Шесть ракетных турелей, равномерно расположенные по периметру лагеря, соединялись между собой жгутами петляющих кабелей. Их спутниковые антенны зондировали небеса на предмет воздушной угрозы. Отряды бойцов совершали пробежки по всему лагерю, а старательные КСМ[34] ремонтировали поврежденные здания.
Вопреки маячившим повсюду толпам людей, Арктур почувствовал расслабленную и неторопливую атмосферу в лагере и отсутствие суеты. Позы десантников охранявших территорию, не выдавали никакой настороженности, а тренировки проходили неспешно. Несколько человек обернулись, когда он выводил своих людей из чрева десантного корабля, но всякий интерес к ним быстро иссяк.
– Ну, что дальше, лейтенант? – спросил Янси, фиксируя гаусс-автомат за плечом, в положении «на ремень»[35]. – Где наша встречающая делегация?
Арктура интересовал тот же вопрос, но он ничего не ответил. Не пристало офицеру признавать, что он не знает, что происходит. Предполагалось, что их встретит начальник службы безопасности лагеря, но на посадочной площадке новоприбывшие были абсолютно одни.
– Эй, на трапе, поберегись! – выкрикнул из катера один из инженеров, избавив Арктура от необходимости отвечать.
Сразу за предупреждением последовал гортанный рев двигателя осадного танка. Выплевывая грязные хлопья голубоватого маслянистого дыма, танк выбрался из тьмы трюма и рывками выкатился на песок.
Арктур наблюдал, как танк с инженерами на броне погромыхал в сторону ангаров.
– Черт, Чак, эта штука, наверное, старше тебя, – сказала Ди де Санто.
– Милая, – протянул Чак. – Тех, кого ты зовешь старыми, я называю опытными.
– Ну да, это опытный танк, – сказал Янси.
– Да пошел ты, – сказал Чак и понимающе подмигнул де Санто. – Всякий раз, когда мне приходится выбирать между молодой кобылой и взрослой, я выбираю взрослую. Она знает, что надо делать, и всегда позаботится о том, чтобы ты тоже все сделал правильно.
– Мы все еще о танках болтаем? – спросил Янси.
– Смирно! – крикнул Чун Люн, и десантники отделения Доминион застыли. Арктур обернулся и увидел, что из командного центра к ним направляется человек в бронескафандре. На его плечах виднелись капитанские знаки отличия. За спиной офицера следовало сопровождение из двух бойцов.
Арктур принял положение «смирно», прищурившись от яркого света и пыли. Походка и жесты местного десантника показались ему знакомыми. Капитан остановился перед молодым лейтенантом, и по двигающимся, синхронно взгляду, фонарям скафандра можно было понять, что человек осматривает Арктура.
– Лейтенант Арктур Менгск для прохождения службы прибыл, сэр, – отчеканил Арктур, энергично отдавая воинское приветствие. – Отделение «Доминион» приведено в боевую готовность, сэр!
– Полегче, Менгск, – сказал капитан. Арктур улыбнулся. Теперь он понял, почему командир показался ему таким знакомым.
Блестящий щиток офицерского шлема откинулся вверх, и Арктур увидел лицо капитана Ангелины Эмилиан, той самой женщины, которая зародила в нем желание о вступлении в армию, казалось бы, целую вечность назад, в Стирлингской Академии.
Арктур расслабился, но только чуть-чуть. Может, Эмилиан и была его знакомой, но при этом она еще и капитан. А он пока лейтенант. Значит, субординацию никто не отменял.
– Рада снова видеть вас, Менгск, – сказала Эмилиан. – Итак, они сделали вас лейтенантом?
– Да, сэр, – сказал Арктур. – Все генеральские должности были заняты.
Эмилиан улыбнулась.
– Я вижу, вы не растеряли свое остроумие. Возможно, ваш директор был прав насчет вас? Они все еще позволяют ему там преподавать?
– Нет, сэр, – ответил Арктур. – Последнее, что я про него слышал, что следующие шестьдесят лет он проведет в исправительной колонии Бар-эль, по обвинению в растратах и мошенничестве. Как я понимаю, кандидат на ресоциализацию из него никудышный.
– Надеюсь, что ты не имеешь к этому никакого отношения? – решила уточнить Эмилиан, уловив в голосе парня нотки гордости.
– Я не могу сказать, – ответил он, не оставив у Эмилиан никаких сомнений по поводу своей причастности в низвержении Стигмана.
