Он подошел к западному краю крыши офицерской столовой и задумчиво посмотрел в направлении Внутренней реки, где она лениво несла свои воды к водопаду. В этот сезон воды было мало, но здесь всегда было течение, хотя иногда почти незаметное, и это было одной из причин, почему база Флота была построена в этом месте.
За рекой был город, где персонал Флота, который не хотел жить на базе, нашел себе квартиры. Кроме того, здесь был фермерский центр, хотя в последнее время сельское хозяйство пришло в упадок. Он мог видеть немногих людей, бредущих в тупой безнадежности по улицам города, и это раздражало его. Конечно, его гнев был направлен главным образом на Мэдерлинк. Или должен был быть, сказал он себе. Вся эта столовая гора с полуторамиллионным населением, что составляло одну шестую часть всего населения Дюрента, страдала и разваливалась только потому, что олигархия, правившая Столовой Горой Мэдерлинк, хотела стать крутыми парнями, стоящими выше всех! Это было единственное объяснение, которое он мог видеть. Здесь были люди, которые не хотели замечать ни этого, ни социальных пороков, существующих на Столовой Горе Лоури и других столовых горах, включая и Мэдерлинк, словно не было никаких социальных пороков и ничего более худшего! И еще были некоторые гражданские, говорившие, что Столовая Гора Лоури сама «спровоцировала» данную ситуацию, и Рааб рассматривал этих людей как презренных лицемеров.
Его отец предположил однажды, что демократия на Лоури и Оркете заставляет олигархию Мэдерлинка сильно нервничать. Возможно, так оно и было. Два года назад они ухитрились свергнуть законно выбранное правительство на Оркете.
Он отбросил эти размышления и повернулся к противоположному краю крыши.
Стоянка простиралась в восточном направлении на три четверти мили. В сотне ярдов от него располагалось одноэтажное здание Штаба Флота, где он прошлой ночью разговаривал с адмиралом Клайном. Его беспокоило, что во время встречи адмирал выглядел таким постаревшим и утомленным. Несомненно, он испытывал значительное напряжение в эти дни.
Позади Штаба Флота стояло меньшее здание штаба командования Северограда. Между офицерской столовой, где он стоял, и зданиями штабов находились бараки, ряд за рядом. Большинство из них сейчас пустовали, но наверху находились установленные на шарнире метатели гарпунов. Поставленные для защиты базы, они были способны держать вражеские блимпы на расстоянии и даже отбить внезапную атаку планеров. Конечно, на Дюренте не было сколько-нибудь действенных взрывчатых веществ, которые описывались в старых книгах о Земле, поэтому для того, чтобы более или менее эффективно сбросить зажигательный снаряд, враг должен был приблизиться к цели на расстояние выстрела установленных на крыше метателей гарпунов.
Интересно, лениво подумал он, может ли какой-нибудь другой колониальный корабль с Земли обнаружить Дюрент? Едва ли. Космос огромен, и после первых нескольких лет космического путешествия его предки перестали отмечать свой блуждающий курс и сообщаться с Землей.
С южной стороны бараков вдоль длинной гравиевой дорожки были пришвартованы уцелевшие блимпы.
Глядя против солнца, он смог различить на дальнем конце пришвартованных блимпов «Кондор». Это был флагманский корабль его отца. Он был гордым и грозным блимпом, но сейчас его газовый баллон был сморщен, словно шкура оголодавшего животного, и смят так, что ребра внутренних газовых камер выступали наружу; восемь поворотных шарниров по бортам его корзины были пусты; метатели гарпунов были сняты и подняты на крыши для защиты базы. Рааб снова вспыхнул от гнева.
Рядом с «Кондором» стоял «Павлин», старейший корабль, темно-серая прорезиненная ткань которого была закрашена местами облупившейся от времени и штормов краской, поверх которой один из его прежних экипажей намалевал его имя. По крайней мере, его газовый баллон был наполнен; он использовался для доставки личного состава Флота в разные точки столовой горы — пока такие рейсы еще совершались.
