Воздух был прозрачным и свежим, коричневое небо теплых медовых тонов тянулось вдоль всего горизонта – день приближался к концу. В воздухе стоял сильный аромат трав и цветов. Валериан глубоко вдохнул, немедленно вернувшись назад в детство, в безмятежное время, когда он был наивен, и ему казалось, что вся галактика лежит у его ног.
– Хорошо быть дома, не так ли? – сказала Жюлиана. Ее голос по-прежнему был слабым, но всё же сильнее, чем многие годы прежде. – Я имею в виду, вернуться назад на Умоджу.
Валериан кивнул.
– Да, хотя мне все еще трудно о чем-то как о доме.
– Я знаю, дорогой, – сказала его мать. – И я сожалею, что ты рос в таких условиях, мотаясь туда-сюда.
– Это не твоя вина. В конце концов, разве у нас был выбор?
– Я знаю, но я хочу, чтобы ты понял, мне жаль, что я не смогла дать тебе нормальное детство.
– «Нормальное детство?» – спросил Валериан. – Что это такое? Оно вообще существует?
– Конечно, существует. У меня было совершенно нормальное детство, которое прошло здесь.
– Я догадываюсь, – наконец произнес Валериан, когда они по дуге миновали тополиную рощицу, и перед ними открылся вид на реку. – Я с теплотой вспоминаю это место. Но в моей жизни случилось столько всякого, что я больше не воспринимаю его как свой дом.
– Это грустно, – сказала Жюлиана, указывая на неровную впадину, ломающую гладкую береговую линию реки. – Ты помнишь ту маленькую бухточку?
Вода заполнила бухту целиком, закручиваясь течением в миниатюрные водовороты, но Валериан не забыл, как стоял здесь по колено в грязи с маленьким совком и лотком раскопанных «сокровищ».
– Да, – сказал он с улыбкой. – Я помню. Я тогда раскапывал там «инопланетные окаменелости».
– Я так гордилась тобой, – сказала Жюлиана. – И я горжусь тобой, Валериан. Ты вырос в такого замечательного, красивого мальчика. Мое сердце щемит каждый раз, когда я смотрю на тебя.
– Мама, не продолжай! – воскликнул Валериан, смущенный, но, тем не менее, наслаждающийся похвалой.
– Я серьезно, – сказала она, на сей раз более настойчиво. – У меня, вероятно, не так много времени в запасе и есть вещи, которые я должна сказать тебе, мой дорогой мальчик. И я хочу, чтобы ты запомнил что-нибудь хорошее из своего детства прежде, чем я скажу их.
– О чём ты? – немедленно напрягшись, уточнил Валериан, уловив скрытый подтекст в словах матери.
– Тебе было необходимо повзрослеть так быстро, и я знаю, как тяжело тебе это далось. Но скоро тебе предстоит повзрослеть еще немного. Меня скоро не будет рядом...
– Мама замолчи, – сказал Валериан, опускаясь перед ней на колени и беря ее за руку. – Эти доктора не знают, о чем говорят. Ни один из них не был прав относительно твоего состояния. Ты запутала их всех, и я знаю, что ты переживешь всех нас.
– Ты так мил, – сказала она, проводя рукой по его лицу, – но мы оба знаем, что это конец и не важно, сколько у меня осталось времени.
– Пожалуйста, – сказал Валериан дрожащим голосом. – Не говори так.
– Но я должна. Я сожалею, что мне приходится всё это говорить, – сказала Жюлиана, и слёзы заблестели в уголках её глаз.
– Почему? – вскричал Валериан.
– Потому что скоро твой отец будет здесь, а у меня нет прежних сил, чтобы противостоять ему как раньше. – Эта последняя фраза была сказана с горечью, и казалось, дала ей силу продолжать.
– Твой отец – опасный человек, и он опасен не только для своих врагов. Он использует людей, Валериан. Берёт от них всё, что ему нужно, а когда кто-то становится бесполезным, просто выбрасывает его. Я впустую потратила свою жизнь, веря в него, и мое сердце не выдержит, если я буду знать, что ты собираешься стать таким же человеком как он. Я отказалась от своих мечтаний ради твоего отца, думая, что он нуждается во мне и что он придет за мной, когда наступит подходящее время, но он этого не сделал.
