— Звук был таким, как будто рвут холст, — вспоминал Грубый Отец.
Боящемуся Врагов показалось, что «грянул гром». Кружащий Ястреб сказал, что Черный Койот был «сумасшедшим, который дурно влиял на всех, но не представлял собой вообще ничего».
Когда Черный Койот случайно выстрелил, то солдаты открыли ответный огонь и стали убивать всех без разбору.
В первые секунды избиения огонь карабинов был оглушительным, и воздух наполнился пороховым дымом. Среди умирающих, распростертых на мерзлой земле, лежал и Большая Нога. Потом звуки выстрелов на время стихли. Небольшими группами индейцы и солдаты схватились врукопашную, пустив в ход ножи, дубины и пистолеты.
К месту схватки стали сбегаться окрестные индейцы, услышавшие стрельбу. Одну группу вел Черный Лось. У него не было ружья, но он держал перед собой священный лук. Атаковав непрерывно стрелявших солдат, Черный Лось и его люди не получили ни единой царапины. Известно, что у него в отряде были воины-ваканы. Изредка они демонстрировали соплеменникам свои возможности. Раскрасившись по-особенному и прикрывшись лишь набедренными повязками, со священными свистками-флейтами на груди, ваканы выстраивались в цепочку и шли навстречу стреляющим в них людям. При этом стрелы гнулись и ломались, а пули падали на землю, оказываясь сплющенными. У людей же не находили никаких повреждений.
Тем не менее и такие неустрашимые и непобедимые сиу были вынуждены отступить, потому что тут вступили в дело большие пушки Гочкиса. Они открыли огонь, выстреливая почти по снаряду в секунду, кося огнем индейский лагерь, разрывая шрапнелью типи, убивая мужчин, женщин и детей.
— Мы пытались бежать, — рассказывала Луиза Пронырливая Медведица, — а они стреляли в нас, как будто мы бизоны. Я знаю, что бывают добрые белые люди, но эти солдаты, должно быть, были низкими людьми, потому что расстреливали женщин и детей. Индейские солдаты не стали бы так поступать с белыми детьми.
Черный Лось дал знак к отходу, и его отряд двинулся прочь в сторону леса, пока из-за них не перебили всех индейцев.
— Я выскочила оттуда и побежала вслед за убегавшими, — рассказывала Хакиктавин, другая молодая женщина. — Мои дедушка, бабушка и брат были убиты, когда мы перебегали через овраг. Потом меня ранило навылет в правое бедро и в правое запястье, и я не могла идти. Меня поднял солдат, тут ко мне подбежала чья-то маленькая девочка и юркнула ко мне под одеяло.
Когда это безумие кончилось, Большая Нога и больше половины его людей были убиты или тяжело ранены. Считалось, что было убито 153 человека, но многие раненые отползли в сторону и умерли позже. Позднее подсчитали, что в общей сложности погибло около 300 из бывших там 350 мужчин, женщин и детей. Солдаты потеряли 25 человек убитыми и 39 ранеными; большинство из них пало от своих же пуль и шрапнели.
После того как раненые кавалеристы отправились в агентство Пайн-Ридж, одно подразделение солдат обошло поле боя на Вундед-Ни, подбирая оставшихся в живых индейцев и загружая их в фургоны. К концу дня стало ясно, что скоро начнется метель, а мертвые индейцы так и остались лежать там, где упали.
Когда метель утихла и похоронная команда вернулась в Вундед-Ни, она нашла тела Большой Ноги и других индейцев, замерзших в гротескных позах.
Фургоны, полные раненых индейцев сиу — четырех мужчин и сорока семи женщин и детей, — прибыли в Пайн-Ридж затемно. Все бараки были полны солдат, и пока какой-то бестолковый офицер искал жилье для раненых, они лежали в фургонах на сильном морозе. Наконец открыли помещение, занимаемое епископальной миссией. Оттуда вынесли скамьи и набросали на необтесанный пол сена.
Шел четвертый день после рождественских праздников в год 1890 от Рождества Христова. Когда в освещенную свечами церковь внесли первые окровавленные тела, все, кто был в сознании, смогли увидеть свисавшую с голых балок рождественскую зелень. Над амвоном висела хоругвь с неровно написанными буквами: «Мир на земле, и в людях благоволение».
