Итак, можно выдохнуть!
А вот на "Вирджинию" Алекс поглядывала с совершенно иным интересом.
Артур гордо расправил плечи и тут же натолкнулся на полный ненависти взгляд Сейфулина.
Пусть Аяз Вахитович и не был, по мнению Кривошапкина, особенно умным мужчиной, но понять, чего хочет женщина, умел.
А также кого хочет женщина.
Ну и что его самого она явно не хочет — тоже.
"Джинни" улыбнулась Алекс.
Алекс ответила на улыбку и подошла ближе.
"Джинни" погладила Алекс по руке.
Алекс обняла "Джинни" за талию и спросила:
— Do you speak Spanish?? [15]
— Hablo un poco… [16] — неожиданно для себя самого ответил Артур.
Ха!
Хорошо всё же Алекс придумала!
Только лучше б она какой-нибудь хинди знала или там японский… всё меньше шансов, что поймут.
И как только сам Артур не догадался, что Алекс может знать и другие языки — и что можно с ней поговорить на одном из них, чтоб другие ничего не поняли…
— Te gusta lo que era la noche? [17]
— Sí, caro, gusta fabulosamente! [18] — просияла Фрост, как снежинка на солнце.
"Крысиная Королева" ничего не замечала, Серёга расстарался на славу, и его слушали очень внимательно, зато Сейфулин, казалось, вот-вот взорвётся.
Покраснел, на лысине уже просто лужица пота…
Артуру стало на мгновенье даже жаль его.
— Те deseo, mi gatita… [19] — жарко выдохнул он на ухо Алекс.
И, не успела она ответить, как в воздух взлетели фотокарточки — альбом не вынес очередного ретивого рывка.
Уши заложило от вопля:
— I need a successor! [20]
Серёга стоял в позе приземляющегося Супермена, удивительно напоминая при этом взлетающего Карлсона.
Артур тяжело сглотнул и пролепетал:
— Се… Элмер! Элмер, что ты творишь?!
Но "Остапа несло". Он не реагировал на слабые призывы "жены". Его мозг был занят сверх-идеей!
— I need a successor! — взывал он ко всем трём головам "Крысиной Королевы", прижимая руки к груди. — The son who will love horses just like me! [21]
"Второклассная юристка" опалила "Джинни" жалобным взглядом:
— О чём он? Чего он хочет от нас?!
Артур от души пнул Серёгу коленом под зад.
— Эй, ты чего?! — возмутился Лавров.
— Ничего! — прошипел Кривошапкин, дотягиваясь до мочки уха товарища.
— Ай! Ты что! Озверел?! Больно!!!
— О, Элмер, ты так внезапно вспомнил русский!
Глаза Серёги округлились.
— Я… я всего лишь хотел сказать… ну… что мне нужно этого… как его… наследника, вот… — забормотал он извиняющимся тоном.
Аяз Вахитович задумчиво смотрел на Серёгу.
А взгляды "Крысиной королевы" вдруг стали понятны Артуру.
Все три дамы — о ужас! — прониклись внезапным уважением к бедному несчастному Элмеру Миллеру, который ищет наследника для своего "Гринвуда".
Саша как приклеился к Вере.
Нет, не так.
Они словно оба проросли друг в друга корнями переплетённых пальцев, нежных взглядов, сливающегося в поцелуях дыхания. Саша отмахнулся от Олега, когда тот напомнил про дела в Омске — мол, куда они денутся, в лес, что ли, убегут? А вот Алёшеньку спасать надо.
Олег подумал-подумал… да и поехал в Ухтомск с другом.
К тому же у него нешуточный интерес вызывала эта Ариадна-не-Ариадна. Она так и не назвала своего настоящего имени, старательно избегала говорить на какие-либо серьёзные темы, особенно, если они могли вывести её на воспоминания о прошлом, и Олег постепенно стал ощущать настоящий охотничий азарт.
Как же так? Обычно он от женщин бегал-прятался, а тут, вот, вроде и не прячется, и в то же время как золотая рыбка проплывает сквозь пальцы, неуловимая, эфемерная, неосязаемая… хотя, да. Вполне осязаемая и очень приятная на ощупь!
