Свет, известный нам, они называют «голубоватым». Для обозначения других оттенков света они используют термин «красный», «белый», «желтый» и так далее. Так же как мы способны отличить твердую скалу от тины по их плотности, они различают предметы в соответствии с видом света, который те отражают. Следовательно, они обладают чувством, которого мы, шади, лишены. Конечно, я знаю, что шади являются высшей формой развития живых существ, но это наблюдение, если оно справедливо, наводит на важные размышления.
Я продолжал медленно двигаться вверх, останавливаясь лишь затем, чтобы выполнить необходимые упражнения и освободиться от газа в плавательном пузыре, когда его расширение грозило стать неуправляемым. Пока я поднимался все выше и выше, мужчина и женщина в Объекте испытывали чувства совершенно необычной природы. Эти чувства были невероятно остры, и я сомневаюсь, что любой из шади когда-либо испытывал нечто подобное. Естественно, чувство, которое они называют «любовь», совершенно непонятно для шади, и его можно ощутить только через восприятие таких вот существ. Их поведение было весьма причудливым. Например, женщина обхватила мужчину своими парными щупальцами и прижалась к нему, даже не пытаясь разорвать его на части.
Мысль о том, что два существа одного и того же вида могут получать удовольствие, находясь вместе, и при этом не делают попыток поглотить друг друга, кроме времени Мирных Течений, совершенно невероятна для шади. Тем не менее я полагаю, что такое поведение является для них нормой.
Однако мое сообщение становится слишком длинным. Я плыл выше и выше. Существа внутри Объекта переживали ощущения, которые становились все сильнее и поразительнее. Через некоторое время мужчина сообщил женщине, что они находятся на глубине четырех тысяч футов от Поверхности, затем двух тысяч и, наконец, одной. Меня буквально захлестнуло любопытство. Проделав в последний раз упражнения Морпта, я продолжал подъем и столкнулся с новым, совершенно необъяснимым явлением. Мое чувство пространства подсказывало, что впереди находится какое-то препятствие.
Мне трудно передать свои ощущения, когда я наткнулся на этот барьер. Я хорошо представлял себе среду, окружающую меня со всех сторон, но только не сверху; там не было ничего! Ничего!
Сначала я почувствовал тревогу. Я продвинулся вверх на половину длины своего тела, и барьер приблизился. Осторожно и даже с некоторой робостью я начал приближаться к нему.
— Пятьсот футов,— сказал мужчина внутри Объекта.— Боже мой, только пятьсот футов! Скоро мы увидим блики света в толще воды. Хотя нет, ведь сейчас ночь.
Я остановился, размышляя.
Теперь я настолько приблизился к барьеру, что мог вытянуть свое первое щупальце и дотронуться до него. Мои колебания были довольно-таки долгими. Затем я решился его коснуться. И ничего не произошло. Я храбро выставил щупальце наружу. Оно попало в Пустоту: там, где оно находилось, не было воды. С огромным волнением я понял, что нахожусь под центральным пузырем, что я, единственный из всех живущих шади, добрался сюда и посмел его коснуться. Мое щупальце, находящееся в пузыре над Поверхностью, испытывало ощущение огромной тяжести, словно газ всех покинувших нас шади отталкивал меня назад. Но они не нападали, они явно не собирались причинить мне какой-нибудь вред.
Я испытывал в тот момент восхитительное ощущение гордости. Я чувствовал себя так, как будто победил и поглотил шади, который больше меня размером. И, находясь в состоянии небывалого восторга, я вдруг понял чувства существ внутри Объекта.
— Триста футов? — произнес мужчина с волнением.— Не станет же он останавливаться здесь! Боже мой, судьба не может быть такой жестокой!
Я почувствовал удовольствие, разделяя эмоции этих двух существ. Сейчас они переживали новое чувство, которое являлось таким же странным для меня, как и все остальные. Это было ощущение, которое казалось мне предвестником других чувств. Женщина назвала его.
— Это безумие,— сказала она мужчине,— но почему-то у меня снова проснулась надежда.
Так как я находился в состоянии удовлетворения и интеллектуального любопытства, мне, осмелившемуся совершить так много, показалось таким естественным желание продолжить эксперимент. Я поплыл дальше вдоль склона. Поверхность, ощущаемая мной как некая преграда, становилась все ближе и ближе.
