— Мне кажется, здесь мы имеем дело не с убийством, а с угрозой такового, — сказал Элвуд, обращаясь к своему начальнику. — Эта угроза будет висеть над головой доктора Риттерсдорф, чтобы склонить ее к сотрудничеству. — Затем добавил, обращаясь к Чаку:
— Теперь ясно, что игра Хентмэна приносит свои плоды — ты действительно находишься во власти мыслей, навеянных телесценарием.
— И вы всерьез думаете, что я намереваюсь убить свою жену? — спросил Чак.
— Я думаю о странном совпадении: ты руководишь действиями симулакрума ЦРУ, находящегося в непосредственной близости от госпожи Риттерсдорф, что в точности соответствует телесценарию Хентмэна? Какова же вероятность, что ты?…
— А не кажется ли вам, что вы меняете местами причину и следствие? — возразил Чак. — Может, Хентмэну каким-то образом удалось узнать, что я уже управляю Мэйджбумом, и тогда он придумал свой сценарий. Вы понимаете, что это означает.
Вывод был очевиден. В ЦРУ, несмотря на их нежелание говорить об этом, работал человек Хентмэна. Или…
Существовал еще вариант: Смайл Раннинг Клам сообщил мысли Чака Хентмэну. Сначала ганимедянин путем шантажа заставил его согласиться работать у Хентмэна, теперь они, действуя заодно с альфанцами, вместе шантажируют его, чтобы выполнить некий план относительно Альфы III M2.
Чудесный план! Телесценарий, таким образом, не был предназначен для внушения ему мысли об убийстве — фирма Хентмэна УЖЕ знала, что такая мысль сидит у него в голове. Телесценарий призван дать ему понять: они знают. И если он не сделает того, что от него требуется, они сообщат об этом посредством телевидения всей Солнечной системе. Двадцать миллиардов зрителей узнают о его желании убить жену…
У него оставался один выход — накрепко связать себя с фирмой Хентмэна, делать то, что они захотят. Они ведь приперли его к стенке.
«Посмотри, чего они уже добились, — сказал он себе, — заставили забеспокоиться руководство ЦРУ Западного побережья. И, как сказал Лондон, если что-нибудь случится с Мэри…»
Однако он не собирался отступать от своего плана. Не просто поиграть в угрозу, как того хочет фирма Хентмэна, а пойти до конца и убить ее. Почему? Он и сам того не знал. Да, он не хочет жить с ней, не хочет ее больше видеть… Но почему он так желает ее смерти?
Только Мэри со своим богатым опытом психолога могла бы ответить на этот вопрос — она лучше, чем кто бы то ни было, знала особенности его характера.
Ироничность этой мысли доставила ему странное, никогда доселе не испытанное удовлетворение.
Кроме того, несмотря на присутствие двух проницательных сотрудников ЦРУ — не говоря уже о вездесущей липкой плесени, которая наверняка подслушивала из своей комнаты, — он совершенно не ощущал уныния. Он ясно осознавал, что балансирует на грани между двумя противостоящими силами: Центральным Разведывательным Управлением и мафией Хентмэна, каждая из которых состояла из опытных профессионалов — и, однако, интуитивно чувствовал, что в конце концов добьется своего и оставит всех в дураках. Плесень, конечно же, слышит, о чем он думает. Пусть передает Хентмэну; теперь он ХОТЕЛ, чтобы Хентмэн знал об этом.
Как только звук шагов двух начальников из ЦРУ затих в конце коридора, под запертую дверь комнаты просочился ганимедянин. Материализовавшись на старинном зеленом паласе, покрывавшем пол, он подумал с оттенком благородного негодования:
— Уверяю вас, господин Риттерсдорф, что не имел и не имею каких-либо связей с господином Хентмэном; я впервые увидел его здесь, когда он пришел, чтобы заключить с вами контракт.
— Черти, — бросил Чак, приготовляя себе кофе. Был уже пятый час утра, однако ему не хотелось спать благодаря стимуляторам. — Вечно прислушиваются. Вам что, больше делать нечего?
Липкая плесень сказала:
— В одном я с вами согласен: господин Хентмэн, разрабатывая сценарий, должен был знать о ваших намерениях по отношению к жене. Такое совпадение не может быть случайным. Возможно, господин Риттерсдорф, здесь замешан еще один телепат.