В этой линии находились и другие корабли более иди менее способные летать, но заплаты, поставленные на их газовых баллонах, заставляли педантичного офицера морщиться: ни один из них не имел достаточно гелия, чтобы взмыть вверх более чем на, скажем, две тысячи футов над столовой горой. Определенно, этого было мало для того, чтобы принять бой с хорошо накаченными газом вражескими блимпами, или для того, чтобы поднять планеры на достаточную высоту. И кроме всего прочего, в этой линии было гораздо больше свободных швартовочных мест, чем занятых.
В конце концов, словно это было неприятным долгом, он перевел взгляд на «Пустельгу».
Она была крошечной. Ее газовый баллон был всего двести тридцать футов в длину и шестьдесят футов в диаметре, когда он был накачан газом полностью, но сейчас этого не было. В сравнении с большими боевыми блимпами, ее корзина выглядела хрупкой и незащищенной. В корзине находился только один метатель гарпунов, поставленный для защиты от огромных летающих хищников, которых она могла встретить на низких высотах. Эти плотоядные бестии могли плавать, летать и передвигаться по суше, за что их прозвали вездесущими. Кроме метателя гарпунов, в подставках стояли обычные ручные луки. По крайней мере, они заменили ее старые простые весла на новые, лопасти которых напоминали ставни, автоматически открывающиеся и закрывающиеся в воздухе, так что гребцам теперь не требовалось выставлять свои запястья за пределы корзины с каждым взмахом весла. Ох, когда-то она и сестра «Сова», теперь погибшая, были боевыми блимпами. Но это было много, лет назад, а в последнее время она выполняла обязанности учебного судна.
Пока он рассматривал ее, два человека в серых боевых комбинезонах Флота вышли из ближайшего служебного ангара и направились к «Пустельге». Это были передний и кормовой триммеры, Эммет Олини и Соле Хэмпел.
Позади них брели гражданские гребцы, записавшиеся в экипаж. Рааб задержал на них свой заинтересованный взгляд. Все они выглядели как оборванцы, и только двое из них были действительно сильными людьми. Большинство были истощены, а один, тощий неуклюжий коротышка лет сорока, выглядел так, что Рааб даже засомневался, сможет ли он работать веслом наравне со всеми.
Во всяком случае, тот, кто набирал этот экипаж, заставил их надеть серую и темную одежду, которая не выделялась бы ночью или во мраке глубоких ущельев.
И в заключение младший Алтерн, второй офицер в команде Рааба, вышел из ангара, неся книгу в кожаном переплете — это был вахтенный журнал. Рааб с беспокойством посмотрел на него. Конечно, он давно знал Бена Спрейка-младшего, так как оба они были сыновьями офицеров Флота и, судя по тому, как Бен учился, тренировался и вел себя в жизни, Рааб со всей определенностью не должен был брать его для этой миссии. Он был белокурый, невысокий, слегка полноватый, но совсем не сильный. Большинство офицеров не признавали его; именно поэтому он имел звание только «Младший Алтерн», хотя был на два года старше Рааба. В последнее время, когда они встречались, он не был настроен дружелюбно. Несомненно, он негодовал из-за быстрого продвижения Рааба.
Рааб надеялся, что в этом рейсе он не будет таким угрюмым. Хотел бы он знать, почему назначение к нему получил худший офицер. Возможно, мрачно подумал он, они решили, что Бен больше не вернется. Еще раз взглянув на пустое небо, он большими шагами направился к лестнице.
— Отдать швартовы!
Два триммера, Олини впереди около Рааба и Хэмпел на корме, сворачивали в бухты освободившиеся буксировочные концы. Стояночная линия скользнула вниз, и «Пустельга» мягко поднялась в воздух. Ее нос поднимался немного быстрее, чем корма, но не потому, что она была плохо сбалансирована, а из-за того, что Хэмпел, освобождая узлы на корме, немного замешкался.
Рааб поморщился от досады. Хэмпел был опытным триммером и мог бы действовать лучше. Рааб взглянул на угрюмое лицо кормового триммера, резко вздохнул и чуть было не сделал выговор замешкавшемуся человеку, но остановил себя. Он не хотел, чтобы у экипажа из незнакомых гражданских лиц сложилось впечатление о капитане как о придирчивом солдафоне. Вместо этого он приказал немного более резко, чем было необходимо:
— Сбалансировать корму!
