Все остальные кинулись за ним в страхе разделить участь многоликого чудовища.
В тот же миг, стоило им достичь места первой встречи с химерой, окружающий мир снова стал другим.
«Ты сетуешь на быстротечность жизни и все еще считаешь, будто годы убегают, словно вода сквозь пальцы? От этого есть панацея, смертный, и сейчас ты ее получишь!»
— Все на пол, йопть! Сорок отжиманий! И — р-р-раз! И — два!
По плацу, в который превратился коридор второго этажа Обелиска, неспешно прогуливалось большое огородное пугало, набитое соломой. Его голову-тыкву, подсвеченную изнутри, венчала шляпа. Пугало исторгало пронзительные звуки. Команды вылетали из его глотки так, словно оно ни мгновения не утруждало себя подумать о том, что произносит. Впрочем, это было бы и вовсе странно, если бы утруждало: потому как — чем думать?
— На пол! Жив-ва! Тебе особенное приглашение, салага? Усек? И — р-р-раз! — пугало запрыгнуло на плечи новобранца — такого же пугала, ростом пониже — и стало давить на него сверху, чтобы усложнить тому задачу; но тут его взгляд упал на Айнора. — А-а-а-а! — оно браво спрыгнуло с несчастного служаки и с молодецкой выправкой, рисуясь, подошло к путникам. — Еще новобранцев прислали, йопть! Что надо отвечать?
Отжимающиеся пугала тут же вскочили по стойке «смирно» и в один голос рявкнули:
— Так! Точна! Товарищ! Прапорщик!
— О! Ну и чего стоим? — прапорщик развел палками, которые заменяли ему руки. — Что, йопть, на курорт приехали? Сорок отжиманий, пошли!
А затем он совершил ошибку, попытавшись свалить с ног Айнора…
…Конвой из пяти пугал при полном снаряжении и с боевыми кабанами на поводке уводил путешественников с плаца. На одной из актерских повозок лежало то, что осталось от прапорщика: пучки сгнившей соломы, разодранный мундир, переломанные палки и шляпа. Зелида задумчиво разглядывала глазные прорези в треснувшей тыкве, держа ее перед собой и тихонько приговаривала:
— Бедный Йоптик… А ведь все так хорошо начиналось… У нас даже был шанс пройти все испытания Обелиска… Ну зачем, зачем ты полез к Айнору? Неужели тебе было мало Митсара?
Айнор виновато пожал плечами и опустил голову.
— Нарушители устава! — заводя всех, вместе с лошадьми, в гигантскую казарму, сообщил один из конвоиров. — Велено их под трибунал.
Во главе стола восседал великан. На нем тоже был мундир, а вместо маски, которая закрыла бы ему все лицо, он носил повязку на глазах. «Слепой, наверное!» — пробубнил доктор Лорс на ухо Ольсару, за что был одернут одним из пугал и даже покусан злым кабанчиком.
— Ыр-р-р? — утробно, с вопросительной интонацией прорычал гигант, раскрывая толстую папку и делая вид, будто что-то читает.
К столу протиснулось пугало во всем сером, бесцветное и старающееся быть еще более бесцветным.
— Есть подозрения, ваша честь… — загундосило оно вполголоса, в потом и вовсе перешло на шепот, из которого различались отдельные слова: «шпионаж», «враги государства», «передать в органы госбезопасности».
Путники переглянулись, и тут же их развели в большие клети-стойла, в каждом из которых лежала небольшая копна сена. Лошади обрадовано кинулись к еде, а Вальбрас всплеснул руками:
— Ну вот… снова заточили… — и разочарованно надел маску.
— Вы лучше расскажите, откуда узнали о Междумирье, Дуэ и Рэе, и что это вы проделывали с ключом? — спросил любознательный сыскарь, пересаживаясь поближе к клети расхитителя гробниц.