— Сто футов,— сказал мужчина, испытывавший чувство мучительного нетерпения, которое, однако, доставило мне интеллектуальное удовольствие благодаря своей новизне.
Я перехватил Объект передними щупальцами и подтолкнул его вперед. Мужчина пережил взрыв сильного чувства под названием «надежда».
— Двадцать пять футов! — воскликнул он.— Дорогая, если мы снова начнем опускаться, я открою люк и мы выплывем наружу, пока батисфера будет наполняться водой. Я не знаю, близко ли берег, но нам стоит рискнуть.
Женщина прижалась к нему. Мучительная надежда, наполнявшая ее, смешалась с чувством восторга, которое я испытал от сознания своей дерзости и удачи. Я толкнул Объект еще дальше. Поверхность была уже так близка, что часть моего щупальца поднялась над ней. Волнение внутри Объекта достигло апогея. Я с усилием продвигал Объект вверх, преодолевая сопротивление среды внутри пузыря, пока он не пробил Поверхность. Теперь Объект оказался уже не в воде, а в газе: он застыл на чем-то твердом, что само по себе соприкасалось только со средой пузыря.
Мужчина и женщина что-то лихорадочно делали внутри Объекта. От него отделилась часть, и они выбрались наружу. Существа открыли пасти и стали издавать крики. Затем они обхватили друг друга щупальцами и соединили пасти, но не затем, чтобы поглотить друг друга, а чтобы таким образом выразить свои чувства. Они оглядывались с невыразимым облегчением, и я смотрел на мир их глазами. Поверхность простиралась вокруг настолько, насколько могли видеть их глаза; при этом она была неровной и неспокойной, но на удивление плоской. Существа стояли на твердой поверхности, из которой торчали различные предметы непонятного назначения. Вверху над ними зияла бесконечная тьма, испещренная неизмеримым количеством маленьких ярких источников света.
— Слава богу! — сказал мужчина.— Мы снова видим деревья и звезды.
Они чувствовали себя в полной безопасности и были спокойны, словно попали в период Мирных Течений, усиленный в тысячу раз. И тут я, то ли опьяненный собственной смелостью, то ли под влиянием эмоций, переданных существами, вытолкнул свои щупальца через Поверхность. Вес их был огромен, но ведь и сила моя велика.
Осмелев, я начал всплывать.
Мое тело пробило поверхность, и его верхняя часть оказалась в центральном пузыре. Я находился в нем и при этом все еще был жив! Вес мой увеличился сверх всякой меры, но долгое восхитительное мгновение я нависал над Поверхностью и видел своими собственными глазами, всеми восемью десятками, Поверхность под собой и кусок твердого основания, на котором стояли мужчина и женщина. Я, Сард, сделал это!
Когда я опять погрузился в воду, до меня долетели мысли потрясенных существ.
— Морской змей,— произнес мужчина, явно сомневаясь в состоянии своего рассудка, так же как вы можете усомниться в моем.— Вот кто все это проделал!
— А почему бы и нет, милый? — спокойно сказала женщина,— Это чудо, но ведь людям, которые любят друг друга так, как мы, просто нельзя дать умереть.
Мужчина продолжал напряженно вглядываться в то место Поверхности, где я показался из воды. Я уловил его беспокойство.
— В это никто не поверит. Они скажут, что мы просто свихнулись... Но, черт побери, вот батисфера, и трос действительно порвался, когда мы находились над бездной. Когда нас обнаружат, мы скажем, что не имеем понятия, как это произошло. Пусть разбираются сами.
Я отдыхал, зависнув недалеко от Поверхности, и думал о многих вещах сразу. Прошло довольно много времени, и появился свет. Он был невыносимо ярким и проникал в глубь водной среды.
Все это произошло много течений назад, так как я не мог возвратиться в Хонду раньше, чем накопится нужный запас газа в моем плавательном пузыре. Я оставался вблизи Поверхности, пока мой организм не пришел в равновесие с окружающей средой. Потом я начал медленно опускаться, часто останавливаясь, дожидаясь, пока моя «бессмертная часть» восстановится. Очень сложно питаться теми маленькими существами, которые населяют Высоты; путь к Поверхности слишком долог. Я тратил все периоды бодрствования на добычу пищи, и у меня почти не было времени для размышлений. Мне ни разу не удалось наесться досыта, но когда я вернулся в свою пещеру, то обнаружил, что ее занял другой шади. Я прекрасно поел.