Это, в данном случае, значило, что требуется немного ослабить канаты, стягивающие газовый баллон на корме. Чтобы сделать это, Хэмпел взялся за штурвал, расположенный на уровне его головы, освободил тормозной храповик и немного повернул штурвал. Это позволило деревянной оси, выступающей за корму примерно на тридцать футов, тоже немного повернуться. Стягивающие канаты с завязанными через равные промежутки узлами были навиты на эту ось. Даже такое минимальное ослабление сжатия кормовой секции газового баллона увеличило плавучесть кормы настолько, что она начала догонять нос, Рааб внимательно следил за Хэмпелом. На мгновение он подумал, что триммер упустит момент и блимп накренится на нос, но Хэмпел, покрасневший под испытующим взглядом Рааба, в нужное время усилил сжатие, и «Пустельга» теперь парила в воздухе с выровненным килем.
Рааб взглянул на Олини. Передний триммер выглядел так, словно происходящее слегка забавляло его. Рааб очень хорошо знал Олини и был уверен, что с этого края корзины неприятностей не будет.
Он снова посмотрел. на корму, туда, где. стоял. Бен Спрейк. Теперь, когда они были наверху, можно было перейти к обычной процедуре и управлять блимпом через него.
— Бен, разверни нас и возьми направление точно на юг, ты понял?
Бен, выглядевший слегка рассерженным, вместо того, чтобы выкрикнуть подтверждение получения приказа, пробормотал что-то себе под нос, но занялся его исполнением.
— Гребцам правого борта держать удар! Гребцам левого борта пол-удара на ритм, — он начал отсчитывать ритм. — Обратно… стоп… тяни! Обратно… стоп… тяни! — его голос слегка дрожал, словно он сомневался в своих действиях.
Рааб вздохнул и отвернулся.
«Пустельга» продвигалась вперед и медленно поворачивалась. Сейчас они была в четырехстах футах над землей и все еще продолжала медленно подниматься. Нет, это еще был не предел для ее слабо накачанного газового баллона. Рааб оглянулся назад и посмотрел вниз, на базу. Дюжина людей в форме Флота, которые составляли боевые расчеты метателей гарпунов, установленных на крышах бараков, неподвижно стояла и смотрела вслед поднимающемуся блимпу. На таком расстоянии Рааб не мог различить выражения на их лицах, но то, как они молча наблюдали за их отправлением, было весьма красноречива Хотя в этот день новый экипаж должен был совершить только пробное путешествие над столовой горой, они рассматривали «Пустельгу» как блимп, который ожидает плохая судьба.
Он посмотрел в направлении Штаба и сначала не заметил адмирала Клайна, и его диафрагма сжалась от досады. Затем он увидел приземистую беловолосую фигуру, стоявшую в дверях и смотревшую вверх. Он не махал им вслед рукой (приличия Флота запрещали проявление личных чувств), но было достаточно того, что. адмирал подошел к двери и наблюдал за его отплытием. Он не стал бы делать этого ни для кого другого.
Рааб вернулся мыслями к «Пустельге», наклонился вперед и обеими руками оперся о перила. Голос Бена монотонно отсчитывал ритм. Гребцы с обоих бортов сейчас работали в полную силу, и блимп, двигающийся на юг в слабом попутном ветре, развил скорость, как заключил Рааб, до трех узлов.
— Бен, проведи нас за реку. Мы пойдем вдоль того берега. Не очень сердечно Бен ответил:
— Да, сэр, — приказал: — Веслам правого борта — пол-удара!
Стоянка, оставшаяся позади, исчезла из поля зрения. Под ними вдоль песчаной поймы тянулась узкая коричневая лента осенней реки. По обоим берегам расположились фермы: в этой относительно сухой зоне столовой горы в основном выращивали, урожай местного зерна, которое люди называли «фарэ», но все-таки здесь были также и сорта земной пшеницы. Овощеводческие фермы и фруктовые сады обосновались ближе к краю, тянувшемуся вдоль побережья моря, в то время как овцеводческие ранчо (коровы не смогли пережить период ранней колонизации) располагались на западном конце, где Лоури отступала от моря, и где климат был теплее и суше.
