Казалось, битва на выносливость длилась вечно, хотя на самом деле прошло всего несколько мгновений. Наконец из корпуса агрегата взвилась тоненькая струйка черного дыма, и он начал терять высоту. Тем не менее зонд продолжал вести огонь, не выпуская Хейла из-за россыпи камней. Тут сухо щелкнул затвор «беллока», свидетельствуя о том, что гранаты закончились. Отбросив гранатомет, Хейл схватил дробовик «Россмор-236». Эту двустволку никак нельзя было назвать последним словом техники, но она надежно всаживала во врага мощный заряд дроби, что не раз спасало жизнь Хейлу в Англии.
Едва взяв ружье двенадцатого калибра на изготовку, Хейл услышал громкий рокот. Зонд очутился прямо у него над головой. Вскинув ружье, Хейл выстрелил из обоих стволов. Отдача больно ткнула в плечо. Раздался оглушительный грохот. Химерианская машина получила два заряда картечи с расстояния меньше шести футов. Дернувшись кверху, зонд взорвался, осыпая Хейла дождем мелких осколков. Они обожгли тело в нескольких местах, однако Хейл был доволен: угроза ликвидирована.
Кавецки слышал за спиной взрывы, но времени обернуться не было — сержанта полностью занимала перестрелка с гибридами.
Одна из самых многочисленных разновидностей химер, гибрид отличался редкой выносливостью и небывалым умением приспосабливаться к окружающей среде. Обыкновенный гибрид отдаленно напоминал гуманоида, если не считать шести глаз и острых как иглы клыков, которыми был усажен рот: все это было следствием чуждого вируса, расщеплявшего человеческое тело на составные части, чтобы затем создавать новые формы, наилучшим образом подходящие к выполнению конкретной задачи.
— Вон за тем выступом целая свора вонючек! — крикнул Джаспер. — Я их гранатой достану!
— Только смотри, чтобы гады тебя не пометили! — предостерег Кавецки.
Но голова и плечи Джаспера уже торчали над камнями.
Джаспер выстрелил из подствольного гранатомета, и, когда граната устремилась к цели, один из гибридов выпустил метку целенаведения. Метка попала в Джаспера, но не причинила какого-либо заметного вреда. «Часовой» быстро нырнул за валуны.
За мгновение до того как взрывом гранаты гибриду оторвало голову, он успел выпустить дюжину пуль, которые понеслись вперед в поисках метки.
— Нет! — в отчаянии воскликнул Кавецки, но было уже слишком поздно.
Сверкающая стая покружила у Джаспера над головой, затем все двенадцать пуль одна за другой прошили рядового. Такого не мог выдержать даже «часовой»; Джаспер судорожно дернулся, приняв всю дюжину разрывных снарядов.
Как раз в этот момент подоспел Хейл. Перезарядив «беллок», он обрушил на вражеские позиции ураган реактивных гранат. С жуткими криками гибриды гибли, разметанные на куски. Некоторые, загоревшись, лихорадочно заметались в попытках сбить пламя и угодили под прицельный огонь Кавецки. И вдруг на изуродованное взрывами русло реки опустилась неестественная тишина. Казалось, через целую вечность — хотя в действительности все продолжалось лишь несколько минут — бой закончился.
Опустившись на корточки перед растерзанным телом Джаспера, Хейл угрюмо снял с молодого «часового» личные солдатские жетоны и бросил в карман. Затем, с расторопностью, порожденной горьким опытом, забрал у Джаспера все, что могло понадобиться оставшимся в живых.
Как ни хотелось унести тело с собой, чтобы похоронить подобающим образом, приходилось учитывать, что до места высадки еще около полумили и что сюда, вероятно, спешат другие химеры. Поэтому Хейл выдернул чеку из термитной гранаты, бросил ее рядом с убитым и отбежал подальше. Кавецки поспешил за ним.
Сверкнула яркая вспышка, переросшая в ослепительное свечение: порошкообразный алюминий вступил в реакцию с оксидом железа, вследствие чего образовались расплавленное железо и окисел алюминия. Даже на удалении в добрых тридцать шагов Хейл ощутил волну обжигающего воздуха. С громким треском взорвался с десяток забытых патронов.
