И потому мне нужно прикидываться глупым, исполнительным, доверчивым и слабым. А в нужный момент рвануть вперед, сметая всё на своем пути. Успех может принести только одна-единственная хорошо подготовленная решительная атака. Любые промедления или колебания после ее начала — самоубийство!
Причём, подготовить всё для внезапного нападения нужно ещё до прибытия Обаламуса, а провести атаку лучше в первый же день. Ведь неизвестно, что он может извлекать из моего мозга во время сна и как воздействует на подсознание!?
Это стратегия. Теперь тактика.
Он хочет, чтобы я работал в лаборатории Семена Михайловича? Я туда позвоню, договорюсь о встрече… Потом отменю! Почему? Да потому, что, в полном соответствии с декларируемыми Обаламусом целями, найду способ уйти в армию! И способ этот будет связан с нашей системой неформальных отношений!!! А после — пусть хитроумный Об побегает в поисках выхода! Армия своих не отпускает!
Во всяком случае, раньше чем через два года. А трюк со здоровьем он уже однажды использовал, повторять побоится.
Итак, тактическая схема. Идем в армию, ждем там Обаламуса, приготовив ему теплую встречу. Какую именно?.. По ходу дела сообразим!!!
А сейчас нужно придумать, как обойти врачей. Ну, не взятку же им давать, в самом деле?
Ответ пришел ко мне сам на следующий день и был он прост, как три копейки, и изящен, как план сражения при Рымнике[24].
Через пару часов, еще раз тщательно продумав последовательность действий, я уже собирался в обратный путь.
26
На приём к Сергею Карловичу Петрову, заведующему военной кафедрой геофака, я попал на следующий день. Пятикурсников, да ещё и по вопросам призыва, наш «подпол»[25] принимает сразу. Вообще-то, по слухам, мужик он — что надо! Но на чужое мнение в таком деле полагаться опасно, а лично мы практически незнакомы: нашей третьей группе Сергей свет Карлович только вводную лекцию читал. А потому разговор придётся строить так, чтобы предложение моё могло заинтересовать любого, сидящего на этой должности: будь он дурак или гений, добряк или циник, бессеребренник или жучила…
— Здравия желаю, товарищ полковник! Курсант Серов. Разрешите войти?
Конечно же, я не забыл, что у него только две большие звездочки, но такая форма подхалимажа уставом не запрещается.
— А-а-а… Серов? Проходите! По поводу призыва, мне говорили? Зря беспокоитесь — вас в списках нет. Врачи забраковали…
— Извините, товарищ полковник, но я как раз об этом и пришел поговорить. У меня с гормонами уже было так в детстве (вообще-то, не с гормонами, а с эритроцитами, но он-то этого не знает). Резкий скачок — и долгое время ничего. Вот и теперь вероятность повторения приступа в ближайшие два года практически нулевая. А в организме уже сейчас всё в порядке, я уверен. Если повторные анализы сделать, можно признавать годным к службе.
Завкафедрой сдвинул пальцем очки на самый кончик носа и внимательно посмотрел мне в глаза.
— И с чего это нас вдруг в армию потянуло? Сокурсники наперегонки болезни ищут, а ты наоборот, диагноз снять хочешь? — в его голосе явственно зазвучали нотки сомнения и подозрительности.
Да, не обманули слухи — умён наш СКП! Такого голым фактом не возьмёшь, до самого корня явления норовит докопаться. Ну, что ж? Тогда нажмём на лучшее качество армейской души: на веру! Должна же она у него быть: вера в превосходство всего военного над всем гражданским. И сестра её родная: уверенность в собственной командирской проницательности, в способности старшего офицера играючи раскусить любую хитрость какого-то там курсанта. От них, этих двух вер, многое сейчас зависит. Ну, а коли жучила подполковник, то ещё и по жадности вскользь шаркнуть не помешает — может и она, родимая, в решающий момент роль свою сыграть…
— Я сейчас занимаюсь математическим моделированием атмосферных процессов (пока еще нет, но Миша обещал по-быстрому натаскать, а тему диплома я уже поменял, хоть сейчас проверить можно), а всякое моделирование имеет своей конечной целью увеличение точности прогнозов погоды (это только синоптики так думают, но наш-то «вояка» — синоптик чистой воды). И я заметил, что военная методика прогнозирования сильно отличается от гражданской (истинная правда). Причем разница эта не в пользу гражданских специалистов (спорное утверждение, но почему бы не сказать человеку приятное, если тебе это выгодно).