— Откуда-откуда… — проворчал тот. — О Междумирье я прочитал в гробнице месинар Целении… Так и было сказано, де, все относительно, и для находящихся в Кирраноте Дуэ — совсем не то, чем для тех, кто живет в Рэе; для рэян Междумирье — это наш Кирранот, а Дуэ — самое лучшее место во вселенной. Соответственно, такие же непонятности происходит и с теми, кто живет в Дуэ: они считают Междумирьем Рэю, а райскими кущами — наш с вами мир. Вот так… И нигде нет настоящей, такой, как мы себе представляем, Рэи, и нигде нет настоящего Дуэ. Все оглядываются друг на друга и думают, что иной мир уж наверняка лучше, а для равновесия придумывают еще одну землю, где, наоборот, совсем все плохо, хуже, чем в привычной им реальности. Ну а с ключом я ничего особенного не проделывал. Бывают, знаете, труднодоступные гробницы. Чтобы не разрушать их — они ведь древние! — мы пользуемся разными устройствами и добываем сокровища даже там, куда добраться невозможно.
— Больше я в Обелиск — ни ногой! — поудобнее усаживаясь на копне, зарекся доктор Лорс. — Если вспомнить о здешних привычках подстраивать законы под нужное наказание, то как бы нас сейчас не четвертовали! Приспичило же вам, Айнор, показывать молодецкую удаль! Ну поотжимались бы, что — убыло бы от вас?
— А что я? — телохранитель был подавлен. — Зачем оно меня своими палками тыкало? Я ему что, тюфяк? Бросилось, я и сообразить не успел, как-то все само получилось…
— Не спорьте вы! — Ольсар озирался в надежде обнаружить лазейку для побега. — Вон тот, серый, вообще пытается обвинить нас в государственной измене!
— Думаете, его тоже стукнуть стоит? — осторожно уточнил Айнор.
— Да упаси вас Ам-Маа! — доктору едва не сделалось дурно. — Оставьте вы эти замашки! Тут вам не Кирранот!
Вокруг них, чередуясь с клетями, стояли громоздкие двухъярусные кровати, и в них навытяжку спали пугала-новобранцы.
Митсар от досады подвернул маску до носа и с остервенением принялся жевать соломинку. Другие актеры тянули длинную меланхолическую песню, а Зелида, просунув руки между прутьями решетки, умудрилась схватить край плаща-палатки своего конвоира и подать его жующему Эфэ. Того просить дважды было не надо. Он мигом добрался до соломы, из которого было сделано пугало, и распотрошил его. То не успело даже завопить, как рассыпалось на клочки, а конь, фыркнув с чувством, разметал их по полу казармы.
— Ну вот, — простонал доктор, — теперь под трибунал хозяин пойдет вместе со злокозненным конем… двойное убийство! Зелида, что вы делаете?
— Я? — звонко рассмеялась актерка. — Нас выручаю! Доктор, а вот между прочим, рядом с вами в клетке пасется конь Вальбраса. Вам разве ваш конвоир не надоел?
— Не надоел! Я законопослушный гражданин!
— А-а-а! Так вы по доброй воле в тюрьму попали? Прошу прощения и отстаю от вас со своими глупостями!
Айнор начал раздвигать решетку, но его охранник оказался бдительнее. Он сразу же бросился к телохранителю и стал угрожать ему оружием. Увидев это, Эфэ рассерженно топнул копытом.
Великан и серый повернули головы в их сторону. Серый что-то сказал, судья поднял со стола вещественное доказательство вины — меч Айнора, который в его руке походил на перочинный ножичек — и начал разглядывать завязанными глазами, сопровождая осмотр невнятным урчанием.
— Ну вас всех к богам Дуэ! — проворчал Вальбрас и чиркнул огнивом. — Не буду я в ваших тюрьмах рассиживаться!
Копна занялась огнем. Кони встревожено заржали и начали бросаться на решетку.
— Горим! — завопил расхититель гробниц.
Все пугала, даже те, которые спали, подскочили и затопали к судейскому столу.
Великан забулькал и медленно отвалился на спинку стула. Стул упал вместе с ним. Пугала подхватили своего главного — серого — и стали сигать в окна.
Вальбрас быстро скинул плащ на горящее сено и прыгнул сверху. Пламя, которое было хоть и ярким, но еще не слишком горячим, затухло, оставив на его плаще несколько мелких дырочек и копоть.
— Айнор!
Но телохранитель уже давно орудовал мечом, сшибая замки с клеток и выпуская попутчиков на волю.
— Ах, красивый господин! — Зелида радостно прищелкнула пальцами и прижалась к Айнору. — Покоритель моего сердца, большой и сильный!
