Вода озера за невидимой стеной действительно стала успокаиваться, уровень ее понизился. Сначала медленно, а потом всё быстрее… И наконец озеро вернулось в свои пределы, его поверхность успокоилась, и только волны еще продолжали выбрасывать на берег мусор, оставшийся от растаявшего ледника с самой высокой вершины хребта Йотунхейм.
– Да, обидел я Йотту, – огорченно сказал Оле Мортенлин и спрятал свой Могакан Гор-цик в правый карман куртки, а дощечку – в левый.
– Она очень сильная и красивая женщина, только ваши боги почему-то не захотели помочь ей, – печальный голосок Хильды прозвенел и упорхнул за пределы круга света.
– Помочь можно тому, кто сам себе объявил аврал и готов выбросить старье и хлам из своей души. Потому я и предложил фру Йотте Свамменхевен заглянуть в Зеркало Истины. Чтобы узнать себя, – ответил Оле и добавил, усмехнувшись: – А она в ответ швырнула в меня самым большим ледником Йотунхейма.
Забэл внимательно слушала шкипера, а потом, опустив глаза, тихо спросила:
– А можно мне посмотреть в Зеркало Истины?
Оле Мортенлин расхохотался, похлопал рукой по камню, на котором сидела Забэл, и потрепал щенка, крутившегося у ее ног в погоне за своим хвостом.
– Лучшее время – рассвет. Он наступит через пару часов. Луна уже спряталась за Йотунхейм. Ветра нет, вода фьорда успокоится после хулиганства Йотты. Ничто тебе не помешает взойти на скалу, молодая госпожа. А я помогу… Соленое слово шкипера и сто зубастых акул в хвост этому лесному разбойнику Берсерку!
Берсерк не слышал последних слов Оле. Он был занят магическим ритуалом очищения места. В девятый раз обходил очаг, где вокруг огня сидели люди. Когда фру Йотта Свамменхевен растворилась в лунном свете, Берсерк, громко и презрительно фыркнув, задрал хвост и тщательно пометил все камни в широком кругу вокруг костра. Чтобы истребить дух этой надменной вёльвы. Хотя бы на время. Это был ритуал соперничества с ее могуществом.
В конце концов, Берсерк и сам очень древнее и мистическое создание. И он хозяин озера Эль-явр и его окрестностей. А махать руками, уродовать ледяные вершины Йотунхейма и понапрасну волновать Эль-явр – глупая трата энергии. Лучше бы она передвинула Водопад Ведьм подальше в горы. Замучился уже каждую пятницу собирать остатки их колдовских штучек.
Так думал Берсерк, настоящий боевой кот викингов. Но кого, собственно, интересует мнение потрепанного жизнью лесного норвежского кота? Даже если учесть его славное боевое прошлое, причудливый талант рассказчика и врожденную деликатность…
Глава 17
Сила рук Забэл
Берсерк последний раз оглянулся на закрытую дверь дома и направился к маленькой пристройке для дров. Надо проверить еще тайный проход в дом, сделанный специально для него, для Берсерка. Чтобы он мог навещать свое семейство, когда ему вздумается. Потом и котята выйдут через него на свет, а в случае опасности смогут убежать обратно в дом. Но это так, к слову. Никакой опасности для детей Берсерка нет в мире озера Эль-явр.
Закончив все свои дела, Берсерк отправился по тропе в сторону деревни Тиммерхавн, туда ушли люди еще на рассвете. Забрав все свои вещи, мешки и книги.
Айка и ее щенки тоже убежали за ними.
Забэл на прощание еще раз помассировала его старые шрамы и рубцы и сказала, что вернется весной и опять полечит его. Если он будет нуждаться в этом.
Берсерк ничего не ответил ей. Он был мудр и знал – ничто хорошее не повторяется, просто иногда бывает новое хорошее. А вот плохое – повторяется. Если не везет… Правда, новое плохое бывает еще хуже старого… Но это уже очень сложные мысли, не для такой женщины с волшебными руками, как у Забэл. Потому он и промолчал…
Берсерк быстро бежал по тропе, чтобы успеть посмотреть, как Забэл будет подниматься на скалу над фьордом – он слышал ночью, что Оле Мортенлин предложил ей свою помощь. Если она хочет что-то узнать о себе. Она захотела….
