Вспоминали о многих: о Жене, о Денисе, о Майкле… О Гале и Викторе дядя Саша рассказывал сам. Он встречался с ними здесь, в Арктике.
Когда Алексей заговорил о моле и воротах для пропускания ледяных полей, дядя Саша, казалось бы, совсем не по существу заметил, что в бухте острова на рейде стоит гидрографический бот «Северный ветер» и на борту его находится крупнейший советский океанолог профессор Дунаев, знаток арктических льдов, Алексей насторожился.
Дядя Саша улыбнулся.
– Я знал, что тебе захочется поговорить с профессором. Федор прислал за тобой катер, чтобы он доставил тебя на «Северный ветер».
«Федор? Разве он еще интересуется судьбой ледяного мола?..»
Дядя Саша остался на острове. Он проводил взглядом небольшой катерок, задорно вскакивавший на гребни волн. На носу суденышка стоял Алексей.
Профессор Дунаев был предупрежден о его приезде.
– Ждал вас, ждал, Алексей Сергеевич, – сказал старик, когда Алексей появился в его каюте.
Каюта казалась тесной для старика, хотя профессор был маленького роста и худощав. Все время, пока Алексей рассказывал, он бегал из угла в угол, задевая гостя за колени, которые тот тщетно старался подобрать. У профессора была седая, стриженная бобриком голова, желтовато-седые прокуренные усы и живые прозрачные глаза.
– Так, так, – говорил он. – Все понятно, мой друг. Все понятно!.. Я, конечно, не инженер, спорить с вами о вашем сооружении не стану. Стройте, если беретесь строить, но уж ежели вы его построите, то тут позвольте мне сказать, что произойдет! – Он остановился перед молодым инженером, заложив руки в карманы. – Знаете ли вы, мой друг, как тают льды в Арктике?
Второй раз задавали Алексею вопрос, на который он не мог ответить. Профессор, и не дожидаясь ответа, заговорил сам::
– Льды начинают таять там, где вода теплее! А теплее вода прежде всего в устьях рек. Там и появляются первые полыньи. Более темные, чем окружающие их снега и льды, они интенсивное поглощают тепло солнечных лучей и этим теплом растапливают прилегающие к ним льдины. Полыньи ширятся и дают возможность ветру отламывать от берегов ледяные поля, которыми вас запугали, молодой человек. И вот в этом простом механизме таяния кроется разгадка поставленной вами задачи. Что произойдет, ежели появится ледяной мол, севернее которого вода будет холоднее, а южное – теплое? Да все будет очень просто! Раз вода в отгороженной части будет такой же теплой, как, скажем, в Баренцевом море, то и льды, ежели они за зиму появятся, растают в ней раньше, чем начнут таять в северной части моря. Ветрам с материка попросту нечего будет отламывать от берега. Льдов не будет. Они растают. А быть может, и не появятся. Ваш свирепый полярный консультант, разгромив вас, не учел новой обстановки, которая будет создана ледяным сооруженной. Есть и еще несколько соображений в пользу вашего проекта.
В конце беседы профессор воскликнул:
– Действуйте, Алексей Сергеевич! Вот и все! Дерзайте, дорогой мой друг! Это, конечно, не гостеприимно, но спешите на свой катер. Наш «Северный ветер» снимается с якоря; ведь по милости вашего друга, капитана Терехова, мы задержались больше чем предполагали. Ждали вас!..
– Ждали меня? По просьбе Терехова? – машинально переспросил Алексей, мысли которого были далеки от Федора.
– Он связался со мной по радио и просил о консультации для вас.
«Федя, Федя! Так вот ты какой!» – подумал Алексей в смятении, не в силах сказать что-либо в ответ. Профессор провожал гостя.
– Защищайте свою идею, мой друг! Растите ее. Рад был помочь, – говорил старик, крепко пожимая руку Алексею.
