— Как же вы здесь оказались? Ответ может быть только один — из-за брони. С бронью у нас случилась такая история. Прислали из Министерства обороны комиссию. Что ей тут показывали, судить не берусь, но уехали полковники в бледном виде и вскоре подсунули министру на визирование некую цедулю, в которой говорилось о том, что в ВНИИиКе работают и попадают туда одни сумасшедшие, с которыми дела лучше не иметь. Поэтому предлагается сотрудников данного НИИ в армию не брать, считая их автоматически недееспособными. Так что бронь у Института не от того, что мы тут чем-то важным занимаемся, а из-за того, что тут только дураки работают. Но это шутка.
В чем соль шутки Сева не понял. Может, умные тут вообще ничего не делают?
— Теперь по существу. Нам нужен зоолог. Специалист по гидрам. Имеется большое сомнение в том, что эта работа для вас. Уж не взыщите.
— То есть, мне назад, в Петербург?
— Ну, зачем же так сразу… Сделаем так: я расскажу вам о нашем Институте. В общих чертах. Заодно подумаем, в каком направлении можно будет вас использовать. Если, конечно, захотите остаться.
Сева собрался, было, возразить, мол, и так все ясно — он здесь не останется. Работа не по специальности не для него. Тем более в этом захолустном Соловейске. Однако промолчал — все же любопытно послушать, чем они тут занимаются, какой такой магией.
— Для начала, неплохо бы чайку попить. Как вы на это смотрите, Всеволод?
Не дожидаясь ответа, Солнцев достал из стола сначала одну, а потом вторую чашку с чаем. Горячим и крепким.
— Прошу. К сожалению, ни печенья, ни сухарей.
Фокус? Кажется, нет. Ни к лицу начальству устраивать цирковое представление, имея цель удивить молодого специалиста. Или это и есть магия? Сева не стал ломать голову, а потянулся за чашкой.
VI. Институт имени Кастанеды
1
В Институте, как, впрочем, и во всех учреждениях бывшего Союза, любили гонять чаи. Причем не с печеньем, сахаром или, упаси бог, тортами, просто — чай. Обжигающе-горячий, духовитый, такой, что когда набираешь в ложечку, а потом выливаешь обратно в чашку, кажется, что вязкость его гораздо выше, чем у простой воды.
Вот так, почти беззвучно потягивая чай, Михаил Егорович рассказал об учреждении, в которое по ошибке кадровиков попал молодой специалист:
— Ну, как говориться, кратенько… Институт образован в тысяча триста… — Солнцев запнулся, поправил себя, — в тысяча девятьсот тридцать третьем году. На базе… Впрочем, не суть важно. Объединили несколько лабораторий… Итак, ВНИИиК. Всероссийский Научно-исследовательский институт. Имени К. Кто такой «К» — не знаю. Курчатов, Келдыш или Королев? Не знаю. Может кто-то другой. Кибальчич, например… Запутали окончательно. Устав предприятия часто меняют, и имя сменяется с той же скоростью. Даже имени Кастанеды было, правда, не долго. А до восемьдесят девятого года мы назывались НИИМагии.
Произнесено это было буднично. Чересчур буднично. Да, и на Севу, видевшего название на бланке, слова наставника впечатления не произвели.
Михаил Егорович продолжил:
— В шестидесятых сюда приезжали писатели Стругацкие: им организовали встречу с сотрудниками Института. Братья делились творческими планами, читали отрывки из своего нового романа… где про НИИЧАВО…
— «Понедельник начинается в субботу», — не удержался, встрял с подсказкой Всеволод.
Солнцев кивнул:
— Да, да. Именно так. Любопытное совпадение, а?
— Но у Стругацких НИИЧАВО — вымышленный институт, а ваш…
— Молодой человек, — перебил Севу наставник, — часто фантазии, на самом деле, переплетаются с действительностью. Жизнь, порой, преподносит такое!.. Куда там научной фантастике.
Тут Солнцев принялся стучать пальцами по столу. Звук получился сильный. Была в нем некая музыкальность, впрочем, слух у Севы хоть и не плохой, но не абсолютный. Тем не менее, ему показалось: это не столько мелодия, сколько азбука Морзе.
