Прислужники взялись за труп.
Стражник смотрел, как они работают. Потом скользнул взглядом в сторону погонщика, всмотрелся в морщинистое лицо, в ржавые потеки на покрытом щетиной подбородке.
– У тебя заботливая жена?
– Чего?
– Вол выглядит довольным и ухоженным.
– О да, господин, так оно и есть. Понимаете, мухи-то, они мешки предпочитают.
– Что предпочитают?
Погонщик прищурился и шагнул поближе.
– Трупы, господин. Я их мешками называю. Я изучал разные важные вещи, много про них думал. Про жизнь и все остальное. Как оно все работает и что происходит, когда жизнь прекратится.
– Вот оно как. Ну, что ж…
– Любое тело, господин, сделано из одних и тех же частичек. Только они такие крохотные, что без специальной линзы и не разглядеть – но я себе такую заказал. Совсем маленькие. Я их называю мешочками. А внутри каждого мешочка есть еще такой кошелечек, он там вроде как плавает. Думается, в этом-то кошелечке записи и хранятся.
– Что хранится, прошу прощения? Записи?
Погонщик быстро кивнул и после паузы – чтобы извергнуть поток коричневой слюны – продолжил:
– Насчет того, что это за тело. Собака, или кошка, или зеленая муха-кожеедка. Или человек. И разное другое – цвет волос, или глаз, или что там еще, – все значится на записях в кошелечке внутри мешочка. Понимаете, это вроде как указания, чтобы мешочек знал, каким он должен быть мешочком. Одни мешочки идут на печень, другие – на кожу, на мозги, на легкие. А мешочки эти мать с отцом сшивают, когда дитятю себе заделывают. Из двух половинок сшивают, понимаете, господин, потому-то детвора сразу и на мамку, и на папку похожа. Вол вот этот тоже из мешочков сделан, примерно таких же, вот я и прикидываю – если половинку такого мешочка да сшить с половинкой человеческого, это ж подумать только что может выйти?
– Думается, что-то такое, уважаемый, что придется тебе со всех ног бежать из города, а иначе камнями забьют.
Погонщик нахмурился.
– Вот в этом-то с миром вся и беда. Нелюбопытные вы!
– Встреча очень важная!
Искарал Прыщ лишь кивнул, не переставая обольстительно улыбаться. Сордико Куолм вздохнула.
– Официальная, по делам Храма.
Он снова кивнул.
– И мне не требуются сопровождающие!
– Они тебе и не понадобятся, Верховная жрица! – объявил Искарал Прыщ. – Ведь с тобой буду я! – Тут он склонил набок голову и облизнулся. – Разве не так? Хи-хи. И вот тут-то она и поймет, что со мной можно получить такое, о чем она и не мечтала никогда. Да я весь буду словно огромный ходячий член!
– Вы уже есть, – заверила его Сордико Куолм.
– Я есть? Что я есть, радость моя? Нам нужно идти, не то опоздаем.
– Искарал Прыщ, я не желаю, чтобы вы шли со мной.
– Это лишь слова, но глаза твои обещают иное!
– Исполнись то, что обещают сейчас мои глаза, – сказала она, – болтаться мне на Высокой виселице. Это если, услышав новость о вашей мучительной смерти, весь город не ударится в празднество – в таком случае меня не эшафот ждет, а золотой трон в награду.
– О чем это она сейчас? В городе никто и не знает, что я здесь. И золотой трон мне ни к чему. Да и ей ни к чему, когда у нее я есть. – Он снова облизнулся, потом на лицо его вернулась улыбка. – Веди же нас, любовь моя. На твоей официальной встрече я во всем буду тебе навстречу! В конце концов, разве я не Маг Дома Тени? Не просто Верховный жрец, но Высочайший! Наивысший! Я всецело воздержусь от того, чтобы высказывать свое мнение – само собой, до тех пор, пока меня об этом не попросят. Нет-нет, я буду молчалив и мудр, а всю болтовню оставлю на долю своей милейшей подчиненной. – Тут ему пришлось увернуться, но он не преминул добавить: – Которая в ближайшее время подчинится мне уже самым непосредственным образом.
