Гаррисон нахмурился;
— Конечно, но мы нашли пятерых свидетелей, которые видели его близ банка в 10.30.
— То есть, они подтверждают сказанное Ашкрофтом и Джексоном?
— Да. Немедленно после случившегося я послал всех, кого мог, чтобы расспрашивать встречных по всей улице и по примыкающим к ней переулкам. Обычный проклятый кружный путь. Мои люди нашли троих, готовых присягнуть, что видели, как Летсерн входил в банк в 10.30. Они не знают его в лицо, но опознали по фотографии.
— А заметили ли они его машину и могут ли описать ее?
— Они не видели, чтобы он приехал в машине. Он шел все время пешком и нес саквояж. Свидетели заметили и вспомнили его только потому, что какой-то щенок завизжал и кинулся от него сломя голову. Они подумали, не пнул ли он щенка и зачем.
— Они говорят, что он пнул его?
— Нет.
Райдер задумчиво поглаживал свой двойной подбородок.
— Тогда непонятно, почему щенок вел себя так. Собаки обычно не визжат и не кидаются бежать без причины. Что-то должно было испугать щенка или сделать ему больно.
— Какая разница? — сказал Гаррисон, у которого и так уже было довольно забот. — Ребята нашли также человека, видевшего, как Летсерн выходил из банка со своим саквояжем. Он не заметил, чтобы поблизости были охранники. Летсерн шел по улице совершенно беспечно, но ярдов через 50 остановил такси и уехал.
— Вы разыскали водителя?
— Да. Он тоже опознал фотографию, когда мы показали ее. Сказал, что отвез Летсерна к театру «Камея» на 4-й улице, но не заметил, вошел ли он гуда. Он просто высадил пассажира и уехал. Мы допросили весь персонал театра, обыскали здание, но все напрасно. Поблизости есть автобусная станция. Мы перетрясли там всех, но ничего не узнали.
— И это все, что вам удалось добиться?
— Не совсем. Я позвонил в Казначейство, сообщил номера сорока билетов, поднял тревогу в восьми штатах, чтобы там искали преступника, похожего на Летсерна. Уже сейчас ребята вооружились копиями его портрета и обходят отели и дома, где сдаются комнаты. Он может скрываться в этом городе. Но теперь я в тупике.
Райдер откинулся в кресле, он довольно долго размышлял, пока Гаррисон грыз свою зубочистку. Потом сказал:
— Прекрасная репутация, материальная обеспеченность и отсутствие мотивов — все это менее убедительно, чем показания свидетелей. У человека может найтись тайный мотив, достаточно сильный, чтобы сойти с рельсов. Может быть, ему отчаянно понадобились 10–12 тысяч наличными, и гораздо быстрее, чем возможно получить путем законной реализации полисов или облигаций. Что, например, если ему дали 24 часа на то, чтобы внести выкуп?
Гаррисон вытаращил глаза.
— Вы думаете, мы не проверили всех родичей у Ашкрофта и Летсерна и не разузнали, пропадал ли недавно кто-нибудь из них?
— Как вам угодно. Я лично думаю, что этим заниматься не стоит. Зачем похитителю рисковать головой ради жалких 12 тысяч, если он рискует не больше, выбрав жертву пожирнее и назначив сумму побольше? Кроме того, если даже мы найдем мотив, то не узнаем, как была совершена кража.
— Верно, — согласился Гаррисон. — Но проверить все равно стоит. Это обойдется мне даром. Кроме жены Ашкрофта, все родственники обоих живут в других местах. Мне нужно только договориться с начальниками полиции.
— Делайте, как считаете нужным. А пока вы шарите в темноте, пусть кто-нибудь узнает, нет ли у Летсерна какого-нибудь беспутного братца-близнеца.
— Если и так, — проворчал Гаррисон, — это нам ничего не даст, потому что он может догадаться что к чему и запереть рот на замок.
— Это с точки зрения закона. Но есть еще и человеческая. Люди не все одинаковы, и слава богу. — Райдер сделал нетерпеливое движение. — До сих пор мы занимались двумя известными подозрительными лицами. Посмотрим теперь, что мы можем сделать с третьим, неизвестным.