Хейлу хотелось что-то произнести, поблагодарить Джаспера за принесенную жертву, однако времени не было. Снова загремели выстрелы — это Кавецки палил из «фарая» вверх по течению.
— Лейтенант, к нам пожаловали ревуны… Шесть, теперь уже пять, все направляются на юг.
Хейл вздохнул.
— Отлично, — сказал он, отбрасывая разряженный гранатомет и заменяя его карабином Джаспера. — Уносим ноги.
Разведчики устремились вперед быстрой трусцой. Когда они пробегали под «копальщиком», в нос ударил сильный запах озона. По воде, доходившей до колена, бойцы перебрались на противоположный берег. Хейл на бегу говорил в закрепленный у рта микрофон рации. После каждой сжатой порции слов следовал перерыв на то, чтобы вдохнуть воздух.
— «Браво-шесть» вызывает «Эхо-три»… Один погиб… За нами пять ревунов… На юг по руслу реки… Время прибытия… через десять минут… Прием.
— Говорит «Тройка», — угрюмо ответил пилот. — Двигайтесь к месту высадки… О ревунах позаботимся мы. Конец связи.
Судя по голосу, пилот был уверен в собственных силах, однако у Хейла были на этот счет большие сомнения. И они увеличились, когда ревуны, четырехлапые химеры размером со льва, издали протяжный, леденящий душу крик, за который и получили название. По звуку Хейл понял, что враг уже близко.
— Давай их немного задержим! — проговорил Хейл, как только они миновали излучину реки.
Он встал и развернулся. От ружья пришлось отказаться: оно было очень действенным на близком расстоянии, но Хейл не испытывал ни малейшего желания общаться с ревунами вплотную. Кавецки открыл огонь первым. Химера, бегущая впереди остальных, упала, пропустив вперед другого ревуна, затем с трудом поднялась и захромала вперед. Тем временем разведчики, чуть замедлив продвижение врага, поспешили дальше.
Бег давался с большим трудом. Обледенелые валуны были предательски скользкими, тяжелые армейские ботинки месили ледяную воду. Два бойца зигзагами пробирались по руслу, стараясь избегать камней и участков с тонким льдом.
Впереди показался самолет, он летел прямо на них, держась всего в десяти футах выше обрывистого берега. Ревя двигателями, «Мерилин» промчалась у разведчиков над головами, и Хейл ощутил потоки воздуха от винтов.
Пилот открыл огонь. Обернувшись, Хейл увидел завесу из мелких брызг: сотни пуль на огромной скорости вспарывали воду, а затем и приближающихся ревунов. С отчаянными криками химеры падали, окрашивая реку кровью. Алая волна быстро докатила до ботинок Хейла.
— Передай «Мерилин», что я люблю ее, — с чувством произнес в микрофон Хейл, провожая взглядом мелькнувший над головой самолет.
Пролетев выше по течению, самолет покачал крыльями, затем с ревом набрал высоту, чтобы отыскать безопасное место для посадки. Десять минут спустя двое из трех бойцов разведгруппы благополучно поднялись на борт и пристегнулись ремнями.
Операция прошла успешно — но стоило ли платить за нее такую цену? Не была ли гибель Джаспера напрасной? Или же его смерть стала лишь еще одной жертвой в войне, где они обречены на поражение?
Закрыв глаза, «часовой» откинул голову на переборку. Организм был измучен до предела, но сон никак не приходил. В стиснутом до боли кулаке были зажаты два солдатских жетона.
Глава вторая
УВЕСТИ ИЗ-ПОД НОСА
Неподалеку от Валентайна, штат Небраска
Пятница, 16 ноября 1951 года
Бездна уходила вниз на сотни футов, и Хейл, ступив на шаткий навесной мостик без перил, старался сосредоточить взгляд на противоположном крае каньона. Сознавал, что стоит посмотреть вниз, и почти наверняка он потеряет равновесие и рухнет в пропасть.
Хейл сделал осторожный шаг и почувствовал, как закачался мостик.
Вдруг раздался стук в дверь. Внутри у Хейла все сжалось; но тотчас одним рывком его вернуло к реальности, где он метался на мокрых от пота простынях.
— Лейтенант Хейл? — окликнул голос из коридора. — Сэр, прошу прощения за то, что потревожил… но майор хочет видеть вас в кабинете в четыре ноль-ноль.
