Потом они пролетали над полноводной, ненамного уступавшей Нилу рекой, которая через несколько сот километров впадала в Средиземное море. Чем дальше к северо-западу, тем влажнее, лесистее становилась местность внизу. Увеличилось число озерец и озер, питаемых многочисленными реками и речушками. Сельским хозяйством здесь занимались все меньше, а больше пасли скот, стада которого прекрасно были видны с самолета.
Вскоре они пролетали над Блейк-сити — большим, третьим по величине городом ОЕ, центром мясной и кожевенной промышленности. Это был самый большой материковый город. Паутина дорог окружала его. Окружал город и толстенный слой дыма, создаваемый трубами многочисленных фабрик и комбинатов. Ветер, по- видимому, был северо-восточный, нетипичный для этих мест, поэтому с предприятий, в основном расположенных в северной и восточной частях города, дым сдувался на его центральную часть. Город буквально задыхался под солнцем и пеплом. Ветродуи, расположенные так, чтобы гнать дым к северу, где не было уже пастбищ, теперь вынужденно бездействовали. Благо лето в этих широтах не слишком жаркое.
Северо-восточный ветер, налетавший временами на Блейк-сити, был злосчастьем этого города. Титанические усилия ученых, метеорологов, постоянно работавших над тем, чтобы ликвидировать эти ветра, ни к чему путному не приводили уже несколько десятилетий. Ветер налетал внезапно со Средиземного моря и мог продолжаться несколько дней. Потом необъяснимо утихал на несколько месяцев. И воздух в Блейк- сити очищался.
По иронии судьбы, когда закладывался город и проектировались фабрики и заводы, северо-восточные ветра здесь почти отсутствовали. Поэтому абсолютно резонно было размещать предприятия на северо-западе, куда целый год дули стабильные ветра. В случае затишья дым от города гнали ветродуи в сторону моря. Далее он аккумулировался в обширных лесах и болотах, которые начинались километров в двухстах от Блейк-сити.
И вот несколько десятилетий назад что-то приключилось в природе и эти «приступы» сухих северо-восточных ветров измучивали горожан. И были головной болью нескольких научных институтов. А также Правительства и Президента, естественно. Но сделать реально ничего не получалось. Уже несколько ученых за свое нерадение были публично осуждены на многолетнюю каторгу. Снимались с постов директора НИИ и руководители научных разработок, шельмовались в газетах и новостях — это ничего не давало. Сухие ветры, именно не влажные, а сухие, продолжали истязать несчастный Блейк-сити. Город как будто заплатил за свое название, данное ему, конечно, не по причине налетавшей теперь на него черной фабричной сажи, а — как символ белой цивилизации на черном континенте.
В дни, когда дым и сажа атаковали город, останавливались практически все нестратегические предприятия и занятия в школах и вузах. Бесперебойно работали только фабрики и заводы, обеспечивающие страну товарами первой необходимости. Люди, не занятые на таком производстве, сидели по домам, и даже в гости им было разрешено ходить только в противогазах и только по особому, подписанному комендантом района, разрешению.
Такая дымовая осада длилась несколько дней, иногда больше недели, поэтому в каждом доме указом Министра Здравоохранения должны были находиться индивидуальные аптечки и запас продуктов до трех недель. Наличие этих атрибутов строго контролировалось блюстителями закона, практикующих внезапные проверки частных квартир. За отсутствие ЭЗ (экстренного запаса) еды и специальных медикаментов полагался огромный штраф. В случае повторного злостного нарушения — несколько суток карцера. В особых случаях — тюремное заключение в несколько месяцев с выводом на изнурительные работы.
Поэтому понятно, что жители Блейк-сити в своих же интересах строго хранили в домах ЭЗ из лекарств и продуктов. А также поддерживали в рабочем состоянии противогазы и кислородные баллончики, количество которых должно было превышать число членов семьи ровно в два раза. Кстати уж, баллончики, медицинские препараты и специально сбалансированные продукты семьи получали бесплатно.