– Мама, почему ты говоришь такие вещи? Я не хочу это слушать.
– Нет, – она сказала, сжимая его руку изо всех сил. – Нет, ты должен. Ты должен быть достаточно сильным, чтобы сопротивляться влиянию отца. Пожалуйста, можешь восхищаться им, у него есть много замечательных качеств, но, заклинаю тебя, не старайся быть похожим на него, независимо оттого, что с тобой случится. Будь самим собой во всем и не позволяй ему манипулировать собой словно одной из его шахматных фигур.
Валериан чувствовал силу воли исходящую от матери, как будто она с каждым словом направляла последние частицы своей энергии на то, чтобы донести до него эти слова. Валериан мог понять причину ее горечи из-за поведения отца, но действительно ли она понимала великие замыслы, которые Арктур претворял в жизнь, и жертвы, необходимые для того, чтобы осуществить их?
Валериан посмотрел во впалые глаза матери, и увидел боль и горе, что наполняли их. Он внезапно подумал, что, возможно, она осознала цену амбиций отца слишком хорошо...
– Ты понял меня? – спросила Жюлиана настойчиво. – Пожалуйста, скажи мне, что ты понял.
– Я понял, – сказал Валериан, хотя на самом деле он не понимал. – Да. Отец может сделать многое, но он не пожертвует собственным сыном ради своих амбиций.
– Я надеюсь, что ты прав, Вал, – сказала она, раскинув руки и обняв его. – Я искренне надеюсь, что ты прав.
В течение нескольких минут они, не сдерживая слез, молча сидели в объятиях друг друга. После Валериан вздохнул и отстранился, выпустив из рук исхудавшее тело матери.
– Я люблю тебя, Валериан, – сказала она. – Мой замечательный, красивый мальчик. Ты лучшее, что я сделала за всю свою жизнь.
Валериан попытался ответить, но в горле стоял ком, и он не мог произнести ни слова. Мысль о том, что совсем скоро ему предстоит потерять мать, совершенно выбила юношу из колеи.
Он вытер глаза носовым платком и смахнул оставшиеся слезы ладонью. Менгск не должен так себя вести, подумал он. Сердце и воля Менгска должны быть непоколебимы...
Валериан повернулся, услышав за спиной хруст гравия, и узнав робкую походку Чарльза Виттье, который все еще оставался его неизменным спутником. Виттье появился в сопровождении Айлина Пастера.
– Что такое, Чарльз? – спросил Валериан.
– Простите за вторжение, сэр, но мы только что получили сообщение от генерала Дюка.
– И? – сказал Валериан, когда Виттье замолчал в нерешительности.
– Он недоволен тем, что его суда держат на внешних границах системы, и потребовал разрешения вывести корабли на орбиту Умоджи прежде, чем император соизволит спуститься на поверхность планеты…
– И я сказал ему засунуть свои требования в задницу! – прервал Виттье Айлин Пастер.
Валериан был потрясен вспышкой деда, прекрасно зная, что тот терпеть не может ругательств, и считает их признаком плохого воспитания и нехватки словарного запаса.
– Держу пари, что Дюку это не понравилось, – сказал Валериан.
Он никогда не встречался с Эдмундом Дюком, но дедушка рассказал ему о репутации Дюка и о том, как он перешел на сторону Сынов Корхала, когда его корабль потерпел крушение посреди роя голодных зергов.
Валериан сразу почувствовал неприязнь к нему, вспомнив уроки Мастера Миямото и его понятия о чести. Какими бы старомодными эти убеждения не казались теперь, они всё ещё находили отклик в душе Валериана.
– Меня не волнует, понравилось ему это или нет, – продолжил его дед. – Правящий Совет обеспокоен тем, как Арктур управляет своим Доминионом Терранов. К слову, мягко говоря, мы не в восторге оттого, что флот военных кораблей Доминиона намеревается расположиться на орбите Умоджи.
– И что сказал Дюк?
– Дюк ничего не говорил, сэр, – сказал Виттье. – Император лично прислал ответ.
Валериан вскинул голову при упоминании об отце.
– Император согласился на условия Умоджи, – подытожил Виттье, и Валериан услышал нотки подобострастия в голосе помощника.