— Тогда я еще не знал, сколь многому пришел конец, — вспоминал Черный Лось. — Когда я оглядываюсь назад с высокого холма моей старости, я все еще могу видеть зверски убитых женщин и детей, лежащих грудами вдоль узкого извилистого ущелья. Я вижу их так же ясно, как видел молодыми глазами. И я могу видеть нечто иное, что умерло там, в кровавой грязи, и похоронено в метели. Там умерла мечта народа. То была прекрасная мечта… Обруч, скреплявший народ, разбит, и куски его разбросаны. Лишенное сердцевины священное дерево мертво.
Заповедник Бэдлсндс, Южная Дакота, 4 июля, 13:52
Агент Скалли сидела в седле серой кобылки, как мифическая амазонка, зато Молдер уже через час так натер внутреннюю сторону бедер, что готов был спрыгнуть на землю и идти пешком, рискуя сломать ноги. Третьим, замыкающим маленькую кавалькаду, двигался проводник Том Файр, метис. Заповедник, по его словам, он знал, как свои пять пальцев.
С шерифом железнодорожной станции Синик федеральные агенты встретились утром, когда на джипе добрались до городка. Шерифы Кастера и Сини-ка уже созванивались, и Норманн Баркли не удивился приезду работников Бюро Расследования из Вашингтона. Гипсовых отливок следов он не показывал, обошелся фотографиями, коры со следами когтей у него не было, зато имелась любительская видеосъемка семейства Лэнг, которую мистер Фрэнк любезно предоставил представителям закона.
Молдер и Скалли посмотрели двадцатиминутную запись. Мистер Фрэнк и миссис Эллен Лэнг выходят из вагона на платформу Синика, их четырнадцатилетняя дочка Сыо пытается впервые в жизни забраться на коня. Туристы из Окленда, штат Калифорния, на фоне изрезанной местности Бэдлендса.
Убитые горем папочка с мамочкой вчера вечером вернулись в Калифорнию, но агенты ФБР могут переговорить с Томом Файром, который был проводником группы туристов по лунным ландшафтам «дурных земель». Он сейчас пьет кофе, ожидая встречи с «ребятами из столицы».
— Пригласить свидетеля? — спросил Норманн Барклп.
— Да, — кивнула Дэйиа. — Всегда лучше выслушать подробности из первых уст.
— Флэкс, — шериф повернулся к своему помощнику, — пригласи-ка сюда Тома.
Том Файр оказался крепким черноволосым парнем лет двадцати пяти, одетым в камуфляжную форму.
— Здравствуйте, — сказал он, входя в кабинет шерифа, отделенный от общего помещения стеклянной стеной.
— Агент Скалли, агент Молдер, — представил их друг другу Норманн, — а это проводник Том Файр.
— Расскажите, как пропала Сыо Лэнг, — обратилась к нему Дэйна.
— Я уже сто раз рассказывал, — заявил проводник. — И лично шерифу, и его полицейским, и спасателям, и страховщику…
— А господа из Вашингтона тебя еще не слышали! — перебил его Баркли. — Том, в твоем положении не стоит выдрючиваться. Ты был проводником группы и несешь ответственность за то, что пропала одна из твоих туристок.
— Да я ничего и не говорю, — сразу же пошел на попятный парень в камуфляжке. — Я расскажу, как все произошло, мне не трудно. Хотя и рассказывать-то там нечего. Собралась обычная группа туристов, в основном — семейные. С детьми не младше четырнадцати, потому что экскурсия конная, а детям помоложе трудно управляться с лошадью. Группа была стандартная — двадцать человек. Из них трое иностранцы. Француженка и парочка из Англии. Все как обычно. Показал я им, как крепить седло, как затягивать подпруги, как регулировать длину стремян. Посадил всех, сделали пару кругов вокруг конюшни, чтобы туристы хотя бы чуть-чуть привыкли к лошадям. Я подсказывал им, как себя вести, как правильно сидеть в седле.
Потом спросил, вес ли запомнили, кто на какой лошади поедет, велел их расседлать. Обед. Уселись за стол под навесом, туристы поели и разбрелись по палаткам. Сиеста. Часа в четыре пополудни я всех разбудил, попили чая с бисквитами и стали седлать каждый свою лошадь. Я проверил, как они с этим справились, если что не в порядке, исправлял, чтобы никто, не дай бог, не свалился и не получил травмы. С нас за это строго взыскивают, потому что турбюро приходится оплачивать страховки. В пять мы уже были в пути.