— Пойдем дальше… Ох, Пэ Пэ, старый хрыч, подловил меня, ох подловил… Ну, делать нечего. Так. Институт — московская организация. За забором — Соловейск. А тут — Москва. Пять лет назад эта разница ощущалась. Что еще. У нас несколько тематических отделов. Занимаются они, чем ни попадя: от языческих культов до массовой психологии включительно.
— Психологии?
Всеволод поразился. Инженеру-гидравлику здесь делать нечего, это понятно. Но специалист по гидрам… Зачем?!
— Что тут удивительного? Массовая психология — очень важная дисциплина. Специалисты в этой области сейчас весьма востребованы. В рекламном деле, на ТВ, да и в администрациях всевозможных.
— А зачем вам зоолог, занимающийся гидрами?
— Ну… чтобы было понятней: тезис кнута и пряника. В качестве кнута предполагается исследовать Гидру.
— Какую?
— В общем случае — любую. Не суть важно. Главное, что бы электорат пугался.
— А-а-а…
Сева сделал вид, что понял.
— … Мы ушли о темы. Отделение «А» занимается вопросами Минобороны. Финансирование там двоякое. Заказы большие, но не проплачиваются. Долг растет, а судится с минобороной… себе дороже. Отделение «Б» работает по спецсредствам: ФАПСИ, ГРУ, ФСБ, СВР, иностранных дел, другие всякие. Но там все очень закрыто. Туда новичков не принимают, да и кадровые проблемы у них невелики. Да и вообще — его здесь нет. Он то ли под Ленинградом, то ли под Горьким. Отдел «Г» — медицина. При Горбачеве чуть не закрыли, но теперь переориентировались на лицензирование народных целителей и ничего, кто остался — довольны. Мы с ними ведем некоторые совместные проекты, в плане телепроповедников и телепсихиатров.
— А что при Горбачеве?
— До восемьдесят пятого исследовали возможность вечной жизни и молодости. Добились кое-чего, следует сказать. Многие ордена получили, госпремии. А при Горбачеве эти исследования потеряли актуальность.
— Перестала интересовать вечная жизнь?
— Боюсь, что необходимость ее продлевать, несмотря ни на что, перестала быть жизненно важной. Отделение «Д» — отделение сельского хозяйства, «Е» — промышленность, отделение «Ж» — космос.
— А конкретно, с чем работают?
— Ну, вот «Е». Технологические процессы. Влияние на них человека. Тоже интересные работы. И практический выход есть.
— А «космос»? В этом отделении занимаются НЛО?
— НЛО, снежным человеком и лох-несским чудовищем занимаются везде…
Почему-то Севе захотелось оглянуться, как будто снежный человек стоит сзади.
— …но в нерабочее время. Начальство такие занятия не одобряет.
— Отчего?
— От того, что у директора на столе под стеклом лежит высохшая и пожелтевшая от времени бумаженция, на которой текст: «Работать надо не с утра до ночи, а с умом и за зарплату». Космос. Название громкое. Можешь считать, — Солнцев перешел на «ты», — что я оговорился. У нас теперь космоса нет. Он есть. Но его все равно, что нет. Поскольку в магии, волшебстве и чародействе эта отрасль сейчас не нуждается. Позже — наверняка понадобиться, а пока… Далее. Кроме отделений есть лаборатории, занимающиеся специальными вопросами и ни в одно отделение не входящие. Лаборатория Нострадамуса, например. В лучшие годы в Институте работало около шести тысяч сотрудников. А теперь… Большинство из оставшихся в административных отпусках числятся…
Солнцев рассказывал, а Сева уже почти не слушал. Мысли переключились на произошедшую прямо у него на глазах трансформацию: собеседник теперь не выглядел ни пожилым, ни могучим. Перед Севой сидел вальяжного вида господин, скорее похожий на театрального режиссера, недавно вернувшегося из заграничного турне, нежели на сотрудника захолустного научного института. И пиджак Солнцева из черного сделался вдруг дымчато-серым с серебристым отливом. Опять фокусы?..
— … зачислим вас на должность мага-стажера. Согласны?