Она странным – но таким очаровательным! – движением заломила руки, и ее прекрасные глаза преисполнились покорностью. Зрелище, достойное того, чтобы Искарал Прыщ в подробностях вспомнил его нынче же ночью под одеялом рядом с Могорой, храпящей, ибо нос у нее постоянно заложен паучьими яйцами…
– Вам действительно придется помолчать, Искарал Прыщ. Та, на беседу с которой я направляюсь, терпеть не может идиотов, а я не намерена вмешиваться, пусть даже ваша назойливость может оказаться фатальной. – Она помолчала, покачала головой. – Хотя представить вас неназойливым я тоже не в состоянии. Вероятно, мне следует отозвать собственное предупреждение в надежде, что вы напроситесь-таки и вас уничтожат в мгновение ока. И это даст мне возможность выгнать прочь как ваших отвратительных бхокаралов, так и вашу столь же отвратительную супругу. – На ее лице вдруг изобразилось изумление. – Что я такое говорю? Эти мысли не из тех, что произносят вслух. Воистину, Искарал Прыщ, с кем поведешься, от того и наберешься.
– Скоро мы прильнем друг к дружке, словно две горошины в стручке. В одном из тех твердых блестящих стручков, что ко всему липнут, особенно к волосам на лобке, если приходится мочиться в кустах. – Он потянулся к ней. – Возьмемся же за руки, чтобы вместе скользить по улицам!
Кажется, она отдернулась – но нет же, это всего лишь его тонкая и хрупкая самооценка, источенная постоянными заботами, однако ее можно надежно спрятать, скрыть под очередной обольстительной улыбкой!
Храм они покинули через редко используемую боковую дверь, успев захлопнуть ее перед самым носом у бхокаралов, возбужденным шквалом несшихся следом за ними по коридору.
Снаружи вовсю сияло треклятое солнце, но Сордико Куолм, казалось, совсем не замечала столь вопиющего неуважения со стороны стихий – а ведь на небе вообще ни облачка! Хуже, чем в Семи Городах, и нигде не единой расщелины.
Вокруг – толпы каких-то жалких личностей, целое море недовольных физиономий, возмущенно пихающихся в ответ на аккуратные тычки локтем или плечом, которые он вынужден производить, чтобы угнаться за длинноногой Верховной жрицей…
– О да, длинноногой! Ооо! Ооооо! Как размашисто движутся ее ноги, как аппетитно покачиваются эти…
– Замолчите! – прошипела она, изящно обернувшись на него.
– Престол Тени все понимает. О да, понимает. Он предвидел необходимость нашей встречи. Слияние двух прекраснейших смертных на службе Тени. Любовь, предначертанная самой судьбой, словно в книжке, между прекраснейшей и невиннейшей женщиной – впрочем, хотелось бы верить, не слишком уж невинной – и могучим мужем с горячей улыбкой и стальными мышцами. Или нет, со стальной улыбкой и горячими мышцами. Хм, не уверен, годится ли тут слово «мышцы». Ну, короче, с мускулистыми руками и все такое. Ведь я же настоящая гора мускулов, разве нет? Я даже ушами двигать смогу, возникни для этого нужда, – но нет, лучше обойдемся без демонстраций. Хвастунов она презирает, для этого она слишком утонченная натура. Но уже скоро…
– Ты кого сейчас локтем пихнул, коротышка?
– …уже скоро на нас с ней снизойдет слава…
– …немедленно извинишься, чтоб ты сдох!
Путь Искаралу Прыщу заступил здоровенный болван, плоская рожа которого больше напоминала то, что поутру можно найти в ночном горшке.
– Я сказал, что ты сейчас немедленно извинишься, чтоб ты сдох, хорек жабомордый!
Искарал Прыщ лишь фыркнул.
– Смотрите-ка, здоровенный болван, плоская рожа которого больше напоминает то, что поутру можно найти в ночном горшке, желает, чтобы это я извинился. И я ведь извинюсь, дражайший, но лишь после того, как ты сам извинишься за то, что болван, и за свою горшечную рожу – короче, за самый факт своего существования!
Чуть было не ухватившая его после того за горло огромная обезьянья лапища была настолько обезьяньей, что на ней и большого пальца-то противостоящего не разглядеть было – так, во всяком случае, Искарал Прыщ описал все это впоследствии вытаращившим от изумления глаза и что-то лепечущим бхокаралам.
Само собой, он не обратил на нее ни малейшего внимания и тоже протянул вперед руку, нацелившись болвану между ног, а потом сжал кулак и принялся дергать, давить и выкручивать, стервец же со стоном сложился пополам, рухнул на грязную мостовую, словно мешок с дынями, и принялся там самым жалким образом извиваться.
Перешагнув через него, Искарал Прыщ пустился вдогонку за Сордико Куолм, которая, похоже, ускорилась, да так, что одежды, истинное слово, струились за нею следом.
