Так что «клиент» обычно даже не пытался сопротивляться, до самого конца так и не сообразив, что с ним происходит.
А вторым, стоявшим чуть поодаль, тем временем занимался я. Я не был
столь нежен, как Эли, но мои «клиенты» тоже не успевали крикнуть.
Так что Эльвира очень быстро стала первоклассной охотницей - она схватывала все прямо на лету: принципы отбора «клиентов», приемы охоты, умение заметать следы, маскируя наши трапезы под «обычные» убийства. При этом она одновременно ухитрялась оставаться все той же непосредственной и наивной девчонкой, что и при жизни. Похоже, она просто не обратила внимания на собственную смерть - для нее это было несущественно! В душе она уже давно была вампиром - с того дня, как познакомилась со мной и сделала свой безумный выбор!
А может быть, еще раньше?…
Нет, все- таки она была немножко crazy!
К примеру, она была уверена, что вампир непременно должен спать в гробу. Даже в квартире. Я с удовольствием предоставил ей свой, поскольку давно уже прошел через эти глупости и предпочитал спать на кровати: тройные черные шторы, глухие ставни и пуленепробиваемые жалюзи давали вполне надежную защиту от солнечного света, который для нас смертелен.
Один день Эльвица честно проспала в гробу; следующим утром она забралась в него уже без особого энтузиазма, а посреди дня, когда я, как и всякий порядочный вампир, еще спал мертвым сном, я вдруг почувствовал, что кто-то пытается забраться в мою кровать.
Разумеется, это была Эльвица. В тот день как следует выспаться мне так и не удалось: от объятий мы быстро перешли к ласкам, а затем и к их естественному продолжению; но одним разом мы оба не удовлетворились, и все повторилось снова, а потом еще раз… Короче, заснули мы только под вечер, а вскоре уже пора было вставать и отправляться на охоту…
После этого Эли уже не выделывалась и спала в кровати вместе со мной, и, надо сказать, спать с того времени я стал куда меньше: нашлось занятие поинтереснее!
А взять хотя бы ее попытку среди бела дня (когда, опять же, вампирам положено спать, но ей это было до лампочки!) - ее попытку раздвинуть шторы: в квартире, видите ли, слишком мрачно! Хорошо, что мои шторы так просто не раздвинешь: они закреплены наглухо и закрыты сверху пуленепробиваемыми жалюзи - свое убежище я оборудовал на совесть. Но Эли это не остановило, благо сила у нее теперь была вампирская, и если бы я вовремя не оттащил ее от окна, то мы бы и пикнуть не успели, как превратились в две кучки пепла!
- Извини, я забыла! - виновато улыбнулась она - и при виде этой улыбки у меня сразу опустились руки, и я не стал ей вычитывать, а вместо этого отнес в постель и поспешил доказать, что не сержусь на нее.
Впрочем, больше подобных смертельно опасных «проколов» она не допускала. Одного раза ей было вполне достаточно.
А вообще это были самые счастливые дни в моей «посмертной жизни». Мне казалось, что я опять ожил, что мы с Элис снова стали людьми; мы больше не были холоднокровными вампирами - мы жили, и наши тела действительно теплели, соприкасаясь - но в глубине души я знал, что это - лишь иллюзия жизни. Очень опасная для вампира иллюзия. И что скоро это невозможное, небывалое счастье, неположенное таким, как мы, проклятым, - кончится.
Я был прав.
Но беда пришла значительно быстрее и совсем не с той стороны, с какой я мог предполагать.
* * *
Конечно, мне не следовало отпускать ее на охоту в одиночку, но она настолько хорошо усвоила мои уроки, вела себя настолько непринужденно и естественно, что я отпустил ее, даже не особенно упираясь. Разумеется, я ее как следует проинструктировал, предусмотрев практически все - кроме того, чего предусмотреть не мог! С другой стороны, что, если б я удержал ее тогда? То же самое произошло бы через неделю, через месяц - какая разница?! По-моему, она замыслила это, когда была еще человеком. А вышибить из ее головы какую-нибудь идею, пока она сама не убедится в ее бесперспективности, было просто невозможно - уж это-то я знал по собственному опыту!
