Роберт Сойер
Жить дальше
Мудрый человек никогда не захочет стать моложе.
Сколько бы лет вам было, если бы вы не знали, сколько вам лет?
Часть первая
Глава 1
Это была хорошая жизнь.
Дональд Галифакс оглядывал гостиную скромного дома, в котором они с его женой Сарой жили уже шестьдесят лет, и эта мысль возвращалась к нему снова и снова. О, были в ней взлёты и падения, и падения те казались тогда погружением в адскую бездну — медленное угасание матери, борьба Сары с раком груди, сложные периоды, через которые прошёл их брак — но в целом, сейчас, когда всё уже сказано и сделано, их жизнь выглядела очень даже неплохо.
Когда всё уже сказано и сделано.
Дон покачал головой, но вовсе не от огорчения. Он всегда был реалистом, прагматиком, и знал, что сейчас ему не осталось ничего, кроме как подводить итоги и вспоминать прошлое. Когда тебе восемьдесят семь, ничего другого и не остаётся.
Гостиная была узкой и длинной. Камин был встроен в центр одной из длинных стен, между двух автополяризующихся окон, но он не мог вспомнить, когда в нём последний раз горел настоящий огонь. Разжигать его, а потом убирать стало слишком большой морокой.
На каминной полке стояли фотографии в рамках, в том числе фото Сары и Дона в день их свадьбы в 1988. Она была в белом платье, он — в смокинге, который на самом деле был чёрным, но на фото казался серым — выцвел вместе с остальной фотографией. Другие изображали их сына Карла ещё малышом, а рядом — его же в день выпуска из бизнес-школы Мак-Гилла[1], а также их дочь Эмили: на одной ей было двадцать лет, на другой, уже голографической — за сорок. Было здесь и несколько голографий внуков.
Также несколько наград: пара маленьких, которые Дон получил на соревнованиях по скрэбблу, и здоровая, полученная Сарой от Международного Астрономического Союза. Он не смог вспомнить точно, что на ней написано, поэтому, осторожно ступая, подковылял поближе и прочитал:
САРЕ ГАЛИФАКС
КОТОРАЯ ДОГАДАЛАСЬ
1 марта 2010
Он кивнул, вспоминая, как горд был он в тот день, хотя её слава ненадолго перевернула их жизнь вверх дном.
Над каминной полкой был установлен магнифотовый телевизор экран, и когда они ничего не смотрели, на нём показывалось время угловатыми красными цифрами футовой высоты — чтобы Сара могла их разглядеть с другого края комнаты. Как она часто язвила, ей очень повезло, что она в своё время не стала оптическим астрономом. Сейчас на экране было 15:17. На глазах Дона зажглись остальные сегменты последней цифры, и стало 15:18. Празднество было назначено на 15:00, но пока ещё никто не явился, и Сара тоже ещё была наверху, занимаясь последними приготовлениями.
Дон поклялся себе быть терпимее с внуками. Он никогда не собирался на них ворчать, но почему-то всегда так выходило: в его возрасте постоянно что-то болит, и характера это не улучшает.
Он услышал, как открывается дверь. Дом знал биометрию его детей, и они всегда входили, не звоня в дверь. На одном краю гостиной была короткая лестница, ведущая к входной двери, на другом — лестница побольше, ведущая к спальням. Дон подковылял к той, что вела наверх.
— Сара! — крикнул он. — Они пришли!
После этого он перешёл на другой край комнаты; каждый шаг отдавался крошечным уколом боли. Никто ещё не появился — это Торонто, а на дворе февраль, и, глобальное потепление или нет, а всё равно нужно снять с себя и куртку, и ботинки. Ещё не дойдя до лестницы, он определил по голосам, что явилась команда Карла.
Он оглядел их, стоя наверху лестницы, и не смог сдержать улыбки. Его сын, его невестка, его внук и его внучка — часть его бессмертия.
Карл изогнулся так, что у Дона едва не заболела спина от одного вида, стягивая с ноги ботинок. Под таким углом Дону была ясно видна довольна большая плешь на макушке сына — избавиться от неё было бы проще простого, будь Карл тщеславен, однако ни Дона, ни его сына, которому уже стукнуло сорок четыре, нельзя было в этом упрекнуть.