– Вот же грубияны попадаются, – выдохнул Искарал Прыщ, поравнявшись наконец с ней.
Они остановились у ворот скромной усадьбы неподалеку от Хинтеровой башни. Ворота оказались заперты, Сордико Куолм потянула за плетеную веревку, где-то внутри раздался перезвон.
Они немного подождали.
С другой стороны ворот загремела цепь, тяжелые створки со скрипом приоткрылись, с петель при этом посыпались хлопья ржавчины.
– Нечасто здесь принимают гостей, надо полагать.
– С этого мгновения, – объявила Сордико Куолм, – вы, Искарал Прыщ, будете молчать.
– Я?
– Вы!
Тот, кто открыл ворота, предпочел остаться за одной из створок, и Верховная жрица без лишних церемоний прошествовала внутрь. Искарал Прыщ кинулся следом, чтобы не остаться снаружи, поскольку створки тут же начали смыкаться. Оказавшись внутри, он развернулся, чтобы выбранить нерадивого слугу. И обнаружил орудующего рычагом сегулеха.
– Благодарю, Турул, – сказала ему Сордико. – Госпожа в саду?
Ответа не последовало.
Верховная жрица кивнула и направилась извилистой тропкой через заросший сорняками дворик, стены которого были покрыты буйно цветущими глициниями. Завидев свившуюся кольцом змею, что грелась на солнышке посреди тропы, Сордико приостановилась, потом осторожно обошла ее по самому краешку.
Искарал прокрался следом, не отводя глаз от отвратительного создания, которое подняло клиновидную головку и высунуло подергивающийся от любопытства – или же от голода – язычок. Оказавшись на безопасном расстоянии, он зашипел и порадовался тому, как змея отдернулась прочь.
Главное здание усадьбы оказалось небольшим, в элегантности строения ощущалось что-то смутно женственное. С обеих сторон его огибали арочные дорожки – заросшие вьюном и превратившиеся в тоннели, что дают благословенную тень. Верховная жрица выбрала одну из них.
Обойдя здание, они услышали негромкие голоса.
Пространство в самом центре сада было вымощено камнем, там возвышалась дюжина бронзовых статуй в полный рост, выстроившихся в круг лицом к центру. Статуи стояли в круглых ямках по щиколотку в воде, и вода эта стекала слезами с их странным образом прикрытых лиц. Приблизившись, Искарал Прыщ с неясной тревогой осознал, что статуи – сегулехи и что вода сочится из-под их покрытых мхом и патиной масок. В центре круга находился хрупкий медный столик на тонких ножках, а рядом с ним – два кресла. В одном из кресел сидел к ним лицом длинноволосый, седой мужчина. Его простая рубаха была заляпана кровью. В другом, спиной к ним, – женщина. Ее роскошные черные волосы ярко переливались, являя идеальный контраст с белой льняной блузой.
При виде Сордико Куолм и Искарала Прыща мужчина встал и поклонился хозяйке.
– До встречи, моя госпожа.
Отвесив еще один, не столь глубокий поклон Верховной жрице и Искаралу, он удалился.
Сордико Куолм вошла внутрь круга и встала справа от освободившегося кресла. После чего, к изумлению Искарала Прыща (впрочем, тут же сменившемуся удовольствием), присела в изящном полупоклоне.
– Госпожа Зависть.
– Присаживайтесь, дорогая моя, – ответила Госпожа Зависть. Затем, когда в поле ее зрения появился Искарал Прыщ, который наконец смог увидеть безупречное лицо, столь идеально соответствующее прекрасным волосам, ее позу, замечательно, так сказать, позиционированную в тонконогом кресле, небрежно скрещенные ноги, открывающие поверхность одного точеного бедра, так и умоляющего, чтобы его кто-нибудь погладил, она нахмурилась и добавила: – Возможно, мне следует распорядиться, чтобы здесь обустроили песочницу для вашего найденыша? Пусть там копается и пускает слюни.
– Увы, боюсь, нам придется закопать его в песок с головой.
– Идея мне нравится.
Появился Турул с еще одним креслом. Сходство между ним и статуями несколько обеспокоило Искарала, он вздрогнул, поспешно поклонился Госпоже Зависть и вскарабкался на сиденье.
– Своей красотой она ни в чем не уступает самой Верховной жрице. А если только представить себе, как они обе…
– Искарал Прыщ, – оборвала его Сордико Куолм. – Я, кажется, велела вам хранить молчание?
– Но я ничего такого не сказал, любовь моя! Вообще ничего!
– Я не ваша любовь и никогда ею не буду!