Кто бы осудил молодого специалиста, за то, что он сразу согласился стать магом?
2
Самым приятным в деятельности начинающего мага оказалась сама работа. Выяснилось, что в чародействе, с точки зрения науки, пыталась разобраться только одна лаборатория, возглавляемая «Егорычем» — М.Е.Солнцевым. Лаборатория входила структурно в отдел доктора физ-мат наук Инхандека, по совместительству — заместителя директора. Учитывая, что начальник больше внимания уделял всему Институту, чем одному из своих структурных подразделений, то над проблемой работали всего двое: Егорыч и Сева.
В Институте занимались решительно всем. Тут Егорыч не соврал. Но занимались как-то… неконкретно. Со стороны могло показаться — дурака валяют. В теннис настольный играют. В рабочее время! А в одном отделе и вовсе пристрастились в «ноус» резаться, называемый еще «морским бильярдом». В этой игре вместо шаров используются деревянные шайбочки, и стол раза в четыре меньше стандартного бильярдного. Но игра от этого не стала менее увлекательной. Сева, увидев как-то раз ученых мужей, азартно гоняющих киями шайбочки по натертому борной кислотой (для лучшего скольжения) столу, заинтересовался и захотел поучаствовать. Куда там! Очередь из желающих «сгонять партийку» была больше чем в институтской столовой в обед.
Те же, кто игнорировал «интеллектуальные игры» (или просто боялся получить от начальства нагоняй) большей частью просиживали штаны, и занимались банальной писаниной (в перерывах между чаепитиями).
Впрочем, какая-то работа в Институте, все-таки велась. Севе точно было известно: их учреждение регулярно получает заказы от сторонних организаций и непосредственно от правительства РФ, и выполняет их, используя «нетрадиционные методы», в обиходе именуемые волшебством. Только как это происходит, Сева не знал. Но надеялся, когда-нибудь, узнать.
Егорыч предложил Юрину, для начала, ознакомиться с Институтом, так сказать, напрямую. На левом лацкане пиджака молодого специалиста теперь висела пластиковая карточка с цветной фоткой владельца, фамилией и должностью. Нигде, кроме как у себя Сева таких больше не видел. Егорыч, не вдаваясь в подробности, сказал: «Нужно».
С этой карточкой Юрин мог ходить везде и расспрашивать, кто чем занимается. И с ним действительно беседовали. Причина такого отношения была Всеволоду не совсем понятна. То ли Инхандек издал распоряжение, то ли некто, а конкретно Егорыч, пустил слух, что молодой человек — ревизор.
Как бы там ни было, но за две недели кое-что Сева разузнал. Только что из этого знания могло бы принести пользу?
Вот, например, в Институте отсутствовала такая достопримечательность, как «вечная лужа». Таковая обычно организуется на российском предприятии около гаража или свалки, отравляя жизнь заму по хозяйственной части посредством жалоб сотрудников (шоферов) и замечаний разнокалиберных комиссий. Так вот. В Институте луж не было. Была стена.
Стена была старой. Видимо, очень нужная, раз ее не сносили, а с завидным упорством чинили. После ремонта стена держалась год-полтора на честном слове начальника ОКСа, но так как он был не особо сильным чародеем (иначе работал бы в другом месте), то стена принималась за свое любимое занятие — осыпаться. Раз в полтора года ее ремонтировали. Потом все повторялось. Снова и снова.
Лужа — часть природы. Стена — рукотворная штука. Значит, в нее изначально вложена магия.
Еще одна достопримечательность: камень, здоровенный, в полтора человеческих роста (если поставить стоймя) и с сорокаведерную бочку в обхвате булыган, валяющийся в центре институтского двора. Такая каменюка, только чуть поменьше, была бы уместна в саду японца (любят они украшать свои участки дикими глыбами) или перед входом в геологическое учреждение. Ибо был камень, судя по всему, какой-то редкой «породы», но как попал он сюда — оставалось только гадать. Наполовину камень врос уже в землю, видать не год, не два лежал без движения. Сколько времени пролежит еще — не ведомо никому…
Сотрудники Института были с молодым специалистом любезны, но отказывались демонстрировать свои способности.