— Семейство Лэпг чем-нибудь выделялось в вашей группе? — спросила С калл и.
— Да нет, — ответил Том после недолгого размышления. — Обычная калифорнийская чета. Такие, знаете ли, из небогатых, по с гонором — они не просто американцы, а из Калифорнии, почти что из Лос-Анджелеса, почти кинозвезды. Папа — почти Арнольд Шварценеггер, мама — почти Джулия Роберте, а дочка — почти Бритни Спирс.
— Бритни Спирс — певица, а не киноактриса, — машинально поправил Файра Призрак.
— Да, она единственная из них почти ничего из себя и не корчила. Разве что чуть-чуть. Довольно милая девочка.
— Вы ее успели хорошо узнать? — заинтересовалась Дэйна.
— Нет, мисс. Когда бы? Я с группой встретился только утром, подростков, кроме нее, было еще трое, но эти — мальчики. Они хоть и лучше развиты физически, но зато озорники, чуть не доглядишь — сотворят что-нибудь такое… такое…
— Что, например? — спросил Молдер.
— Могут, например, конюшню поджечь. Был у нас такой прискорбный случай, не с моей группой, к счастью. Поэтому за пацанами мы, проводники, присматриваем особенно внимательно. Опять же, пацаны лезут, куда и пес носа не сует. И по шее им не надаешь: родители стеной стоят за своих чад — прав, не прав. С девочками попроще.
— И приятнее, — добавила Скалли.
— Да, мисс Скалли, и приятнее. Особенно, когда они симпатичные вроде этой Сью. Улыбается, смеется дежурным шуткам. У нас, у проводников, имеется специальный набор таких шуток. Их рекомендует менеджер.
Про тот выход могу сказать одно — начинался он, как и любой другой, ничем не отличался от предыдущих. Прошли весь намеченный маршрут, в девять вечера добрались до стоянки. Там у нас установлены индейские типи, оборудованы места для костров, подвешены котелки, заготовлены продукты, вода и дрова. Когда спешились, я велел расседлать коней, затем вести к корытам и задать овса. Четверых я назначил дежурными, показал, где находится холодильник с едой, они должны были приготовить ужин. Сам подпалил огонь в костровище, потом показал туристам, как следует спутать лошадей, чтобы за ночь они не разбежались. Когда коней отпустили пастись, я повел всех, кроме дежурных, умываться к ручью…
— А там, в Бэдлендсе, разве имеются луга? — удивилась Скалли. — Я слышала…
— Раньше ничего не было, камни да глина, — объяснил Файр. — А сейчас траву в местах туристических стоянок турбюро специально высаживает. Навозили почвы, укрепили ее, высаживаем тот же овес, высеваем разные травки, которые кони любят.
Так вот, продолжаю. Когда ужин был готов, все расселись за столом под навесом. Поели и собрались у огня. Уже стемнело. Сидели, травили всякие истории и анекдоты. Обстановка вокруг намеренно индейская, поэтому про них обычно и говорят. Ну, сами знаете, генерал Кастер, вождь оглалу Бешеный Конь, шаман Черный Лось, ваканы… Я обычно рассказываю историю про то, как погиб Бешеный Конь.
В полночь я скомандовал отбой, и все стали разбредаться по палаткам, когда ко мне подбежал Фрэнк Лэнг и принялся орать, что пропала его дочь Сыо. Я сперва не встревожился. Ну, подумаешь, девочка отошла в кустики у ручья. Побрызгает и вернется. Тут заявилась мадам Эллен. И началось! Крику, визгу… Спрашиваю: когда она пропала? Миссис отвечает: ее нет уже часа полтора. Угу, это уже не похоже на то, что девочка отошла по естественной потребности. Хотя возможна и другая физиологическая потребность! Симпатичная девчонка, рядом мальчики-сверстники, чуть постарше. Целуются где-нибудь под кустом!
Я прошелся по вигвамам, проверил подростков. Все три мальчика на месте, уже лежат в спальных мешках, куда родители их утолкали.
Значит, и эта моя версия отпадает. Куда же она могла подеваться? Уже поздно, темно, хотя взошла луна. Полнолуние, Чертова Пора! Делать нечего, объявил я общую тревогу, поднял людей. Велел захватить фонари — в каждом вигваме по два: большой подвесной, на керосине, колесиком можно регулировать освещенность, превращая его в ночник; и обычный ручной на батарейках, чтобы ночью можно было из типи по нужде выйти.
