— Не знаю. Никогда не интересовался мумиё, — честно признался Всеволод, и подумал: «Видать, он затарился там этими мышиными какашками, теперь сбыть хочет».
Странное впечатление производил его собеседник: с одной стороны, вроде, «не от мира сего», с другой, мужик, похоже, не терялся, и кроме научных получил и практические результаты. А вот следующим вопросом Модест Карлович добил Юрина окончательно.
— Сева, а кто сейчас чемпион мира по шахматам?
Ну, и как это прикажете понимать? Ладно, вполне допустимо, что есть люди, которые не смотрят телевизор, не слушают радио и не читают газет. Но таким до лампочки все чемпионы вместе взятые.
— Каспаров.
Сева заметил… Нет, просто невероятно — он был готов поклясться: Берг слышал эту фамилию впервые!
— А… Карпов? — Берг продолжал изумлять молодого специалиста.
— Карпов опять проиграл Гарри…
Собесежник явно не понял. Сева пояснил:
— Каспарову.
— Да, да, — задумчиво пробормотал Берг, как бы припоминая. Но Сева-то видел: для него это настоящее откровение. Сева попробовал вернуться к прежнему разговору — его заинтересовало горное озеро. Где-то, что-то он уже слышал раньше, мельком, но, убей, не помнил — что и где.
— Модест Карлович, расскажите еще про озеро. Это магическое место, если не ошибаюсь…
— Да, да, — пробормотал Берг, погруженный в свои мысли. — Как вы сказали? Магическое? Можно и так назвать. Таких мест на Земле не более трех десятков… где сходятся астральные векторы… Возможно открытие окна в параллельный мир… Сева, а вы давно здесь работаете?
Что-то он начал заговариваться. Уж не имеет ли Всеволод дело с ненормальным?
— Где, в институте? Нет, совсем недавно, с апреля.
— Вы не знаете Левашову Светлану Георгиевну? Она все еще тут работает?
Голос собеседника дрогнул, когда он назвал имя женщины. Или Севе показалось?
— Не знаю такую. А вы сами…
— Извините, Сева, — перебил Берг. — Мне пора идти.
Он поднялся со стула и, не попрощавшись, удалился. Но не в сторону выхода, а наоборот.
2
Сева не знал, что и подумать. Странный мужик. И это еще слишком мягко сказано. Он глянул на часы. Ё моё! Заболтался, а время обедать. И не черта не сделал, даже забыл поинтересоваться у нового знакомого насчет материалов по Алтаю.
Архивщица продолжала читать. Всеволода она окинула быстрым профессиональным взглядом: не несет ли чего с собой. На отдельном столике у нее грелась на электрической плитке эмалированная кастрюлька — игнорирует институтскую столовую, бережет желудок.
Егорыч, как на грех, сидел за столиком один. Пришлось Юрину подсесть к нему.
— Ну, как успехи? — поинтересовался начальник, промокая губы салфеткой.
— Я с Бергом познакомился. Интересный мужик…
Шеф смотрел на Севу, словно видел перед собой тень папы Гамлета.
— Каким Бергом!?
— Модестом Карловичем.
Парню стало не по себе, даже мурашки по коже.
— Берг погиб в конце семидесятых… В семьдесят восьмом, кажется.
По лицу Егорыча Сева понял: он не шутит!
— Как погиб? — выдавил парень с усилием.
— Несчастный случай в горах. Его шофер все время ружье с собой возил… То ли он его чистил, то ли еще что, в общем — случайный выстрел. Дробина попала Бергу в сердце. Умер мгновенно.
Ощущение у Севы — словно на него вылили ведро ледяной воды, или зашибли дверью, или подружка сообщила, что беременна, а аборт делать поздно, или… «Как же так. Я только что говорил с ним. Ошибка какая-то?», — крутилось у него в голове.
— Как он выглядел? О чем вы говорили? — принялся расспрашивать шеф. Всеволод, как мог, рассказал все. С минуту Егорыч молчал. Вздохнул печально.
— Ну, первое, что хочу сказать: случайных встреч не бывает. У высших сил все как в каталоге. Я имею в виду компьютерный каталог. Случайных встреч не происходит.
Молодой специалист только пожал плечами.
