Цвет - Васильев Сергей Викторович 7 стр.

Миротворцы! Прекрасное слово. Да, когда-то они действительно творили мир, усмиряли конфликты. Слово осталось. Поменялись функции. Теперь это военизированная полицейская организация на службе правительства.

Преследователи методичны. Они вполне уверены, что никому подозрительному не удастся уйти от их настойчивого внимания. Я вполне солидарен с ними.

То, что я попал в кольцо, — случайность. Фатальная для меня.

Почему-то становится хуже видно. Взгляд ни на чем не фокусируется — всё расплывается и подергивается. Я останавливаюсь, прислоняюсь лбом к стене, закрываю глаза и тру их. Становится хуже. Ну, вот и всё. Добегался. Даже не смешно. Или это эффект противоядия, которое я принял, едва услышал облаву?

Надо идти дальше. Отдохнул.

Впереди — открытое пространство, которое мне нужно преодолеть до Рустамовского корабля. Если миротворцы дойдут до ограничительного барьера позже, чем я войду в корабль, то всё будет в порядке. Но что-то я сомневаюсь, что так будет.

Я не пробегаю и половины пути, когда миротворцы появляются за моей спиной. Нет, я не оглядываюсь — к чему терять время. Снотворная ампула ударяет в спину. Толчок сбивает мне дыхание, и я чуть не спотыкаюсь, лишь слегка виляя в сторону. Миротворцы ждут результатов выстрела, но противоядие действует исправно — я даже не чувствую местного онемения.

Вот тогда они разворачиваются, сосредотачивая огонь на ногах, подозревая, что на мне бронежилет. Становится нестерпимо больно от подгоняющих ударов.

Мышцы на ногах непроизвольно подергиваются, немеют. Я уже еле тащусь. Антидот практически не действует — слишком много ампул попало в меня. Самое время вспомнить о силе воли и цели в жизни. Главная цель. И остальные, которые ведут к главной.

Покинуть планету.

Почему я не сделал этого раньше? Зачем втянул Лену?

Еще шаг. Еще. Нет сил.

И надрывный далекий голос, который заставляет:

— Иди, Илья! Иди! Ты дойдешь! Я знаю…

Кто-то плачет. И некому успокоить, кроме меня…

7. Зельде

Лена настояла на своем. Вернуть корабль Рустаму на ближайшей реперной станции. Мои доводы, что это его обидит, во внимание приняты не были. Мы даже поругались. Пришлось брать свои слова назад и мириться. В первый раз.

Всего лишь пересадка.

Да и кто нас пустит вниз, в заповедник, без разрешения, визы, туристической карты? Ни денег, ни связей. Так что в планах посещение смотровой палубы, выставки панорамных снимков Зельде и скучное ожидание космолета, следующего в нужном направлении.

С возвращением корабля Рустама получилось здорово — я договорился с диспетчером. Рейсы на Хань редкость, а товары потребляют и там. Так что мне, кроме билетов, еще и доплатили за предоставление грузового объема.

Я уже привык ждать. Наверно, правильно. К чему спешить? Наверняка родители сделали всё, чтобы их было труднее найти. Только тщательный поиск и отсев лишней информации позволит достичь цели, где бы она не находилась. Не верится в быстрый результат.

После того, как мы поселились в одной из кают станции, ничего не оставалось, как последовать намеченному плану. Смотровая палуба — всегда интересно. А на планете-заповеднике — вдвойне. Если телескопы настроены, можно рассматривать поверхность, словно находишься внизу. Это прекрасно компенсирует невозможность спуститься.

Но, естественно, не будешь целый день сидеть, уставившись в одну точку на поверхности. И даже Ленины восхищенные возгласы всё меньше умиляют. Хочется как-нибудь отвлечься от сине-зеленых разводов и посмотреть на что-нибудь желто-красное. Я ей сказал, а она сразу осуждать. Дескать, прекрасного не понимаю, и всё мне едино: что инопланетный пейзаж, что дурацкая картинка простым карандашом. На это я резонно ответил, что карандаш может быть в руках мастера, и что я позже еще посмотрю, чтобы подтвердить впечатление. А пока отдохну.