Водитель попутки высадил их под корявой бетонной глыбой, на которой неясно проступали перекошенные буквы "Ухтомск", и махнул рукой, типа, вам в ту сторону.
Впереди полетели на крыльях любви Саша и Вера.
За ними степенно пошли Олег и Ариадна.
Вскоре среди зарослей по обе стороны от дороги стали прослеживаться определённо культурные сады.
Саша и Вера вдвоём держали фотографию Алёши, что-то увлечённо обсуждали.
Олег будто бы невзначай взял Ариадну за руку.
Женщина вздрогнула, словно её ударило током.
— Тебе неприятны мои прикосновения?
Она помотала головой — волосы чёрной волной по плечам:
— Приятны…
— Тогда почему так странно на них реагируешь?
После долгого молчания и череды тяжёлых вздохов женщина, печально глядя вдаль, усмехнулась:
— Я хотела бы реагировать иначе, Олег. Но не получается. Я не могу забыть о том, что у нас с тобой нет будущего. Ты только не подумай, что я под ним подразумеваю всякие там штампы в паспорте и марш Мендельсона… — она остановилась, Олег тоже.
Теперь они смотрели друг на друга.
И Олегу не нравилась эта невыносимая тоска в её взгляде.
— Мне кажется, мне хватило бы… я даже боюсь называть срок, — у неё задрожали губы. — Не знаю, не знаю, недели? Двух? Да хотя бы двух дней! Ещё двух дней… Хотя бы одного дня, сверх того срока, что мне отпущен… если бы мне кто-то сказал, что я начну считать будущим всего один день!
Олег молча обнял её за плечи.
Он не понимал, о чём она говорит, и очень переживал за неё.
…вот сейчас они доберутся до Ухтомска, и окажется, что никакого детского дома там нет, и даже если есть, то нет в нём никакого Алёши Иванова, так похожего на Сашку Светлова в детстве… и эта "Ариадна" окажется обычной сумасшедшей, сбежавшей из психушки.
Нет. Что-то на дне души Олега протестовало против таких мыслей. Пусть она не называет настоящего имени, пусть она недоговаривает, откуда узнала про этого мальчика (а заодно и фотографию добыла!), но, похоже, искренне верит в то, что говорит…
О том, что именно так и ведут себя психи, Олег старался не думать.
— Пойдём, — он бережно потянул женщину вслед за упорхнувшей далеко вперёд парочкой. — Пойдём.
Странный домик с гордой вывеской "ГОСТИницца" поверг путешественников в шок.
Но в ещё больший шок повергли они сами местного консьержа. Бедный очкастый паренёк даже не сразу смог поздороваться с ними и долго-долго объяснял, что номеров в гостинице один, то есть два, но один уже заняли, и теперь только один, и он мог бы поселить в него двоих, нет, не четверых, вы что, шутите, что ли…
— Нет, — сдавленно шептал он. — Нет, нет, что вы! Что значит, только переночевать?! Не могу, даже не просите!..
— А может быть, порекомендуете частников, сдающих квартиры или дома? — переговоры вёл Олег, потому что Саша и Вера, сбросив сумки на диван, умотали на поиски детского дома. Ариадна побежала с ними вместе.
Казалось, он сейчас расплачется:
— Да откуда ж я вам таких возьму! Я тут десять лет, и за это время вы первые гости!
— А кто ж тогда комнату занял, если мы первые?
— Ну, вторые! Ну и что? Всё равно!
— Слушай, парень… а ты сам где живёшь?
— Что?
— Двое могли бы поселиться здесь, а двое у тебя, а тебе бы заплатили… ну, скажем… — Олег прикинул, сколько было бы, с одной стороны, не жалко, а с другой, не стыдно и решил:
— Две тысячи.
Парень неожиданно радушно улыбнулся:
— В сутки, под расписку и деньги за первые сутки вперёд.
Олег покрутил головой:
— Ну ты коммерсант!
Парень развёл руками:
— Се ля ви! Всё стоит денег!