Затем наступило время Мирных Течений. И теперь, закончив процесс воспроизведения, я представляю доклад о своем путешествии к Поверхности на суд всех шади. Даже если меня объявят безумцем, мне больше нечего к нему добавить. Вот мой доклад. А теперь решайте, о шади! Безумен ли я?
Я, Морпт, во время Мирных Течений выслушал доклад Сарда и, посовещавшись с другими шади, объявляю, что он явно перепутал желаемое с реальностью.
Его описание путешествия к Поверхности, там, где оно не связано с вымышленными существами из Объекта, не противоречит науке. Но совершенно очевидно, что существа не могут жить постоянно рядом друг с другом и при этом не подчиняться инстинкту добывания пищи. Абсолютно точно известно, что никакие создания не способны жить в газовой среде. Существование различных оттенков света — явная чепуха. Психология существ, подобных описанным Сардом, возможна только в снах.
Поэтому мы пришли к решению, что доклад Сарда не соответствует научным знаниям о Вселенной. При этом вполне вероятно, что сейчас он находится в здравом уме. Возможно, путешествие к великим Высотам вызвало физиологические отклонения в деятельности его организма, следствием которых явилось возникновение иллюзий. Из его сообщения можно сделать вывод, что путешествие к Высотам хотя и возможно благодаря изобретенной мной системе упражнений, но совершенно бессмысленно и не должно впредь совершаться никем из шади. Сообщение сделано во время Мирных Течений...
Из четвертого измерения
Пит Дэвидсон был обручен с Дейзи Мэннерс, которая выступала в ревю «Зеленый рай». Он только что стал наследником своего единственного дядюшки, всемирно признанного физика, авторитета во всем, что касается четвертого измерения. Кроме того, Пит стал большим другом дядюшкина необычайно милого гигантского кенгуру по имени Артур. И все же он не обрел истинного счастья. Это выяснилось в то самое знаменательное утро.
Сидя в лаборатории своего дядюшки, Пит старательно вел подсчеты на бумажке. Когда он подвел итог, ему оставалось только в отчаянии взъерошить волосы. Потом он начал делить и умножать. Однако результат оставался таким же запутанным и невероятным, как формулы его покойного родственничка с его четвертым измерением.
Время от времени в дверь заглядывала подобострастная лошадиная физиономия. Это был Томас, верный слуга его дядюшки. Пит опасался, что унаследовал его вместе со всем остальным имуществом.
— Прошу прощения, сэр,— нерешительно сказал Томас.
Взъерошенный Пит откинулся на спинку кресла.
— Что там у вас, Томас? Что еще выкинул Артур?
— Он ощипывает последние георгины в саду, сэр. Я бы хотел узнать у вас, сэр, насчет ланча. Что вам приготовить?
— Что хотите! — ответил Пит.— Все, что вам придет в голову! А впрочем, нет. Чтобы разобраться в делах моего дядюшки Роберта, нужны нормальные мозги. Поэтому дайте мне что-нибудь с большим содержанием фосфора и витаминов. Я в этом очень нуждаюсь!
— Да, сэр,— сказал Томас.— Однако лавочник, сэр...
— Опять? — беспомощно спросил Пит.
— Да, сэр,— сказал Томас, входя в лабораторию.— Я надеялся, что дела пойдут лучше.
Пит покачал головой, с отчаянием глядя на свои подсчеты.
— Лучше не будет,— сказал он.— Заплатить долги лавочнику — далекая и туманная мечта. Это ужасно, Томас! Мне казалось, мой дядя купается в золоте, и я думал, что четвертое измерение — это математический казус, а не полнейшее мотовство. Но по всей видимости, мой дядя Роберт устраивал какие-то немыслимые оргии с квантами и пространственно-временными перемещениями! Мне от него не осталось в наследство ничего, если не считать долгов!
Томас что-то хрюкнул, видимо выражая соболезнование.
— Я бы один еще это выдержал,— мрачно продолжал Пит.— Даже Артур с его простецким кенгуриным сердцем смог бы это выдержать, да будет он здоров и благополучен. Но Дейзи! Вот в чем загвоздка! Дейзи!
— Дейзи, сэр?