Я предпочитаю отдыхать, делая что-нибудь полезное. И не только полезное, но и необходимое. Чего зря время терять? Можно продолжить просмотр данных. Ведь искать их можно где угодно — имелся бы подключенный терминал. Я его нашел. Но на большинство вопросов он ответил «не знаю». Лишь о Зельде он давал исчерпывающую информацию. Пришлось довольствоваться ею.

Планета почти полностью покрыта водой. Существуют лишь мелкие островки в экваториальной части, на которых может поселиться человек. Зель живут на мелководье. Так что конфликтов между аборигенами и пришельцами быть не должно. Климат мягкий, морской. Экваториальное течение в направлении против вращения планеты с завихрениями в более высоких и низких широтах. Ближе к полюсам небо постепенно заволакивают облака. Но на экваторе, над которым мы висим на станции, небо всегда чистое.

Фотографии с орбиты и с поверхности впечатляют. В довершение, планету позиционируют как абсолютно экологически чистую. Из истории открытия и освоения я узнал, что первый прилетевший сюда космолет спустил космический лифт с зельде-стационарной орбиты. И что именно он сейчас и продолжает работать. Интересное решение, нетривиальное. Только сдается мне, что без посадки не обошлось: для закрепления несущей ленты лифта требуется иметь на поверхности причальную станцию. Причем, мощнейшую! Чтобы удерживать восемь несущих лент на одной платформе, требуются не только значительные геометрические размеры, но и соответствующая энергия.

Но зачем на такой планете восемь космических лифтов, я не понял. Лифты экономически выгодны, если существует постоянный поток каких-либо грузов с планеты или на планету из космоса. Здесь такого не наблюдалось. Да, за два дня поехали вниз две группы туристов, а одна поднялась. Но ведь им неделю спускаться, чтобы просто поглазеть на местных жителей, водную гладь, эндемичных животных и растений. Набрать сувениров и еще неделю подниматься обратно. Грузового сообщения я не заметил, хотя половина лифтов именно грузовые. Или плохо смотрел? Конечно, когда скучно и надо убить время, еще и не тем займешься. Но зачем мне влезать во всю подоплеку местной жизни? Через трое суток придет корабль, и мы с Леной улетим от этой странной планеты-заповедника.

А пока мы гуляли, обнявшись, по смотровой палубе. Нам это нравилось — обниматься. Мне, по крайней мере. Местный народ мало жаждал смотреть на планету через приборы. Они прилетали всё это увидеть живьем, с поверхности. Но ждать приходилось и им: расписание лифтов жесткое. И всё равно на смотровую тянуло одну молодежь. Люди старше среднего возраста предпочитали совсем другие развлечения: азартные игры, выпивку, секс. В общем, отрывались по полной. А у молодых еще оставалось любопытство. И времени хватало на всё, даже просто постоять с девушкой под звездным небом и полюбоваться планетой внизу.

Иногда Лена куда-то ускользала, предоставляя мне возможность развлекаться по своему усмотрению, и я опять прилипал к терминалу. История открытия, характеристики видов, климатология, особенности быта, нравов, культуры, законотворчество на планете, правовые акты… Я читал всё подряд, даже не сильно вникая — убивал время. Кстати, откопал договор между правительством Зельде и Содружеством о предоставлении всех прав на транспортные средства, находящиеся на поверхности планеты, народу Зельде. В свою очередь, правительство Зельде обещало обслуживать имеющиеся в ее распоряжении транспортные средства за свой счет. По этому договору выходило, что лифты — собственность планеты. Ну, зачем им четыре законсервированных грузовых лифта, не приносящих прибыли?

Оказалось, я тоже любопытен, на манер молодежи. Мне тут же захотелось посмотреть на эти таинственные лифты. Убедившись, что Лене ничего срочного от меня не надо, я побрел в ту сторону, где на плане были обозначены лифтовые шахты.