– Я так и думала. – Эмилиан выставила палец в сторону отделения Арктура. – А они чем похвастаются?
– Отделение Доминион, – сказал Арктур. – Готовы к несению боевой службы. Только прикажите.
– Отделение Доминион? – переспросила Эмилиан. – неплохо звучит. Сам придумал?
– Сам, – кивнул Арктур. – Посчитал, что это имя звучит достаточно благородно.
Эмилиан покачала головой и с усмешкой на лице пошла вдоль шеренги десантников. Ее суровый взгляд буквально сверлил каждого солдата, и не оставлял никаких сомнений в том, что капитан считает их полными ничтожествами.
– Итак, слушай сюда десант! – крикнула она. – Добро пожаловать на Сунъян, в самую убогую и грязную задницу на задворках основных миров! Это не учебный лагерь, и здесь точно не рай! Так что там, где вы бывали прежде и думали, что там хреново, можете расслабиться – здесь хуже. Жрачка отстой, в бараках больше дыр, чем в мишени после очереди из "карателя". И вы не уедете отсюда, не побывав в лазарете по крайней мере хоть один раз! Есть вопросы?
Большая часть отделения «Доминион» стойко выдержали ее речь, понимая, что лучшим ответом на такой риторический вопрос будет молчание.
Однако Янси Грей, по-видимому, позабыл об этой солдатской мудрости.
– А почему мы попадем в лазарет, сэр? – спросил он.
Капитан Эмилиан развернулась на звук. Щиток ее шлема оказался всего в дюйме от спросившего. Арктур поморщился, раздраженный тем, что один из подчиненных ставит его в неловкое положение.
– Ты что-то сказал, боец? – с расстановкой произнесла девушка.
– Эм... вы спросили, есть ли у кого вопросы, – ответил Янси. – У меня есть. Вопрос. В смысле.
– Отставить, Грей, – сказал Арктур. – Когда капитан проинформирует меня, я доведу до вас все, что вам положено знать. И лучше тебе постараться попасть в лазарет мертвым, чтобы избавиться от привычки задавать тупые вопросы.
Эмилиан продолжала пристально смотреть на Янси, который уставился в точку, где-то над ее правым плечом. В конце концов, капитан отошла от него и встала перед отделением, заведя руки за спину.
– Отвечая на вопрос рядового Грея. Скорее всего, вы попадете в лазарет, потому что вас подстрелят раздраженные шахтеры, незаконно начавшие подземные операции на этом булыжнике, который, так случилось, является частью недвижимого имущества Конфедерации.
Арктур не знал, что Сунъян является колонией Конфедерации. Эта крупица информации не озвучивалась при инструктаже до их отправки с Прайдуотера[36]. Хотя, в принципе, весь инструктаж-то заключался в одной фразе: "Отправиться на Сунъян и ждать приказов".
В любом случае, это глухая периферия, где все строилось по принципу: планета принадлежит тому, у кого больше людей и крупнее пушки. С прибытием Доминиона и осадного танка, оказалось, что честь владения колонией теперь принадлежит Конфедерации.
– Большинство шахтеров уже депортированы, – продолжила Эмилиан, прохаживаясь взад-вперед. – Но осталось несколько твердолобых упрямцев, в избавлении от которых и будет состоять ваша работа. Это будет кровавым дельцем, потому что шахтеры зарылись похлеще, чем Тирадорский крово-сорокопут[37]. Но вы будете не одни. С вами будет тридцать десантников и горстка огнебоев[38]. Теперь у нас есть еще и осадный танк. И без ошибок, бойцы! В вас будут стрелять, поэтому без жертв не обойдется.
– Последнее я вам гарантирую, – закончила капитан. – Так что, чертяки, вам повезло. Атака каньона Туранга состоится завтра, в шесть утра.
* * *
Обжигающее солнце уже стояло высоко в небе, когда Арктур соскочил с койки в пять утра. Он пошел в столовую, чтобы перехватить что-нибудь из завтрака и проглотить доз пять армейского кофеина. Завтрак состоял из высококалорийной дряни вкуса нечистот. Тем не менее, он обеспечивал солдат энергией, необходимой для ведения боевых действий.
Арктур сидел и рассматривал коричневатый "шлак" лежащий на его подносе. Капитан Эмилиан села напротив него.
