Сложнее понять, что при этом человек думает. Мысли и действия не обязательно совпадают. Но весьма малому количеству людей под силу скрыть недовольство своими поступками, если таковое есть.
Но каков я сам? Что движет мною? Ведь даже задавая себе вопросы, я уже меняюсь. В какой момент я ближе к точному восприятию себя?
Внутри меня лишь тьма. И перед закрытыми глазами — тоже тьма. Нужно сосредоточиться на дыхании и не думать. Чтобы мысли ушли, чтобы они не тревожили меня…
Хотя я сидел с закрытыми глазами, но совершенно точно воспринимал на слух, что происходит вокруг. Вот мягкие шаги Шандар — неодобрительные, но понимающие. Вот покашливание Рустама — уж не заболел ли? А вот резкие удары каблуков об пол — раздраженно прошлась Лена и уселась на диван — скрипнула пружина.
Как тут вникнуть в себя, если столько внешних помех? А если ими воспользоваться? Воспользоваться чужим восприятием и от него перейти к своему? Не могут же они все никак не относиться ко мне. Или могут? Наверняка для Лены я — раздражающий фактор. Чем дальше, тем она становится раздражительнее по отношению ко мне. Про остальных и загадывать не буду — даже представить не могу.
Я настроился на зель. Оказалось, это довольно просто сделать.
Сначала определить ее местоположение в пространстве относительно меня. Представить как можно подробней и почувствовать себя ею.
Шандар. Настолько гармоничная, что это кажется невозможным, но при этом настроенная на одну цель — убить красиво. В этом смысл ее жизни. А мелкие помехи, в виде работы охранником, всего лишь эпизод жизни.
Еще немного, и я смогу увидеть, как она думает…
Зеленоватая глубина, в которой отовсюду грозят опасности. И надо уберечь свой маленький воздушный пузырь, не дать ему улететь к поверхности, чтобы выжить в тяжелом холодном мире. Но есть кто-то, кто слабее тебя. Тот, у которого нет своего воздуха. Он задыхается, машет руками, пытается всплыть, но цепкие щупальца октопуса крепко держат у самого дна. Еще мгновение, и человек погибнет. Надо совсем немногое — поделиться с ним воздухом. Конечно, у тебя станет его меньше, но неловкий, ничего не умеющий человечек сохранит свою никчемную жизнь. Его просто жаль. Шандар отрубает щупальца морского чудовища и щедро снабжает воздухом неловко барахтающегося человека.
Надо ли говорить, что этот человечек — я?
Она считает, что спасать меня — ее долг? Мы даже не заключили официального соглашения — я упустил из виду, а Шандар не напомнила. Да, в ряду ее ценностей я занимаю место подобное тому, что занимает домашний питомец у людей.
Заслужил.
Я покинул внутреннюю сущность Шандар и нащупал Лену.
В мозгу возникали картинки, быстро сменяющие одна другую. Первая встреча с Леной. Жизнь на Хань. Спуск на Зельде. Побег с нее. Брисс. Каждый раз Лена была другой. Разной. Никогда не повторяясь, даже в мелочах.
Я настроился на нее. И увидел.
Бескрайнее поле, почти сплошь покрытое какими-то синими цветками. Ветер колышет их стебли, доходящие Лене почти до пояса. До самого горизонта нет никого, кроме темной фигуры, стоящей сбоку, на краю взора.
Узнать ее легко — это я. Выгляжу я несколько странно в Лениных ощущениях — будто стремлюсь к ней и в то же время отстраняюсь. Это противоречие одновременно и пугает ее, и притягивает.
Будь ее воля, Лена схватила бы меня и не отпускала. Достаточно протянуть руку, чтобы поймать ускользающую тень — меня — но рука не поднимается. Что-то противодействует ей.
И от этого горько и паршиво на душе. Иногда хочется плакать, но надо зачем-то сдерживаться. И темный силуэт всё отдаляется и отдаляется от нее.
Нет раздражения. Есть печаль.
Неужели всё это раздражение создавалось искусственно? И я вел себя совсем не так, как хотелось Лене? Хотя она и сама бы не смогла сформулировать, как я должен поступать, но зато прекрасно понимала, как я не должен себя вести. По ее представлениям, Лена не раз совершенно ясно намекала, в чем я не прав. И ужасно сердилась, когда я не обращал внимания на совершенно очевидные слова и поступки.