Никаких вывесок о том, что за этими дверями находится шлюз и надо быть осторожным, я не встретил. Да и двери совершенно не подходили под размеры и назначение грузовой кабины. Тогда я положил руку на стену и неторопливо пошел по наружному обводному коридору станции, пытаясь на ощупь определить местонахождение шлюза.

Разумеется, так ничего найти невозможно. Да особо и не старался. Я, скорее, развлекался, благо в этой части станции никого не было. Вероятнее всего, тут находились резервные помещения для туристов или персонала, в ожидании наплыва первых. Что ж, это разумно. Аналогично можно объяснить и дополнительное количество лифтов.

Но я всё так же упорно шел, касаясь ребристой стены, вознамерившись обойти станцию вокруг и вернуться к тому месту, с которого начал. Совершить, так сказать, кругосветное путешествие местного масштаба.

Я вышел из-за выступа, где и столкнулся с Леной, занимающейся тем же самым. Поисками.

— Ну! И что мы тут делаем?! — возмущенно спросили мы одновременно друг друга.

— Наверно, чего-то ищем? — высказал я предположение.

— Наверно! — отрезала Лена.

Найдя на стене вирт-экран, я включил его и затребовал план станции. На плане появилась стрелочка с надписью «вы здесь», а рядом с ней, буквально в двух шагах, обрисовались громадины грузовых кабин.

Почему-то действительность расходилась с планом. Ничего подобного я не видел. Лена тоже не видела. Хорошая маскировка. Но от кого? Туристам не придет в голову искать таинственный лифт и пользоваться им — у них же билеты на другой! Или жители Зельде спрятали шлюзовые двери от всех людей?

Разобраться было бы интересно, но — незачем.

Больше того — некогда.

Вежливый приятный голос компа станции оповестил публику:

«Приближается катер миротворческих сил земного базирования. Стыковка через три часа. Всем гражданам пройти к месту приписки и оставаться там до соответствующего распоряжения. В случае отсутствия в установленном месте могут применяться меры физического воздействия. Выполняйте распоряжения, и ваш отдых не будет нарушен».

На вирт-экране зажглась звездочка, обозначающая катер, и начала неторопливо приближаться к изображению станции. Что им тут надо, землянам этим? Выглядит, как военная операция. Или правоохранительная? Тогда кого они ищут?.. Нет, это уже мания преследования.

— Мы уходим! — сказал я излишне резко.

— Куда? — не поняла Лена. — И зачем?

— Это за нами. Вернее, за мной.

— С чего бы? — Лена фыркнула, но как-то неуверенно.

— Не спорь.

— Да я и не спорю! — ответила Лена таким тоном, что сразу стало понятно — почему не спорит. С идиотами просто незачем разговаривать.

— Ты не веришь мне? — стало до жути обидно и неприятно.

Лена посмотрела на меня. Хотела, видно, сказать какую-то колкость, но передумала. У нее даже голос изменился. Стал тихим и извиняющимся:

— Наверно, ты прав. Не сердись на меня. Если что, ты одергивай, я же не останавливаюсь, — и улыбнулась, чуть приподняв уголки губ.

— Так собирайся! — я нервничал. Не хотелось опять выяснять отношения с вооруженными людьми. Хотелось спрятаться, и чтобы не нашли.

Однако удивляла настойчивость властных структур. В то, что это может быть частная организация, я не верил — не по ним размах действий, направленных против меня лично. Чтобы устранить одного члена общества, достаточно одного наемного убийцы и немного денег. Но я был до сих пор жив. Следовательно, их цель — захват и дальнейшая изоляция. И что я знаю такого, что не знает никто другой? Да ничего. Даже родителей не отыскал.

— У нас же нет ничего. Ты чего, забыл?

Я отмахнулся, пытаясь сообразить — что делать дальше.

По всему выходило, что здесь нас и накроют.

Мы стояли как раз на противоположной от шлюза стороне баранки станции. Что налево идти, что направо — всё равно будешь приближаться к миротворцам, которые наверняка начнут методичное прочесывание жилых помещений станции. Когда пристыкуются. Следовательно, желательно находиться в этот момент подальше от них и не светить в любом диапазоне.