Путь был не дальний. Вот уже видны сверху красные крыши домов, а вот и огромный валун на краю деревни. От него надо еще пробежать в сторону фьорда метров пятьсот. А там есть одно тайное место на кривой сосне, о котором не знает даже его приятельница рысь Гаупе Бесхвостая. Оттуда всё будет хорошо видно.
Когда они вышли на берег фьорда, у Хильды перехватило дыхание от совершенной красоты этого места. Синь фьорда, зелень леса, поднимающееся солнце и полный штиль – то самое время… Скала не была высокой, и по ней вилось множество тропинок. Но Оле сказал, что там опасно и он поможет Забэл найти нужную дорожку. Так они и пошли вдвоем, а Хильда и профессор Артур Вильфранд остались внизу.
Хильда присела на теплый валун, а профессор остался стоять. Он курил и смотрел на Оле и Забэл. Хильде стало очень любопытно, о чем он сейчас думает… Вот бы научиться читать его мысли, подумала Хильда, но тут же испугалась и даже покраснела… А вдруг он в эту минуту читает ее мысли? И вообще, может, раньше тоже читал и знает теперь, что он ей очень сильно нравится. Не как профессор, а просто как мужчина. И что она видит его иногда во снах, в очень откровенных снах… Нет, не надо об этом думать сейчас, когда он так близко…
Оле Мортенлин, прыгая с камня на камень, бегом спускался со скалы, а Забэл уже подошла почти к самому краю и остановилась, глядя вдаль. Она не решалась посмотреть вниз.
– Подойди ближе! – крикнул ей Оле. – Ничего не бойся!
Она сделала еще шаг.
– Еще, Забэл, еще ближе, с тобой ничего не случится плохого! – голос Оле Мортенлина разносился эхом над водой фьорда и откликался в лесу.
– Хорошо, девочка, хорошо! Теперь протяни руки над водой и думай, что ты хочешь увидеть дно фьорда!
Забэл протянула руки вперед, ладонями к воде, и на секунду воцарилась абсолютная тишина, даже птицы замолкли, а Берсерк на толстой ветке сосны затаил дыхание и усмирил хвост.
Всё взорвалось почти одновременно. Тишина, вода, гранит.
Сначала послышался гул, потом на поверхности воды образовалась воронка. Вода, бешено крутясь водоворотом, не уходила в нее, а наоборот, расступалась всё стремительнее, и наконец обнажилось базальтовое ложе фьорда.
А Забэл, зажмурив глаза и замерев от ужаса, всё держала руки ладонями вниз, потому что так ей сказал Оле Мортенлин.
И настал миг, когда тысячелетние базальты дна не выдержали пульсирующих ударов энергии рук Забэл и взорвались фонтаном осколков. Каменный дождь вперемешку с грязью пролился на всех, кто был свидетелем этого зрелища.
Хильда и Артур Вильфранд укрылись под деревом, сам Оле Мортенлин присел под большим камнем, а Берсерк в своем тайном убежище недовольно отодвинулся к самому стволу дерева и проворчал: «Ну, это уж чересчур… Зачем так крушить, теперь вокруг будет много острых камней и грязи. Придется пару недель сюда не приходить. Ох уж эти женщины, ни в чем не знают меры. Ну, лечила бы меня своими руками. Я же сразу понял, что они волшебные. Зачем тратить силы на воду и камень…»
Впрочем, это было его личное мнение, которого никто не услышал. А услышали все, как Оле Мортенлин, перекрикивая грохот падающих камней и рев воды в воронке, закричал, приложив рупором ладони ко рту:
– Хватит, Забэл, остановись, сложи ладони вместе!
И Забэл услышала его, сделала,как он велел.
Теперь она стояла там, на вершине скалы, маленькая, растерянная и испуганная, стиснув свои чудодейственные руки перед грудью, и казалось, что она молится. Она действительно молилась своему Богу. Ее молитва была короткой и похожей на заклинание:
– Господи, помоги мне и научи! Помоги узнать свою силу! Научи ею пользоваться во благо! Научи, как вылечить моего мальчика! Она плакала и повторяла ее снова и снова, пока Оле Мортенлин не поднялся к ней на вершину. Он ласково взял ее за плечи и очень осторожно свел вниз со скалы.