– Так, когда он будет здесь?
– Он прибудет к нам в систему рано утром на борту канонерского катера.
Валериан кивнул и посмотрел на закат. Свет заходящей звезды заливал пейзаж красновато-коричневым заревом, похожим на кровь.
* * *
– Это сработало? – спросила стоящая в дверном проеме корабельного трапа фигура в бронескафандре. Закрытый шлем приглушил голос, однако в нем четко слышалось нетерпение.
– Сработало, – подтвердил техник в испачканной нефтепродуктами спецовке, склонившийся над поношенным, сооруженным на скорую руку устройством связи. – Эта штука, которую мы добыли на Браксисе, реально помогла. Я смог расшифровать все каналы передачи данных Доминиона. Мы получили все: его план полета, коды СРО[63], полный список пассажиров и место прибытия. Пилоты уже прокладывают нам курс.
Человек в скафандре кивнул. Его руки сжались в кулаки.
– Хорошо. Продолжай слушать их частоты, может еще какую болтовню услышишь.
– Есть! – подтвердил приказ техник.
Экипированный боец развернулся и направился по отделанному металлом коридору, который вел внутрь звездолета. Его боевой бронескафандр «ДВК-300» украшали нарисованные на бронепластинах красно-синие флаги Конфедерации. На массивном плече покоился гаусс-автомат, а длинный боевой нож удобно устроился в пристегнутых к ноге ножнам.
Интерьер судна явно видывал лучшие дни. Стены коридора пестрели следами от стрелкового оружия, термическими пятнами от лазеров, при боях между кораблями, и кислотными кляксами от биоорганического оружия зергов. Было чудом, что корабль мог вообще находиться в космосе, учитывая повреждения, которые он получил во время сражения у Тарсониса. Когда Менгск натравил на них тех монстров, настоящих исчадий ада.
Неизвестный в скафандре направился вглубь корабля, минуя армейские кубрики, где десантники Конфедерации в который раз чистили свои бронескафандры и собирали-разбирали оружие. Воины больше молчали, чем говорили, и не обменивались шуточками, как было когда-то – крах Конфедерации и смерть на их глазах всего, чем они дорожили, положили конец любым шуткам.
Наконец фигура подошла к автоматической двери, и рукой, облаченной в тяжёлую бронированную рукавицу, постучала по металлической створке.
– Войдите, – лаконично прозвучал голос с почти мелодичным акцентом.
Человек в скафандре вошел в комнату и снял шлем.
Капитан Ангелина Эмилиан встряхнула головой и провела рукой по растрепанным волосам.
– Мы получили, что хотели, – сказала она, обращаясь к чернокожему мужчине, который сидел на краю единственной в отсеке кровати. Его белый форменная куртка была расстегнут, открывая безволосую грудь с «кубиками» из мускул. Мужчина полировал большую винтовку, которая лежала у него на коленях.
– Все? – уточнил он, откладывая винтовку.
– Да, – сказала Эмилиан. – Коды, которые мы получили на Браксисе, все еще действительны. Они пока не знают, что мы ударили по базе на Боралисе, таким образом, не удосужились изменить их.
– Превосходная работа, Ангелина, – вставая и застегивая куртку, похвалил девушку мужчина. – Соберите десантников и предупредите их, что на этот раз всё будет намного сложнее. Когда мы запустим ваш десантный катер, вы направитесь в самое пекло. Мы не сможем вытащить вас оттуда, даже если вы убьете его.
– Это не имеет значения, – сказала Эмилиан. – Если этот ублюдок Менгск будет мертв, мне уже будет все равно.
– Я знаю, – сказал чернокожий. Поверьте мне, чувство ненависти мне очень хорошо знакомо.
– Я обучала его, вы знали это?
– Да, и именно поэтому я знаю, что вы убьете его. Вы лучше, чем он.
Эмилиан кивнула на его винтовку. – Вы уверены, что не хотите пойти с нами? Я знаю, как вам нравится использовать этого плохого мальчика.
– Не в этот раз, – возразил человек. – Наши новые союзники готовятся к другой операции такой же значимой, как и убийство Менгска. Я должен помочь им скоординировать действия.
– О? И где же будет проводиться эта операция?