— Ну, военную вы у нас изучали, это понятно! — улыбнулся подполковник; ему, автору кафедрального учебника, мои слова, как бальзам на сердце. — А с гражданской где так подробно познакомились?
— В Гидрометцентре практику проходил, в отделе краткосрочных прогнозов. И методы расчета гроз и туманов, которые майор Корюшкин нам на лекциях давал, там работали лучше, чем родные гидрометцентровские (если нужно, Северов подтвердит, я с ним договорился). Так вот, я и хотел бы узнать, нет ли возможности попасть на службу в такое место, где можно получить от нее максимум в плане профессионального роста?
— Ну, предположим, есть такое место! И допустим, что я могу тебе помочь туда попасть… Что тогда? — он явно заинтересовался, причем уже без недоверия, если даже на «ты» перешёл; неужели клюнул?..
— Вот если бы эти предположения превратились в уверенность, — в тон ему продолжаю я. — То можно было бы прямо здесь и сейчас написать заявление с просьбой распределить меня в армию. Ведь вы же не откажетесь подсказать, в какой округ проситься? А там попасть в нужную часть будет, наверное, не так уж и сложно? Тем более что самые лучшие специалисты, как правило, бывают очень требовательными начальниками, и к ним молодые офицеры обычно служить не просятся.
— Гм… Ну, а врачи?
— Что — врачи? Разве не могут потеряться результаты обследования? Легко! И даже вместе с карточкой! Как действует в этом случае врач? Назначает повторный анализ. А он будет хорошим! Потом добрый доктор спросит меня строгим голосом: жалобы есть? Я отвечу: жалоб нет. И все.
В глазах подполковника загорелся огонёк. Так, кажется всё в порядке! И благородные, и шкурные мотивы задействованы по-максимуму! И уже не важно, идеалист наш завкафедрой или беспринципный циник. Поможет подполковник просто из благородства или слупят они на пару с врачом тысчёнок несколько за спасение от армии с какого-нибудь «богатенького буратины»; а если слупят, то как поделят «магарыч» и кто будет этим счастливчиком — всё это мне знать не обязательно… Главное, дело «на мази»! Причем выиграл я вне зависимости от того, выполнит вояка свое обещание или прокинет доверчивого «стьюдента». Потому что здесь Обаламус найдет правду, только правду и ничего кроме правды.
Анализы за меня сдавал Мухамедиев. Никого из сокурсников, по понятным причинам, посвящать в тайну было нельзя. А Ильясу я уступил место в сборной. Все равно тренироваться теперь уже некогда. Все силы на диплом! Математические модели — штука серьёзная…
Диплом я защитил. Сдал госэкзамены. Получил в военкомате направление в Читогровское летное училище Киевского военного округа. Не обманул, стало быть, подполковник. Там, если повезет, я и построю своему пришельцу ловушку. Коли расчеты верны, у меня на всё про всё есть ещё никак не меньше полугода. Имеются и кое-какие задумки на этот счёт. А вот тогда… Добро пожаловать, Обаламус!
27
— Здравия желаю, товарищ капитан! Лейтенант Серов, прибыл для дальнейшего прохождения службы.
Я долго репетировал эти фразы и сейчас произнёс их громко и чётко. Но, что нужно делать дальше, представлял смутно. Чувствовал я себя, как оседланная корова. И выглядел, наверняка, не лучше. Формы нужного размера на складе не нашлось, пришлось получать, что было. Николай Иванович Сидоренко, начальник метеослужбы учебного истребительного авиаполка, до синевы выбритый костистый высокий старик, с хорошо заметным скепсисом рассматривал своего нового подчиненного. Выводами он со мной не поделился. Что ж, и на том спасибо! Такого о себе лучше не знать.