Казалось бы, чего проще — храни в обязательном порядке полученные под расписку средства и будешь, во-первых, надежно защищен во дни задымления, а во- вторых, не будешь подвержен административному или уголовному наказанию. Однако не все так просто. Человеческая природа слишком упорно не хотела меняться веками и тысячелетиями, чтобы за каких-нибудь сто пятьдесят лет измениться до полной неузнаваемости. И хоть свободные граждане ОЕ были намного дисциплинированнее, сознательнее и честнее, чем люди в доледниковую эпоху, — все же и им не было вовсе чуждо все человеческое.
А именно: ну вздумает погулять с дружками какой-нибудь ученик старших классов до прихода с работы родителей. И лезет он в ЭЗ полакомиться дорогими продуктами, и угощает бездумно друзей. Или достает противогазы, надевает на себя и товарищей — и они дурачатся, и неизбежно выходят из-под контроля, и, конечно же, выводят из строя противогаз.
Хорошо еще, если подросток, струсив, признается в этом родителям. Тогда они пойдут и обменяют противогаз на исправный, получив лишь небольшое денежное взыскание. Хорошо, если родители сами, хотя бы каждые три дня, проверяют ЭЗ. Обычно же случается свойственная человеческой беспечности оказия. Подросток, боясь получить отцова ремня, утаивает своевольство. Родители, ничего не подозревая, живут и не заглядывают в ЭЗ неделями. Естественно, громом среди ясного неба на них обрушивается очередная проверка. Обнаруживается скрытое нарушение. Отца направляют в карцер на несколько суток. Мать отправляется туда же после него.
По выходу отец, конечно, дознается побоями от сына правды. И непременно наказывает. Но и тут не все просто. Бить ребенка надо умеючи — так, чтобы не оставалось следов. Поэтому приходится охаживать его подушкой по голове либо обутыми в валенки ногами — по заднице. Практикуется отцами также и выкручивание рук — с осторожностью, дабы не привести к вывиху. И совсем уж безобидно — это когда со зверским лицом трясешь сынка за грудки, выкрикивая угрозы на будущее. В случае же зафиксированных увечий родителей наказывают не каторгой, нет, а отсечением нескольких (в зависимости от тяжести содеянного) пальцев, а то и целой кисти руки.
Разумеется, что все эти меры чрезвычайно толково продуманы и разработаны судебными институтами, где на компьютерах высчитывается влияние этих мер на преступное несоблюдение закона об ЭЗ, сопоставляется урон здоровью населения при недокомплектации ЭЗ и урон работоспособности и производительности при отсечении пальцев. Сюда идут и траты на лечение нерадивых подростков из-за побоев родителями. В результате складываются и утверждаются формулы и меры наказаний за упомянутые преступления.
Подумайте сами, ведь неисправный противогаз может привести в случае долгой осады Блейк-сити дымом и сажей к исходу даже летальному. Потому как может такое быть, что кто-то и почему-то не успеет вызвать службу спасения, или сама служба попадет, например, в автоаварию и не поспеет вовремя. Всякое надо предвидеть. И чтобы предусмотреть все возможные обстоятельства, максимально сохранить здоровье граждан и работоспособность на предприятиях Блейк-сити — существует строгий и справедливый закон об ЭЗ.
Впрочем, мы ушли от прямой линии повествования, увлекшись необходимыми, правда, разъяснениями и описаниями. А Дэвид Нэш тем временем летит над огромным Блейк-сити, созерцает дымовую завесу над ним и почти не может рассмотреть домов, улиц и знаменитых скверов славного города. Нависающая сажа мешает этому. Словно силы зла, сговорившись, обрушили на страну одновременно и докучливые ветра, и скрывающихся под ледником негодяев.
«А ведь многие жители города теперь как раз в Старой Европе», — подумал Нэш, отлично знавший расписание отдыха, точнее, расписание развоза под ледник жителей регионов. Развоз этот в силу разных климатических причин очень неравномерен. А именно: под ледник усиленно завозят отдыхать в определенную пору года те регионы, где климат снижает производительность труда. Научные институты занимаются этим.
