Гости не замедлили явиться. На этот раз в тупик, после особо яростной серии взрывов, воплей и пальбы, забежали двое. Оба в светлых гражданских костюмах, не скрывавших, однако, армейской выправки. Тот что помоложе — бритоголовый негр с чеканным римским профилем, стал у самого выхода, держа револьвер обеими руками и стволом вверх. Время от времени он высовывался за угол, делал выстрел-другой и тут же укрывался в тупике. Второй, постарше, светлокожий, с ежиком коротко стриженных седых волос, стоял спиной к Такэде, он тоже был вооружен, но ствол его револьвера смотрел в землю.
Этих двоих Перегрин не видел среди «торговцев» фруктами, поэтому заключил, что они из другого лагеря. Во всей этой заварушке Такэда был фигурой приблудной, но в силу обстоятельств приходилось определяться — на чьей он стороне. Эти двое казались гораздо симпатичнее «торговцев». Такэда уже принялся обдумывать, как ему поделикатнее выдать свое присутствие, да так, чтобы его при этом не пристрелили, но тут какой-то бесшумный отблеск, скользнувший по тупику, заставил его поднять глаза. Он увидел как медленно, осторожно открывается единственное окно в стене напротив и из него выглядывает некто с еще более отталкивающим лицом, чем у всех «торговцев» вместе взятых. Вслед за лицом из оконного проема высунулся ствол автомата Калашникова. Незнакомец, изогнувшись и опершись локтем на подоконник, с жестокой улыбкой на ярко накрашенных губах целился в спины двоим, стоявшим у выхода из тупика.
У Такэды были доли секунды для принятия решения, перевернувшего всю его жизнь, и он его принял. Оп поднял свой пистолет и нажал на спусковой крючок…
… у проклятой штуковины оказалась сильнейшая отдача, подбросившая руку Такэды вверх, так что большая часть пуль ушла в небо, а грохот выстрелов просто оглушил его. Но две или три пули цели достигли.
От шока Такэда впал в состояние, которое уже приключалось с ним несколько раз в жизни — все в критических ситуациях — и которое он называл «объемным зрением». Он схватывал всю картинку как бы со стороны и сверху, и события в охватываемом таким зрением объеме развивались в замедленном темпе.
Вот он сам стоит, отчаянно пытаясь удержать в руке дергающееся оружие… вот медленно переваливается через подоконник тело убийцы с «Калашниковым»… вот оборачиваются на грохот выстрелов двое, стоящие у выхода из тупика и стволы их револьверов поворачиваются в сторону Такэда и, возможно, пальцы уже начали давить на спусковые крючки…
Выпавшее из окна тело с глухим стуком ударилось о землю рядом с трупом негра. Объемное зрение пропало и время помчалось с обычной скоростью. Реакция у тех двоих оказалась хорошей — они мгновенно оценили ситуацию и придержали пальцы на спусковых крючках. Но Такэду это не утешило, ибо обнаружился еще один свидетель, которого этнограф меньше всего хотел бы здесь видеть. В оконном проеме, из которого выпал тип с помадой на губах и с «Калашниковым» в руках, на секунду возник персонаж из ночного кошмара Перегрина — мулат с яхты. Мулат цепким взором белых глаз зафиксировал общее положение дел и сгинул во мраке проема, прежде чем Такэда принялся по нему палить. На этот раз этнограф держал свою пушку обеими руками и пули пошли более кучно, хотя и бесполезно — у мулата реакция тоже была хорошей. Такэда, однако, жал на курок, пока не закончились патроны.
— Ну хватит, хватит, успокойтесь, дружище!
Этнограф, продолжая целить в окно, резко повернул голову на голос.
К нему обращался тот, что постарше, неслышно подошедший близко к Такэде. Негр остался удерживать позицию у выхода из тупика.
— Хорошее у вас оружие, — сказал подошедший, внимательно разглядывая пистолет в руках Такэды.
Такэда опустил руки, так что ствол глядел в землю.
— Это не мое, это вот его… — он ткнул стволом в труп негра. — А что — действительно хорошее? — М1О, «Ингрем», — пояснил незнакомец. — Серьезная машина. Запрещена к продаже частным лицам. Но, разрешите представиться — полковник Хиткот Элгертон, отдел по борьбе с наркотиками, ФБР.
Полковник слегка наклонился и даже, кажется, каблуками прищелкнул.
— Перегрин Такэда, этнограф. Я тоже американец…
Полковник произнес что-то дежурно-вежливое и склонился над трупами. Сначала осмотрел негра.