Эльвира решила «облагодетельствовать» парочку своих приятелей! Я думаю, вы уже догадались, как именно. Ведь ей действительно нравилось быть вампиром, и она даже не могла предположить, что кому-то это может прийтись не по вкусу! Так что, ничуть не мучаясь сомнениями, она выбрала двоих, с ее точки зрения наиболее «достойных», и вполне грамотно провела с ними обряд Приобщения. Согласия у парней она, естественно, не спрашивала, считая это само собой разумеющимся, а когда такая соблазнительная девица, как Эльвица, (прошу прощения за каламбур) сама вешается тебе на шею, возражать, понятное дело, никто не станет!
Так что вскоре в городе появились еще два молодых вампира.
То- то я еще обратил внимание, что Эли возвращается домой какая-то осунувшаяся. Конечно, Приобщение даром не проходит, крови и сил на это уходит порядочно, а тут -два приобщенных за неделю! Как у нее вообще еще оставались силы заниматься со мной любовью?! Впрочем, на этоу нее сил всегда хватало.
Все раскрылось еще через пару дней. Элис предусмотрела почти все: перетащила своих «крестников» в темный подвал, куда не проникал солнечный свет, и потом забегала проведать их и «наставить на путь истинный». Одного она не учла, самого главного: парни не хотелибыть вампирами! Но Эли была уже не в силах что-либо изменить - и она бросилась ко мне. За помощью.
2
Doomed to vanish in a flickering light,
Disappearing to a darker night,
Doomed to vanish in a living death,
Living anti-matter, living anti-breath.
[5]
Peter Hammill, «Van Der Graaf Generator» group.
Первый мальчишка неподвижно лежал на ворохе пыльного тряпья, брошенного на продавленный топчан у самого входа - и лишь слабо пошевелился, когда мы вошли: один безучастный взгляд в нашу сторону, и снова - полная неподвижность. Пятно серой обреченности, исходящей по краям зыбкой дымкой, и лишь в самой сердцевине - тусклые багровые огоньки. Да, этот практически безнадежен.
Второй сидел в углу и чуть покачивался в обшарпанном кресле-качалке, закрыв лицо руками. Мрачная чернота, но в ней - нет-нет, да и проглядывали яростные багровые сполохи. Этого еще, может быть, удастся вытянуть. Только стоит ли?
- Да, Людоедка Эллочка, натворила ты дел, - пробормотал я.
Кажется, Эльвира впервые обиделась, но тут же поняла: да, сама виновата - и с надеждой заглянула мне в глаза.
- Им можно помочь?
- Сомневаюсь. Но попробую. Эй, парни, я понимаю, как вам сейчас хреново, но попробуйте на некоторое время сосредоточиться и послушать меня. Ничего не обещаю, но вы, по крайней мере, сможете четко уяснить, что с вами произошло, и какой у вас теперь есть выбор. Ну так что, будем слушать?
Лежащий слегка пошевелился и открыл глаза. Даже попытался сесть, и со второй попытки это ему удалось.
- А ты кто такой? Доктор? - неприязненно осведомился сидевший в углу, не отнимая рук от лица.
- Ага, - ухмыльнулся я как можно веселее, хотя на душе у меня скребли кладбищенские крысы. - Добрый доктор Айболит!
- Тогда вали отсюда своих зверей лечить, пока цел, - посоветовали мне из угла. - А от этой… держись подальше, а то станешь таким, как мы. Хочешь?
- Ты опоздал, приятель, - оборвал его я, чувствуя, что парня вот-вот понесет. - Я ужетакой, как вы - и именно поэтому знаю, каково вам! Только я с этим в свое время справился - а вы пока нет. И справитесь ли - зависит только от вас!
- Так ты… тоже?! - он наконец отнял руки от лица, и я увидел потеки от слез и тонкую струйку крови, засохшую в углу рта. - Вы?! - он наконец узнал меня. Виделись пару раз в той компании, где я познакомился с Эльвирой.