Он улыбнулся и объявил:
– Я использую двух красоток друг против дружки, доведу обеих до судорог ревности, с присущим мне изяществом переключая свои чары с одной на другую. Одну ущипнул, другую погладил. Что за сладостные перспективы!
– Я его сейчас убью, – сказала Госпожа Зависть Сордико Куолм.
– К сожалению, это Маг Тени.
– Вы шутите!
– О нет! – воскликнул Искарал Прыщ. – Она не шутит. И к тому же мое присутствие здесь есть добрый знак, ибо мне известно нечто, скрытое от вас.
– Что за несчастье, – вздохнула Госпожа Зависть. – Утро начиналось так хорошо – и все насмарку.
– Кто это был? – требовательно спросил Искарал Прыщ. – Мужчина, который ушел. Кто это?
– С какой стати я должна отвечать?
– Обычная взаимность – вы удовлетворяете мое любопытство, я ваше – и тем самым мы достигаем взаимного удовлетворения, как тебе это понравится, Сордико Куолм, а?
Госпожа Зависть потерла виски, словно от бессилия, потом все же ответила:
– Это был бард, Рыбак кель Тат. Крайне необыкновенная личность. Ему… хочется во всем признаваться. Он принес вести о случившихся в городе малоприятных событиях…
– Ничто по сравнению с той неприятностью, о которой я намерен поведать! – провозгласил Искарал Прыщ.
Настал черед Сордико Куолм потереть лоб.
– Ага, работает!
Госпожа Зависть смерила его пристальным взглядом.
– Если я соглашусь на предложенную взаимность, Маг, обещаешь ли ты после этого держать себя в руках и позволить мне наконец побеседовать с Верховной жрицей?
– Гарантирую, Госпожа Зависть! Разумеется, при условии, что и вы пообещаете мне то же самое.
– Не уверена, что тебя понимаю.
– Я приплыл сюда на корабле, Госпожа Зависть.
– И что с того?
– На корабле, принадлежащем сладчайшей из женщин…
– Опять? Только не это! – простонала Сордико Куолм.
– Сочувствую ей, – заметила Госпожа Зависть.
– И напрасно! – Искарал Прыщ откинулся на спинку кресла, балансируя на задних ножках так, чтобы в поле его зрения оказались обе женщины одновременно. – Мои мечты сбываются! Они смотрят мне прямо в рот, боясь пропустить хоть слово. Попались, голубушки!
– Да что с ним не так, Верховная жрица?
– Боюсь, я даже и не знаю, с чего тут начать.
Искарал Прыщ тем временем изучал свои ладони – но тут его немного затошнило, поскольку бхокаралы взяли в привычку обсасывать ему пальцы, пока он спит, так что они разбухли, сделались морщинистыми и откровенно неприятными глазу, поэтому он непринужденно отвел взгляд в сторону и обнаружил, что смотрит на Турула, а это оказалось немногим приятней, так что нет, лучше вон туда, на цветочек – так вроде бы безопасней – до тех пор, пока, наконец, не настало время посмотреть Госпоже Зависти прямо в ее поразительные глаза.
– Да, – протянул он, – я, наконец, нахожу определенное сходство, хотя в борьбе за совершенство победили именно вы. С небольшим отрывом, но триумфа это не умаляет, чему можно лишь аплодировать, восхищаться и все прочее. Так вот, в этот самый миг на борту одного из кораблей в гавани находится не кто иная, как ваша возлюбленная сестра, Злоба!
– Я так и знала!
Госпожа Зависть вдруг вскочила на ноги, вся трепеща от… возбуждения? Искарал Прыщ лишь усмехнулся.
– О да, я буду играть с ними, пока они не выбьются из сил, пока все истины не выйдут наружу, пока сами чувства не зашатаются, пока сквозь космос не прокатится громовой раскат, а тени не вырвутся и не заполнят все вокруг. Ибо разве я не Маг Тени? О да, это я и есть! – Тут он вдруг наклонился вперед, словно распираемый беспокойством. – Но разве вы не рады, Госпожа Зависть? Не следует ли мне поторопиться к ней с приглашением срочно посетить сей замечательный сад? Можете распоряжаться мною, как собственным слугой. Я готов исполнить любое ваше желание! Хотя, разумеется, не любое. Я исполню лишь то, что сочту нужным. Но пусть она пока считает, что я готов на все, – быть может, это вернет краску на ее лицо, утихомирит бурю в ее глазах, может, вода в канавке прекратит кипеть – между прочим, подробность весьма впечатляющая. Так, о чем это я, собственно?