Айнор посторонился. Все уже собрались было покинуть казарму, как вдруг из-под стола донесся жалобный стон судьи-великана.
— Айнор, потормошите-ка его! — попросил доктор Лорс. — Что там с ним?
— А нам-то что? — возмутился Вальбрас, вставая в стремя и забираясь на своего коня.
Телохранитель осторожно подобрался к судье и сдернул с его глаз повязку. Там оказался всего один глаз в центре лба, и тот закатился под верхнее веко.
— Вроде дурно ему… — сообщил Айнор.
— Давайте-ка вытащим его на воздух, а там уж вызовем полковых лекарей.
— Сумасшествие какое-то! — простонал Вальбрас. — Вы совсем тут очумели уже? Зачем вам нужен этот голем?
— Лучше помогите нам!
Всеобщими усилиями, привязав к ногам циклопа все имевшиеся в повозках веревки, с помощью лошадей путники выволокли его на свежий воздух. Доктор Лорс послушал пульс и сердцебиение судьи, свое, Айнора (Айнорову руку, не дослушав, досадливо оттолкнул), схватил свой саквояж и вытащил оттуда большой бутылек.
— Помогите-ка мне, Айнор! — он взобрался на грудь гиганта и, застревая ногами в жире, стал пробираться в сторону подбородка. Следом за ним переваливался Айнор. — Будьте любезны, оттяните ему нижнюю губу!
Телохранитель без лишних вопросов повиновался. В приоткрывшийся рот циклопа доктор вылил почти все содержимое своей бутыли. В воздухе, колеблемом легким ветерком, тотчас запахло мятой и еще чем-то свежим.
Судья приоткрыл глаз, что-то проурчал и грохнул зажатым в кулаке молотом по плацу:
— Помиловать!
— Почему так темно? — прошептала Зелида. — Кто-нибудь что-нибудь видит?
— Нет! — ответило ей несколько голосов.
— Где мы? — продолжала комедиантка, изо всех сил тараща глаза в кромешной тьме.
— Может быть, в переходе между этажами? — аккуратно предположил Ольсар.
— Ах, да что угодно! — раздраженно воскликнула она, отступила на шаг назад и натолкнулась на Айнора. — О, это вы! Я стану держаться за вас, мне так покойнее…
Тьма начала растворяться, как если в грязную дочерна воду вливать чистую. Проступили стены пещеры, лужицы на полу, каменные сосульки…
Затем растворилось и это. Они просто остались на мосту, перекинутом с берега к громадному сооружению вдалеке. Верх сооружения подпирал небеса, низ сверлил землю, и весь спиральный ворот медленно проворачивался вокруг своей оси.
— Чтоб мне пропасть! — вымолвил Вальбрас, наконец собравшись духом. — Это Сама!
— Сама — кто? — обернулся Ольсар.
— Как — кто? Сама! Ам-Маа Распростертая! — прошептал расхититель гробниц. — Как, оказывается, она прекрасна!
Зелида вскрикнула и обеими руками зажала свои глаза.
Под мостом творилось страшное. Из огненной бездны воздевались языки раскаленных испарений. Опадая назад, они издавали змеиное шипение.
Тут путники различили, как много ниже них через пропасть перебираются человек и собака. Правда, у них моста не было, поэтому незнакомец воспользовался иным способом, умудрившись зацепить за ворот какую-то веревку или цепь и теперь ехать на ней к Ам-Маа.
— Нам тоже надо добраться туда, — сказал Айнор.
В это время раскаленный язык едва не лизнул хвост пса и ноги его владельца — оба они увернулись только чудом.
Ворот приближался. Он уже не выглядел монолитом. Это были завернутые в спираль и скрепленные между собой рядами шары. То, что на расстоянии казалось хаосом, вблизи приобрело упорядоченность и четкую систему. Спираль вращалась постоянно, шары кружили вокруг своих осей, каждый новый их ряд теснил предыдущий кверху — туда, в медленно завитые сияющим смерчем небеса.
Когда человечек с собакой оказались на уступе близ Ам-Маа, небо чихнуло громом.
— Будь здорова, Ам-Маа Распростертая! — весело крикнул человечек, сматывая свою цепь. — Спасибо, что не отправила нас в Серебряный океан!
Тем временем мост закончился.