Анджела, светловолосая жена Карла, была на десять лет младше мужа. Она стягивала ботинки с малышки Кэсси, которая сидела на одной из ступенек лестницы. Кэсси, не принимавшая в процессе активного участия, взглянула наверх и увидела Дона. Её круглое личико расплылось в широчайшей улыбке.
— Дедушка!
Он помахал ей. Закончив разоблачаться, все поднялись в гостиную. Проходя мимо с прямоугольной коробкой для торта, Анджела чмокнула его в щёку. Двенадцатилетний Перси был следующим, за ним шесть ступенек одолела Кэсси, цепляясь за перила, до которых она едва могла дотянуться.
Дон нагнулся к ней, ощутив, как закололо в спине. Ему хотелось взять Кэсси на руки, но это было невозможно. Он ограничился тем, что позволил ей обхватить себя крошечными ручками за шею и обнять. Кэсси не понимала, что делает ему больно, и он терпел, пока она его не отпустила. После этого она кинулась в гостиную и ускакала следом за матерью на кухню. Дон посмотрел ей вслед и заметил, как со второго этажа спускается по лестнице Сара, по одной ступеньке за раз, придерживаясь за перила обеими руками.
К тому времени, как она добралась до нижней ступеньки, Дон услышал, как дверь отрывается вновь. Явилась его дочь Эмили — разведена, без детей. Вскоре все сгрудились в гостиной. При нормальных обстоятельствах Дон благодаря кохлеарным имплантам слышал вполне хорошо, однако сейчас он с трудом различал реплики отдельных диалогов на фоне заполнившего комнату гомона. И всё же это была его семья, в полном составе. И он был рад этому, только вот…
Только вот этот раз мог быть последним. Всего шесть недель назад они собирались у Карла в Эйджаксе[2] на Рождество. Обычно его дети и внуки собрались бы вместе только на следующее Рождество, но…
Но ты не можешь полагаться на то, что дотянешь до следующего Рождества; не в этом возрасте.
Нет; ему не следует об этом думать. Сегодня праздник, торжество. Надо веселиться, и…
И вдруг у него в руках оказался фужер с шампанским. Эмили кружила по комнате, раздавая фужеры взрослым, а Карл разливал детям сок в пластмассовые стаканы.
— Папа, встань рядом с мамой, — сказал Карл. Дон сделал, как просили, проковыляв к Саре на другой край комнаты. Она не стояла — не могла подолгу стоять — а сидела в старом «Сибарите», чудовищных размеров мягком кресле с откидной спинкой. Ни он, ни она больше не раскладывали это кресло, хотя внуки любили возиться с его механизмом. Он встал рядом с Сарой, поглядел сверху на её редеющие белоснежные волосы. Она, насколько смогла, изогнула шею, чтобы бросить взгляд на него, и улыбка пересекла её лицо — ещё одна линия на ландшафте из трещин и складок.
— Всем внимание! — крикнул Карл. Он был старшим из детей Сары и Дона и всегда верховодил. — Минуточку внимания, пожалуйста! — Разговоры и смех быстро стихли, и под взглядом Дона Карл поднял свой фужер с шампанским. — Я хочу предложить тост. За маму и папу, в шестидесятую годовщину их свадьбы!
Все взрослые подняли свои фужеры, и через секунду дети последовали их примеру стаканами с соком.
— За Дона и Сару! — сказала Эмили, а Перси добавил: — За бабушку и дедушку!
Дон отхлебнул немного шампанского — первый алкоголь с Нового года. Он отметил, что рука дрожит больше, чем обычно: не от возраста — от чувств.
— Ну, папа, что скажешь? — спросил Карл. Он улыбался от уха до уха. Эмили снимала всё на датакомм. — Прошёл бы ты через всё это ещё раз?
Вопрос задал Карл, но ответ Дона предназначался Саре. Он поставил свой фужер на маленький чайный столик рядом с её креслом, потом тяжело и болезненно опустился на одно колено, чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами сидящей жены. Он взял её за руку, ощутив тонкую, почти прозрачную кожу, натянутую на вздувшиеся суставы, и заглянул в бледно-голубые глаза.
— Ни на миг не задумался бы, — тихо произнёс он.
Эмили испустила долгий театральный вздох восхищения.
