– Не знаю, могут ли они предоставить тебе выходные. У Джо в ближайшее время должно быть много работы. С другой стороны, наверное, отпустят. Я временно могу послать к нему Джанис, при условии, что она потом ко мне вернется.
– Так ты тоже остаешься? – улыбнулась Бриджет.
О'Ханлон наблюдал за ними с пониманием. Повернувшись к нему, Дэниел спросил:
– Как, вы считаете, проще туда добраться?
– На машине. Несомненно, это удобнее. Здесь на дорогах не бывает таких пробок, как у вас в Англии, особенно в это время года. Вы доберетесь туда часа за четыре.
– Вы не подскажете, где можно взять машину напрокат?
– Я сам все устрою, – сказал О'Ханлон. – Не волнуйтесь. Скажите только, когда подать ее к вашей гостинице?
– Нам бы хотелось выехать рано утром. Где-нибудь в половине девятого. Это возможно?
О'Ханлон что-то записал в потрепанном блокноте.
– Машина будет ждать вас в восемь тридцать.
– Вы не могли бы порекомендовать, где остановиться на ночь? Там есть гостиница?
– Только в Баллине. Но вам она не потребуется. В замке еще осталась прислуга, которая приготовит для вас ночлег. Я позвоню им и дам знать, что вы приезжаете.
– Очень любезно с вашей стороны, – сказал Дэниел.
– Не стоит благодарности. Надеюсь, у вас будет приятная поездка. Там очень красивая природа, хотя, конечно, лучше приезжать летом. – Когда они уходили, О'Ханлон остановил Дэниела:
– Насчет господина Шоунси. Вообще-то, я обычно ничего не говорю о своих клиентах, вы понимаете… Но он мертв, упокой. Господи, его душу, а вы – тоже адвокат.
– Что вы хотите сказать?
– Банковскими делами господина Шоунси занимался человек по фамилии Дунан. Он умер семь лет назад. Я хорошо его знал. Он сказал мне, что господин Шоунси открыл счет в их банке всего за месяц до того, как обратился ко мне. Причем он сразу положил в банк большую сумму наличными.
– Больше вы его ни о чем не расспрашивали?
– Нет. Господин Шоунси показался мне очень респектабельным джентльменом, – О'Ханлон засмеялся. – Не разбойник с большой дороги или что-то там в этом роде. Если бы я посчитал, что здесь нечисто, то, наверное, отказался бы вести его дела. Вообще-то, я не очень любопытен. Если человек хочет, то пусть всю жизнь хранит деньги в чулке. Это его право. А если потом ему вздумалось положить их в банк и купить дом в такой глуши, как Мейо, заплатив за него двойную или тройную цену, – это его дело. Вы согласны со мной, господин Гиллоу?
– Да, – ответил Дэниел. – Полностью согласен:
Они с Бриджет поспешили в гостиницу. Было холодно, мрачно; дул пронизывающий февральский ветер. Городские запахи перемешивались с запахом моря, но бар в гостинице оказался теплым и уютным.
– Как ты думаешь, – спросила Бриджет, – откуда он их взял?
– Ты имеешь в виду деньги? Кто знает… Двадцать лет назад кончилась война. В то время люди по-разному делали деньги.
– А зачем он купил дом в Мейо?
Дэниел пожал плечами.
– Ты считаешь, на О'Ханлона можно положиться насчет машины?
– Наверное. У него, должно быть, есть знакомый в бюро проката.
Я сказал, что нам нужна машина к половине девятого, потому что хочу отправиться часов в десять. Надеюсь, к этому времени она уже будет.
На следующее утро они еще завтракали, когда официант подошел и сообщил, что машина ждет их, и пере дал наилучшие пожелания от господина О'Ханлона. Дэниел посмотрел на часы. Было двадцать пять минут девятого.
– О Господи! – воскликнул он. – Не могу поверить. Но давай поторопимся. Ты готова?
Она кивнула:
– Я собрала вещи перед завтраком.
– Тогда я пойду оплачу счет. Встретимся в холле.
Их ждал черный «зефир». Машину тщательно вымыли, но было видно, что ею пользовались не один год. Рядом стоял высокий, красивый, хорошо сложенный ирландец лет двадцати пяти с черными вьющимися волосами.
– Простите, что заставил вас ждать, – извинился Дэниел.
– Ничего страшного, – улыбнулся молодой человек. – Не стоило беспокоиться. У нас достаточно времени. Он протянул руку. – Я – Мэт О'Ханлон.
Они сразу же поняли, почему он показался им знакомым: красивое лицо сына унаследовало крупные черты отца.
– Я – Дэниел Гиллоу, а это мисс Шоунси, – сказал Дэниел. – Очень мило с вашей стороны предоставить нам машину. У вас документы с собой?
Молодой человек удивленно на него посмотрел.
– На машину, – уточнил Дэниел.
– А, вот что вы имеете в виду. Эта машина не из бюро проката. Мы подумали, что будет проще, если я сам отвезу вас в Мейо.