Именно по причине того, что в начале и середине лета со Средиземного моря чаще всего дуют убийственные ветра, Блейк-сити максимально «уезжает» на отдых. До трети населения убывает в Империю Развлечений. Случается, конечно, и так, что насмешница природа не посылает в эту пору года ни одного дымного дня. А в конце лета, когда почти все население города в сборе, обрушивает на несчастный Блейк- сити подлые ветра. Которые длятся до двух недель. Иногда более. Но это ведь катаклизм, редкость.
Сейчас же полковник Нэш наблюдал из иллюминатора довольно прогнозируемую картину — город в черном дыму. Весь напрочь. Включая кольцевую дорогу. И только знаменитый военный аэродром, находящийся за зоной фабрик, на севере, едва-едва доступен взору сейчас. Не раз, ох не раз и не два улетал с этого аэродрома Нэш, направляемый на сложнейшие операции.
А десять лет назад ему довелось и пожить в Блейк-сити чуть ли не год. Тогда он был вырван из другого конца континента, с самого юга, и брошен на поиски и ликвидацию сексуального маньяка, два месяца терроризировавшего город. Выслеживание и поимка заняла одиннадцать месяцев. Маньяк был бы пойман куда быстрее, но он затаился, не проявляя себя несколько месяцев кряду. Нэша уже хотели отзывать из этой командировки, но чутье подсказывало, что кровожадный подлец где-то поблизости. И несомненно жив. Пришлось даже в обход прямого начальства послать ходатайство Министру Внутренних Дел.
Генерал Хоук с пониманием тогда отнесся к просьбе полковника оставить его в городе. И не прогадал: спустя одиннадцать дней маньяк совершил неслыханное в своей дерзости преступление. Изнасиловал и только по случайности не лишил жизни дочь одного большого чиновника.
Это дало зацепку. Сконструировав фоторобот злодея, Нэш действовал чрезвычайно решительно. Маньяк был повязан через тридцать семь часов после допроса жертвы. Дэвид, заперев этого довольного пожилого и хлипкого человечка в отдельной комнате, со знанием дела его избивал. После побоев, позволивших отомстить за месяцы стресса и неизвестности, после побоев, переворачивающих все нутро преступника, на теле его не осталось следов. Не последовало и внутренних кровотечений. Пытками было выбито признание — маньяк написал подробнейший отчет о своих злодеяниях. Дэвид же по выполнении операции, только недавно ставши майором, получил звание подполковника. И огромную денежную премию. И Звезду Героя ОЕ. И звание почетного гражданина Блейк-сити.
Как видно, у полковника Нэша были все основания называть лежащий внизу город родным. Город, покрытый сейчас воняющей гарью. Кстати, гарь вздыбилась так высоко, что самолету пришлось подняться еще на два километра.
11
Сам Мегаполис лежал, как уже говорилось, на Западном побережье Африки, где- то на границе тропиков и субтропиков. Летом тут было не слишком жарко, дневная температура колебалась от 25 до 28 градусов по Цельсию. Было довольно-таки влажно, с Атлантики надвигались обильные циклоны, щедро поливая плодородные земли окрестностей Мегаполиса. Посуше становилось только в августе и сентябре. Потом тянулись дождливые октябрь и ноябрь, зима же была относительно сухой с температурами плюс 15–20 градусов. Как видим, особенной разницы между порами года не было. Вода на побережье даже зимой не опускалась ниже 15 градусов, посему можно было и купаться, кто уж так этого жаждал.
В основном же пляжи зимой пустовали. Зато порты города работали бесперебойно зимой и летом. Ввиду вытянутости Мегаполиса вдоль побережья портов было даже два, Северный и Южный. С Северного велось сообщение с Новой Америкой, а также Средиземноморьем, а с Южного порта корабли уходили в расположенные по всему западному и южному, а также части восточного берега Африки города.
Мегаполис имел в длину порядка ста двадцати километров, средняя же его ширина составляла около 30 километров. И населяли такую обширную площадь семнадцать миллионов человек. Довольно большими были и другие города ОЕ, особенно расположенные вдоль побережья порты. Но ни один из городов не достигал и половины населения Мегаполиса.