Дверь аппаратной бесшумно отворилась, и на пороге возник ворох телеграфных лент, из-под которого торчали начищенные до блеска кирзовые сапоги.
— Товарищ капитан! Разрешите…
— Сгружай на стол у окна. Бланк карты, карандаш, ластик, перо и тушь. Все принесешь сюда.
— Есть!
Ворох проследовал к столу и, освободившись от мотков ленты, оказался русоволосым прыщавым ефрейтором. Через минуту он принес все, что перечислил капитан, и я приступил к работе. Николай Иванович дождался, пока с ленты на карту перекочевали данные первой станции, и вышел со словами:
— Норматив сорок минут.
Через полчаса я осторожно постучал в дверь его кабинета.
— Разрешите, товарищ капитан?
— Коды в столе. Если что непонятно, смотри там.
— Я изобары «в карандаше» сделал, посмотрите?
Сидоренко в недоумении уставился на часы, затем на рулон у меня в руках, и снова на часы.
— Уже? Ну, заноси, если так.
Карту с лентами он сверял минут десять. Потом посмотрел и немного подправил изобары. Удовлетворенно хмыкнул.
— Так что ты, говоришь, заканчивал?
— Геофак МГУ, кафедра метеорологии.
— А где так карты поднимать[26] насобачился?
— Готовился к службе, как мог.
Это точно, готовился. Я перед госами, почитай, половине курса эти бланки армейские нарисовал. Десять рублей комплект. Всё руку набивал.
— Что еще умеешь? С факсом[27] работаешь? Прогнозы гроз, туманов, обледенения?
— Увы, товарищ капитан, в условиях нашей военной кафедры факс освоить было невозможно. Он там только один и почти всё время неисправный. Мы однажды видели аппарат в работе, но сами не запускали ни разу. Методы прогнозов изучали только на лекциях, в теории. Я работал в Гидрометцентре на производственной практике три недели, но там совсем другие методики.
— Ясно! — Николай Иванович выложил на стол стопку руководств и методичек в полметра толщиной. — Усваивай, срок — неделя. Экзаменовать буду лично. По технике со всем вопросами к Павловскому, по методикам — к Иванову.
Со старшим лейтенантом Ивановым я познакомился еще вчера. Когда прибыл, как раз шло его дежурство. Сейчас, увидев, что я выхожу от начальника с большой парусиновой сумкой в руке, он приветливо помахал рукой из курилки. Я подошел и поздоровался. Рядом с молодым старлеем на скамейке сидел седой мужик в техничке[28], его звание понять было невозможно.
— Вижу, Дед карту принял, поздравляю! — хлопнул меня по плечу Иванов. — Никольский, предшественник твой, только через два месяца баул этот у него получил. Теперь мы по три раза в день обо всём таком-эдаком беседовать будем. И еще один человек тебе сейчас нужен! Знакомься: прапорщик Павловский Константин Евграфович, наш технический специалист.
Мы пожали друг другу руки. И я решил сразу взять быка за рога:
— Беда у меня, Константин Евграфович! Совершенно не умею настраивать факс. Когда у вас будет свободное время? Хотелось бы поучиться этому мастерству.
— Можно просто — Константин, или Костя, — улыбнулся он. — А то ведь и мне иначе придется вас по званию величать, или по имени-отчеству. Только, Александр, лучше сейчас на методиках сосредоточиться, их Дед спрашивать будет наизусть и вразбивку. А технику в любое время можете посмотреть. Там все очень просто, за день-два освоите…
— Ты покажи сейчас, Костя! — предложил Иванов. — А я за это время ему здесь методички рассортирую, чтобы знал, какую надо наизусть учить, а где просто прочитать достаточно.
28
В шестиместном номере офицерской гостиницы было пусто и голо. Все соседи разъехались по летним лагерям. Что это такое — я пока не знал, и узнавать не стремился. И без того мозги, как шестая гидрометцентровская БЭСМ-ка[29], на предельной скорости новой информацией грузились… С утра и до ночи я, словно средневековый школяр, зубрил методы прогноза всевозможных погодных явлений. Это теперь занимало всё время, кроме скучных утренних построений и короткого ночного сна.