А сейчас я слишком хорошо ее понял. Лена, фигурально выражаясь, стояла у меня на ладошке. Я мог поворачивать ее, рассматривать, щекотать и смотреть, как она смеется. Как она грустит. Как печалится, плачет, негодует…
Хотел ли я того же, что и она?
Хотел… Как ни странно.
Зачем же я подавлял это в себе? По дурной привычке всё делать наоборот? Или просто не прислушивался к своим желаниям? Говоря: «Мало ли чего я хочу? Другой хочет иного, зачем ему навязывать мое мнение? Наверняка он думает не так, как я».
Да, я ошибался.
Ошибки надо исправлять.
Я легко поднялся — ноги от многочасового сидения даже не затекли — и сделал два шага к дивану, чтобы встать напротив Лены. Она недовольно посмотрела на меня и перевернула страницу какого-то красочного вирт журнала, который она бесплатно скачала на носитель.
Она явно не ждала от меня чего-нибудь хорошего.
Пришлось ее разочаровать.
— Лен, — сказал я совсем негромко, чтобы не привлекать излишнего внимания Шандар и Рустама, — давай жить вместе…
Лена выпрямилась, глаза ее округлились, а журнал выпал из руки.
— Ты серьезно, Илья? — в голосе ее слышалось беспокойство. Наверняка появились мысли о моем душевном здоровье.
— Серьезно, — я кивнул.
— Как ты себе это представляешь? — теперь она думала, что я глупо шучу.
— «Заключение союза на неопределенный срок между двумя особями противоположного пола», — процитировал я.
Лена молчала, напряженно смотря мне в глаза. Искала ответ. Сомневалась. Пыталась поверить.
Да, она поверила мне.
Нерешительно потеребила кончик носа и спросила излишне робко:
— Я могу пригласить друзей с Хань?
Тепло и радостно было смотреть на нее, слышать ее голос, выполнять ее просьбы.
— Да, Лен. Конечно, — и наконец-то счастливо улыбнулся…
13. Брисс
Народу на регистрацию пришло совсем немного. Да и как мне объяснили в Бюро Регистрации Гражданских Актов, заключение союза — рутинное дело, не требующее личного присутствия. Но Лена хотела, а я совсем не возражал. Нам подготовили зал, выделили официальное лицо, объяснили порядок проведения церемонии и ограничили количество гостей.
Конечно, приятно идти, держась за руки, глупо улыбаясь неизвестно чему и пропуская мимо ушей все напутствия, рядом с человеком, который собирается провести с тобой всю жизнь. Я и так знал, что всё у нас будет хорошо. Лена в белом открытом платье выглядела потрясающе. Она чуть-чуть смущалась от общего внимания, и щечки ее мило розовели.
Нам задали какие-то вопросы, на которые следовало ответить «да», потом мы оставили отпечатки пальцев на скан-документе, и официальное лицо поздравило нас с регистрацией.
Сразу же подбежали Ленины подружки, защебетали, как стая разноцветных птиц-пересмешников. Друзья чинно подходили, жали руку и отходили к своим девушкам.
Подошла Шандар. Она молча рассматривала меня, словно видела в первый раз, потом сняла с шеи цепочку с серебряным ножом и вложила мне в руку. Невероятный подарок! Это равнозначно тому, как человек отдаст сердце.
Только один человек всё не решался подойти — Рустам. Он мялся, то порываясь сделать шаг, то останавливаясь, теребил лацканы непривычной для него одежды, начинал говорить и замолкал.
Я улыбнулся и шагнул к нему, распахивая объятия.
Рустам открыл ладони и протянул руки мне навстречу.
Странное существо цеплялось суставчатыми ножками за пальцы Рустама. Ножки были лаково-черными, на спинке трепетали тонкие стрекозиные крылышки, а тельце горело ярко-оранжевым огоньком. Я несмело коснулся его пальцем и почувствовал сильный жар, исходящий от оранжевого комочка.
— Это что? Это мне? — бессвязно пробормотал я.
Внимание гостей сосредоточилось на Лене. Мы с Рустамом будто одни стояли в высоченном зале с расписанными золотом колоннами и зеркалами, в которых отражался яркий оранжевый живой огонек. Чудо какое!
Я не знал — что такое дарит мне Рустам. Но, глядя на ломкое существо у него в руках, мне хотелось смеяться и плакать, обнять весь мир и сделать его счастливее, и никогда, никогда не расставаться с подарком.
