— У тебя лишнего дождевика не найдётся? — спросил Привалов.
Серосовов кинул ему пакетик с водоотталкивающей пелеринкой. Александр стал осторожно натягивать её на себя. Тонкая плёнка, растягиваясь, скрипела и бликовала радужными пятнами.
— Он хотел пообщаться, — сообщил Привалов. — Поговорить, так сказать. За жизнь.
— Странно, — равнодушно сказал Григорий. — Они обычно необщительные. Я вообще ни одного такого случая не припомню.
— Он говорил… — начал было Саша, но Серосовов резко перебил:
— Ты шефу докладывайся, а мне не надо. У меня от лишних знаний и так вся память дырявая. Это ты у нас чистенький.
Привалов почувствовал, как кровь приливает к лицу. Серосовов в очередной раз макнул его носом в обычное КОМКОНовское «меньше знаешь — лучше спишь», заодно напомнив о его ментальной невинности.
Гриша, посмотрев на вытянувшееся лицо парня, сжалился.
— Ладно, не бери в голову… Пропахать бы планетку метров на десять по уровню моря плазмой горяченькой. Экологию жалко, да и чёрт бы с ней. Всё равно тут гниль одна.
Саша бросил взгляд на бурого голубя, забившегося от дождя под оконный козырёк.
— Нельзя, — вздохнул он. — Голуби решительно против. А без них мы ничего не получим.
— Библиотека эта грёбаная… — Серосовов посмотрел в сторону пролетевшего голубя. — Не нравятся мне эти пташки. Что-то у них на уме такое…
— Пусть об этом начальство думает, — с удовольствием ввернул Привалов комконовскую премудрость. — Сикорски, например. Твои ребята где?
— Сейчас подойдут. Они там вроде бы нашли ещё одного. Пойдём, что-ли?
Привалов поправил плащ и вышел под дождь.
11 мая 74-го года по земному летоисчислению.
Планета Надежда. Второй холодный сезон. День.
С утра пригрело: особенность этого сезона — короткие неожиданные оттепели, как будто там сверху случайно включили раннюю весну. Когда Саша вышел за порог, с крыши на спину ему съехала лавинка подтаявшего рыхлого снега. Привалов отряхнулся, как кот. Наклонился, зачерпнул с земли немного белой рыхлой мякоти: ему захотелось слепить снежок. Ужатый снежный комок в его ладонях уменьшился втрое, из него потекла талая вода, пахнущая разбитым носом.
Захлопали крылья над самым ухом, и на плечо прогрессору свалился бурый голубь.
— Сегодня, — заявила птица, как обычно не поздоровавшись.
— Здравствуй, — Саша, как обычно, постарался быть вежливым. — Вы это уже вторую неделю говорите.
— Наша звёздная система вошла в область Галактики, указанную в указанную в завещании Ушедших, две недели назад, — важно сообщил голубь несвежую новость. — Синтез кода завершён. Передача библиотеки должна состояться сегодня… В крайнем случае — завтра. Необходимо всё тщательно подготовить. Мы опасаемся провокаций со стороны сами знаете кого. Эти существа на всё способны.
— Да уж, — вздохнул Привалов. — Они такие.
Как ни странно, Диаспора оказалась на поверку не столь уж и страшным противником. После того, как гиперполевые ловушки таки довели до ума и несколько Странников в них попалось, ситуация на планете резко изменилась. Все големы исчезли в один день. Потом Странники связались с КОМКОНом. Их интересовали условия освобождения пленных. Как именно шли переговоры, Сикорский, естественно, не рассказывал — но, судя по некоторым деталям, компромисса достичь всё-таки удалось. Во всяком случае, во время последнего сеанса связи по видеофону старый интриган выглядел явно довольным: зелёные глазища его так и горели. Видимо, Диаспора предложила в обмен на жизнь и свободу своих товарищей нечто очень интересное. Гришу Серосовова по этому поводу даже вызывали на Землю, откуда тот вернулся через три дня с очередной дыркой в голове — чем вызывал у Саши что-то вроде приступа нехорошей зависти.
С передачей Библиотеки тоже возникли всякие сложности. Как объяснили голуби, исходный код Библиотеки находился неизвестно где — может быть даже, в каком-то ином пространстве. Однако, это иное пространство было жёстко связано с определёнными галактическими координатами. После попадания планеты в эту область Библиотека будет неким образом спроецирована — так выражались голуби — в генетический код голубей, откуда она и должна быть выделена. Как это произойдёт, голуби то ли сами не знали, то ли не захотели рассказывать.