– С добрым утром, лейтенант, – сказала она, кивая на еду. – Держу пари, это не то, к чему вы привыкли.
– Не совсем, – согласился парень. – Хотя столовая Стирлингской Академии вполне могла выставить подобное на продажу.
– Тогда понимаю, почему Десантный корпус показался тебе привлекательным местом.
Они молча стали поглощать завтрак. Арктур воспользовался возможностью, чтобы лучше рассмотреть Ангелину Эмилиан. Девушка была весьма симпатична, но он заметил шрам, которого раньше не было. Бледная линия начиналась над ухом и скрывалась в волосах.
– Заработала на Чау-Сара, – сказала она, не поднимая взгляда. – Тюремный бунт в одной из исправительных колоний. Там содержатся самые отбросы из отбросов: убийцы-рецидивисты, насильники, серийные убийцы. Мы как раз тусовались там, набирая партию будущих ресоцов, когда это случилось. Я была в "одиночке" зека по имени Уэйн Шайен, когда ему кинули пушку охранника. И он выстрелил мне в лицо.
– Неприятно, – сказал Арктур, осознавая, как нелепо занижена его оценка. Но Эмилиан, казалось, не заметила.
– Да, но мне повезло. Пуля срикошетила от внутренней оболочки шлема и оцарапала меня до того, как взорвалась за головой.
– И что вы сделали?
– Вокруг меня было столько крови, что тупой осел подумал, что я мертва, – ответила Эмилиан. – Думаю, я потеряла сознание на несколько секунд. Но когда я очнулась, то увидела, что он стоит у барьеров, спиной ко мне. Я встала и сломала ему шею. А затем рванула когти оттуда.
– Впечатляет, – на полном серьезе ответил Арктур.
– Да, ерунда, – сказала Эмилиан. – Во всяком случае, мы получили своих рекрутов, а я получила новый шрам, которым пользуюсь для произведения впечатления на юных лейтенантов. Так, расскажите о своем отделении, Менгск. Они хоть что-нибудь могут?
Арктур пробежался взглядом по всей длине стола. Его бойцы болтали с десантниками, которые тоже летели на задание в каньон Туранга.
– Да, – сказал он. – Пока не грянула эта миссия, они надеялись пойти в отпуск. Все вместе. Но они хорошие солдаты. Некоторые из них лучше, другие – похуже. Но те и другие будут выполнять приказы, как бы тяжко не придется.
– Этого вполне достаточно, – ответила Эмилиан.
Арктур посмотрел на предательские следы от нейронной ресоциализации у десантников, с которыми разговаривали его люди, и сказал:
– Скажите мне кое-что, капитан. У вас есть тридцать десантов, все ресоцы, что подразумевает слепое подчинение приказам...
– Да, и что?
– Зачем нужны мы?
– Вы когда-нибудь воевали вместе с десантниками-ресоцами? – С полным ртом, набитым омлетом, задала вопрос Эмилиан.
– Нет.
– Ты бы не спрашивал, если бы имел с ними дело, – сказала Эмилиан. – Не пойми меня неправильно. Они хорошие солдаты, они будут делать все, что прикажешь им, но они не проявляют инициативы, и своевременно не реагируют на быстро меняющуюся обстановку боя. Поставь задачу, которой легко следовать, и нет проблем. Но как только начинают возникать различные нюансы, они тут же теряются. Я постоянно запрашиваю кадры, которые не подверглись промывке мозгов, а мне все больше и больше присылают соцперов[39].
– И вы думаете, что наша шестерка повлияет на ситуацию?
– Шесть человек и осадный танк, не забывай.
– Конечно, – сказал Арктур. – Эти шахтеры, должно быть суровая компания.
– Почему ты так считаешь?
– Вы точно уверены, что они не сдадутся, как только увидят нас. Или я не прав?
– Ты не ошибся.
– Я так не думаю, – сказал Арктур. – Почему они не сдадутся?
– Потому что мы не первый раз идем к ним. Они отбивались с применением шагоходов "Голиаф", зенитных ракет и множеством стволов. С другой стороны, в прошлые разы у нас не было осадного танка. И отделения "Доминион", – добавила она с улыбкой.
Осадный танк уехал к точке сбора в устье каньона Туранга еще с вечера, чтобы к утру предоставить артиллерийскую поддержку пехоте, которая будет штурмовать базу шахтеров.