Когда Алексей уплывал с «Северного ветра» на катере, все теперь казалось ему иным…
Оранжевая заря на горизонте была поразительно красивой. Только в Арктике держится она так долго, следуя за невидимым, движущимся вдоль горизонта солнцем. Вода в бухте тоже казалась оранжевой. И как чудесно задумана бухта! Как искусно осуществлена она природой! Остров скалистым молом отделил ее от моря. Она зажата между ним и материком, на котором видны решетчатые башни портовых кранов, амфитеатр двухэтажных домов, какое-то красивое здание, кончающее город… Выход из бухты заботливо прикрыт еще одним островком, вставшим как ледорез. А ближе к середине бухты – маленький конусообразный островок. На нем высятся ажурные сооружения эстакад, выступающих в море. Корабль, подойдя к ним, в небывало короткий срок загрузится углем арктических копей…
Катерок мчал Алексея между бортами кораблей, теснившихся один к одному. Целый лес мачт, целая батарея труб! Десятки кораблей на рейде!
«Подождите! То ли еще будет!.. Тесна окажется даже эта чудесная бухта! Придется сделать множество искусственных бухт, отгороженных ледяными молами. Тысячи кораблей будут плавать по свободному от льда пространству ледовитых морей!..»
Катер подходил к берегу. Алексей видел линию прибоя, пена которого сливалась с прошлогодним, сохранившимся в расщелинах снегом.
Вспомнилась радуга в пенных брызгах, на которую показал дядя Саша.
На скалах стояло несколько человек. Алексей вглядывался в лица. Вдруг он радостно замахал рукой.
Это же гайдаровцы: Федор, Галя, Виктор! Они ждут его возвращения. Сердце почему-то тревожно стукнуло.
Катер ткнулся носом в скалу. Алексей перепрыгнул на камень и, стремясь скрыть охватившее его сладкое смущение, сжал в объятиях Галю, тонкую, стройную, черноглазую, с почти сросшимися на переносице бровями. Она смеялась, пытаясь высвободиться.
Виктор, рыхловатый и тучный, шутливо оттаскивал Алешу:
– Без анестезии в санкции начальника геологоразведочной партии, то есть без моего личного разрешения, душить геологов не разрешается.
– Победа, ребята! Победа! – только и мог сказать Алексей.
Сейчас для него ничего не существовало, кроме возродившейся идеи. Ему казалось естественным, что мысли всех окружающих должны быть заняты тем же, что и у него, – ледяным молом.
Галя оттолкнула Алексея и, улыбаясь, разглядывала его счастливое лицо.
– Все такой же, – сказала она низким грудным голосом и потом добавила: – Одержимый!
Алексей подошел к Федору и пожал его руку:
– Тебе, Федя, спасибо!
– За что? – Федор вынул изо рта трубку.
– Сам знаешь!..
Федор пожал плечами, словно ничего не понял. Виктор, ваяв Алексея за плечи, отвел в сторону и заговорил возбужденно:
– Алеша, по поводу твоего «плано грандиозо». До своего отлета из Москвы я так и не выбрал времени поговорить с тобой. А в практических делах ты профан.
– Я и прохожу здесь практику, – перебил Алексей, поглядывая на Федора, сидевшего на камне в двух шагах от него.
– Нет, нет, – настаивал Виктор. – Я не об этом, леди и джентльмены. Я хотел бы, поскольку речь о твоей идее начинает идти уже всерьез, посоветовать тебе поставить, как говорят, «заявочный столбус вульгарно».
– Виктор Омулев всегда ищет, где глубже! – саркастически заметила Галя.
– О чем ты говоришь? – спросил Алексей.
Виктор рассмеялся.
– Интересно для медицины! Сохранившееся детство!
– Детство, так детство, – глубоким контральто воскликнула Галя. – Разжечь бы на берегу кострище и завалиться вокруг него, будто мы снова на родном берегу… И говорить о замечательных идеях или путешествиях!
– Внимание! – перебил Виктор. – Алексею нужно, пока его проект не стал государственным мероприятием, закрепить за ним свое имя. Существует же план использования северных чернорудных месторождений, план Виктора Омулева…
Галя многозначительно переглянулась с Федором.
– Во всяком случае, Алеша, – сказала Галя, – вот тебе моя рука. Начнутся работы на строительстве твоего мола, буду там первым геологом!
– Зачем ему геологи! – махнул рукой Виктор.
– Как зачем? – запротестовала Галя. – Нужно знать грунт, на который встанет плотина.
– Последняя парижская мода – водолазный костюм с круженным воротничком! К лицу брюнеткам, – фыркнул Виктор.