- Я. А теперь заткнись и слушай! И ты слушай. Эльвира - вампир. И сделала вампирами вас. Не перебивать! Меня не интересует, верите ли вы в вампиров. Вы теперь сами одни из них, вернее, из нас, так что поверите, никуда не денетесь. Она не хотела вам зла - скорее наоборот, но она не учла, что вы просто не готовы к такой трансформации. Ведь вампир - это не просто живой труп, не просто изменение физиологии и еще кое-чего - это прежде всего состояние психики, состояние души, если хотите! Это надо принять, как данность, поверить в это - и все. Разглядеть «черный огонь» в глубине своего седрца - и постараться раздуть его. Никакого «научного объяснения» тому, что произошло с вами, у меня нет и не будет. Я и сам вампир - и уже довольно давно. Вот, смотрите.
Я широко оскалился, продемонстрировав клыки, а потом медленно поднялся в воздух и некоторое время парил под потолком.
- Значит, все-таки правда, - обреченно выдохнул тот, что заставил себя сесть на топчане.
- Правда, - угрюмо буркнул парень в кресле. - Я это уже и сам понял. Ты вот скажи лучше, раз такой умный, что нам теперь делать? Как жить дальше?
- Хороший вопрос, - кивнул я. - Только жить вам уже не придется. И мне тоже. Мы все - мертвые. Молчи, Эльвира, мне лучше знать! Мы - мертвые, и для поддержания своего посмертного существования должны регулярно убивать живых и пить их кровь. Вот так.
- А по-другому - никак нельзя? - робко подал голос парень с топчана.
- Можно. Осиновый кол в сердце - и все. Отмучался. Только сам ты этого сделать не сможешь - по себе знаю. Пробовал. А еще можно тихо загибаться тут без пищи. Ты будешь жить - хотя мы и не живем по-настоящему, но лучшего слова пока никто не придумал - так вот, ты будешь жить так долго, очень долго, но голод постепенно сведет тебя с ума, и ты уже будешь готов на все, будешь готов убить даже родную мать, чтобы только прекратить это - но у тебя уже не будет сил, чтобы добраться до чьего-нибудь горла… Ну как, нравится?
Они долго молчали.
- Значит - убивать - или умереть самому? - подал наконец голос парень в кресле.
- Именно так, - кивнул я.
- А если - зверей? - с надеждой спросил мальчик на топчане. - Мне кажется, я бы смог…
Кажется ему! Он даже не смог произнести слово «убивать»!
- Зверей - можно. Только это довольно противно, и все равно долго не продержишься.
- А может… консервированная кровь? С донорских пунктов? Как в том фильме…
- Забудьте! - одним взмахом перечеркнул я повисшую было в воздухе надежду. - Консервированная кровь - это для плохих фильмов и комиксов! Кровь - это скорее символ. Выпивая кровь жертвы, мы пьем ее силу, ее жизнь - и делаем ее своей! Вот за счет чего вампир поддерживает свое существование. А консервированная кровь - просто жидкость, не более. Забудьте о ней. Она вам не поможет. И о том, что можно выпить кого-то не до конца, сохранив ему жизнь - тоже забудьте.
- Я… попробовал один раз, - глухо произнес парень в кресле. - Я думал - я его ненавижу. Он… а, не важно! - махнул он рукой. - Но когда я увидел его мертвым… Нет, я не смогу еще раз! - он снова закрыл лицо руками, содрогаясь всем телом.
- Ну что ж, тогда мне больше нечего вам сказать. Вы можете стать настоящими вампирами и регулярно убивать людей; вы можете долго и мучительно умирать здесь - но такойсмерти я не пожелаю и врагу! И, наконец, вы можете разом прекратить свои мучения - но для этого вам нужен кто-то, кто поможет вам в этом. Я все сказал. Выбирайте.
И я повернулся к выходу.
- Постойте! - это произнес мальчик с топчана.
Я обернулся, остановившись в дверях.
Серая, с темно-лиловыми прожилками, обреченность. Но вместе с ней - и решимость.
- Вы… можете помочь мне умереть насовсем?
Да, чтобы принять такое решение, надо тоже обладать немалым мужеством! Недооценил я его.
- Могу. Но я бы советовал тебе хорошо подумать.
- Я уже все обдумал. Я не смогу убивать других. И я не хочу мучаться - этоуже начинается, я чувствую! Прошу вас…
- Хорошо. Я приду завтра, и если ты не передумаешь - я помогу тебе уйти.
- Спасибо, - прошептал он серыми губами. - Только обязательно придите. Вы обещаете?