Оглушенная и потрясенная, Хильда обняла ее и улыбнулась. Потом, задорно взмахнув своей рыжеватой гривой, расцеловала в обе щеки и громко сказала:
– А ведь этот грубиян Берсерк первый понял, что у тебя волшебные руки, он же не отходил от тебя и всё требовал, чтобы ты его лечила. Вот хитрец лохматый!
– Да, девочка, сила в тебе огромная, древняя. Ты должна научиться управлять ею, иначе добро может обернуться злом. Хочешь приехать ко мне весной? Я научу тебя беречь себя.
Фру Йотта Свамменхевен видела и слышала всё, что здесь происходило. Она с самого начала была с ними, но ее никто не замечал, потому что она отвела всем глаза, – этим мастерством древняя вёльва владела в совершенстве, и это было пустяком по сравнению с тем, чему она могла бы научить Забэл.
Голос профессора Вильфранда вернул Хильду и Забэл в наш мир. Он позвонил кому-то по мобильному телефону, коротко переговорил и громко объявил:
– Оле, дружище, прощаюсь ненадолго! Удачи тебе, и присмотри за семейством этого разбойника, там я видел чудесного котенка с голубыми глазами. Такие приносят удачу. Подрастет, заберу с собой и подарю одной храброй молодой женщине, – Артур подмигнул Хильде, и она расцвела улыбкой.
– Йотта, уважаемая фру Свамменхевен, – он близко подошел к Йотте-хромоножке и вполголоса проговорил, обаятельно улыбаясь: – не забывайте о Законе Проникновения, дорогая вёльва. Уходящее Зло должно смениться Добром… Чтобы не нарушилось Великое Равновесие. Вас заждалась радость.... И еще – смените свой гардероб. Мне кажется, вам очень пойдут легкомысленные платья светлых тонов. В конце концов, мир Эль-явра не единственный в Мироздании, в некоторых из них куртка из оленьей кожи будет неуместна. Мое глубочайшее почтение!
Йотта хотела что-то ответить, но он уже отошел от нее. Обнял Хильду и Забэл за плечи и тихо сказал им:
– Внизу, в деревне, вас ждет такси, самолет через два часа. Я успею к вылету. Они поспешили вниз по тропе, а профессор Вильфранд, махнув рукой Оле Мортенлину и Йотте-хромоножке, ушел по неприметной тропинке вверх, в гору. Проходя мимо тайного убежища Берсерка, он поднял голову, встретился с ним глазами и серьезно произнес:
– Ты отвечаешь за порядок и покой в этих местах, старый боец, – и Берсерк понял его…
За большим пнем старого ясеня Артур Вильфранд свистнул негромко, и сразу же из зарослей черники на тропу вышел небольшой лохматый черно-белый пес с висячими ушами и мудрыми карими глазами. Он не спеша, солидно подошел к Артуру и ткнулся мокрым носом в его протянутые ладони.
Артур присел на корточки, обнял пса за шею и так они просидели некоторое время. А потом пошли дальше в гору, человек и собака. Нет, не так… Две родные души, разделенные по воле Того, кто создает души и пишет их индивидуальные сценарии существования. И опять не так… Две части одной многомерной и разделенной Души, которой предписано собирать себя по частям, искать во многих временах и Мирах и заглядывать в глаза других в надежде на соединение.
Глава 18
День, когда упала сосна
На следующий день после ухода гостей из большого и чужого мира, поднялся восточный ветер. Как и предполагал профессор Вильфранд. В мире озера Эль-явр он всегда означал одно – сушь. Зимой с обжигающими морозами, летом – с обжигающим жаром.
В такие дни Йотта не находила себе места. Всё темное и дурное, что было в ее душе, рвалось наружу… Вся ее тоска, воспоминания о Бальдре, невыполнимое желание вернуть счастье и радость – всё было окрашено в цвет уныния, раздражения и злости, угольночерный с серыми вспышками.
Так было и в тот день, когда упала сосна. И столько в Йотте накопилось зла, что она невольно, даже не зная сама, усилила восточный ветер до свирепого урагана. Казалось, проснулись три Великанши в горах Йотунхейма и их древняя разбуженная ярость сейчас поднимет весь хребет в воздух. Как выгнутую спину гигантского Дракона с пронзающими мир шипами.