Снизу, едва слышно, донесся собачий лай. Рааб перегнулся через перила и посмотрел вниз. Сначала он не видел животного, но потом разглядел темношерстного эрдельтерьера, мчавшегося стрелой среди пыльно-зеленой поросли, укоренившейся в песчаной пойме. Пока он наблюдал за собакой, что-то поднялось из кустов в воздух и, совершая волнообразные движения, быстро двинулось в сторону реки. Это был сущ — «вездесущий» — местная форма жизни с телом, напоминающим очень толстую змею или угря. У него было шесть мясистых треугольных крыльев, выстроившихся вдоль тела тремя парами, и четыре коротких ноги, наподобие птичьих. Этот экземпляр был приблизительно пяти футов длиной, а размах его передних крыльев достигал почти длины его тела. Эрдельтерьер, заморенная голодом собака, преследовал его до тех пор, пока сущ не нырнул в воду, плюхнулся за ним следом, с минуту тщетно и неистово разбрызгивал воду, а затем вброд пошел к берегу. Отряхнувшись, он удрученно постоял некоторое время и пошел к роще флейтовых вязов, которые росли в пойме. Это была довольно глупая собака, решил Рааб. Вместо того, чтобы лаять на суща и загонять его в воду, надо было наброситься сразу. Вездесущие имели зубы, но для истощенной собаки такая еда могла с лихвой оплатить несколько небольших царапин.
Он взглянул в направлении вверх по реке. Здесь и там он мог видеть ловивших рыбу людей. На этом участке реки, вероятно, еще остались некоторые виды земных рыб. Столетия назад колониальный корабль, остававшийся на орбите около Дюрента в течение нескольких лет, снабдил Лоури, так же как и другие столовые горы, рыбой из корабельных аквариумов, но довольно смышленые вездесущие быстро научились добывать эту рыбу.
Однако, если правильно действовать, сущи тоже могли попасть на крючок и составить хорошую пищу, тем более, что еды сейчас катастрофически не хватало.
Волшебные звуки, доносившиеся из рощи флейтовых вязов, постепенно затихали позади. Он посмотрел вокруг, окидывая взглядом небо, насколько это позволял газовый баллон, нависающий сверху и, конечно же, скрывающий все, что творилось над головой, а затем двинулся на корму корзины, чтобы получше ознакомиться с экипажем.
Корзина «Пустельги» — хрупкая конструкция из похожего на бамбук дерева, добываемого (с определенным риском) в стране джунглей, расположенной немного выше уровня моря — была девяти футов шириной и около сорока — длиной. Сидения для гребцов по обоим бортам, включая дополнительные два фута со стороны перил для того, чтобы тяжелые весла имели достаточный рычаг для работы, оставляли между рядами в середине корзины узкий проход, едва достигавший двух футов. С одной стороны этого прохода от носа к корме тянулись перила для того, чтобы во время сильной качки стоявший в проходе человек мог держаться за них. Сейчас корзина раскачивалась слабо, отклоняясь от центра не более пяти футов в каждую сторону, поэтому Рааб держался свободно.
Он остановился за спиной худого, загорелого, темноволосого молодого человека, который с легкостью тянул свое весло.
— Рад видеть вас на борту. Вы Вайнер, правильно?
Человек задумчиво и довольно добродушно повернул свое лицо к Раабу.
— Правильно, капитан. Вилли Вайнер. Перед тем как блокада стянулась вокруг нас два года назад, я нанимался на грузовые блимпы.
— Очень хорошо, — сказал Рааб. — Насколько я могу видеть, у вас крепкие руки и запястья.
Вайнер смущенно посмотрел на него и усмехнулся.
Рааб двинулся дальше и остановился за спиной самого сильного человека в экипаже. По его мнению, этому сильному человеку было около тридцати пяти, его тяжелое лицо с маленькими, глубоко посаженными серыми глазами могло быть мясистым, если бы его владелец питался лучше. Он посмотрел на Рааба ничего не выражающим взглядом.
— Я Джон Кадебек, капитан.
— О! — Рааб чувствовал себя несколько неудобно под этим прямым взглядом. — Вы представитель экипажа. Гражданского, я имею в виду.
Рот Кадебека слегка изогнулся, что могло означать улыбку.