– Вы помните тот разговор между нами, в Стирлингской Академии? – спросил Арктур.
– Конечно, – ответила Эмилиан. – А почему ты спрашиваешь?
– Вы сказали, что только приблизительно пятидесяти процентам десантников, доводится по факту увидеть бой. Может быть, тут имело место небольшое... преувеличение.
– Ничего подобного, – ответила Эмилиан. – Почти пятьдесят процентов курсантов в десанте либо драят учебные лагеря, либо погибли от несчастного случая, либо у них спекаются мозги при ресоциализации, либо по другому поводу становятся инвалидами, пригодными только для бумажной работы.
– То есть в принципе, если ты выжил в учебке, то увидеть боевые действия практически гарантировано?
– Вероятность высокая, – ответила Эмилиан, хмуря брови.
– Не очень-то привлекательно, когда тебе преподнесут это так.
– Следовательно, происходит смещение акцентов, – резюмировала Эмилиан.
Она встала и понесла поднос с остатками завтрака к стеллажам. Арктур последовал за ней, и задвинул свой поднос пониже капитанского.
– Я уже вижу. Теперь.
Эмилиан развернулась, и по стальному блеску в ее глазах Арктур понял, что неформальная обстановка приема пищи закончена.
– Замечательно. Пора приступать к делу, лейтенант. Соберите своих людей. Полная боевая готовность через десять минут. Мы выдвигаемся в 5:30, так что не задерживайтесь, иначе я отдам под трибунал твою задницу. Давай уж, шевели ей!
Арктур подчинился.
* * *
Арктур сидел с гаусс-автоматом у плеча, прижавшись телом к крутой скале, защищавшей его от потока пуль, лившегося сверху. Солнце сверкало высоко над ними. Желтый, словно кислый лимон, шар, казалось, был так близко, что до него можно было дотянуться рукой и потрогать. Его дыхание было отрывистым, а во рту чувствовался вкус крови из-за прокушенного во время крушения языка.
Отделение "Доминион", пряталось рядом с ним, в скалах. Немного потрепанное, но все бойцы были живы. И этот факт Арктур воспринимал как чертовское везение, вспомнив выворачивающий кишки ужас, который он ощутил, когда взрыв проделал чудовищную дыру в борту десантного катера.
Он не мог вспомнить практически ничего, из того, что случилось, за исключением ураганного ветра, неистово обрушившийся на отряд, полыхающий огонь, и ужасные крики боли обстрелянных десантников.
Следующее, что он помнил, – себя, лежащего в груде искореженного металла, объятого пламенем, и смотрящего на столб масляного черного дыма, что заполнял небо. Чьи-то руки подхватили его под подмышки и потащили из-под обломков. А затем, оперевшись на скалу, он увидел, что это был Чак Хорнер, кто спас его.
– Что случилось, – кое-как выдавил он из себя.
– Ракета, – сказал Хорнер. – Они установили турель в дне ущелья. Пилот не заметил ее, и мы словили самонаводящийся снаряд прямо под сопло. Как минимум половина бойцов уже мертва, а этот чертов танк все еще не прибыл.
– Эмилиан? – спросил Арктур. – Где капитан?
– Капитан выбыл из драки, сэр, – сказал Янси Грей, по другую сторону расщелины. – Я думаю, у нее сломана спина.
Слова рядового Грея прояснили мысли Арктура. Он подтянул под себя ноги и оперся о скалу.
Итак, он должен собрать всех в кучу и определиться, что делать дальше.
Лейтенант посмотрел, в какой позе лежит на спине Эмилиан, и сделал вывод, что Янси, похоже, не ошибался. Капитану не придется участвовать в бою.
Броня Эмилиан поддержит в ней жизнь какое-то время, но ноги и торс скафандра были изогнуты так, как не предусматривалось конструкцией. Арктур понимал, что если в ближайшее время не доставить капитана в лазарет, – девушка умрет.
В двадцати метрах вниз по ущелью лежала выпотрошенная громада десантного катера. Вокруг машины валялись груды искореженной и почерневшей от огня стали. Пилот как мог, пытался смягчить посадку, но что можно сделать, когда у тебя из-за взрыва отказали двигатели, а ближайший кусок ровной площадки в ста километрах? Толстые клубы дыма рвались ввысь из чрева разбитого корабля, пламя пожара потрескивало и щелкало, уничтожая кассеты боеприпасов и стим-пакеты.