— Ладно, ладно, мы согласны, рассказывай, где что…
Получив ключи от дома в обмен на две тысячи и поставив подпись под наскоро набросанной "распиской", Олег уложил сумки в гостиничном "номере" и отправился на поиски дома.
"Дом" оказался таким же шикарным, как и "номер": одноэтажная двускатная хатка, с одного боку подпёртая облезлым бревном и сваленными горкой ржавыми рельсами вместо ступенек.
— Да, — присвистнул Олег. — Надо помолиться, что ли, чтоб случайно дождь не пошёл! Нас же отсюда смоет…
Насколько Артур сумел понять, агентство "Флауэр" успело подготовить все документы на усыновление Алёши Иванова семьёй каких-то Смитов. Они, конечно, были богаты, и, судя по условиям договора с "цветочками", расставались с приличной суммой, которой хватало даже на перевоз в Америку Аяза Вахитовича… Вот только Кривошапкина не покидало ощущение, что "Смитов" на самом деле не существовало, а все деньги тратило само агентство, щедро одаривая взятками всех, кто только интересовался — почему в документах на усыновление нет ни одной фотографии приёмных родителей?
Алекс засела за компьютер и старательно перебивала "Смитов" на "Миллеров".
Никто не расходился, словно все чего-то ждали.
Артура так и подмывало сесть рядом с Алекс и от души полапать её, но он вовремя сообразил, что теперь, когда "Крысиная Королева" переключила внимание с Серёги на него — ведь он был главным договаривающимся — ему не стоит открыто заигрывать со своей кошечкой.
Она, кстати, тоже сообразила, что так надо, и только изредка предлагала Артуру посмотреть, правильно ли заполняет на компьютере бланки.
Алекс печатала "te extraño", "mi alma", "mi corazón" [22] … и Артур не оставался в долгу, качая головой и "поправляя ошибки": "mi cariño", "mi niñita" [23]
Чем ближе подбиралось к концу оформление, тем большие сомнения одолевали Кривошапкина: разве так быстро документы на усыновление обстряпываются? Да, конечно, свою роль сыграло то, что документы уже были единожды оформлены на Смитов и теперь в них только меняли имена (и вписывали новые пункты). А ещё Миллеры не торговались и даже сами предлагали платить-платить-платить и ещё раз платить-платить-платить баснословные суммы за каждый чих… но это могло объяснить только рвение Алекс. Это же её "цветочкам" перепадал огромный куш от забугорных миллионеров! А что вызвало небывалое благодушие Сейфулина и всех этих Федоренко, Игнатенко, Картушенко? Но, когда в кабинет директора вломились высокий тощий парень с огромной профессиональной камерой и страшненькая коротко стриженая девица с заячьими зубами и громадным оранжевым микрофоном наперевес, всё встало на свои места. Артур осознал и прочувствовал: для Ухтомска это такое знаменательное событие!
Как же! Приехали европейцы… как?! Американцы?! Да это же ещё круче! Американцы приехали усыновлять Алёшу Иванова, воспитанника краевого государственного бюджетного образовательного учреждения для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей "Ухтомский детский дом"! А откуда они узнали о его существовании? Как? Не может быть! Такая трогательная история! А как относится Вахит Аязович (Артур не удержался и похлопал в ладоши — не он один не способен запомнить имя-отчество директора!), то есть, простите, Аяз Вахитович к тому, что его подопечный отправится за океан? Уау! Хорс-бридинг центер "Гринвуд" Уау! Ит из кул! А ю хейв но чильдрен примерно ту май эйдж? Ноу? Со вери шад…
По просьбе телевизионщиков в кабинет притащили испуганного, ничего не понимающего Алёшку. Он увидел Алекс и закаменел, немножко оттаял, только когда Артур приказал Серёге взять его на руки и показывать фото лошадей, а сам взашей вытолкал из кабинета и журналистку, и оператора, перемежая русские ругательства с английскими. В коридоре он доступно объяснил, что считает издевательством над личностью ту шумиху, которую телекомпания пытается раскрутить вокруг этого усыновления — издевательством над личностью ребёнка! Кажется, именно эта горячая и прочувствованная речь и удовлетворила, наконец, потребности репортёров. Вы только подумайте, какая замечательная мама будет теперь у простого русского мальчика Алёши Иванова! Она горы свернёт и голыми руками задушит каждого, кто мог бы причинить вред её ребёночку! Всё-всё-всё, мы уже уходим! Осторожнее, камера!..