«Понимаете, Всеволод Кириллович, — доступно растолковывал один из магов, — Все это должен был бы вам объяснить Солнцев. Мы же тут с формулами и погрешностями больше работаем. Экспериментальная часть давно-давно пройдена. Узкие мы специалисты. Два одинаковых станка, одна и та же технология. И получаются разные результаты. Мы даем рекомендации. И продукция идет качественной там, и там. Для этого нужен цикл мероприятий. А получить продукцию без станка — это гораздо энергозатратнее».
Сева пытался найти ответ в книгах, которые порекомендовали ему в библиотеке. Но не находил ответа. Как если бы дали ни аза не смыслящему в радиотехнике человеку неисправный приемник: догадайся, мол, как он работает и почини. А может быть наоборот, Сева читал «ученик по ремонту», но без «матчасти» не мог осознать: что и для чего нужно.
Словосочетание «маг-стажер», поначалу так понравившееся молодому специалисту, начинало приедаться. Сколько еще он будет ходить в стажерах? Ну, это ладно, все с этого начинают, вот первая составляющая… Какой он, к шутам, маг! Сева знал: чтобы стать МАГОМ, нужно пройти Посвящение. Только как, и, главное, когда его «посвятят»? На вопросы Всеволода Егорыч отвечал уклончиво, мол, проявишь себя с лучшей стороны, тогда… А как показать свои способности, если тебе, толком, ничего не поручают…
— Вот что Всеволод Кириллович. Подумал я, подумал, и понял — Вам нужна ПРОБЛЕМА! Такая, для решения которой потребуется проявить мыслительные способности.
Сева был не на шутку встревожен: Егорыч обращался к нему на «вы», да еще по имени-отчеству! Обычно это означало: шеф сердит. Очень сердит. Егорыч, однако, продолжил спокойно, даже как-то безразлично:
— Вам поручается отыскать философский камень.
Найти средство против СПИДа, доказать теорему Ферма, жениться на английской принцессе — поручи шеф ему что-нибудь из этого списка — и то меньше поразился бы молодой специалист. Изумление, смятение, недоверие — все отразилось на его лице.
— Что-то не так? Я не достаточно ясно выразился? — Егорыч в упор смотрел в глаза стажера.
Сева замотал головой.
— Ясно. Только… как же… я его отыщу?
— А это уже — решать вам! Скажу лишь: проблема очень сложная, посему — не бросайтесь очертя голову. И не спешите рыться в манускриптах. Продумайте, как следует, варианты, а уж потом приступайте. И еще. Философским камнем вам придется заниматься параллельно с текущей работой, за вас делать ее никто не станет. Информации вами получено достаточно, укладываться в голове она будет еще долго, так что пока будем использовать вас на общетехническом направлении. Вот вам научно-технический отчет, вот — новые экспериментальные данные. Готовьте новый отчет по образу и подобию.
Перед молодым специалистом легли папка и брошюра в картонной обложке.
— Как готовить? — тупо переспросил Сева.
— Как курсовые и дипломную работу, — ехидно сообщил шеф.
«Оказывается, правильное у нас обучение в высшей школе», — подумалось Севе.
3
В институте, как вскоре уяснил Сева, работало немало симпатичных девушек, можно сказать, сверх меры. Множество приятных, милых и сексапильных девушек, или незамужних женщин. Причина такого положения не совсем понятна, но факт: если в стране действительно существует проблема нехватки мужей, то здесь она проявилась со всей очевидностью. Три к двум — таково было соотношение слабого пола к сильному. Что же касается свободных, не обременённых «кандалами Гименея» и не достигших пенсионного возраста мужчин, так их и вовсе — раз, два и обчелся. Да что там, всего трое: Володя с ВЦ, Жора-связист, и Николай из отдела «Б».
Девушки в институте мало что красивые, к тому же сплошь умные да образованные. Так что ребята из гаража и мехмастерской им не подходили. Извечный женский вопрос усугублялся условиями маленького городка, в котором остро чувствовалась нехватка рабочих мест и высших учебных заведений. Все парни старались уехать: кто за длинным рублем, кто за запахом тайги.