Гаррисон сказал:
— Я говорил вам, что разослал объявления о человеке, похожем по описанию на Летсерна. Но преступник может оказаться мастером перевоплощения. Если так, то он выглядит теперь совсем иначе, чем в день грабежа. Но если сходство окажется настоящим и неизменным, то описания помогут найти его.
— Правильно. Однако если кровного родства нет — а это тоже надо установить, — то сходство едва ли будет настоящим. Это будет скорее совпадением. Скажем, чем-то искусственным… Что это нам дает?
— Оно было большим, — возразил Гаррисон. — Достаточно большим, чтобы обмануть нескольких свидетелей. Слишком большим, чтобы мы чувствовали себя спокойно.
— Вы так и сказали, — подтвердил Райдер. — Больше того, такой искусный актер может проделать все это снова и снова, принимая внешность людей более или менее похожих на него по сложению. Не исключено, что в действительности он походит на Летсерна не больше, чем я — на дрессированного тюленя. У нас нет его подлинного описания, и это большая помеха для нас. Откровенно говоря, я не приложу ума, на кого он похож в данную минуту.
— Я тоже, — ответил Гаррисон и помрачнел.
— Однако у нас есть одна возможность. Ставлю десять против одного, что сейчас он выглядит так же, как и до своего фокуса. У него нет причин менять внешность, пока он обдумывал свое дело и составлял планы. Кража прошла так хорошо и гладко, что должна была быть спланирована в совершенстве. А для этого нужно было немало предварительно понаблюдать.
Значит, в течение некоторого времени перед кражей у преступника должно было быть убежище в этом городе или поблизости. С полсотни человек или больше могли видеть его неоднократно и смогут описать внешность. Задача состоит теперь в том, чтобы найти его убежище и узнать, как он выглядит.
— Легче сказать, чем сделать.
— Дело трудное, шеф, но давайте держаться этой линии. В конце концов она приведет нас куда-нибудь, пусть даже в сумасшедший дом.
Райдер умолк и глубоко задумался. Гаррисон сосредоточенно смотрел в потолок.
Наконец Райдер сказал:
— Чтобы притвориться Летсерном, злоумышленник должен был не только выглядеть, как он, но и одеваться, как он, ходить, как он, двигаться, как он, пахнуть, как он.
— Он был Летсерном до последнего волоска, — ответил Гаррисон. — Я расспрашивал Ашкрофта, пока нам обоим не надоело до тошноты. Он был Летсерном во всех подробностях, вплоть до башмаков.
Райдер спросил:
— А как насчет саквояжа?
— Саквояжа? — на худощавом лице Гаррисона отразилось изумление, потом запоздалое сожаление. — Вот это как раз то, что нужно. Как это мне раньше не пришло в голову?
— Это может оказаться и несущественным. Но лучше все-таки расспросить о нем.
— Я могу узнать сейчас же. — Гаррисон схватил трубку, набрал номер, сказал: — Мистер Ашкрофт, у меня к вам есть еще один вопрос. Относительно саквояжа, куда вы укладывали деньги: был ли это тот самый, с которым всегда приходили сотрудники Дэйкина?
Ответ был отчетливым:
— Нет, мистер Гаррисон, это был новый саквояж.
— Что такое? — Лицо у Гаррисона побагровело, и он закричал: — Почему же вы не сказали сразу?
— Вы у меня не спрашивали, так что я о нем и не думал. А если бы и подумал, то счел бы, что это совершенно несущественно.
— Что существенно и что не существенно, решаю я, — крикнул Гаррисон и продолжал слегка раздраженным тоном: — Ну, так выясним, раз и навсегда. Кроме того, новый саквояж был точно такой же, как всегда у Дэйкина?
— Нет, сэр. Но он был очень похож. Тот же тип, тот же медный замочек, тот же общий вид. Но он был чуть длиннее и примерно на дюйм глубже. Я помню это потому, что, укладывая деньги, удивился, зачем они купили новый саквояж. Видимо, потому, чтобы у мистера Летсерна и у мистера Суэйна было по отдельному саквояжу.
— Заметили ли вы на нем какую-нибудь примету, ярлычок с ценой, марку фирмы, инициалы, номер серии или еще что-нибудь такое?
