, отвергающей его во имя своего каприза. Да и роль Шивы была тут непроста. Идя на поводу у партнерши, он одновременно вел свою линию. Играя Умой, был нежен, но напорист, отверженный же — не оставлял ее, пока не добивался расположения снова. История чьей-то безрассудной любви была рассказана без единого слова за считанные минуты огненного танца. Даже я, далекий от этого вида искусства, смог понять все, а уж как буйствовала публика! Им аплодировали, вскакивая со своих мест, тысячи зрителей, и от этого запросто можно было бы оглохнуть, если бы звуки не глушила специальная регулирующая система.
После еще нескольких представлений — были у нас и иллюзионисты, и любители рассмешить публику фельетоном — начался праздничный ужин, а значит, и хождения друг к другу в гости, с одного яруса на другой. В какой-то момент я обнаружил, что к нам забрела Савитри. Она не стала присаживаться, а вместо этого обняла отца сзади за шею и так замерла, положив щеку ему на плечо. Тут-то я и понял, как сложно мне будет заслужить ее расположение в их команде…
— Давай как в тот раз! — заговорщицки поманив нас, сказал один из приятелей Варуны и мотнул головой в сторону.
— Теперь там куча роботов, — ответил Варуна.
— Подстраховались, гады!
— Впрочем, это можно и…
— Пап, а может, все-таки не стоит повторяться? — вдруг перебила загадочная Савитри, и я с изумлением узнал ее голос.
Им говорила при первой встрече моя сексуально озабоченная система бытобеспечения, которую ради глупой шутки перенастроил Шива. Сомнений нет: та же легкая хрипотца, заставляющая млеть при самых первых звуках, тот же тембр. Значит, в заговоре участвовал едва ли не весь состав группы…
— Пока все хомячат за обе щеки — айда с нами! — Варуна состроил мне рожу, приглашая в какую-то очевидную авантюру.
— А что было «в тот раз»? — на всякий случай поинтересовался я.
Неприязнь Савитри стала уже основной волной узкого диапазона, которую она только и была способна излучать в мой адрес. Как же ей не хотелось, чтобы я «айда с ними»! И назло дочери Варуны я согласился, хотя никто не стал мне объяснять, чего они натворили тут в прошлый визит. Взыграл во мне бес противоречия.
— Ну ты что! — увещевал Савитри мой наставник. — Не понимаешь разве? Я же в последний раз! Как можно не проделать такое!
— И новичку боевое крещение! — подхватил зачинщик мероприятия, кивнув на меня.
— Ну и хорошо! — внезапно и легко согласилась девушка, по-прежнему не глядя ни на кого. — Тебя подвергнут наказанию и оставят на следующий год. Так что накроется и твоя пенсия, и ваша с мамой поездка в Австралию!
Спустя какое-то время меня и еще одного техника оставили в одной из пограничных рекреаций — наблюдать за обстановкой и докладывать. Сами же авантюристы в составе из четырех человек, считая подобревшую Савитри, отправились к подъемникам. Я понял, что они стремятся на нижний уровень.
— Так что они собираются делать? — шепнул я напарнику.
— Тс-с-с!
Он затащил меня в искусственную «беседку». Мимо нас по коридору прошествовали профессор Виллар и его растолстевшая тень — Шутте. Судя по раздраженному тону обоих, они о чем-то пререкались.
Конфликт
Я прислушался. После некоторых сегодняшних фраз Эриха-Грегора Шутте мне стала понятна неприязнь к нему всех обитателей «Трийпуры». Этот тип способен был брякнуть первое, что пришло ему в голову, а хорошее туда приходило, похоже, редко. Но я понимал, что этот тип играет, увы, не последнюю роль в судьбе «Трийпуры», и хотел понять, в чем заключается эта роль.
— Не вижу смысла! Она уже выживает из ума! — теперь его голос не был слащаво-ёрническим, как на манеже: Шутте заговорил резко и еще более противно. — Ее руководство…
— Я им доволен! — отозвался Виллар.
Они как раз миновали беседку. Из-за густой искусственной листвы я увидел искаженное злостью лицо профессорского клоуна. Да такой клоун приснится — заикой проснешься!
— Бедный маленький Жанно! — передразнил Виллара Шутте, словно вспомнив, что ему по должности положено кривляться. — А не берешь ли ты в расчет, что старая ведьма копает под тебя? Да она спит и видит себя на твоем месте. Тогда она возьмет под контроль весь проект и сведет его на нет! Ты прекрасно это понимаешь, Жанно! Ты слышал ее речи!
— Грегор, прекрати, я не желаю продолжать этот…
— А, я забыл: ученые нисколько не согласуют свои интересы с интересами государства. Ты…
— Ты просто… Ладно, давай на этом остановимся…
Их голоса стихли за поворотом.
Я оглянулся на своего соседа, но тот развел руками и поморщил лоб. И все же я был уверен, что ему известно гораздо больше, чем он хочет показать. Например, то, о ком говорил Шутте с такой ненавистью.