— А она ведь тоже умерла, знаете? Света… Светлана Георгиевна, про которую он спрашивал. Вышла замуж за иностранца, уехала с ним. В Швецию. И там умерла, представляете! От банальной пневмонии. Неу нас в России, а в благополучной Швеции!! Судьба…
Шеф снял очки и протер пальцами глаза — видать воспоминания разбередили старую душевную рану.
— Какая жалость, что не я встретился с ним. Мне позарез нужно узнать, куда он перед отъездом дел мою папку. На ней записан телефон…
Вот, так-так! Здесь призраки разгуливают, а ему только и забот, что о каком-то дурацком телефонном номере горевать!
После обеденного перерыва Всеволод входил в архив, словно в клетку с живым тигром: и страшно и любопытно одновременно. Дама глянула равнодушно и опять уткнулась в книгу. Сева замешкался перед дверью в хранилище.
— Извините…
Дама оторвала взор от романа.
— Да?!
— Извините, — вновь промямлил Сева. — Здесь был мужчина… Модест Карлович… Он ушел?
— Молодой человек! — Архивщица строго глянула на Севу. — Туда, кроме Вас, никто не заходил!
Да-а! Дела… Нет, он не трус. То есть… не до такой степени, чтобы устраивать истерики, при встрече с «потусторонними силами», тем более здесь, в Институте. Но! Еще раз оказаться с глазу на глаз с ним, Всеволод не желал бы ни при каких обстоятельствах.
В хранилище — ни души. Ни живой, ни мертвой. Желая доказать всем, а главное — себе, что чего-то стоит, четыре часа кряду молодой специалист добросовестно работал, перебирая пожелтевшие страницы дневниковых записей и черновиков, делал необходимые выписки. За работой и страхи куда-то ушли. Вспомнил Сева о странном «госте оттуда» только, когда окликнула архивщица:
— Молодой человек! Пожалуйста, заканчивайте! Через десять минут я закрываю архив.
Ее резкий голос, прозвучавший среди абсолютной, «кладбищенской» тишины хранилища, заставил парня вздрогнуть. Он с опаской огляделся — никого. И, слава Богу…
В рабочую комнату Сева вернулся, словно в родной дом. Эти средневековые ужасы, подвалы с привидениями — не для его нервов.
Кроме начальника в кабинете была только Лариса, разбирающая пыльные папки в дальнем шкафу — ее опять откомандировали в помощь Солнцеву с Юриным. А у шефа, видно, нынче бзик: заставляет всех ковыряться в бумажном хламе.
Егорыч спросил:
— Ну, как? Он больше не появлялся?
— Бог миловал…
Лариса заинтересовалась:
— О чем это вы, Михаил Егорович?
— Всеволод вам потом все объяснит. — Шеф задумался. — Ох, дела… Не иначе Варвара Берберовна балуется спиритизмом. Любит она потревожить гениев прошлого. Не зря ее назначили заведующей архивом.
— А Берг… Он, что, был гением?
— Берг!? Он был богом! Помните, что сказал Ньютон? «Я стоял на плечах титанов». А кто такие титаны? Это те, по чьим плечам боги взошли на пьедестал! Или, правильнее сказать, по чьим трупам. Да. Это были воистину боги. Вот, прошу вспомнить: Булгаков, устами Шарикова, сравнивал профессора Преображенского с богом. Помните? И это правда. Какие были люди! Кто из нынешних способен на самопожертвование во имя науки!? А для них это было нормой… Скажем, Альфред Вегенер. Слышали про такого? Его имя незаслуженно забыто, а ведь он, подобно Галилею, совершил революцию в науках о Земле, дерзнув утверждать, что материки движутся! Сейчас теория дрейфа континентов общепризнанна, а тогда, почти сто лет назад, ее сочли ересью. Чтобы добыть доказательства своей гипотезы Вегенер забирался в самые неприступные уголки планеты, и погиб, сгинул во льдах Гренландии. — Егорыч вздохнул, и закончил странной сентенцией. — Так что, дружите Сева с Варварой Берберовной… Кстати, как она вам понравилась?
Шеф бросил лукавый взгляд в сторону Ларисы.
— Мне она показалась типичной… стервой.
Всеволод смотрел на Ларису, но боковым зрением увидел, как шеф делает ему какие-то знаки. Повернулся. Егорыч торопливо поднялся из-за стола и пробормотал:
— Совсем забыл… — и бочком, бочком к двери.