Чак пристально посмотрел на ганимедянина.
— Это может быть один из ваших коллег по ЦРУ, — продолжала липкая плесень, — но нельзя не учитывать и другую возможность: ваши мысли были прочитаны в тот момент, когда вы присутствовали на луне Альфа III M2 в образе Даниэля Мэйджбума. Наверное, кто-нибудь из психически нездоровых поселенцев обладает телепатическим даром. Теперь я считаю своим долгом помогать вам в меру своих возможностей, чтобы наглядно продемонстрировать вам свою добрую волю. Я отчаянно жажду реабилитировать мое незапятнанное имя в ваших глазах и сделаю все от себя зависящее, чтобы обнаружить телепата — сообщника Хентмэна.
— Это может быть Джоанна Триест? — внезапно спросил Чак.
— Исключено. Я прекрасно знаю, о чем она думает; кроме того, она не обладает такими способностями. Она, как вы знаете, пси и может иметь дело только с временными промежутками.
Ганимедянин на некоторое время задумался.
— Знаете что, господин Риттерсдорф? Существует еще один способ разгадать ваши намерения — способность отдельных индивидуумов к предвидению… В вашем случае, например, она может быть усилена тем фактом, что когда-нибудь ваш план станет явью и будет предан гласности. Эту возможность также нельзя сбрасывать со счетов. Таким образом, нам не следует ограничиваться только телепатическим фактором в поисках утечки информации.
Чак должен был признать, что рассуждения липкой плесени не лишены логики.
— Более того, — продолжал ганимедянин, заметно пульсируя от возбуждения, — могут встречаться случаи ненамеренного проявления предсказательных способностей. Что, если кто-нибудь из вашего близкого окружения обладает этим талантом, даже не подозревая о нем? Например, кто-нибудь в фирме Хентмэна. Может быть, даже сам господин Хентмэн.
— М-м-м… — задумчиво промычал Чак, наливая кофе в чашку.
— Ваше ближайшее будущее наполнено видимым насилием, желанием убийства женщины, которую вы одновременно боитесь и ненавидите. Эта всепоглощающая страсть могла активизировать скрытый предсказательный потенциал господина Хентмэна, который подсознательно вызвал «вдохновение» сочинить подобный сценарий… Способность к предсказанию часто функционирует подобным образом. Знаете, чем больше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что дело обстояло именно так. А гипотеза ваших начальников абсолютно бессмысленна: Хентмэн и его альфанский коллега вовсе не намеревались «уличить» вас в каких-то замыслах, они просто делают то, что говорят, — пытаются сочинить телесериал с интригующим сюжетом.
— А как насчет предположения ЦРУ о том, что альфанцы хотят захватить луну Альфа III M2? — спросил Чак.
— Возможно, это и так, — задумчиво сказал ганимедянин. — Скорее всего, они продолжают надеяться…, ведь луна находится в их звездной системе. И все же… Могу я говорить откровенно? Теория ваших коллег из ЦРУ не имеет под собой реальной почвы, она составлена из отдельных фактов путем сложной, выработанной годами привычки выдавать желаемое за действительное, в которой каждый может стать шпионом-. Гораздо более простой взгляд на вещи может быть получен с помощью обычного здравого смысла, недостатком которого славились все разведывательные службы. Вы, наверное, и сами задумывались об этом, столько лет проработав в ЦРУ. Чак пожал плечами.
— И не кажется ли вам, — продолжала плесень, — что ваше столь страстное желание разделаться с женой частично проистекает от долгих лет работы в атмосфере секретности и сложных логических построений, связанной с разведывательной службой?
— Однако вы должны согласиться с тем, — сказал Чак, — что я попал в крайне затруднительную ситуацию из-за того, что Хентмэн и его авторы остановились на сценарии, столь созвучном моим намерениям.
— Да, действительно. Но еще более удивительно то, что именно вы сейчас сядете сочинять диалоги для этого сценария. — Плесень слегка заколыхалась от смеха. — Вы, как никто другой, сможете сделать это с большой степенью достоверности. Хентмэн будет просто поражен глубиной вашего проникновения в личность Зигфрида Троца.
— А откуда вы знаете имя персонажа? — Чак вдруг снова засомневался.
— Оно сидит в вашей голове.