В офицерской столовой на завтраке, обеде и ужине между переменами блюд я своими словами рассказывал Иванову обо всём, что успел прочитать и запомнить в последние несколько часов. Периодически он и сам задавал вопросы, а потом говорил, какой раздел надо подготовить еще раз, а что уже можно условно считать усвоенным…
Дни эти так быстро проскочили сквозь меня, словно их и не было вовсе… А через неделю капитан Сидоренко, которого я в разговорах с сослуживцами уже привык титуловать «Дедом», после обстоятельного двухчасового допроса нехотя сообщил, что на трояк с двумя минусами я материал усвоил, а потому с завтрашнего утра могу приступать к дежурствам в качестве стажера.
— Молодец, поздравляю! — хлопнул меня по плечу Иванов в тот момент, когда, уж не помню каким именно образом, я очутился в коридоре. — У нас редко кто с первого раза проходит эту процедуру.
— До вас, Александр, это только у него получилось! — ладонью указал на Иванова Павловский. — Подтверди, Иван Борисович!
Ну, вот теперь я и отчество узнал. А то не везде удобно по имени к старшему по званию… Иван Борисович, значит.
— Кстати, про факс Дед тоже спрашивал, так что спасибо огромное вам обоим! — ответил я, пожимая им руки. — Без вашей помощи мне бы там ничего не светило!
— Дык… Это всё лень-матушка! — пошутил Павловский, — Она даже горами движет, а не только офицерами! Пока кое-кто к работе допущен не был, Ивану самому дежурить приходилось. Зато теперь у него есть стажер, которому предстоит пахать, пахать и пахать… Безответно и беспросветно… А сам Иван Борисович станет в это время молодого и раннего стажировать, то есть, по-русски говоря: баклуши бить да в потолок поплёвывать…
— А тебе уже и баклуш для меня жалко? — в том же шутливом тоне ответил ему Иванов. — Одно слово… Прапорщик!
Похоже, они ещё долго могли продолжать пикироваться, пришлось самому повернуть разговор в практическую плоскость:
— А сколько времени обычно занимает стажировка, и что будет после неё?
— Сколько времени? — тут же стал серьёзным Иванов. — Это от обстоятельств зависит. До сих пор срок варьировал от пары недель и до бесконечности. Насколько уверенно работать станешь? Какие успехи начальству продемонстрируешь? А потом будет очередной экзамен. В принципе, на ту же тему, что и сегодня. Только спектр вопросов обширнее и спрашивать Дед станет строже. Сдашь — допустит к самостоятельной работе в простых метеоусловиях. Еще немного подучишься — следующий экзамен. На допуск к сложным условиям. Потом, уже самым последним — к работе по минимуму погоды. Но до этого может и не дойти. Никольский, кстати, до самого дембеля в ПМУ[30] работал. Да, ты вначале в простых научись! На всё сразу не замахивайся… Завтра первое дежурство, вот и покажи — на что способен! Учись пожаднее, действуй порешительней. Здесь тетёх да неумех не любят, тут надо…
Иванов, похоже, сел на любимого конька и готов был наставлять долгожданного стажёра дальше… Но в этот момент дверь кабинета распахнулась, и меня окликнул Дед.
— Серов, ты еще не ушел? — посмотрел на часы капитан. — Тогда проведи занятие с солдатами. Чистку оружия. Иванов расскажет подробности. Пора тебе, Александр, к бойцам привыкать, а им — к тебе.
В ответ мы оба молча взяли под козырёк.
— Ты «калаш» когда в последний раз видел? — спросил меня Иван Борисович по дороге в казарму.
— Пять лет назад, — пожал плечами я. — В школе еще, на занятиях по военной подготовке. А дальше был сплошной «макар», да и тот без фанатизма: две разборки-сборки, одно стрельбище…
— Гм… Всё равно, не дрейфь! В случае нужды я тебя подстрахую. И держись там поувереннее.
После того, как бойцы расхватали оружие, в пирамиде остался один «бесхозный» АКМ.