Сара сжала его руку и улыбнулась ему, той самой асимметричной усмешкой, которая покорила его тогда, когда им обоим не было тридцати, а потом сказала с твёрдостью, которую редко можно было слышать теперь в её голосе:
— И я тоже.
Карла от торжественности момента немного понесло.
— За следующие шестьдесят лет! — провозгласил он, поднимая фужер, и Дон обнаружил, что сам смеётся над нелепостью этого предположения.
— Почему нет? — сказал он, медленно поднимаясь на ноги и снова беря свой фужер. — Почему, чёрт возьми, нет?
Зазвонил телефон. Он знал, что чисто голосовые телефоны его дети считают старомодными, но ни он, ни Сара не испытывали никакого желания заменять его ни на обычный видеофон, ни тем более на голографический. Его первой мыслью было не брать трубку; если кому надо, оставят сообщение. Но, возможно, это звонят поздравить — может быть, даже его брат Билл из Флориды, куда он уезжает на зиму.
Беспроводная трубка оказалась на другом краю комнаты. Дон приподнял брови и кивнул Перси, который был рад исполнить такое важное поручение. Он моментально оказался у телефона, но вместо того, чтобы принести трубку Дону, нажал кнопку ответа и вежливо произнёс:
— Квартира Галифаксов.
Возможно, Эмили, которая стояла возле Перси, и услышала, что ответили на том конце, но Дон не смог ничего разобрать. Через секунду он услышал, как Перси ответил: «Секундочку» и пошёл обратно. Дон протянул руку за трубкой, но Перси качнул головой.
— Это бабушку.
Сара с удивлённым видом взяла трубку, которая, опознав её отпечатки пальцев, тут же увеличила громкость.
— Алло? — сказала Сара.
Дон с интересом смотрел на неё, однако Карл разговаривал с Эмили, Анджела следила, чтобы её дети не расплёскивали сок, а…
— Бог ты мой! — воскликнула Сара.
— Что такое? — спросил Дон.
— Вы уверены? — спросила Сара в трубку. — Вы абсолютно уверены, что это не… Нет, нет, конечно, вы проверили бы. Но… Боже ж ты мой!
— Сара, — сказал Дон. — Что там?
— Погодите, Ленора, — сказала Сара в телефон, потом прикрыла дрожащей рукой микрофон. — Это Ленора Дарби, — сказала она, повернувшись к нему. Он понимал, что должен знать это имя, но никак не мог вспомнить — теперь с ним такое случалось сплошь и рядом — и это, похоже, отразилось на его лице. — Ты должен её помнить, — сказала Сара. — Из магистратуры. Ты её видел на последней рождественской вечеринке на факультете.
— И что?
— Так вот, — сказала Сара, словно сама не верила, что произносит эти слова, — Ленора говорит, что пришёл ответ.
— Что? — переспросил Карл, который оказался по другую сторону её кресла.
Сара обернулась к сыну, но Дон всё уже знал и так; он прекрасно понял, о чём она говорит, и отступил на полшага назад, опершись для равновесия на угол книжного шкафа.
— Пришёл ответ, — сказала Сара. — Инопланетяне с Сигмы Дракона ответили на сообщение, которое моя команда отправила им почти сорок лет назад.
Глава 2
Большинство шуток портятся от частого повторения, но некоторые превращаются в старых друзей, вызывая улыбку каждый раз, как приходят на ум. Для Дона Галифакса именно таким было замечание Конана О'Брайена[3], сделанное десятилетия назад. Майкл Дуглас и Кэтрин Зета-Джонс объявили о рождении свой первой дочери. «Мои поздравления, — сказал О'Брайен. — И если она пошла в маму, то её будущему мужу сейчас за сорок».[4]
Между Сарой и Доном не было такого разрыва в возрасте. Они оба родились в 1960 и всегда шли по жизни нога в ногу. Им обоим было двадцать семь, когда они поженились; тридцать один, когда родился Карл, их первенец, и сорок девять, когда…
Стоя сейчас рядом с Сарой и глядя на неё, Дон вспомнил тот день и поражённо покачал головой. Эта новость попала на первые полосы всех газет мира — тогда у газет ещё были полосы. Первого марта 2009 года было получено радиосообщение с планеты, обращающейся вокруг звезды Сигма Дракона.