Он, должно быть, сокрушенно вздыхал, или, наоборот, хихикал, направляясь в курилку.
Севе же было не до смеха. Грохот обрушившейся на стол тяжелой папки перекрыл гневный, на гране визга, голос Ларисы:
— Не смей так называть мою маму!!!
X. Румата из Арканара
1
Среди сотрудников Института бытовало мнение, что Джордж Мустафьевич Инхандек никогда не уходит домой. На самом деле, как бы рано не являлся Сева на работу, проходя мимо апартаментов начальника отдела, он постоянно видел (дверь в кабинет утром всегда была распахнута) восседающего за столом Патрона.
Стол сделал бы честь даже маршалу Советского Союза: огромный дубовый крытый зеленым сукном, и совершенно чистый. Ни бумаг, ни письменного прибора, ни телефона или персонального ЭВМ ЕС-1840 — не к чему чиновничьи игрушки Посвященному такого ранга. Общаться с сотрудниками Инхандек мог, при желании, телепатически, а что касается всякого рода отчетов, то Джордж Мустафьевич их элементарно «визуализировал»: клал после обеда в выдвижной ящик своего, напоминающего бильярдный, стола пачку бумаги, а ближе к концу рабочего дня вытаскивал готовый НТО инвентарный номер такой-то.
Было совершенно непонятно, чем занят начальник в данный, конкретный момент: решает научную проблему, следит за передвижениями подчиненных (кто, когда приходит-уходит) или просто дремлет.
В тот день у Инхандека был необычный посетитель: крепкого сложения мужик, похожий на лишенного бороды Деда Мороза. Усы, при этом, сохранились и свешивались по обе стороны подбородка толстыми белыми сосульками. Мясистый красноватый нос, сеточка «склеротического румянца» на щеках и васильковый цвет глаз делали его сходным, также, с фанатом ЦСКА в боевой раскраске. А вот костюмчик-тройка у деда явно не русский, тёмно-серый, с редкой бордовой «искрой». На манжетах бежевой рубашки — желтые (возможно золотые) запонки. При всем этом он явно проигрывал в импозантности хозяину кабинета, да и держался почтительно.
В дверь заглянул молодой сотрудник.
— Здрасте! Вызывали?
— А вот и наш герой, — изрек, вместо приветствия начальник. — Проходи. Познакомься, — сделал жест в сторону гостя, — Шуххардт Карл Иванович.
— Очень приятно. — Сева кивнул Шуххардту. Тот никак не отреагировал.
— А это Карлуша, Всеволод Кириллович.
— Просто Сева.
«Оп, как неудобно, — мысленно спохватился молодой человек, — вроде, как намекнул, что если он «Карлуша», то можно и меня не по отчеству».
Патрон, тем временем, продолжил неспешно:
— Приехал к нам Карл Иванович с нижайшей просьбой, так что придется тебе, Сева, быстренько собираться в командировочку.
Ничего оригинальнее, чем спросить куда, у Севы не получилось.
— Да, недалеко, — радостно оповестил Инхандек подчиненного. — На восемьсот двадцать шесть лет назад. И километров где-то примерно так же. Около Дании…
— За границу?
— Ну, что ты! В те времена это была, практически, Родина… Карл Иванович сам бы обернулся, да не с руки ему.
Тут фон Шуххардт чуть шевельнул бровями, будто на мгновенье нахмурился. Не зря в голосе Инхандека сверкнула шпилька — видно этот инструмент для заколки дамских шляпок воткнулся куда надо. Патрон — известный «шпильман». Так величали немцы скоморохов и просто насмешников.
— Только вот что, Карлуша. Западная магия теперь не в чести, — сам, верно, знаешь, — ныне другие ориентиры: Тибет, пустыня Гоби, шаманы… Всеволод у нас тоже, в основном, Блаватскую с Рерихами читает… В ваших делах не силен.
— Да вижу. — Шуххардт соизволил, наконец-то, раскрыть рот.
Голос у Карла Ивановича, оказался истинно «дедоморозовский», то есть артиста на первых декабрьских елках, когда лицедей еще не устал, и от души желает порадовать детишек.
— А раз видишь, так и вводи героя в курс дела.
Ситуация, как видно, забавляла начальника.