— Возьми тирби-тиль. Она одна. Последняя, — Рустам моргнул, и по щеке покатилась слеза.
— Но что с ней делать? Зачем она? — я всё задавал и задавал бессмысленные бесполезные вопросы, не замечая никого и ничего вокруг.
— Это — счастье. Живое счастье.
Я протянул ладонь, и тирби-тиль аккуратно переползла на мою руку, легонько щекоча маленькими коготками.
Светло и радостно. Солнечные блики отражаются в зеркалах, кружась в хороводе. Лена бежит ко мне, мы с ней крепко обнимаемся, я целую ее, и уже никто не может меня отвлечь от этого наиглавнейшего дела. Ни Рустам, с грустной улыбкой стоящий рядом, ни Шандар, внимательно оглядывающая зал в поисках потенциальных врагов, ни Ленины друзья, радостно кричащие и разливающие по бокалам пенящееся вино.
Ни отряд местных сил усмирения, врывающийся в зал.
Я закрываю глаза.
Ничего нет.
Темнота.
И единственное неистовое желание — чтобы исполнилась мечта.
Планета-мечта.
ЧАСТЬ 2. Фиолетовый
1. Сиба. Шандар
Пронзительный писк, и только порыв ветра от взмаха оперенной лапы прошелся по лицу.
Шандар прикрыла глаза.
Любимое развлечение пернатых ящериц — внезапно вылетать из-под ног случайного путника, пугая его внезапными криками. Когда прохожий от неожиданности падает или садится в топкую грязь сибского болота, это жутко забавляет ящериц. Они возвращаются, планируя и судорожно взмахивая лапами, цепляются за корявые стволы дендра и мерзко пищат, будто хихикают.
Зель сохраняла лицо. Хотя кому это нужно здесь, в этом мрачном месте? Где коричневая трава и сиреневая листва шаро-деревьев на фоне фиолетового неба, затянутого рябью безжизненных серых облаков, вгоняла в тоску Шандар, привыкшую к зеленому и синему.
Переступив с ноги на ногу, зель зябко обхватила плечи руками. Даже вода в этом негостеприимном мире чужая. Тяжелая и холодная. Она не держит на себе, а тянет вниз, стремясь не отпустить то, что в нее попало.
Шандар ухватилась за край наплавной дорожки, подтянулась, с трудом выдрала из топи затянутые в черный гель ноги и уселась тут же.
Это не выход — отдаться на волю чувств, забыть о долге и о кодексе. Тебя наняли на работу. Тебе вменили в обязанность защищать человека. А ты не справилась. Где человек? Кого защищать? Как найти его?
Наверно, он уже взял другого защитника. Который справляется с работой лучше нее. А она — не нужна. Теперь не нужна.
Значит, нужно пытаться найти другого нанимателя. Но сначала отыскать Илью и узнать у него лично — действительно ли не требуются ее услуги. Где бы он ни был, что-либо выяснить можно лишь в информатории. А информатории просто так по болотам не расставлены. Надо выходить на местных жителей.
Сиба — планета-заповедник, где количество поселений — минимально. И то лишь для предотвращения вмешательства в дела планеты. Здесь даже биологической станции нет, как и космического лифта. Но для нее не всё так безнадежно, как кажется. Наплавные дорожки пролегают лишь там, где ходят люди. Так что если идти по ней, то рано ли, поздно ли, но до людей доберешься.
Лучше — раньше. Скоро организму потребуется пища и вода. Анализ — почему и как она оказалась здесь, придется отложить на потом. Когда условия существования станут комфортнее.
На двух холмах расположились несколько вызывающе красных металлоидных боксов первой высадки. В низине ездил бульдозер, неторопливо срезая грунт и разравнивая площадку. По краям, на еще не подключенных секциях силового барьера, сидели ящерицы и возмущенно пищали, всякий раз подпрыгивая, когда тяжелая техника проезжала рядом.
Действия людей Шандар не понравились. В том, что это люди, она не сомневалась: только они будут подчинять окружающий мир под свои желания, а не наоборот. Но неужели с Сибы сняли статус заповедника? Интересно, как они объяснят это, если их спросить? Достаточно найти ответственное лицо, и ответ будет получен. Правдивый, или нет — другой вопрос.