Хейл всмотрелся в циферблат наручных часов. Три двадцать пять.
— Хорошо, — прохрипел он. Сглотнув комок в горле, добавил уже более твердо: — В чем дело?
— Не знаю, сэр, — ответил голос. — Это вне моей компетенции.
Сбросив ноги с железной койки, Хейл встал на холодный пол и постарался придать себе хотя бы чуть более приличный вид. После того как они с Кавецки возвратились с задания, миновало меньше двенадцати часов. Из них больше двух ушло на повторение одного и того же перед начальством. Наконец выжатого досуха Хейла отпустили, и он, оказавшись на свободе, похлебал какой-то бурды, а затем решил урвать немного сна, в котором так давно нуждался. Хейл свалился на койку, даже не приняв душ.
И вот теперь, раздевшись до трусов, Хейл стоял перед зеркалом, висевшим над раковиной. На левой руке, там, где зацепила вражеская пуля, осталось лишь небольшое красное пятно. Крошечные раны, нанесенные обломками взорвавшегося зонда, полностью зажили, и Хейл чувствовал себя лучше, чем имел на то право. По иронии судьбы за быстрое выздоровление он должен был благодарить химерианский вирус, хотя эта же самая чужеродная тварь, но только предоставленная сама себе, нанесла бы ему непоправимый вред.
К счастью, постоянные инъекции регулировали деятельность вируса; в дополнение к ним Хейлу приходилось использовать аэрозоль, запасы которого он клал в ранец, отправляясь на задание. Однако все зависело от доступа к полевому медицинскому центру. Без регулярного приема вакцины клетки организма Хейла могли непредсказуемо мутировать.
Об этой возможности Хейл предпочитал не думать.
Обмотав шею полотенцем, он сунул ноги в теплые тапки и, прихватив бритвенные принадлежности, вышел в коридор. Вдоль цепочки голых лампочек Хейл зашагал по лишенному окон проходу к общей умывальной комнате. База АСНИП была оснащена минимальными удобствами, но горячая вода имелась в достатке, и Хейл сейчас собирался использовать свою порцию.
В зеркале показалась бледная и худая физиономия. Это было лицо интеллектуала, а не человека действия. Всего полгода назад он читал лекции в Массачусетском технологическом институте; до поступления на курсы подготовки офицерского состава ему ни разу не приходилось стрелять из боевого оружия, и он до сих пор боялся этого до смерти. Но Энтони Нэш был специалистом, крупным специалистом по физике, за что и получил внеочередное звание капитана.
И вот теперь ему предстояло повести солдат в бой.
Многих призвали на военную службу по мобилизационному приказу президента Грейса, определив их на работу, к которой они не были подготовлены. Но от всех остальных Нэша отличало то — по крайней мере, так казалось ему, — что он боялся. Боялся не только химер, но и собственных слабостей, каковых было предостаточно. И, посмотрев себе в глаза, особого воодушевления он не испытал. Неужели пришел тот день, когда ему суждено умереть?
«Да, — подумал Нэш, — вероятно, пришел».
Он стер полотенцем со лба бисеринки пота, застегнул негнущимися пальцами китель и последний раз взглянул на фотографию, стоящую на простеньком туалетном столике армейского образца. Женщина на фотографии была красивая, даже слишком, и такой мужчина, как он, ее не заслуживал. Больше всего на свете Нэшу хотелось, чтобы эта женщина им гордилась.
С этой мыслью капитан Энтони Нэш отправился навстречу своей судьбе.
Все базы АСНИП чем-нибудь отличались друг от друга, однако некоторые вещи везде были одинаковые, в том числе подземные укрытия, где ремонтировали самолеты и машины. На надземных уровнях размещались управленческие, медицинские и продовольственные службы. Казармы, как правило, были упрятаны поглубже; их прикрывали сетки штолен, где для защиты от возможного появления «копальщиков» были установлены подрывные заряды.