— Джордж Мустафьевич, что вы меня все время героем называете?
— А вот и узнаешь. Ты, Карлуша, проясни ему ситуацию…
Патрон застыл: перевел, видимо, сознание в «спящий режим». Теперь он напоминал мраморное изваяние «Вольтера в кресле».
Господин в костюме-тройке не торопился начинать: толи с мыслями собирался, толи выдерживал актерскую паузу.
— Трудно рассказывать прописные истины, — пожаловался он. — Если коротко, у нас сейчас, как ни странно, очень неблагоприятный политический прогноз. Я представляю Европейский Центр Прозрачной Магии, и мы крайне заинтересованы, чтобы на территории России оказались некоторые магические артефакты славянского происхождения. А так как перемещать имеющиеся в Настоящем нельзя, то придется забрать из Прошлого. Смотри, дошедший до нашего времени там не ухвати, а то будет тебе — не-зя.
— Почему «нельзя»? — поинтересовался неопытный специалист.
Карл Иванович опять замолчал. Потом ответил просто и ёмко:
— Потому.
Пришлось Севе проглотить обиду.
— Главное, — продолжил гость, — перенести мы можем только человека, не обладающего магическими способностями. Это раз. Второе, я тут неофициально, поскольку… Впрочем, это не важно. Третье, я все расскажу, где что лежит, и как забрать.
— А почему «герой»? — засомневался Сева. Он, вдруг, подумал: так могут называть не за прошлые заслуги, — у него их не было, — а за будущие, в том числе и «посмертно».
— Ну, это Гоша пошутил…
«Понятно: раз ты — Карлуша, то Джордж Мустафьевич — Гоша».
Ситуация складывалась презабавная. С таким же успехом Сева мог выслушивать наставления по управлению космическим кораблем: «Мы сейчас оденем тебе скафандр, быстренько привезешь лунного грунта — и свободен. Приказ на присвоение Героя Советского Союза уже готов…».
— … Что касается конкретики. Все сведения получишь под быстрым гипнозом. Не волнуйся, никакой магии.
— Да куда вы меня хотите отправить-то?
— Тысяча сто шестьдесят восьмой год. Город Аркона. На острове Рюген. — Сказал, как-то обижено: почему, мол, Сева этого не знает.
Всеволоду названия на самом деле ничего не говорили. Остров Рюген, рядом с Данией. И что?..
— Это последний оплот балтийских славян. Там хранилась святыня. А сам факт разрушения Арконы — узловой момент для истории Европы.
Ох, не стоит, пожалуй, лезть в «узловой момент»: может ведь так затянуть в этот самый узелок, что тот петлей покажется…
Тут Инхандек приоткрыл глаза.
— Всеволод, надо.
Патрон сунул руку в нагрудный карман и извлек… огромный, размером с волейбольный мяч, стеклянный шар. Сева нервно хмыкнул: все еще не разучился удивляться ловким трюкам институтского начальства. Инхандек аккуратно скатил шар с ладони на стол. Предложил:
— Небольшой тест, Всеволод Кириллович. Внутри есть маленький пузырек воздуха. Посмотри внимательно: что он тебе напоминает?
Сева добросовестно таращился в шар, стараясь отыскать пузырек, но не смог. Мешали искаженные сферической поверхностью фигуры Патрона и «Деда Мороза»; они комично расплывались, растекались лужицами, дробились на множество капель, пока не исчезли окончательно среди бесконечного стеклянного пространства…
Сколько всего запихнули в память Севы за последующие три часа — передать сложно. И дело вовсе не в количестве мега- или гигабайт информации: ведь слово из каких-нибудь жалких шести символов может иметь расширенное толкование на нескольких страницах убористым текстом, а из яйца размером со страусиное способен был вырасти тридцатитонный динозавр.
Инхандек отправил Всеволода домой, с наказом лечь спать, будто не он только что продрых три часа кряду.
2
На следующий день Сева появился на работе без восьми девять.
Весь отдел был в сборе, даже те, кто имел привычку заглядывать по пути к знакомым попить чайку и обсудить политические новости. В обширном помещении, которое при первом знакомстве с Институтом Сева принял за конференц-зал, царила непривычная суета. Люди с деловым видом сновали туда-сюда, и вроде бы что-то делали, а может, просто создавали видимость, втирая начальству очки.