Вся жизнь ОЕ сосредотачивалась в городах, и понятие «сельский житель» в стране, можно сказать, отсутствовало. Были только служащие полей, охрана, рабы и отбывающие каторгу, которые горбатились на бескрайних полях, садах и виноградниках. Не на побережье в ОЕ было всего пять городов, которые имели одной из своих функций перевалочные пункты — по доставке даров земли к побережью. Но и не только: в этих пяти городах велась активная переработка злаковых, фруктов и овощей, работали мясокомбинаты. На заводах и фабриках трудились сотни и сотни тысяч. Разумеется — не рабов, а вольных граждан этой могучей страны.
Почти все города имели сходную структуру — небоскребы в деловом центре города, окруженные кварталами среднего класса, а затем, на окраинах — особняки богатых людей. Еще дальше, уже за чертой города — дачи и приусадебные участки, где можно было два дня в неделю отдохнуть от напряженной работы.
Автомобильные дороги, или правильнее — городские улицы, имели тенденцию к многоярусности. Перекрестки, как таковые, имелись только на самых окраинах. Абсолютное же большинство автомобильных развязок проходило в воздухе — когда одна дорога нависала мостом над другой. В одном месте Мегаполиса был аж семиярусный перекресток. Преобладали же во всех городах двухъярусные развязки. Зато нулевой ярус, собственно земля, были всецело отданы пешеходам, которые мирно могли гулять по городским бульварам и скверам, упражняться на спортивных площадках и проч.
С дворов, автостоянок, автомобили сразу же карабкались по специальным проездам («перемосткам») вверх и выруливали на улицы, которые улицами можно называть с долей условности. Автомобили в то время давно перешли на сжиженный водород, поэтому воздух в городах был относительно чистый. Тем более что они постоянно проветривались с моря и орошались циклонами.
Цепь предприятий тянулась, как правило, вдоль кольцевой линии города. И дым из труб уносился ветрами, а если ветра отсутствовали — то специальными ветродуями оттеснялся на материк. Там отходы рассеивались и прибивались к земле дождями. Поэтому, кстати, зона сельхозугодий и начиналась не ближе двухсот километров от побережья.
В Мегаполисе, равно как и в других городах, специальные службы контролировали чистоту воздуха, питьевой воды и еще много-много параметров, обеспечивающих здоровье тружеников. Каждая семья имела один, два, а то и три автомобиля, что максимально разгружало общественный транспорт, в который можно было садиться без давки и толкотни.
Вагоны метро, автобусов и троллейбусов даже в часы пик ходили полупустые. По этой причине общественный транспорт был нерентабелен. И тем не менее, государство его содержало именно в том количестве, чтобы вагоны никогда не набивались битком, когда все могли не просто сидеть, но и видеть вокруг себя пустые места. Психологи рассчитали, что это очень благотворно влияет на нервную систему среднего человека — отсутствие давки и тесноты.
Также среднему человеку полезно, будучи даже в пустом вагоне, не чувствовать страха, тревоги. Не бояться того, что в вагон ввалится некая мразь и начнет приставать и разбойничать. И хоть такое случалось до крайности редко, все же в каждом вагоне находился специально для этой цели выученный охранник — приятной внешности молодой человек, оснащенный как приемами рукопашного боя, так и дубинкой, и огнестрельным оружием.
Нет ничего дороже покоя простого труженика — эта истина была не только давно понята в ОЕ, но и успехом претворялась в действие. Нерентабельность общественного транспорта вводилась специальной статьей в бюджет, который рос год от года, перетекал в Президентский Фонд. И, поговаривали, объемы этого фонда были неимоверны.
Изрядная часть колоссального госбюджета уходила на содержание внешней и внутренней армии, служба в которой была престижна и высокооплачиваема. Четверть всего мужского населения страны была вольнонаемными армейцами. Одни служили на охране государственной границы, расстреливая и стращая пулеметными очередями озверелые дикие племена, периодически набегавшие из джунглей. Другие занимались понуканием и бичеванием рабов на плантациях Бывшей Сахары — и считали это ничуть не менее престижным, чем, например, охрана Дворца самого Президента. Третьи охраняли многочисленные порты, аэродромы, атомные и термоядерные станции. Четвертые служили в качестве корабельной охраны. Пятые патрулировали улицы, площади, парки и прочие общественные места города.