— И куда нам теперь? — не выдержала Лена молчания.

Я сумрачно огляделся. Возвращаться в жилую зону смысла не было никакого. Перейти на технический уровень конечно можно, но мы там быстро потеряемся. Да и вряд ли попадем без специального ключа. На обслуживающий уровень вход разрешен только персоналу станции — с этим контроль еще строже, чем на техническом.

— Вниз, — мрачно ответил я и показал пальцем, куда конкретно.

— Это что — на лифте?! Кто ж нас туда пустит?

— А мы никого и спрашивать не будем! Просто воспользуемся. На поверхности немного другие правила.

— Ну, знаешь, Илья. Такого я от тебя не ожидала, — растерялась Лена.

— Ладно, потом возмущаться будешь. Сейчас помоги. Нужно активировать рабочие лифты.

— Мы их даже не нашли…

— А это не важно. Когда нужен аварийный спуск на поверхность? Когда людям на станции грозит гибель. Вот сейчас мы это и устроим, — я довольно потер руки.

— Ты чего, идиот? Станцию загубить захотел? Здесь же люди!

— Вот именно. Объявят сигнал тревоги, и двери лифта откроются, как бы их не прятали.

— Хороший способ лечиться от перхоти — отрезать голову, — буркнула Лена.

— Не всё так фатально.

— Ты не болтай! Ты делай! — настойчиво попросила Лена.

— Нужен открытый огонь.

— Не курю, — отрезала Лена. — Да на станции и запрещено — у всех еще в шлюзе воспламенители отбирают.

— Нет фантазии у тебя, — сказал я, как будто сожалея. — Есть много способов добыть открытый огонь в космосе. Сейчас продемонстрирую.

Я отыскал пожарную нишу, вскрыл дверцу, вынул контактный резак, включил и настроил на нужную температуру.

— Что поджигать будешь? — язвительно спросила Лена.

Я посмотрел на нее и ответил:

— Думал, какую-нибудь одежку спалить. У тебя ее много. Давай, чего не жалко.

Лена прямо задохнулась от возмущения. Конечно, я был не прав — надето на нас было абсолютно одинаково: комбинезон, рубашка и некий предмет нижнего белья. Но почему бы не пошутить? Нашел место и время, называется. Нельзя насмехаться над женщинами. Они тогда полностью теряют рассудок и оказываются способны на всякие безумные глупости.

Лена с силой дернула меня за воротник, так что затрещали застежки, и заявила:

— Снимай!

Почему я всё время потакаю ее желаниям? Неужели мне нравится, когда мной командуют? Наверное, да. Что бы не спорить, я стащил рубашку, бросил ее на пол, а потом прикоснулся резаком рядом с тканью. Пол стремительно раскалился, а рубашка затлела и сильно задымила.

— Отлично. Теперь подождем, пока пожаротушение сработает.

— Как сработает, так сразу всё и потушит, — Лена охладила мой пыл, — а лифты не откроются.

— Значит, будем раздувать.

Глубоко вдохнув, я присел и собрался с силой подуть, как Лена прервала меня:

— Я поняла. Это какой-то хитрый ход. Не проще ли разрезать стену в нужном месте?

Интересно, почему каждый раз я выдумываю сложные решения, вместо того, чтобы воспользоваться простым и даже тривиальным? И неважно, если разрез пройдет в стороне: всегда можно сделать еще один. Если миротворцы не помешают.

Я провел резаком по стене, вырезая прямоугольник. Запахло горелым металлом, и вырезанный кусок чуть не придавил меня, с грохотом ударившись о палубу.

— Молодец! Решил привлечь внимание?

— А могла бы и поддержать… Не ругайся. Сейчас лифт найдем.

Рубашка продолжала дымить. В горле першило. Глаза слезились. Лифт не находился. Я уже вырезал почти всю стену между двумя ребрами жесткости, с ужасом понимая, что если ничего не найду и не уберусь отсюда, то за вандализм на станции с меня сдерут крупную сумму.