— Нет, ничего. Мне не пришло в голову присматриваться. Я не знал, что произойдет, и…
Гаррисон гневным движением повесил трубку и пристально взглянул на Райдера, который не произнес ни слова.
Гаррисон тяжело вздохнул, взял трубку внутреннего телефона:
— Есть там кто-нибудь?
Чей-то голос ответил:
— Кастнер, шеф.
— Пошлите его сюда.
Детектив Кастнер вошел. Это был аккуратно одетый человек, умевший, по-видимому, быть своим в злачных местах.
— Джим, — сказал ему Гаррисон, — ступайте на завод Дэйкина и возьмите у них денежный саквояж. Удостоверьтесь, что это именно тот, с которым они ходят каждую неделю. Пройдите по всем магазинам, продающим кожаные вещи, и узнайте обо всех покупках подобных саквояжей за последний месяц. Если найдете покупателя, пусть он докажет, что саквояж еще находится у него, и сообщит, где он был и что делал в прошлую пятницу, в половине одиннадцатого утра.
— Есть, сэр.
— Звоните мне, если узнаете что-нибудь существенное.
Когда Кастнер ушел, Гаррисон сказал:
— Саквояж был куплен специально для этого дела. Значит, покупка была сделана недавно и, вероятно, в этом городе. Если мы не найдем, кто купил саквояж в здешних магазинах, придется поискать подальше.
— Правильно, — согласился Райдер. — Тем временем я сделаю еще кое-что.
— А именно?
— Мы живем в эпоху техники. У нас есть обширная сеть связи и подробные картотеки. Давайте используем то, что у нас уже есть.
— Что вы имеете в виду? — спросил Гаррисон.
Райдер пояснил:
— Кража, совершенная гак гладко, чистенько и аккуратно, сама напрашивается на повторение. Может быть, он уже проделывал это раньше. Весьма вероятно, что он проделает это снова.
— Так что же?
— У нас есть его описание, но оно немногого стоит. — Он подался вперед. — У нас есть также все подробности его метода, а это вполне надежно!
— Да, вы правы.
— Ну так давайте сведем описание преступника к неизменным элементам — росту, весу, сложению, цвету глаз. Все прочее не стоит внимания. Резюмируем также его технику, сведем ее к голым фактам. Все это можно будет выразить в полутысяче слов.
— А тогда?
— В стране насчитывается 6280 банков, из которых немногим более 6000 входят в Ассоциацию банков. Я добьюсь в Вашингтоне, чтобы там выпустили необходимое количество бланков для Ассоциации. Ее нужно предостеречь против подобного фокусника и попросить, чтобы нам сообщили все подробности, если какой-нибудь банк будет обокраден, несмотря на предупреждение, или уже был обокраден.
— Хорошая мысль, — одобрил Гаррисон. — У какого-нибудь начальника полиции могут оказаться детали, которых у нас нет, а у нас — такие, которые могут понадобиться ему. Если мы соберем все данные вместе, они могут оказаться достаточными, чтобы раскрыть оба преступления.
— Есть и еще кое-что, — произнес Райдер. — Преступник уже может быть занесен в картотеку. Если нет, то нам не повезло. Но если он уже делал такое и раньше и был пойман, то мы сможем найти его карточку мгновенно. — Он подумал и добавил: — Эта картотека в Вашингтоне — действительно хорошая вещь.
— Я знаю о ней, конечно, но не видел, — вставил Гаррисон.
— Один мой приятель, почтовый инспектор, недавно убедился в ее полезности. Он выслеживал преступника, продававшего по почте поддельные нефтяные акции. Описания его не было. Никто из жертв не видел его во плоти.
— Неважное начало.
— Да, но это был стреляный воробей, что само по себе уже является уликой. Такой опытный обманщик должен был находиться в картотеке.
— И что же?
— Опытный специалист закодировал имеющиеся данные и подал их в скоростной экстрактор, как дают след собаке. Электронные пальцы промчались по отверстиям и вырезам в миллионе карточек гораздо быстрее, чем вы успеваете высморкаться. Отбросив шантажистов и другую мелочь, пальцы выудили тысячи четыре мошенников. Из них они отобрали около шестисот продавцов акций, а из этих последних — сотню тех, что специализировались на нефтяных акциях. А из сотни они отобрали дюжину действовавших только по почте.