– Кто будет работать на дне, а кто паясничать, – отпарировала Галя.
– Ты сказал, – обратился к Алексею Федор, – что дело лишь начинается. Советую поговорить с дядей Сашей…
– Кто здесь вспомнил обо мне? – послышался сверху голос.
Все оглянулись и увидели на скале бородатого полярника.
– Дядя Саша! Дядя Саша! – вскочили Галя и Виктор.
– Ворота не нужны! – радостно крикнул Алексей.
Федор молча поднялся.
Дядя Саша, легко прыгая с камня на камень, спустился к своим молодым друзьям.
Горячо пожимая им руки, он говорил:
– Ну вот, и снова я вижу чуть ли не весь отряд в сборе… Слышал, слышал о вас, ребятки. Все знаю. Ненцы мне про девушку в штанах рассказывали, что по тундре пешком ходит, оленями хореем править умеет, про девушку, которую мужчины слушают. И про план чернорудных месторождений Виктора Омулева слышал. Поздравляю вас, поздравляю, товарищи геологи. И вот наконец и главного нашего мечтателя увидел. Так вот что, Алеша… – дядя Саша пристально посмотрел на Алексея: – Испытания твои только начинаются.
Глава десятая. Испытания
Когда катер перевозил Александра Григорьевича и его спутников через бухту, в порту зажглись огни. Отраженный в воде, они как бы удваивали, расширяли порт, он казался еще больше, еще шумнее, – таким, каким он станет, когда осуществятся смелые замыслы преображения Арктики.
Федор не смог поехать в клуб. Дела отозвали его на корабль.
Галя и Виктор пошли вперед. Дядя Саша и Алексей немного отстали. Они говорили о моле, об Арктике, о новом городе, выросшем близ порта бухты.
Они шли по широкому асфальтовому тротуару мимо многоэтажных домов, мимо скверов со скамейками и клумбами цветов. Да, да! Цветов! Не видели они только деревьев, которые не росли на этой широте.
– Когда-то мореплаватель Фритьоф Нансен писал, что «Северный морской путь – иллюзия, напрасно чаровавшая мореплавателей в течение столетий», – сказал дядя Саша. – Мы доказали, что даже такую мечту, как плавание во льдах, можно превратить в действительность. И я верю, Алеша, что этот Северный морской путь непременно превратят в круглогодично действующую судоходную магистраль!
В вестибюле Алексея и дядю Сашу, которому предстояло вести собрание, встретили устроители сегодняшнего вечера, комсомольцы порта, радиоцентра и ближайшего арктического строительства. Их попросили пройти на сцену.
– Волнуешься? – шепнул дядя Саша, когда они с Алексеем проходили за кулисами мимо свернутых декораций, позолоченных бутафорских кресел и огромного концертного рояля.
– Нет, дядя Саша! Нисколько! Я чувствую в себе прилив сил, энергии… Мне кажется, что я так много мог бы сделать! Верно, в прошлый раз мне помешала качка.
Петров молча похлопал Алексея по плечу.
Свет прожекторов на мгновение ослепил обоих.
Через короткий миг Алексей освоился и увидел в освещенном зале, в партере, в ложах, в амфитеатре, бельэтаже и на балконе, сотни лиц.
Дядя Саша, открывая собрание, сказал, что речь пойдет не об утвержденном проекте и не о продуманной со всех сторон идее, а скорее о мечте, которая когда-нибудь может вырасти в обоснованный замысел, возможно, не без помощи тех, кто познакомится с ней сейчас, на заре ее возникновения.
В первом ряду Алексей заметил старого полярного капитана, нанесшего ему первый удар. Он улыбнулся старику, который вежливо кивнул в ответ и принялся теребить ус.
Алексей начал говорить. Он рассказывал о фантастической преграде, которую вдруг окажется возможным возвести в ста километрах от сибирских берегов. Постепенно он подвел слушателей к тому, что эту преграду можно сделать из дешевого, «подручного» материала. Он даже заставил слушателей самих подсказать ему, что материал этот – морская вода, которую надо искусственно заморозить. Алексей предлагал сидящим в зале вообразить себя на дне Карского моря, и по залу проносился ропот удивления и одобрения. Алексей говорил, что по обеим стенам зрительного зала с потолка, который вовсе не потолок, а поверхность моря, спущены частоколы труб с циркулирующим по ним охлажденным соляным раствором. Наконец он образно представил, как весь зрительный зал превращается в ледяной монолит.