— Моя невеста,— пояснил Пит.— Она танцует в шоу «Зеленый рай». Прыгает — как кенгуру. Я сказал Дейзи, что получил в наследство целое состояние. И как же она будет разочарована!
— Весьма печально, сэр,— сказал Томас.
— Ваше замечание, Томас, всего лишь юмористическое преувеличение. Дейзи не такая, чтобы легко переживать разочарования. Когда я ей попытаюсь объяснить, что все состояние моего дядюшки улетело в четвертое измерение, Дейзи перестанет меня слушать и притворится круглой дурочкой. Вам когда-нибудь приходилось любигь девушку, которая притворяется дурочкой?
— Нет, сэр. Но как же насчет ланча?
— За ланч еще надо заплатить,— сказал угрюмо Пит.— Черт побери! Во всех моих карманах не больше сорока центов, Томас. И Артура нельзя бросить, чтобы он не подох с голоду. Дейзи это не очень-то понравится. Ну ладно, посмотрим, что еще нам досталось!
Он встал из-за стола и обвел лабораторию хищным взглядом. Комната была не очень-то уютной. В середине ее возвышалось сооружение из железных прутьев высотою около четырех футов. Томас сказал, что это тессеракт — модель куба, который существует в четырех измерениях, а не в трех.
Питу он показался скорее средневековым орудием пытки, которое употреблялось в последнем теологическом споре с еретиками. И Пит подумал, что из всех, кто по-настоящему заслуживал такой чести, первым был бы его дядюшка.
Были тут и другие приборы разной величины, но в основном в разобранном виде. Похоже было, что кто-то израсходовал огромное количество времени, терпения и денег, чтобы создать нечто совершенно ни на что не годное.
— Да, тут поживиться нечем,— удрученно сказал Пит,— Из этого не сделаешь даже гармошку, чтобы Артур плясал под нее на площадях.
— Но еще есть демонстратор четвертого измерения,— с надеждой сказал Томас.— Ваш дядя отладил его, сэр, и он работал, и это было чудесно, сэр.
— Великолепно! — воскликнул Пит.— А что это такое, демонстратор? И что он может делать?
— О, сэр, он демонстрирует, то есть воспроизводит вещи из четвертого измерения. Это работа всей жизни вашего дяди, сэр,— сказал Томас.
— Ну что ж, посмотрим на результат всей его жизни,— сказал Пит.— Может быть, и нам удастся заработать на жизнь, показывая его четырехпространственный демонстратор в витринах универмагов. Но я очень сомневаюсь, чтобы моей Дейзи приглянулась такая карьера.
Томас торжественно подошел к занавесу, который отделял часть комнаты. Пит думал, что там стоит какой-то шкаф. Томас отвернул занавес, и за ним оказалось нечто вроде чудовищного переплетения проводов, единственное назначение которого было, по-видимому, доказать, что это невероятно сложное сооружение. В середине этого сооружения Пит увидел несколько огромных, поставленных вертикально подков высотой больше семи футов. Между ними находился стеклянный диск толщиною более дюйма, который, видимо, мог вращаться. А под диском была фундаментальная массивная плита, к которой подходили толстые медные трубы от охлаждающей установки в углу лаборатории.
Томас включил аппарат, послышался глухой низкий звук. Пит смотрел и молчал.
— Ваш дядя все время говорил сам с собой, сэр,— сказал Томас.— Я догадывался, что он достиг величайшего научного успеха. Видите ли, сэр, четвертое измерение — это время.
— Я ужасно рад, что вы все это объяснили так просто,— сказал Пит.
— Да, сэр. Насколько я понял, сэр, если бы кто-нибудь пригласил хорошенькую девушку, и если бы эта девушка должна была наступить на банановую кожуру и поскользнуться, и если бы этот кто-нибудь пожелал, чтобы все это случилось на две минуты раньше или чтобы они были от этой банановой кожуры за сто ярдов...
— Хорошенькая девушка по всем законам природы все равно бы наступила на банановую кожуру и шлепнулась, несмотря на все его пожелания, по всем законам природы,— заключил Пит.
— Да, сэр,— сказал Томас.— Но демонстратор разрешает все проблемы, с его помощью удалось бы удалиться от места встречи с юной леди не только в пространстве, но и во времени, иначе было бы слишком поздно. Проще говоря, ему удалось бы отступить на ярд и еще на две минуты назад. Вот ваш дядюшка, сэр, и построил этот демонстратор...