День, когда система Надежды доползла-таки до условленного места, ничем не отличался от всех прочих, кроме разве что удивительно красивого заката. Зато голуби вели себя очень странно: сбивались в огромные стаи, падали в полёте, и вообще демонстрировали неадекватность. На следующий день они сообщили землянам, что Библиотека ими получена и сейчас ведётся работа по её сборке. Что представляет из себя эта самая «сборка», они не объясняли. У Привалова возникло подозрение, что птицы просто тянут время, пытаясь выжать из свалившейся на них информации что-то полезное для себя. Но голуби решительно опровергали такие предположения, всячески демонстрируя, что они лишь исполняют волю Ушедших.
— Сегодня, — повторил голубь. — Мы уже договорились с КОМКОНом. Тебе откроют прямой нуль-канал отсюда до Земли.
Саша кисло усмехнулся. С какой-то точки зрения стать восприемником Библиотеки со стороны человечества было почётно, но Привалов отдавал себе отчёт, что отведённая ему роль, по сути, курьерская. Взять, донести, отдать. Интересно, кстати, а как выглядит это хранилище премудрностей? Всё, что Саша знал — так это то, что он сможет унести Библиотеку в одиночку. Значит, это небольшой предмет. Какой-нибудь драгоценный камень, рубин или сапфир, сияющий неземным светом? Или маленький блестящий кусочек металла с наносхемой внутри? Или что-нибудь совсем экзотическое?
— Сегодня, сейчас, — уверенно заявил голубь. — Смотри.
Небо потемнело: приближалась огромная голубиная стая.
— Я ненадолго, — сообщил голубь. — Готовься.
Голубь шваркнул Саши крылом по лицу, слетая с плеча.
«Вот и всё» — подумал Привалов. Ему стало немного грустно. Он задумался о причинах этой грусти, и поймал себя на мысли, что его тяготит мысль о возвращении на Землю. Не то чтобы он успел полюбить Надежду — честно сказать, планета не стоила таких чувств, хотя временами ему здесь было уютно, — но изрядно поотвык от нравов Организации. Сикорски, конечно, гений, но лучше уж, когда он сидит на Земле и плетёт интриги где-то там, за тысячи парсеков… Впрочем, чего уж теперь-то…
Голубь свалился с неба, как камень, и со всей дури вцепился в плечо Привалова мощными когтистыми лапами.
— Готово, — деловито сообщил он. — Итак, — тон птицы сменился на торжественный, как будто в пузе голубя заиграл органичик, — сейчас в вашем лице человечество обретёт сокровищницу знаний древнейшей из галактических цивилизаций. Наша миссия хранителей и оберегателей Библиотеки закончена. Руку протяни, — скомандовал он по-командирски.
Привалов выставил руку, гадая, что произойдёт дальше.
— Ладонью кверху. Глаза закрыть, — распорядился голубь.
Саша честно зажмурился. Через пару секунд птица толкнулась в плечо и шумно взлетела, а в центр ладони упало что-то тёплое.
— Открывай глаза, — донеслось снизу.
Привалов посмотрел на ладонь. Она была испачкана птичьим помётом.
— Прошу прощения, — голубь стоял на снегу, красные лапы наполовину утопали в талой жиже, — но это и есть Библиотека. Она была синтезирована внутри моего тела, — в голосе птицы прорезались горделивые нотки, — и теперь находится в полном распоряжении Земли. Информация закодирована на молекулярном уровне. Ну да вы сами разберётесь. Руки вытирать не вздумай.
— Сейчас откроется нуль-канал до Земли, — прошелестел Сикорски у Привалова в ухе.
— Удачи, землянин, — попрощался голубь.
Прямо на снегу возникло тёмное пятно полутораметрового диаметра. Для того, чтобы обеспечить переброску Библиотеки, Земля использовала ресурсы, которых хватило бы на несколько тысяч обычных полётов. Но рисковать Библиотекой никто не собирался.
Прогрессор, неся перед собой обгаженную руку, вошёл в тёмное пятно и исчез.
2 июня 74-го года по земному летоисчислению.
Планета Надежда. Первый тёплый сезон. Ночь.
Голубь разгребал лапами в темноте кучу гниющего мусора. Куча была большой, но птица была упорна.
Время от времени голубь поднимал маленькую голову к иссиня-чёрному небу с быстро летящими облаками, подсвеченными с изнаночной стороны маленькой местной луной. Мёртвый костяной свет лился со стен разрушенных зданий. Чернел выжженный зев ближнего подъезда.