Выстроил я туристов цепочкой, и пошли мы прочесывать поляну, добрались до ручья и обнаружили… Сами знаете, что.
— Следы больших ступней, — отозвалась Скалли.
— Точно. Тут-то я все и понял.
— Что именно? — вскинулся Молдер.
— Что приходила Дсоноква. Чертова же Пора — когда ей еще приходить, как не в полнолуние?
— А вам и раньше приходилось сталкиваться с Дсоноквой? — насторожился Молдер.
— Конечно, приходилось. Меня самого в детстве ома чуть не уволокла, — как о чем-то обыденном рассказал Том. — Я ведь наполовину индеец, у меня и индейское имя имеется. В переводе на английский — Восемь Дыр.
— А как она вас пыталась утащить? — спросила девушка.
— Обычным способом, подманивала свистом. Я и пошел. Хорошо, старший брат это заметил и ухватил меня за штаны. «Стой! — закричал. — Куда это ты собрался? Это же тебя Дсоиоква заманивает! Ты разве не слышал, как они маленьких детей высвистывают, чтобы полакомиться нежным мясцом?» Тут я башкой помотал, стряхивая наваждение, в себя пришел. Вспомнил истории про то, как людоедка детей ворует. Мы с братом вернулись домой и легли спать. А наутро пошли посмотреть, где она там бродила. Нашли гигантские следы и клочки шерсти на сучках. Кстати, тоже была Чертова Пора — полнолуние.
— Эти следы не отличались от тех, которые вы видели в детстве? — спросила Скалли.
— Точь-в-точь такие же.
— Но Дсоноква же сказочный персонаж, — слабо запротестовал Молдер, который упрямо не верил в мифическое существо, хотя все новые и новые факты подтверждали, что мифический персонаж вполне реален. В пути из Кастера в Синик он связался с криминалистической лабораторией в Пирре, и ему сообщили, что спектральный анализ царапин сосновой коры подтвердил наличие меди. Кору царапали медными крючками. Но Молдеру было проще поверить в йети. Сказкам не место в нашем материалистическом мире — а вот реликтовый гоминид при определенных условиях мог бы и сохраниться, проживая параллельно с гомо сапиенс — Может, вы имеете в виду снежного человека?
— Йети я никогда не встречал, — с достоинством ответил Файр, — а Дсонокву однажды видел собственными глазами. Издали. Ночью в полнолуние. Сумел разглядеть и медные когти, и плетеную корзину. И знаю, что она существует всего несколько дней. Потом исчезает — до следующего полнолуния.
— Ладно, — махнул рукой Призрак. — Значит, вы обнаружили следы Дсоноквы. И что же предприняли дальше?
— Связался с полицией и спасателями, отобрал несколько мужчин понадежнее, с ними и пошел по следам. Только сначала захватил ружье из служебного арсенала, а прочих туристов отправил спать, назначив двух дежурных. Они должны были следить, чтобы до утра никто из лагеря не уходил. Еще поручил им поддерживать огонь в костре и дождаться прилета вертолета спасателей. Я ждал собак, без них за Дсоноквой не уследишь, обязательно потеряешь след.
— А не боялись, что Дсоноква заберется на дерево и станет уходить с похищенной девочкой верхами? — спросил Молдер.
— Какие у нас в Бэдлендсе деревья? — удивился проводник. — Там же совсем нет плодородной почвы. Изредка попадется кустик-другой. Ну, еще вдоль ручьев и речушек что-то растет, конечно. А так — глина, песок и камни. Короче, идем мы по следам, хотя и ночь, но с пути не сбиваемся. Светит луна, в руках у нас фонари, а Дсоноква большая, тяжелая. На песке и глине остаются отпечатки ступней, на каменистой почве сдвигаются булыжники.
Когда вертолет сел на месте стойбища, шериф связался со мной по телефону. Я сообщал, где мы находимся, тот оставил в лагере помощника Флэкса опрашивать свидетелей, а сам со спасателями вылетел в направлении ущелья Смока. Когда машина нагнала нашу группу, спасатели спустили свору собак, потом коптер пошел над нами, освещая маршрут прожектором.
— И вы верили, что поймаете великаншу? — спросил Призрак.
— Что сумеем поймать, не верил, а в том, что сумеем спасти девчонку, — был уверен. Дсонокве просто некуда было деться.