— Значит, вы должны были также почувствовать, что в моей голове сидит желание, чтобы меня оставили в покое. — Чак не ощущал усталости — ему просто хотелось поскорее засесть за сценарий.
— Как вам будет угодно.
Ганимедянин вытек из комнаты, и Чак наконец остался один. Было очень тихо; иногда с улицы доносился шум пролетавшего экраноплана. Чак некоторое время стоял у окна, отхлебывая кофе из чашки, затем сел за стол и нажал на кнопку пишущей машинки. Чистый лист бумаги с легким шуршанием лег в исходное положение.
«Зигги Троц, — думал он с отвращением. — Что за идиотское имя! На какого же героя оно настраивает? На какого-то марионеточного клоуна… На клоуна со шпионским оттенком, который вынашивает план убийства собственной жены…»
С профессиональной тщательностью он начал обдумывать начальную сцену. Она, конечно, должна происходить в квартире Зигги… Например, Зигги сидит в кресле и читает газету. Тут появляется тощая жена и начинает ворчать на него…
«Так, — думал он, — здесь-то уж я покажу, на что способен». Он начал печатать. Он писал, не отрываясь, несколько часов подряд, восхищаясь изумительным действием гексаамфетаминных стимуляторов, не ощущая ни малейших признаков усталости. Работа давалась ему даже легче обычного, настолько ясной были его голова. В семь тридцать, когда в окно уже заглянул первый солнечный луч, он прошел на кухню и стал готовить завтрак.
«Итак, снова на работу. За пульт к Даниэлю Мэйджбуму». Стоя у стола с куском поджаренного хлеба в руке, он принялся просматривать напечатанные страницы. Диалоги были написаны живо и естественно — недаром он столько лет занимался подобными вещами. Теперь он перешлет рукопись экспресс-почтой Хентмэну в Нью-Йорк; через час она окажется в руках у комика.
В двадцать минут девятого, когда он брился в ванной, раздался звонок видеофона. Первый звонок после того, как видеофон был установлен.
Подойдя к аппарату, он включил его.
— Алло.
На миниатюрном экране возникло лицо девушки, ошеломляюще красивое, с ирландскими чертами. Чак моргнул.
— Господин Риттерсдорф? Я Патриция Вивер; как я только что узнала, что Банни Хентмэн собирается дать мне роль в сериале, который вы пишете. Я хотела узнать, нельзя ли посмотреть рукопись? Я просто умираю от желания взглянуть на нее, вы не представляете, сколько лет я мечтала попасть в программу Банни.
— Хорошо, я вышлю вам копию. Но рукопись еще не закончена, и Банни не видел ее. Не знаю, что именно он оставит для окончательного варианта. Может быть, ничего.
— Банни так хорошо отзывался о вас, — пропела девушка, — я уверена, он оставит все. Пожалуйста, пришлите мне рукопись; я дам вам свой адрес. Кстати, я живу не так далеко от вас: вы в Северной Калифорнии, а я чуточку южнее, в Санта-Монике, недалеко от Лос-Анджелеса. Мы можем встретиться, если хотите. Почитаем вместе мою роль.
Ее роль. «Боже, — подумал он, — я ведь не написал еще ни строчки для грудастой шпионки, подруги Зигги».
Он успел сделать только диалоги Зигги Троца со своей занудой женой. Оставался один выход: отпроситься из ЦРУ на полдня и сочинить сцену с подругой.
— Знаете что? — сказал он. — Я привезу вам рукопись. Сегодня вечером. Давайте адрес.
Чак принялся искать листок бумаги и ручку. К черту Мэйджбума — он еще никогда не встречал такой красотки. Теперь все остальное не имело значения, ведь перед ним вырисовывалась такая перспектива!
Записав адрес девушки, Чак дрожащей рукой повесил трубку и стал собирать разбросанные листы рукописи.
По пути в город Чак отправил конверт ракетной экспресс-почтой на адрес нью-йоркского офиса Хентмэна. Дело было сделано. Сидя за пультам, он сможет представить сцену с Патрицией Вивер; к обеду она сформируется у него в голове, и он отпечатает ее. В восемь вечера он с готовой рукописью полетит в Санта-Монику.
«Все складывается не так уж плохо, — решил он. — По крайней мере, начинаю выбираться из кошмара».