Наконец, птица нашла то, что искала — небольшой металлический цилиндр, погребённый под кучей гнили.
Голубь посмотрел на блестящую штучку одним глазом. Потом раскрыл клюв, ущипнул металл за край и тут же отпрыгнул назад.
По поверхности умклайдета пробежала дрожь. Внутри что-то зашевелилось: как будто мышь застряла в пакете и пытается выбраться.
— Ш-ш’шр-к’xщ, — тихо просвистело в воздухе.
Голубь поскрёб лапкой землю.
— Говорите на земной интерлингве, — распорядился он. — Я сейчас не могу вести беседы на галактическом. У меня модифицированы органы речи для общения с гуманоидами. Это крайне неудобно, но…
— Выпусти меня… — голос прозвучал тихо и жалобно.
— Разговор, интересный обоим собеседникам, — наставительно заметил голубь, — начинается не с требований, а с предложений. Вам это неизвестно?
— Выпусти, — застонало существо в цилиндрике.
Голубь ничего не ответил и заковылял прочь, чуть покачиваясь вперевалку и загребая перепончатыми лапами.
— Сколько ты хочешь? — донеслось из цилиндрика.
— Как это низко и как по-торгашески, — голубь сделал такое движение шеей, как будто у него свело клюв. — Но если вам угодно общаться на таком языке, извольте: вы сами выбрали подобную стилистику. Назовите свой идентификатор и номер в галактическом банке.
— Но, — сказало существо из цилиндрика. — я же не могу отдать всё, что у меня есть?
— Всё? — голубь издал какой-то глухой звук, отдалённо напоминающий смешок. — Нет, конечно, не можете. Всё — это очень мало. Пожалуй, я пойду. Потом загляну сюда… лет через сто. Или двести. К этому моменту вам, быть может, надоест сидеть в этой штуке. Насколько я понимаю, это гиперполевая ловушка. Остроумное устройство. Земляне — талантливый народ.
— Чего ты хочешь? — блестящий металл снова зашевелился.
— Подумайте лучше вот о чём, — наставительно заметил голубь. — Сейчас вы пленник, жалкий пленник. Аккумуляторов хватит на тысячу двести земных лет. Это очень долго — даже для вас. Итак, вы хотите свободы, и я могу помочь. Если сочту нужным действовать в ваших интересах. Но у меня есть и свои интересы. Я рассчитываю на небольшую финансовую помощь Диаспоры. А также и на вас лично. Вы подпишете контракт на услужение. Скажем, на пятьсот земных лет. Это гораздо лучше, чем сидеть в ловушке.
— То есть все мои деньги, выкуп со стороны Диаспоры и ещё пятьсот лет в рабстве? — осведомился цилиндрик.
— Ну, может быть, кое-что я вам оставлю, — с подчёркнутым сомнением в голосе сказал голубь. — Скажем, процентов пять от общей суммы на счетах. Вы получите назад по истечению срока. Ну и, конечно, я ожидаю щедрости со стороны ваших соплеменников. Вы же так сплочены.
— Пятьсот лет — это немыслимо, — сказало существо в цилиндрике.
— Я не торгуюсь, — голубь сделал головой жест, как будто он чистит клюв. — Мы никогда не торгуемся. Торговаться — грязная привычка, свойственная низшим расам. Таким как ваша. Счастливо оставаться.
Птица захлопала крыльями, тяжело поднимаясь в воздух.
— Подожди, — пискнуло из цилиндрика.
Голубь грузно сел на прежнее место.
— Ещё одна попытка сбить цену, — заявил он, — и я улетаю. Лет через сто, может быть, загляну снова… если вспомню. Но, скорее всего, не вспомню. У меня много дел.
— Я согласен, — голос в цилиндрике дрогнул. — Теперь выпусти меня.
— В делах не стоит торопиться. Сначала я переговорю с Диаспорой о выкупе. Разумеется, я буду говорить от имени землян, которые вас пленили. Мне так проще.