– Верфи на Дайларе-4, – сказал Самир Дюран.
ГЛАВА 18
В последний раз, когда Валериан ожидал отца на Умодже, ему было семь лет. Он помнил свой наивный оптимизм при мысли о встрече с героическим человеком, который стоял на голову выше простых смертных. Общее между тем далёким днём и днём сегодняшним состояло только в том, что Арктур Менгск был теперь действительно на голову выше простых смертных.
Император Арктур Менгск I. Это звучало странно, как будто отец пока еще не соответствовал титулу, и право на его ношение нужно еще заслужить.
Валериан сдержал зевоту и пожалел, что не смог заснуть прошедшей ночью. Он объяснял это тем, что скорей всего он просто выпил слишком много кофе, хотя в душе знал, что бессонницу вызвали мысли о его признании в качестве сына императора. Теперь, когда Валериан имел любые ресурсы Доминиона в своем распоряжении, ему было подвластно всё. Он мог снова снарядить археологические экспедиции на Луну Ван Остина, или к любым другим всплывающим в новостях находкам.
Начинался яркий и теплый день, как будто сама Умоджа готовились принять новоиспеченного императора. Солнце походило на раздутый красный шар в медно-красном небе. Валериан стоял на лужайке перед домом деда, в своем самом лучшем наряде и сапогах, в неизменном алом плаще, что подчеркивал ширину плеч словно доспехи. На поясе с левой стороны красовался меч, а справа – бластер[64] ручной работы. Валериан выглядел так, как и подобает сыну императора и, несмотря на предостережения матери, относительно предстоящей встречи, юноша видел, что она довольна тем, как эффектно он выглядел.
Жюлиана сидела в инвалидном кресле, одетая в самую подходящую одежду, какая только могла быть скроена на ее болезненно худую фигуру. Ее волосы были помыты и уложены в прическу и, даже после всего того, что мать наговорила об Арктуре на берегу реки, Валериан заметил, что она нанесла немного косметики.
Даже люди, отвергнутые отцом, все еще прилагали усилия, чтобы нравиться Арктуру Менгску.
Айлин Пастер, Чарльз Виттье и Мастер Миямото в своих самых приличных костюмах также присутствовали, а позади них стояли слуги Айлина Пастера. Это была идея Виттье сделать так, чтобы штат слуг приветствовал нового императора. Хотя Айлин поначалу сопротивлялся этой идее, считая её дешевым фарсом, Валериан убедил деда, что в этом нет ничего плохого.
– Великому императору нравится заставлять нас ждать, – проворчал Пастер.
– Ну, Правящий Совет заставил его оставить свои корабли у внешней границы системы, – заметил Витье, – да и канонерские катера далеко не самые быстрые корабли. Линейный крейсер прибыл бы сюда намного раньше.
Вздохнув, Пастер что-то пробормотал. Валериан не уловил слов, но мог предположить их смысл. Айлин Пастер и Чарльз Виттье неудачно начали знакомство и никогда не пытались исправить это. Валериан подозревал, что дед имеет свою точку зрения по поводу того, кому из Менгсков лоялен Виттье, посему сделал вывод, что Айлин Пастер должно быть неплохо разбирается в людях.
– Летит, – сказал Мастер Миямото, указывая на пятно света в перистых облаках рыжевато-коричневого цвета.
Валериан посмотрел вверх и почувствовал, как подскочило в груди сердце, когда он увидел пылающую крестообразную форму корабля, проходящего сквозь атмосферу. Два более легких корабля эскорта держались рядом, выписывая восьмерки вокруг канонерского катера. Валериан ощутил чью-то руку на своей руке. Опустив взгляд, он увидел, как мать с тревогой смотрит на приближающиеся корабли.
– Все будет в порядке, – сказал Валериан.
Она посмотрела на него и слегка улыбнулась. – Помни, что я тебе говорила.
– Хорошо, – пообещал он.
Из облаков начали вырисовываться очертания канонерского катера: грозного на вид корабля с широким фюзеляжем. Данный класс судов считался устаревшим, ввиду появления более быстрых и маневренных истребителей класса «Мираж». Однако, канонерки имели большую дальность полета и были способны к межпланетному перелету в пределах системы, и поэтому всё ещё использовались.