— Этого не знаю, — заметил он и перешел к лежащему ничком автоматчику. — Вы мне не поможете?
Вдвоем они перевернули застреленного Перегрином типа на спину. Все пули Такэды попали ему в грудь и живот, лицо оказалось нетронутым.
— «Голубой», что ли? — спросил Такэда, брезгливо разглядывая толстый слой пудры, ярко накрашенные губы, накладные ресницы, умело наложенные тени на веках и серьги в ушах.
Полковник не ответил, а только как-то странно посмотрел на Такэду и сам задал вопрос:
— В кого вы только что палили? Там еще кто-то был? — он махнул рукой в сторону окна.
Перегрин кратким, но исчерпывающим образом описал ему облик мулата.
Полковника как будто током ударило. Он, ни слова не говоря, метнулся к негру и бросил ему несколько фраз. Негр как бы даже с испугом оглянулся на Такэду и, козырнув, исчез за углом. Полковник занял его позицию и временами высовывался из за стены на площадь, но не стрелял. Пальба на площади к этому времени почти затихла. Издали донеслось завывание полицейской сирены.
— Наконец-то! — сказал полковник подошедшему к нему Такэде. В голосе его звучала ирония. — главная полиция Пуэрто-Манчо заподозрила, что в городе что-то не в порядке. — А далеко отсюда до полицейского управления? — Невероятно далеко, дружище, целых два квартала!
Негр вернулся через несколько минут и на немой вопрос полковника слегка развел руками:
— Никого, сэр, в мэрии только служащие — их всех в одну комнату согнали и заперли… А еще там торговцы — настоящие — да несколько случайных прохожих. Ясно, что бандитами на площади из здания мэрии руководили, но сейчас там никого. Ни главарей, ни рядовых, сэр. Я на всякий случай оставил там сержанта Уиллиса и пару ребят.
Полковник помрачнел и на минуту задумался.
— Ладно, — сказал он наконец, — ясно, что операция провалена, даже еще и не начавшись. И, судя по тому, что нас ждали, утечка произошла где-то на самом высоком уровне. Здесь нам теперь делать нечего, отходим на базу. — На побережье, сэр? — спросил негр. — Да. А Перегрин… кстати, познакомьтесь, джентльмены: капитан Джотам Пентекост, ФБР, — Перегрин Такэда, этнограф… Так вот, мистер Такэда, вы поедете с нами. — Но, сэр! — запротестовал этнограф. — У меня совсем другие планы! Отсюда я должен через несколько дней в экспедицию отправиться, мне только человека дождаться надо. — Боюсь, мистер Такэда, вы не понимаете всей серьезности положения и боюсь у меня для вас очень плохие новости. Вы слыхали про наркобарона Эскапильо?
Перегрин кивнул.
— Так вот, человек, которого вы подстрелили — это Альфонсо Бьой Контаридо, по кличке «Чикилла», любовник Эскапильо. А мулат, который знает, что это сделали вы, зовется Гектор Пончиа, по кличке «Эль Диабло», правая рука Эскапильо, специалист по самым грязным и кровавым делам. Вы и с нами не будете в безопасности, но если вы останетесь один в этом городишке, то за вашу жизнь я и цента не дам. Несколько минут назад, вы, Перегрин, самолично подписали себе смертный приговор. И если вы попадете в лапы Эскапильо, то с вашей стороны будет очень наивно рассчитывать на быструю и легкую смерть.
Полковник замолчал и стоял, со значением разглядывая этнографа. Этнограф с отвисшей челюстью переваривал услышанное и смотрел на полковника. Капитан Пентекост нетерпеливо переводил взгляд с полковника на Перегрина.
— Но… у меня там вещи в гостинице… и Виктора предупредить надо… — наконец выдавил из себя Такэда. — Мы не сразу уезжаем, — терпеливо пояснил полковник, — пока все формальности с полицией уладим, потери подсчитаем, состояние джипов проверим…. вы все успеете сделать. Идемте же.
Из пяти принадлежащих команде полковника джипов на ходу были три. В них и разместились все уцелевшие и легкораненые. Двоих убитых и одного тяжелораненого оставили в Пуэрто-Манчо под ответственность полиции и местных спецслужб.
Маленькая колонна продиралась по грунтовке сквозь гущу прибрежных дождевых лесов. Моторы джипов взревывали на колдобинах и ухабах, колеса пробуксовывали в красном суглинке. Но вопли попугаев и яростные трели других тропических птиц заглушали даже гул двигателей. Такэда вместе с полковником и капитаном ехал в средней машине. Кроме них и водителя в джип втиснулись сержант Уиллис и еще два спецназовца — так Перегрин окрестил про себя этих крепких парней в штатском но при оружии.