— Я не понимаю одного, — помолчав, сказало существо в ловушке. — Почему вы всё время лжёте? Ведь это когда-нибудь выяснится. Пусть даже через пятьсот лет…
— Мы не лжём, — надменно заявил голубь. — Ложь — это низость, а низость — это ваша прерогатива. Я всего лишь намерен пощадить самолюбие ваших соплеменников, а также сэкономить своё время и увеличить ваши — да, да, именно ваши! — шансы. Ваша раса и вы лично и в самом деле виноваты перед землянами, и ваши денежные мешки им за это платят. Я уже бывал посредником в подобных переговорах, и мне доверяют обе стороны. Думаю, и в вашем случае всё пройдёт успешно. Если же я буду говорить от себя, они будут отвратительно неуступчивы. В этом случае мне может и надоесть эта возня — тем самым ваши шансы освободиться сильно уменьшатся. Поэтому будем считать, что эту идею подкинули мне вы. В сущности говоря, так оно и было.
— Как? Когда? — цилиндрик звякнул.
— Ну, скажем так: ваша ситуация навела меня на определённые мысли, — продолжал разглагольствовать голубь. — Я вовремя задумался: а что посоветовало бы мне сделать существо, подобное вам? Низкое, лишённое понятия о чести, готовое купить свободу любой ценой? Разумеется, в своём воображении я несколько преувеличил ваш интеллект. Впрочем, вы ведь так любите похваляться своим умом. Эту провалившуюся операцию вы ведь тоже представите как очередной триумф вашего прославленного хитроумия…
— Мы представим?.. — существо в цилиндрике даже поперхнулось.
— Вы, конечно, кто же ещё. Ведь это же был ваш план, не так ли? — с удовольствием сказал голубь. — Вы придумали эту дурацкую идею с Библиотекой. Вы уничтожили население ни в чём не повинной планетки. Потом вы навсегда испортили отношения с Землёй. И хуже всего — вы втянули в это дело нас.
— Но это же вы заказали!.. — завизжала железка. — Это же вы хотели уничтожить Землю! И вы нас заставили…
— Вот как, мы что-то заказывали? Не припомню, — голубь шаркнул лапкой. — Ваша раса предложила нам некий план, не посвящая нас в подробности. Мы, по своей доверчивости, согласились участвовать в этой авантюре. Теперь, когда это привело к краху…
— Хватит же! Вы отлично знаете, чьи это были планы!
— План был ваш. Наш был только заказ. Вы его не выполнили. Теперь вы заплатите нам за это. Дорого.
— Когда-нибудь, — зло протявкала металлическая штуковина, — мы с вами расквитаемся. Тогда…
— Что — тогда? — голубь презрительно задрал клюв к темнеющему небу. — Это ваше «тогда» никогда не наступит. Что вы вообще можете? Вы бездарны. Вы торгуете технологиями, не понимая их сути. Вы продаёте дикарям огонь и колесо, а народам более продвинутым — электричество, дизельный двигатель и нуль-транспортировку. Но вы не в состоянии создать что-то своё. Поэтому пробавляетесь грязной работой.
— Вы ничем не лучше, — огрызнулось металлическое существо. — Вы сами никогда ничего…
— Хватит болтовни! Мне хорошо известна ваша манера втягивать собеседника в бессмысленные разговоры, пытаясь что-нибудь выклянчить. К делу. Для того, чтобы вас спасти, мне нужен ваш личный идентификатор и код галактического счёта. Итак, я слушаю…
— Знаете, — сказал голос из цилиндрика, — лучше я подожду. Тысяча двести лет или сколько там? Не так уж долго, на самом-то деле. А вы как-нибудь обойдётесь без наших денег и без моих услуг. Служить ещё какому-то крылатому дерьму…
Голубь посмотрел на цилиндрик одним глазом.
— Вот даже так? Что ж. Вы пожалеете. Очень сильно.
Цилиндрик сильно вздрогнул, как бы пытаясь подняться, но вместо этого покатился вниз, к основанию мусорной кучи, где стыла покрытая тонким ледком мёрзлая лужа. Металл подломил ледяную корочку, и тяжёлая вещица с бульканьем ушла под воду.
— Красивый жест, хотя и нелепый, — сказал голубь, подпрыгнул, расправил тяжёлые крылья и поднялся в воздух.
16 августа 74-го года по земному летоисчислению.
Планета Надежда. Сухой сезон. Вечер.
Рудольф Сикорски расстелил на траве плащ-палатку болотного оттенка и с ненатуральным кряхтением сел на землю. Привалов потыркался рядом, пытаясь как-то пристроиться. Стоять перед сидящим было неуютно и унизительно, садиться на грязную мокрую траву — тоже. В конце концов он сел на корточки, мысленно проклиная психологические приёмчики шефа. Пару раз он удостаивал своего молодого сотрудника доверительного разговора, и оба раза оформлял дело так, чтобы тому было максимально неудобно сидеть.