Шандар пошла к ближнему боксу — надо действовать методично, пусть это и займет чуть больше времени, но ответы стоили того. Подойдя к двери, зель стукнула несколько раз по пластику и вошла, не дожидаясь ответа.
В домике на длинной лавке за столом сидел мужчина и работал с данными, что-то сравнивая, занося цифры в реестр, производя вычисления. По всему было видно, что он занят и не будет вести пустые разговоры.
Однако Шандар не волновали чужие заботы.
— Я пришла, — с вызовом сказала она.
Нет ответа. Словно человек не слышал обращенных к нему слов. Что ж, игнорировать зель никому не позволительно. Шандар достала кинжал и вонзила его в столешницу. Человек вздохнул, мельком глянул на возмутительницу спокойствия и продолжил работать.
— У меня к вам неотлагательное дело, — сказала зель.
— Вы из какого контингента? — спросил мужчина. — Давно проснулись?
— Я только что пришла сюда, — заявила Шандар.
— Посторонним здесь нечего делать, — сказал мужчина, не поднимая головы.
Зель зауважала его. На ум пришел только один способ отвлечь, кроме физического насилия, которое сейчас было не к месту и не ко времени.
— Я ищу работу.
Человек заинтересовался. Даже отложил свои записи.
— Что ты умеешь? — он говорил в меру учтиво, но отстраненно, словно его каждый день донимали желающие получить работу.
Шандар захотелось сказать ему полную правду: «Красиво убивать», но она сдержалась.
— Я — воин.
— Не требуется, — человек оторвался от своих пластиковых листков и сочувственно посмотрел на зель. — Что-нибудь еще?
— Охрана.
Наниматель покачал головой.
— Кто вам нужен? — Шандар не привыкла отступать.
Человек включил запястник, развернул вирт-экран и принялся монотонно читать:
— Рекультиваторы, генные инженеры, реабилитаторы, операторы машин регенерации почвы, многопрофильные наладчики, рабочие строительных специальностей, обслуживающий персонал… достаточно?
— Вам разрешили устроить здесь постоянное поселение? — Шандар удивилась.
Мужчина усмехнулся и свернул листки.
— А ты быстро схватываешь суть. Не желаешь место в администрации?
— Вы меня не знаете… И на какую должность?
— Скажем, прогнозист.
— Каковы будут мои обязанности?
— Делать прогнозы о последствиях того или иного действия, принимать соответствующие меры по предупреждению или поощрению событий и замечать то, чего не заметят другие, — человек рассмеялся.
— Согласна. Меня зовут Шандар. И я — не человек.
— Не важно. Иди в третий бокс, там тебе выдадут учетную карточку, определят место, поставят на довольствие. Да. И не забудь, кто тебя нанял. Иван Слобода.
Услышанное имя ничего ей не говорило, и зель пожала плечами.
Смотри-ка — обычные человеческие жесты уже стали ей привычны. Это радует. Ни к чему выделяться из общей массы колонистов. Сначала нужно разобраться — что тут происходит, а уже потом действовать, сообразуясь с обстоятельствами. Иначе неминуемы ошибки. А зель не допускают ошибок.
2. Сиба. Шандар
— Шандар, говоришь? Не слышал. Что, только разбудили? Бывает. Тут распишись и тут. Это на каком языке? Нет, у нас надо графическим письмом. Буквами. На любом языке — на русском, английском. Вот, теперь значительно лучше. Это тебе. И это тебе. Это тоже тебе. Бери-бери, здесь ночи сырые да холодные — второе одеяло всегда пригодится. Глянь в окошко. Видишь тот домик? Да нет, с желтой крышей — это Викентия с семьей дом. Твой вон тот будет — под зеленой. Сейчас там незамужние девушки живут — Аля, Вика и Танюша. Как раз четвертой будешь. Они соседки хорошие, не обидят. У нас не принято с людьми ругаться. Таких — не любят. А меня Митричем зовут. Ну, если полностью — Алексей Дмитриевич. Только никто так не называет — не люблю официальности. Ты тоже не зови, не надо. Вижу, ты девушка скромная. У кого работать будешь? Как не знаешь? А, Слобода, понятно. Второй человек в колонии. Хозяйство ведет. Значит, нашел себе помощницу. Дело непростое, хлопотное. Да ты справишься, я уверен. Если какие вопросы будут — заходи, не стесняйся. Я всегда рад с человеком поговорить. Тем более с симпатичной девушкой…