— … так что же, дружище, занесло вас в эти края? — спрашивал полковник.
Такэда, все еще не пришедший в себя после столь резкого поворота судьбы и ломки всех планов, глядя неподвижно перед собой, монотонно пояснил:
— Этнографическая экспедиция с целью изучения шаманской практики диких племен, обитающих в джунглях междуречья Инирида — Гуавьяре и в отрогах Восточных Кордильер…
Полковник Элгертон и капитан Пентекост смотрели на него как на марсианина.
— Джунгли… — мечтательно протянул капитан, — кровожадные дикари, пляски у костра и грозный гул барабанов. И кругом опасности… — Ну да, — подхватил полковник, — ягуары и, эти… анаконды… — Кайманы и пираньи… — Огненные муравьи и ядовитые пауки марки «черная вдова»…
Оба глубоко вздохнули.
— Мне очень жаль, Перегрин, — мягко сказал полковник, — что все так получилось и вы к своим дикарям если и попадете, то не скоро. С ними вам было бы лучше и гораздо безопасней. — А я, сэр, — сказал капитан, — с самого начала понял, что не будет нам в этом деле удачи. Утром, когда я выходил из дома, мне дорогу перебежала черная кошка; как только я вывел машину из гаража и выехал на шоссе, меня подрезал черный «понтиак», а когда мы на базе в Майами выруливали на взлетную полосу, у нас перед самым носом стартовал черный самолет…
— Ну, во-первых, Джотам, вам как чернокожему несчастья должны приносить не черные, а белые кошки, а во-вторых, что это еще за черный самолет?
— Ну этот сверхсекретный «Стеллс F-22»…
— А-а…
Полковник хотел, видимо, что-то сказать, но не успел. Водитель резко ударил по тормозам, потому что идущий впереди, метрах в двадцати от них джип внезапно подпрыгнул и превратился в огненный шар. Такэда, парализованный ужасом, смотрел как из шара выпала темная человеческая фигура, окутанная пламенем. Она свалилась в высокую траву и каталась в ней, пока не замерла. Послышался негромкий хлопок и сразу же вслед за ним взрыв сзади — теперь загорелся третий в колонне джип.
— Боже! — прошептал кто-то из спецназовцев.
Руки водителя на рулевом колесе были совершенно белые. Слева и справа от джипа, в густых непроницаемых стенах тропической зелени замелькали веселые огоньки, послышались не то автоматные, не то пулеметные очереди, но пули прошли гораздо выше машины, срезая ветки, веточки и листья, которые градом посыпались на крышу. На капот с глухим стуком свалился подстреленный шальной пулей попугай-гуакамайо и трепыхался, теряя перья голубых крыльев и красного хвоста. Через несколько секунд стрельба прекратилась и послышался усиленный громкоговорителем голос:
— Вам все ясно, полковник Элгертон? Выходите из джипа по одному. Лицом к машине, оружие на землю… минута на размышление.
Говорили по-английски, но с местным акцентом. Воцарилось молчание, даже вопли птиц затихли, только слышался треск пламени двух страшных костров, блокирующих дорогу. Капитан посмотрел на полковника. Тот едва заметно пожал плечами.
— Выходим, — сквозь зубы сказал он.
Капитан кивнул сержанту Уиллису, тот дал знак водителю:
— Давай ты, Хобарт, а потом вы, ребята, — он повернулся к двум спецназовцам.
Водитель — бледный парнишка, самый молодой из всех, спиной вперед полез из машины.
— Хотел бы я знать, — процедил капитан, — на кого это мы нарвались — на картель или на партизан? — И если это партизаны, сэр, — добавил сержант Уиллис, — то кто — «Тупак Амару» или «Сендера Луминоса»? — Не все ли равно? — пробурчал капитан. — Не скажите, сэр. «Тупакамаровцы» сейчас озлобленные после той истории с захватом японского посольства, они могут и сразу шлепнуть, а «сендеровцам» нужны заложники, тут у нас есть шанс… — Я не удивлюсь, — сказал полковник, — если среди этих партизан мы увидим людей из картеля.
Он повернулся к окаменелому Такэдо.