Доехав до здания ЦРУ на улице Сансом, Чак вошел в знакомые широкие стеклянные двери.
— Риттерсдорф, — окликнул его чей-то голос. Перед ним стоял Роджер Лондон. Строгое лицо шефа было хмурым, и он разглядывал Чака с явным неудовольствием.
— Пройдемте в мой кабинет.
«Опять душеспасительная беседа?» — думал Чак, поднимаясь по ступенькам вслед за начальником.
— Господин Риттерсдорф, — сказал Лондон, как только закрыл дверь, — мы установили в вашей комнате спецаппаратуру и знаем, чем вы занимались после нашего ухода.
— А чем я занимался?
Чак был совершенно уверен, что за всю свою жизнь не сделал ничего такого, что могло бы заставить его коллег из ЦРУ применить против него самого столь известные ему средства… Может быть, в разговоре с липкой плесенью он сказал лишнее? Приборы, разумеется, не смогли засечь мысли ганимедянина. Однако Чаку смутно припоминалось, что он сказал что-то насчет затруднительной ситуации, в которой оказался из-за идеи сценария, пришедшей в голову Хентмэну, где человек убивает свою жену с помощью симулакрума ЦРУ. Но это ведь ничего…
— Вы не спали всю ночь. Вы работали. А это нельзя сделать без возбуждающих наркотических препаратов, которые запрещены на Земле. Таким образом, вы поддерживаете контакты с неземным существами, которые снабжают вас подобными препаратами. В связи с этим… — Лондон в упор посмотрел на Чака, — Я временно отстраняю вас от работы. Из соображений государственной безопасности.
Ошеломленный Чак произнес:
— Но работа в двух местах необходима мне…
— Любой сотрудник Управления, если он настолько глуп, чтобы употреблять неземные стимулирующие вещества, не в состоянии нормально выполнять свою задачу здесь. Сегодня работой с Даниэлем Мэйджбумом займется бригада из двух человек:
Питер Петри и другой сотрудник, с которым вы не знакомы, Томас Шнайдер. — На суровом лице Лондона появилась насмешливая улыбка. — А вы можете всецело посвятить себя писательскому труду… Если вас не выгонят и оттуда.
— Как это — выгонят? — Чак ничего не мог понять. Он же заключил с Хентмэном контракт… Лондон произнес:
— Если наша теория верна, то вы станете не нужны Хентмэну, как только он узнает, что у вас больше нет доступа к симулакруму Даниэлю Мэйджбуму. Поэтому, как мне кажется, через несколько часов… — Лондон взглянул на свои наручные часы. — Так…, значит, ближе к вечеру вам придется столкнуться с тем неприятным фактом, что у вас не осталось никакой работы. Тогда, мне кажется, вы образумитесь и будете рады видеть в нас своих единственных работодателей.
Лондон открыл дверь кабинета, выпроваживая Чака.
— Да, кстати, — добавил он, — может, вы соблаговолите сообщить, кто снабжает вас незаконными стимуляторами?
— Я не принимаю стимуляторов, — произнес Чак, ощущая всю фальшивость своих слов. Его раскусили, и с этим уже ничего не поделаешь.
— Слушайте, почему вы не хотите пойти нам навстречу? — поинтересовался Лондон. — Бросьте работать на Хентмэна, назовите своего поставщика — и получите доступ к Мэйджбуму через пять минут; я сам организую это. По какой причине вы…
— Деньги, — сказал Чак. — Мне нужны деньги с обоих мест работы.
«Меня шантажировали», — подумал он, но не стал говорить этого вслух.
— Ладно, — махнул рукой Лондон. — Идите. Надумаете бросить работу у Хентмэна — позвоните. Может, мы сумеем договориться на одном этом условии. — Он придержал для Чака дверь.
Очнувшись, Чак обнаружил, что спускается по широким ступеням главного входа здания ЦРУ. Случилось невероятное: он потерял работу, которой занимался столько лет.
И похоже, это было только начало. Теперь до Мэри не добраться. Черт с ней, с зарплатой — Хентмэн платит намного больше. Но без симулакрума он не сможет выполнить свой план. Не стоило так долго откладывать. Мысль о том, что он в конце концов расквитается с Мэри, поддерживала его последнее время. Теперь впереди — вакуум. Пустота. Существование потеряло смысл.