– Ультра! Ему надо читать лекции, он не своим делом занимается, – шепнул Гале Виктор.
Потом Алексей, подшучивая над самим собой, рассказал, как пытался он прочесть доклад морякам ледокольного корабля, как страдал от качки и как не хотел в этом сознаться. Зал смеялся…
Наконец Алексей поведал о сокрушительном ударе, нанесенном его идее во время этого злополучного доклада. Он умолчал об имени капитана порта, он лишь рассказал о сути возражения, о своих поисках конструкции ворот и опровержении, неожиданно пришедшем от профессора Дунаева, маститого океанолога, отбросившем все сомнения, а вместе с ними и хитроумные конструкции ледяных ворот.
Зал аплодировал. Все пережили вместе с молодым инженером и его трагедию, и возрождение идеи, все торжествовали вместе с ним.
Аплодировал и старый полярный капитан.
Наконец председателю удалось восстановить тишину, и он предложил задавать вопросы.
Записки посыпались на пол эстрады.
Молодой полярник в роговых очках – Алексей узнал его – забрался на эстраду и поднимал записки, передавая их председателю.
Алексей отвечал на десятки вопросов. Перед некоторыми из них он становился в тупик, в чем сознавался.
«Как скажется мол на рыбах Карского моря?»
«Повлияла ли Ваша фамилия, товарищ Карцев, на желание преобразить Карское море?»
Алексей смеялся.
Вместе с тем спрашивали:
«Как будут работать на дне – в кессонах или водолазных костюмах? Годятся ли акваланги?»
«Как быть с глубокими местами? Они могут встретиться».
«Сколько будет стоить ледяное сооружение?»
«Сколько лет надо будет его строить?»
«Когда может начаться ледяное строительство?»
И не успел Алексей ответить на последний вопрос, как из задних рядов поднялся невысокий паренек с лохматой головой и возбужденно выкрикнул:
– А нельзя ли записаться в число первых строителей?
Зал радостно засмеялся.
Алексей тоже улыбался. Он был взволнован и счастлив. Он отвечал на все вопросы и обещал ответить письменно на те, которые требовали обдумывания, изучения.
Потом дядя Саша предложил желающим выступить.
– Товарищ Карцев не просто рассказывал нам о своих идеях, – сказал он. – Товарищ Карцев советуется с нами. Проекта ледяного мола еще нет. Вот почему ему надо послушать и нас.
Алексей сел к столу. Легкая довольная улыбка не сходила с его губ.
На сцену поднялся молодой человек. Невысокий, веснушчатый, он, видно, стеснялся устремленных на него взглядов, смущенно вертел в руках счетную линейку и мял блокнот с какими-то записями.
Алексей был почти уверен, что это один из его будущих соратников: ему. сказали, что молодой человек – один из инженеров порта. Кому же поддержать всякий дерзкий замысел, как. не молодежи!
– Мне… я… – срывающимся голосом начал молодой инженер. Потом замолчал, беспомощно оглядываясь вокруг. Наконец, пересилив себя, выговорил: – Мне очень хочется, чтобы такое сооружение можно было построить.
– Громче! – послышался возглас из зала.
– Мне, очень хочется построить ледяной мол, – повторил чуть громче молодой инженер и снова смешался. – Мне хочется… и я, пока товарищ Карцев отвечал на вопросы… я подсчитал, сколько понадобится для такого строительства труб.
Зал весело реагировал на заботу молодого инженера.
– Я подсчитал, сколько понадобится труб, – продолжал он, – и получил, что, если трубы будут диаметром дюйма в три, высотой метров в тридцать… будем мы их ставить сантиметров на десять-пятнадцать, – он уже воодушевился и говорил громче и, как многие подумали, увлекаясь, – трубчатый забор будет – два раза по четыре тысячи километров – восемь тысяч километров длиной… и вот… – Инженер снова замолчал, стараясь побороть смущение, потом поспешно выговорил: – И вот труб для этого понадобится столько, что их хватило бы, чтобы проложить водопровод… с Земли на Луну, – неожиданно выпалил инженер. Зал ахнул.