Мир много месяцев корпел над этим сообщением, пытаясь понять, что же инопланетяне хотели сказать. И в конечном итоге не кто иной, как Сара Галифакс догадалась, о чём в нём была речь, и именно она возглавила международную команду, сочинившую официальный ответ, который был отправлен обратно в годовщину получения первого сигнала.
Поначалу публика с нетерпением ждала свежих новостей, однако Сигма Дракона находится в 18,8 световых годах от Земли, из чего следовало, что сигнал до неё доберётся только в 2028, а ответ драконианцев, каков бы он ни был, достигнет Земли никак не раньше октября 2047 года.
Некоторые теле- и сетевые программы не забыли упомянуть прошлой осенью о том, что ответ может прийти «в любой момент начиная с сегодняшнего дня». Но не пришёл. Ни в октябре, ни в ноябре, ни в декабре, ни в январе, ни…
До этого самого дня.
Стоило Саре закончить разговор с Ленорой и положить трубку, как телефон зазвонил вновь. Звонили, как она объяснила театральным шёпотом, зажимая ладонью микрофон, из «Си-эн-эн». Дон помнил столпотворение, которое случилось в прошлый раз после того, как она догадалась о цели первого сообщения. Господи, куда девались все эти годы?
Все теперь стояли или сидели полукругом, лицом к Саре. Даже дети сообразили, что происходит что-то важное, хотя и понятия не имели, что именно.
— Нет, — говорила Сара. — Нет, я не могу прокомментировать. Нет, вы не можете. У меня сегодня годовщина. Я не собираюсь её портить, допуская в дом незнакомцев. Что? Нет, нет. Послушайте, мне сейчас правда некогда. Хорошо. Хорошо. Да, да. До свидания. — Она нажала кнопку завершения разговора, посмотрела на Дона и слабо пожала костлявыми плечами. — Прошу прощения за суматоху, — сказала она. — Это…
Телефон зазвонил снова — электронное пиканье, которое Дону не нравилось и в лучшие времена.
Карл, снова принимая командование на себя, взял телефон из рук матери и решительно отключил звуковой сигнал.
— Оставят сообщение, если нужно.
Сара нахмурилась.
— А что, если кому-нибудь нужна помощь?
Карл развёл руками.
— Вся твоя семья здесь. Кто ещё может позвонить? Успокойся и наслаждайся праздником.
Дон обвёл взглядом комнату. Карлу было шестнадцать, когда его мама ненадолго стала знаменитой, но Эмили было всего десять, и она тогда толком не понимала, что происходит. Она смотрела на Сару с выражением восторга на узком лице.
Телефоны в других комнатах продолжали звонить, но на них было легко не обращать внимания.
— Итак, — сказал он, — эта самая, как её? Ленора? Она сказала что-нибудь о содержании сообщения?
Сара покачала головой.
— Нет. Только то, что оно определённо с Сигмы Дракона и, похоже, начинается с того же самого символа, что они использовали в прошлый раз.
— Разве тебе не хочется узнать, что они ответили?
Сара вытянула перед собой руки, словно говоря «помогите мне встать». Карл шагнул вперёд, ухватил её за руки, и осторожно поднял мать на ноги.
— Конечно, мне хочется узнать, — сказала она, — но его всё ещё принимают. — Она взглянула на невестку. — Давайте накрывать на стол.
Дети и внуки удалились где-то в девять вечера. Карл, Анджела и Эмили всё убрали и привели в порядок после ужина, так что Дон с Сарой просто сидели в гостиной на диване, наслаждаясь вновь наступившим покоем. В какой-то момент этого вечера Эмили обошла дом и поотключала звуковой сигнал на всех телефонах, так что они до сих пор молчали. Однако счётчик сообщений автоответчика увеличивался каждые несколько минут. Это напомнило Дону ещё одну старую шутку, на этот раз из времён его юности, про парня, который любил ходить за Элизабет Тейлор, когда та заходила в «Макдональдс», чтобы видеть, как меняются на табло цифры. Эти табло десятилетиями сообщали, что «Обслужено более 99 миллиардов», однако он помнил, какая поднялась шумиха, когда их заменили на «Обслужено более 1 триллиона».