— Понимаешь, некоторым людям, чтобы не зазнаться до отрыва от реальности, требуется якорь, — объяснил приятель Варуны. — И с самой древности таким якорем служили придворные шуты. Они имели право говорить власть предержащим всякие гадости, и им за это ничего не было. И дураками они звались только на словах.
— То есть Шутте не дурак.
— Он нужен профессору как консультант по многим организационным вопросам. Это всё, что я знаю. Это всё, что известно о Шутте на «Трийпуре». Подожди, мне нужно о них предупредить парней.
Он сообщил Варуне, что Виллар и его клоун направляются, возможно, в ту же сторону. Вся наша шайка затаилась. Когда опасность миновала, мы догнали остальных. Оказывается, конечной целью авантюры был ангар, где стояли виманы, на которых мы сюда прибыли несколько часов назад. Нескольких обслуживающих роботов эти безбашенные отправили в спящий режим. Мы с приятелем Варуны застали машины уже обездвиженными, а наших — готовыми к продолжению безумств.
— Погнали! — лихо сверкая молодецким взором, велел мне Варуна, и вслед за Савитри я забрался в его машину, отчаявшись получить ответ, к чему все это.
Остальные трое загрузились во второй виман.
В этот раз мы уже не стелились по-над землей, как при полете сюда, а стремительно взмыли в воздух, едва замаскированная пещера выпустила нас наружу.
— После витка встречаемся у этой скалы, — предупредил соперников мой инструктор. — Кто последний, тот проставляется!
— Ну, готовься тогда! — посоветовали ему из второго вимана. — Тебе все равно скоро проставляться!
И мы наперегонки помчались к горной гряде на горизонте.
Я покосился на Савитри. Та дисциплинированно сидела в кресле по правую руку от отца и молчала.
— А если нас заметят с Земли? — поинтересовался я, когда понял, что гонщики намерены обогнуть спутник — то есть, показаться и на той стороне, которую видно с нашей планеты.
— Не переживай, они там сами себе что-нибудь придумают. Веселее было, когда лет восемь назад во время гонок произошел темпоральный сдвиг. Наши тени, судя по всему, стали видны в далеком прошлом, и это вызвало там такой ажиотаж, что некоторые уфологи прямо бились в истерике.
— Уфологи?
— Термин из тех времен. Это были любители инопланетян, с трепетом ожидающие их пришествия на Землю. Уфологи пытались подвести научную базу под свои наблюдения. Догадливые считали, что Луну используют в качестве станции. Ошибались они только в одном — в том, кто использует. Они считали — инопланетные или даже иногалактические пришельцы.
— А наблюдали просто порывы?
— Угу. Просто порывы континуума. Тогда спираль времени сошлась уже почти в точку, ткань мироздания истончилась до минимума, позволяя себе всевозможные темпоральные парадоксы, время же летело у них с немыслимой скоростью: год как час. Не удивлюсь, если виной всем этим бедам были наши игруны на «Трийпуре», они же не сразу отладили работу системы. Ты ведь видел запись?
— С дневником Виллара?
— Ну да. Все эти эксперименты не проходили даром. Каких только чудес ни наблюдали тогда наши предки!
— Но они были такими медлительными! Как они жили в настолько противоречивых условиях?!
— Жили они быстро и недолго. А работали медленно. И непродуктивно. И за свою жизнь не успевали ничего, только суетились, а были и такие, кто скучал от безделья, не находя себе применения. Короче говоря, если нас сейчас увидят во время такого порыва, можешь помахать их луноходу рукой. То-то будет фурор! — Варуна улыбнулся дочери. — Чего нахохлилась? Мы пока не так уж быстро летим, не бойся! Вот дальше — рванем так рванем!
Она лишь вздохнула и демонстративно подперла щеку ладонью. Ей с нами было неинтересно. Или, скорее, со мной — мое присутствие ее раздражало.
— И что будет, когда нас хватятся? — полюбопытствовал я, наконец-то увидев высоко над горами Землю. Тень на ней от Луны сегодня была минимальна, и тоска схватила за горло, не давая продохнуть, а на глаза чуть не навернулись слезы. Как же я хотел домой, на этот синий, в белых кружевах облаков, родной шарик! Он ведь так близко, почти рядом!
Услышав мой вопрос, Савитри фыркнула и злорадно потерла ладони. А Варуна пожал плечами и как ни в чем не бывало ответил:
— Ну… что будет, что будет… Пистон опять нам вставят, что будет! И ты получишь, не сомневайся!
Кажется, перспектива какого-то «пистона» Варуну не смущала. Но очень радовала его дочь.
— А теперь рванули!
Я подключил свой сенсорник к системе управления вимана, и тут же передо мной развернулись виртуальные изображения. Поскольку мои спутники проделали то же самое, такая в точности картина открылась и перед ними. Справа на голограмме мы все время видели виман наших соперников. Слева — карту Луны и меняющиеся координаты. И когда Варуна включил ускорение, голограммы замутились и замелькали. Но через пару секунд все наладилось. Я следил одновременно и за реалом, и за виртуальной проекцией — это была уже отработанная привычка техника-координатора.