— Это сузило поиски, — вставил Гаррисон.
— Машина выдала 12 карточек, — продолжал Райдер. — Какой-нибудь добавочный факт позволил бы ей выбросить одну-единственную. Но ничего больше она не могла сделать. Да это и не было нужно. Быстрая проверка показала, что четверо из двенадцати уже умерли, а еще шестеро сидят за решеткой. Из оставшихся двоих одного арестовали, но тому удалось доказать, что он ни при чем. Остался только один. Теперь у почтовых властей были его имя, портрет, описание, привычки, сообщники — все, кроме разве девичьей фамилии его матери. Не прошло и трех недель как его поймали.
— Чисто сделано. Не могу только понять, зачем они сохраняют в картотеке покойников.
— Это потому, что иногда — порой через целые годы — появляются сведения, доказывающие, что они виновны в старых, нерасследованных до конца преступлениях. Зло, которое люди делают, живет и после них, добро, если оно и есть, приходится хоронить вместе с ними. — Он прищурился на собеседника и добавил: — Работники картотеки не любят оставлять дела незаконченными. Им нравится делать на них окончательную пометку, хотя бы для этого требовалось полжизни. Они — люди аккуратные, знаете ли. Тот, кого мы разыскиваем, проделает такой же фокус, запаситесь терпением и убедитесь сами. — Он указал на телефон. — Ничего, если я поговорю по междугородному? — Ухмыляясь самому себе, Райдер схватил трубку. — Дайте мне Казначейство США, Вашингтон, линия 417, мистера О'Кифа.
В течение последующих 24 часов земная техника продолжала свое упорное, утомительное, но неумолимое дело. Патрульные расспрашивали лавочников, местных сплетников, трактирщиков, гуляк, клерков — всех и всякого, кто, хотя бы случайно, мог дать какие-либо крохи ценной информации. Детективы в штатском стучались в двери, задавали множество вопросов всякому, кто отвечал, проверяли тех, кто не хотел ответить. Местная полиция шарила по мотелям и грейдерным паркам, расспрашивала владельцев, администрацию, служащих. Шерифы и их помощники побывали на фермах, где, как было известно, иногда бывала постояльцы.
В Вашингтоне из одной машины вышло 6 тысяч листовок, пока другая машина надписывала 6 тысяч конвертов. Электронные пальцы разыскивали заданную комбинацию из дырочек и прорезей среди миллиона самых различных карточек.
Как всегда, первыми результатами были пачки отрицательных ответов. Никто из родственников Ашкрофта не исчезал ни теперь, ни раньше. В семействе у Летсерна не оказалось темных личностей, у него не было близнеца, его единственный брат, на 10 лет моложе, пользовался прекрасной репутацией, не отличался особенным сходством и во всяком случае мог представить безукоризненное алиби.
Ни один банк не был обокраден ловким притворщиком. В меблированных домах, отелях и прочих вероятных укрытиях преступника человек, похожий на Летсерна, не появлялся.
Однако с дедуктивной точки зрения определенное количество отрицательных ответов может дать несколько положительных. Гаррисон и Райдер изучили полученные сведения и пришли к одним и тем же выводам. Ашкрофт и Летсерн действительно оказались ни при чем. Неизвестный преступник был новичком в грабежах, и его первый успех, несомненно, должен заставить его предпринять еще одну попытку. Такой мастер перевоплощения, видимо, до преступления скрывался под какой-то другой личиной, чем та, которую он сейчас принял.
Первые интересные сведения поступили в конце дня. Кастнер вошел, сбил шляпу на затылок и сказал:
— Кажется, у меня что-то есть.
— Например? — жадно спросил Гаррисон.
— На такой тип саквояжей мало спроса, и в городе их продает только один магазин. За последний месяц продано три штуки.
— С уплатой по чеку?
— Самыми что ни на есть наличными. — Кастнер ответил мрачной улыбкой на разочарованный взгляд своего начальника и продолжал: — Но двое из покупателей — местные жители, которых все знают. Оба сделали свою покупку недели три назад. Саквояжи еще при них, и они могут рассказать о каждом своем шаге в пятницу утром. Я проверил показания, они вполне надежны.