— Очнитесь, дружище, приехали. Вылезаем…
Он чувствительно потряс этнографа за плечи. Это помогло. Перегрин чуток собрался с силами и полез вслед за полковником наружу. Когда они все стояли, выстроившись в шеренгу лицом к джипу и заложив руки за голову, из леса начали выходить обильно вооруженные люди в камуфле, в армейских шапочках с козырьками, усатые, бородатые и длинноволосые.
— Слава богу, — тихо сказал сержант, — «Сендера»…
Чуть позже выяснилось, что радовался сержант рановато, а полковник оказался пророком. После того, как партизаны весьма грубо обыскали пленников и, разрешив им повернуться лицом к лесу, принялись потрошить содержимое их сумок и багажника джипа, из зеленой стены вышли еще двое. Ну, один был явно командир — команданте — хоть и в той же пятнистой униформе и в той же кубинской шапочке, но борода погуще, сигара потолще, револьвер в кобуре на боку какой-то уж больно здоровый — «магнум» что ли? — а на брюхе болтаются бинокль и мегафон. Но вот второй…
Увидев его, Такэда мысленно застонал: «о нет! только не это!..» Но это был именно он. Перегрин понял, что этот человек — его судьба, его рок, злой гений и личный даймоний…
Мулат мгновенно вычислил этнографа среди пленных и направился именно к нему. Подошел вплотную, мельком окинул взглядом остальных, слегка задержавшись на полковнике и капитане, после чего принялся спокойно, как бы изучая и оценивая, разглядывать Такэду. Этнограф почувствовал, как у него все внутренности стянулись в тугой узел. У Гектора Пончиа радужки глаз в силу каких-то причин обесцветились и почти сливались с белками, а зрачки были суженные — с булавочную головку. Он выглядел персонажем низкобюджетного фильма ужасов.
Наконец, видимо удовлетворенный осмотром, он оскалился в ухмылке, от которой у Такэды все внутри заледенело, и обернувшись к полевому командиру сказал:
— Хорошо, Эдериго, босс будет доволен. Это немного смягчит горечь его утраты. Грузитесь и поехали.
И через несколько минут Такэда, все в той же компании и в том же джипе, ехал в неизвестном направлении. Только теперь все они были связаны и без оружия, а джип спереди и сзади сопровождали два открытых бронетранспортера советского производства, битком набитые веселыми, жизнерадостными партизанами. Такэда, однако, успел заметить, еще до отправления, что когда к партизанам приближался мулат, всякое веселье тут же исчезало, сменяясь настороженным молчанием.
Неведомой пленникам цели достигли под вечер. Ею оказалась заброшенная в джунглях деревушка, расположенная у самого подножия крутого, поросшего лесом склона, тянущегося с севера на юг. По каким-то неуловимым признакам Такэда заключил, что если подняться на этот гребень, то сверху можно увидеть просторы океана. Пленников вывели из джипа, полевой командир коротко переговорил с мулатом, махнул рукой своим людям и запрыгнул в БТР, после чего обе машины развернулись и уползли в лес, оставив после себя бензиновую гарь и быстро затухающий шум моторов. Совсем другие люди окружили пленников. Вооружены они были не хуже партизан, но этим сходство и кончалось. Одеты кто во что горазд, взгляды пристальные, тяжелые. Они бесцеремонно разглядывали пленных, обменивались негромкими репликами. Из ближайшей бревенчатой хижины торопливым шагом вышел бородач в широкополой шляпе, белых парусиновых штанах и жилетке на голове тело. Подойдя к мулату, он почтительно снял шляпу и согнулся в поклоне.
— Буэнос тардес, сеньор Пончиа!
Мулат в знак приветствия грациозно-небрежно махнул рукой.
— Асор, — сказал он негромко, — завтра к нам прибудет сеньор Эскапильо… Чтобы поговорить вот с этими… — короткий взгляд в сторону пленных, — и он будет очень, очень разочарован, если их здесь не застанет… особенно вот этих троих… Жест в сторону Такэды, полковника и капитана. — Но ведь мы не хотим огорчать сеньора Эскапильо? — Ну что вы, сеньор Пончиа, как можно! Тюрьмы у нас здесь, конечно нет, но и из хижины они никуда не сбегут — ребята глаз не спустят, вот увидите… — Погоди, Асор, не мельтеши. Я вот что подумал — а не переправить ли их сразу же на Рока Алегре… — Хорошая идея, сеньор Пончиа, — ухмыльнулся бородач Асор. — … и не поручить ли их заботам моих мальчиков — надо же их в деле испытать, — завершил мысль мулат, сделав легкий нажим на слове «моих».