И тем не менее Хейл вооружился, прежде чем пройти по лабиринту коридоров к лифту и подняться наверх, на уровень административных отделов. Приказ предписывал каждому «часовому», находящемуся на службе, иметь при себе оружие, поэтому у Хейла в кобуре был заряженный револьвер сорок четвертого калибра и к нему в кармашках на ремне два сменных барабана по шесть патронов для быстрой перезарядки. Хотя и не окончательно подготовленный к бою, он был одет в теплый шерстяной мундир, хлопчатобумажную нательную рубаху и серую куртку по пояс. На крайний случай хватит и этого.
Увидев золотистые шпалы на воротнике Хейла, встречные рядовые отдавали ему честь, и он, лишь недавно произведенный во вторые лейтенанты, смущенно им отвечал. Когда двери лифта уже начали закрываться, в кабину заскочил сержант и, обнаружив там Хейла, быстро козырнул.
Центральное отопление на базе АСНИП отсутствовало как таковое, поэтому в лифте было прохладно, и Хейл порадовался, что надел шерстяную форму. Кабина остановилась, и он следом за сержантом вышел.
Прежде чем попасть в зал совещаний, Хейл сначала должен был миновать контрольно-пропускной пункт с тремя вооруженными до зубов охранниками. После того как он показал удостоверение АСНИП и номер, нанесенный на внутреннюю сторону левого запястья, ему разрешили пройти по спартанского вида коридору к столику с чашкой кофе, стаканом апельсинового сока и толстыми бутербродами с ветчиной и яйцами.
Еда была непритязательной, но Хейл прекрасно понимал, что нужно радоваться и этому: по мере того как атмосфера Земли становилась холоднее, а химеры захватывали больше и больше суши, перебои с продовольствием случались все чаще. Так что Хейл с чувством легкой вины взял поднос и, пройдя в зал совещаний, стал искать себе место. Предпочтительно в углу, где можно оставаться незаметным, поглощая завтрак.
Однако его надежде не суждено было сбыться. Майор Ричард Блейк сразу же заметил Хейла и знаком предложил пройти вперед. В зале присутствовало около тридцати офицеров и других сотрудников АСНИП, и Хейла проводил десяток взглядов, отчасти из-за того, что он только что вошел, но в основном потому, что все знали, кто он такой. Напрасно он старался держаться в тени после возвращения с битвы за Британию — в числе немногих, кому удалось выжить.
Хейл стал одним из первых «часовых», и ему предстояла роль ключевого члена диверсионно-разведывательной группы, которая должна была покинуть базу в шесть тридцать.
Капитан Нэш, сидевший за столом во главе зала лицом к собравшимся, смотрел на приближающегося Хейла. Лейтенанта нельзя было спутать ни с кем. После того как в Англии он заразился химерианским вирусом и каким-то чудом выжил, у него изменился цвет глаз. Они стали золотисто-желтыми, придав ему сходство с химерами, хотя по-прежнему была лишь одна пара глаз.
Волосы на голове Хейла топорщились короткой щеткой. В его чертах присутствовало что-то жесткое, и сразу чувствовалось, что этот человек не терпит дураков. Когда он поставил поднос с завтраком на стол и приготовился занять место в первом ряду, Нэш встал.
— Лейтенант Хейл… Рад с вами познакомиться. Меня зовут Нэш. Энтони Нэш.
Посмотрев в золотистые глаза, Нэш увидел в них ум, а также то, что можно было принять за осторожность — в данных обстоятельствах вполне объяснимую.
— Я тоже очень рад знакомству, — нейтральным тоном ответил Хейл.
Возможно, он сказал бы еще что-то, однако как раз в этот момент майор Блейк открыл совещание.
Ричард Блейк был крупный мужчина с внушительных размеров бровями, с глазами, выглядывающими из двух глубоких пещер, и задиристым подбородком. Серый мундир АСНИП был безукоризненно чист и наглажен, и все знали, что майор ждет того же самого от любого мундира АСНИП, независимо от того, на ком он надет. Его зычный командный голос разнесся во все уголки зала.
— Прошу всех садиться… Как известно многим из вас, время не терпит, так что давайте начнем совещание.
Раздался скрип отодвигаемых стульев, затем последовал шелест одежды — все заняли свои места. Усаживаясь, Хейл успел откусить солидный кусок от сэндвича и запить глотком горячего кофе. Оглядевшись вокруг, он почувствовал общее возбуждение и подумал, чем оно может быть вызвано.