Ам-Маа угрожающе нависала над путниками. Шары ворота были каждый размером с дом, и вся конструкция в такой близости уже мало походила на спираль.
И еще.
При каждом новом повороте менялась картина внизу. Эту картину составляли прозрачные поверхности, ошибочно принятые путешественниками за уступы. Нет. Эти пластины были прочно спаяны с шарами, которые оказывались их центром. Если смотреть сверху сквозь все настилы, появлялась картина того или иного мира. Это было завораживающее зрелище, тем более все это постоянно изменялось и преображалось, словно в королевском калейдоскопе.
На всякий случай Айнор приказал пока не покидать мост и ждать, когда незнакомец с собакой поднимутся на их уровень.
Это был поджарый, весь состоящий из крепких мышц, очень смуглый мужчина. Тело его было прикрыто лишь подобием одежды, но самой непонятной деталью экипировки являлась черная маска. Она напоминала боевой шлем Айнора, сделанный из головы крупного волка, однако в отличие от шлема казалась частью самого незнакомца, словно срослась с ним и ожила. Ярко и весело посверкивали волчьи глаза — в точности такие же, как у сидящего у хозяйской ноги питомца. Это была не собака — скорее небольшой длинноногий и востроухий волк вида очень дикого и взъерошенного.
Мужчина проницательно оглядел всех спутников Айнора и сказал телохранителю:
— Ваша платформа — пятая после моей. Не прозевайте.
И кивнул куда-то вниз, сам поднимаясь дальше вместе с псом.
— На причале будет лодка. Дайте перевозчику кольцо или перстень.
— Кто вы? — крикнул им вслед Ольсар, складывая ладони рупором.
— Я — Анп, он — Упу. Счастливого перехода, живые!
Ам-Маа Распростертая снова зарокотала громом. Митсар даже присел в повозке.
И вот наконец к ним поднялась нужная пластина. Взглянув вниз, все узрели знакомые пейзажи, очертания городских построек, горы, реку, пересекающую весь материк, Обелиск, наконец.
— Смотрите! — вдруг вскрикнула Зелида, указывая ввысь, в светящиеся серебряные небеса.
Там, величественно раскинув крылья, парило прекрасное существо. Его гибкое тонкое тело с длинным хвостом извивалось, сверкая голубоватой чешуей, и создавалось впечатление, будто он не летит, а плывет в Серебряном океане. Это была его стихия, и чудесное создание было там полноправным хозяином.
— Хогмор! — тихо вымолвил Ольсар, не в силах отвести от него глаз. — Истинный хогмор! Какому миру повезло быть твоим приютом?
И вот уже ворот Ам-Маа стал таять, а они оказались на малюсеньком островке посреди Серебряного океана, и хогмор теперь на самом деле нырял в искрящихся волнах. Мир точно перевернулся.
— А я всегда считала, что Серебряный океан где-то на земле, как настоящий… — призналась Зелида.
Когда последнее напоминание об Ам-Маа Распростертой улетучилось, на берегу островка появился маленький причал. Как и обещал Анп, у причала покачивалась на слабых волнышках лодка со спящим человеком в капюшоне. Человек, как и большинство здешних, был без маски, и его это ничуть не беспокоило.
— Господин перевозчик! — окликнул его Ольсар.
Старик проснулся и окинул путников непонимающим взором.
— Живые… Надо же… Откуда вы взялись?
— Анп… знаете такого?
— Да уж, куда нам не знать этого бродягу! — усмехнулся старик, поднимаясь в лодке и доставая весло.
— Он сказал, что вы согласитесь перевести нас в Кирранот.
— Куда? Сами-то поняли, о чем просите? Вот люди! — перевозчик усмехнулся.
Зелида сняла с пальца серебряное колечко и подала Ольсару. Сыскарь вспомнил последнюю часть совета Анпа.
— Мы оплатим перевозку, — сказал он, показывая кольцо старику.
Впалые глаза под капюшоном засверкали азартным огнем. Перевозчик что-то сделал, и утлая лодчонка вмиг превратилась в огромный корабль, куда свободно поместились и люди, и лошади, и повозки с каретой.
Насвистывая незамысловатый мотивчик, старик стоял за штурвалом, и черная фигура его зловеще выделялась на фоне неба и океана.