- Да, я обещаю, - твердо ответил я.
* * *
Всю обратную дорогу мы с Эльвирой молчали, подавленные случившимся.
- Влад, я не хотела. Я не знала, что такое может случиться! - подняла она на меня полные слез глаза, когда мы уже входили в мой подъезд. - Может быть, им все-таки можно помочь?
- Только одному - тому, что сидел в кресле. Второй обречен. Теперь ты знаешь, куда ведет дорога, вымощенная благими намерениями?
Она молча всхлипнула, но я не обратил на нее внимания, потому что увидел: дверь моей квартиры приоткрыта! А я точно помнил, что тщательно запер ее, уходя!
- Заходи, Влад, заходи, не бойся! - я узнал голос Генриха и слегка перевел дух. Впрочем, радоваться и вздыхать с облегчением было рано: если Генрих заявился ко мне вот так, значит, случилось что-то из ряда вон выходящее; к тому же, раз он не только «вычислил» мое место обитания, но и смог открыть дверь в квартиру - значит, грош цена такому убежищу! Надо срочно менять место дневки.
Мы вошли, и я тщательно запер дверь. Все замки были в порядке.
- О, да ты не один! - криво усмехнулся Генрих, вынув изо рта свою неизменную сигару. - Впрочем, я мог бы и сам догадаться. Что же ты? Представь меня даме!
- Это - Генрих Константинович, мой Отец, - обернулся я к замершей на пороге Эльвире. - А это - Эльвира. Моя «дочь».
- И любовница, - закончил Генрих. - Ого, да вы еще не разучились краснеть, леди! Не надо смущаться, я не хотел сказать ничего плохого. А у тебя прекрасный вкус, Влад. Впрочем, не могу сказать того же о вкусе твоей дамы. Ну да ладно, присаживайтесь. Есть новости, и очень нехорошие. Я не вполне понимаю, что происходит, но подозреваю, что кое-что поможете прояснить мне вы.
Мы с Эльвирой молча уселись в свободные кресла, и я потянулся к лежавшей на журнальном столике пачке сигар. «White Owl». Да, у Генриха губа не дура! Я вынул из пачки сигару, содрал с нее целлофановую обертку, с наслаждением понюхал и аккуратно прикурил от зажигалки Генриха.
- Итак? - я выжидательно посмотрел на него.
Посмотрел изнутри.
Однако Генрих «закрылся», так что кроме серой брони его внутреннего «щита» и чуть насмешливой улыбки, я ничего не увидел. И все же я почувствовал, что моему Отцу сейчас не до смеха.
- Пропали Безумная Нищенка и Виктор. Я подозреваю, что их ликвидировали.
- Может быть, они просто сменили убежища?
- Нет. У меня есть свои способы проверки. Их наверняка убрали. Или пытались убрать, и они ушли на дно; впрочем, это маловероятно - они бы дали знать об опасности.
- Ты подозреваешь, кто мог это сделать?
- Я не подозреваю - я знаю! Один из нас может погибнуть случайно, но сразу двое - никогда! Значит, Бессмертный Монах здесь и идет по следу.
Эльвира переводила растерянный взгляд с меня на Генриха и обратно - я ничего не успел рассказать ей о Бессмертном Монахе.
- Но это не все, Влад, - Генрих в упор посмотрел на меня. - Бессмертный Монах никогда не появляется просто так. Должно было произойти что-то, что вызвало его появление в нашем городе. Он чувствует наших, но не настолько, чтобы примчаться издалека, пока все идет, как обычно - а, по моим сведениям, в последнее время он находился в Англии. Значит, был всплеск, который привлек его. ЕеПриобщение? - Генрих посмотрел на съежившуюся в кресле Эльвиру. - Навряд ли… Значит, было еще что-то. Что? Я должен знать!
- Есть еще двое. Их приобщили за последнюю неделю, - тихо произнес я, глядя в сторону.
- Я так и знал! - Генрих ударил кулаком по подлокотнику кресла, и подлокотник жалобно хрустнул. - Это ее работа! - его желтый прокуренный ноготь на указательном пальце уперся в Эльвиру. - Ты бы до такого не додумался! Ты, конечно, разгильдяй и пижон, но не до такой же степени!