Этот ураган принес немало неприятностей – в деревне ветер сорвал крыши с курятников и всех кур разнес по соседним лесам. Впрочем, только на радость лесным котам, лисам и троллю Трумпу.
В Санхеттен-фьорде поднялись волны такой высоты и силы, что перевернули два рыбацких судна и разбили старый деревянный причал в порту деревни Тиммерхавн. Дружина морских спасателей,
которой командовал отважный шкипер Оле Мортенлин, спасла своих собратьев, не позволила им уйти в последнее плавание. И вытащила из-под обломков причала старого Кёнига, козла старушки фру Андерсен. Он решил там переждать ураган. Но этому бородатому дураку объяснили по-мужски, что спасать свою жизнь около неверной воды фьорда – последняя глупость в его рогатой козлиной башке. Впрочем, уже не рогатой – упавшее бревно обломало ему рога почти до основания.
Даже дорога в Осло оказалась под водой.
Много бед натворила Йотта своей несдержанностью в ожесточенном страдании.
Одинокая кривая сосна на скальном выступе позади ее дома со скрежетом сломалась, корни ее оторвались от почвы, и она упала прямо перед крыльцом. Рухнувшее дерево задело крышу и содрало с нее изрядный пласт дерна.
Ярость охватила Йотту. И тоска, которая третий день душила ее и скручивала душу в узлы, прорвалась криком и обжигающими слезами.
Она бросила на пол деревянную ступку с почти готовым порошком от плешивости для капитана Асгера Йенка, отшвырнула мраморный пестик и выскочила на крыльцо.
Разрушения были велики. Заросли высоких мальв с цветами размером с голову крупного лося были погребены под колючими ветвями. Ковер из маргариток покрылся обломками сучьев и слоем ржавых длинных игл.
Сосне этой было лет тысяча, не меньше. Йотта сама взобралась на скалу и посадила проклюнувшееся семечко в маленькую трещинку в граните. Это было после гибели Бальдра.
Тогда она категорически отказалась сопровождать валькирий на очередную битву. Она вдруг почувствовала, что не может больше видеть смерть и сверкающие мечи в руках своих прекрасных сестер. Но она ведь старшая и должна строго присматривать за ними. Чтобы они не теряли разум от крови и стонов умирающих бойцов и не ошибались в выборе – какого воина сопровождать в небесную Валгаллу к Великому Одноглазому Одину, а кого сразу в подземное царство Хель. К тому же исход битвы ей был известен и, если бы Один спросил ее, она бы ему рассказала. Но он предпочел неизвестность, а Высшие запретили Йотте предсказывать будущее, пока ее об этом не попросят.
И вот тогда Йотта Свамменхевен вогнала сосновую иглу себе под ноготь большого пальца правой руки. И он раздулся, как большущая шишка, – меч в руке не удержать. А без меча нечего делать там, где люди убивают друг друга. Даже если ты только следишь за битвой. Ведь Валькирии помогают умереть тем, кто не может сделать этого сам.
Великий Одноглазый Один не любил, когда люди мучились перед смертью. Мучения делают мужчин слабыми. Одину нужны сильные воины. И в Валгаллу Валькирии провожали только самых свирепых и умелых бойцов.
Когда ее палец превратился в большую сосновую шишку, она сказала Одину, что устала помогать воинам уйти из жизни. Еще она сказала, что хочет делать в жизни не то, что делает сейчас. И показала Одину свой распухший палец. А Великий Один только усмехнулся и махнул рукой.
Тогда она объявила, что будет жить около озера Эль-явр и знакомиться с каждым, кто придет к его берегам. А потом будет рассказывать ему три дня и три ночи «о прошлом всех сущих, о древнем, что помнит». И о нем, Одноглазом Одине, и его стране богов – Асгарде, будет рассказывать, и о других Асах и их подвигах.
И Один согласился, ему стало лестно, что о нем снова заговорят в мире людей. У людей-карликов в стране Митгард память короткая, и они всё время норовят забыть старых богов.
Только одно потребовал он, чтобы Йотта Свамменхевен называла себя вёльвой, то есть колдуньей-прорицательницей.
Она согласилась, хотя всё про себя знала. Вовсе она не прорицательница и не колдунья. Она просто знает прошлое и знает людей. И ей даны были Книги, которые, кроме нее, никто не умел читать и понимать.