Сразу возвращаться в кабинет Артур не стал.
Он понял вдруг, что немного запутался во времени. Сколько дней из семи осталось у них в запасе? Два? Три? Успеют? Не успеют? Как сложатся дела у Алёшки, когда их срок истечёт?
И где только носит Вику! Давно уже должна была приехать…
Из окна открывался вид на склон горы, по которому ползли вверх частные домики, а вдоль стены детского дома шла главная, самая широкая и самая часто ремонтируемая в этом городе дорога. И по этой дороге, тем же путём, каким проходили "Вирджиния" и "Элмер", к детскому дому приближались необычайной красоты женщина, "Ариадна" и…
Светлый.
Артур подорвался с места, слетел по ступенькам, выпорхнул наружу, бросился навстречу.
— Светлый! — закричал он, уже почти не удивляясь тембру голоса "Джинни". — Светлый, что это значит?!
Светлый замер в недоумении. Они с красивой женщиной смотрели на Кривошапкина в полном недоумении.
— У меня, похоже, завёлся двойник, — пожал плечами… неужели всё-таки не Светлый?
— Арту… Джинни, познакомься, это моя подруга… э… новая подруга Вера, а это наш новый друг, Александр Светлов…
На Вику жалко было смотреть. Нервная, вибрирующая как перетянутая струна, с мечущимся взглядом… расстроилась, что чуть не назвала Вирджинию Артуром? Да нет же, не может быть, чтобы это так выбило её из колеи. Похоже, она уже пришла сюда "на нерве".
Артур крепко сжал её локоть: я здесь, всё в порядке, держись, всё будет хорошо.
Вика покачала головой:
— Я очень, очень надеюсь, что мы не опоздали…
— Нет, — улыбнулся Кривошапкин, вспоминая, что он, вообще-то, в женском теле. — Вы успели вовремя. Если хотите, пройдёмте с нами. Как раз посмотрите на Алёшу.
Вера вдохнула и забыла выдохнуть — хотела что-то спросить?
Вопрос задал Александр:
— Вы что, ждали нас? Это ловушка?! Я не позволю вам обидеть Веру! — он заслонил женщину собой.
Всё же она была очень красива. Куда там Алекс с её пластическими операциями!
— Нет, нет! — взмолилась Вика, цепляясь за руки Александра. — Нет, никакая не ловушка! Я же говорила, здесь будут ждать мои друзья! Это Ар… Вирджиния Миллер, ещё есть Элмер, где Элмер?
— С Алёшкой, смотрят фотки лошадок. Мы успели перехватить мальчика.
— Кто вы? — заговорила, наконец, Вера, и Кривошапкин убедился, что голос у неё под стать внешности.
И тут, вместо того чтобы смотреть и смотреть в эти александритовые, сиреневые с прозеленью глаза, Артур перевёл взгляд на Александра — и утонул в синеве.
Вот они какие, бабочки в животе… плечи сами собой развернулись, обмякли, на лицо взобралась блаженная улыбка, и ресницы запорхали, как те бабочки...
А мозг окатила ледяная волна. Ужас! Он, Кривошапкин Артур Владимирович, пожелал, чтоб его обнял мужчина?!
— Мы… друзья… — Артур чуть не ляпнул "друзья Вики", но вовремя поправился:
— Друзья Ариадны.
Александр нехорошо как-то прищурился:
— Странные друзья, не находите?
— Это чем же странные? — не поняла "Джинни".
— С трудом вспоминаете имена друг друга, — припечатал Светлов.
И Артур понял, что недавно ощущал Серёга, когда взахлёб рассказывал про свой "Гринвуд". "Остапа несло" снова, но на сей раз им был Кривошапкин, а не Лавров!