Дэниел очень удивился:
– Мы не можем так обременять вас, господин О'Ханлон. Ведь это же почти две сотни миль. Думаю, будет лучше, если мы возьмем машину напрокат. Швейцар…
– Не беспокойтесь. Мне нечего делать в эти выходные и я собираюсь порыбачить. Насколько я знаю, там есть озеро. – Он широко улыбнулся. – Я уже положил в машину свою удочку.
Глава 2
Мэт остановил машину там, где по краям дороги тянулось два ряда белых домиков, стоящих точно друг напротив друга. На дороге играли дети, бегали цыплята и стоял осел. Мэт спросил у прохожего, как добраться до места. Бриджет обратила внимание на объявление, гласящее, что магазин торгует спиртным все семь дней в неделю. Утром, пока они ехали по широкой долине, небо было ясным, а теперь, когда они оказались на возвышенности, появились облака. Это совсем не напоминало легкую дымку: свет будто покидал погружающуюся во тьму грешную землю. «Какой-то древний кельтский мрак», – подумала она.
Когда они выехали из деревни, Бриджет охватил легкий озноб. Местность вокруг казалась необитаемой, и это вызывало дрожь. Потемневшее небо очень подходило для этой унылой, негостеприимной местности. Бриджет подумала, что, возможно, летом природа здесь по-своему красива, но ничуть не менее сурова.
Казалось, они почти достигли горизонта. Дорога тянулась вдоль холмов с острыми вершинами. Затем их взорам открылась долина. Даже скорее не долина, а небольшой участок ровной поверхности. Мэт показал рукой направо.
– Это там.
– Где?
– Вон там вдали.
Замок сразу напомнил ей церковь, сходство с которой ему придавала старинная, в саксонском стиле, башня с разрушенной крышей. Он казался таким одиноким… Ленточка дороги тянулась к нему. Ничто не нарушало однообразия этого сурового пейзажа, хотя Бриджет показалось, что где-то вдалеке блеснуло что-то похожее на воду.
– Это Киллабегское болото. Наверное, когда-то здесь было озеро. За домом есть небольшой участок сухой земли, – сказал Мэт.
– Кому, интересно, пришло в голову построить здесь дом? – спросил Дэниел.
– Сначала здесь воздвигли земляной вал. Потом – форт, который служил аванпостом, а может быть, сюда просто свозили награбленное. Пока не проложили дорогу, добраться сюда, не зная точного расположения форта, было непросто. А защищать его в случае нападения противника не представляло особых трудностей. Позднее на этом месте построили замок, который облюбовали люди Кромвеля. Здесь находился гарнизон, чтобы держать в подчинении здешних жителей. А дом построили уже потом, когда от замка остались одни развалины. Кто его разрушил – неизвестно.
Дорога оказалась очень извилистой. В конце концов они добрались туда, где возвышались две внушительные каменные колонны высотой около десяти футов. Возможно, когда-то к ним крепились ворота, но теперь от них не осталось и следа. Было вообще не понятно, зачем здесь ворота или колонны. Между ними пролегала дорога из плотно утрамбованной земли и щебня. Она вела через болото к дому, который находился в миле от этого места.
Они повернули к замку.
– Да, не всякая машина здесь пройдет. Если вы захотите жить в этом доме, вам понадобится «лэндровер», – заметил Мэт.
– Даже «лэндровер» не заставит меня поселиться здесь, – ответил Дэниел.
Когда они подъезжали к дому, Бриджет внимательно рассмотрела здание. Оно было очень старым. Над левым крылом возвышалась башня с разрушенной зубчатой стеной. К башне примыкало двухэтажное строение, отдаленно напоминающее по стилю георгианские постройки. Его крыша находилась гораздо ниже верха башни. И строение, и башня, ничем не примечательные по отдельности, вместе выглядели чудовищно. Уродство этого гибрида подчеркивалось совершенной непривлекательностью пейзажа. Бриджет с облегчением заметила, что над некоторыми трубами вьется дым: без этого здание выглядело бы совсем заброшенным.
В доме постоянно находились экономка и молоденькая служанка. Миссис Малоне, сорокалетняя плотная женщина невысокого роста, была одета в черное платье. Бриджет обратила внимание, что ей явно не по себе: возможно, она пытается скрыть застенчивость и неуверенность. Девушке было лет пятнадцать-шестнадцать. Ее звали Мэри. Худенькое, робкое существо, боящееся всего на свете. Судя по всему, миссис Малоне постоянно ею помыкала. Экономка проводила Бриджет в ее комнату и задержалась ненадолго, чтобы поговорить с новой хозяйкой и показать свою услужливость.
– Вас все устраивает? Простыни были проветрены, и я согрею их, когда вы соберетесь спать. По ночам бывает очень холодно. Я зажгу камин. До вашего приезда мы его не зажигали – у нас кончаются запасы угля, понимаете? Ванна рядом, я приготовила полотенца, но горячей воды нет – Мэри принесет немного из кухни. У нас нет электричества – после смерти господина Шоунси генератор не работает. Он обычно сам за ним следил, а я не знаю, как им пользоваться. Как мне кажется, нужно какое-то масло. Так что света тоже не будет, но Мэри принесет вам лампу. Слава Богу, у нас достаточно парафина. Мэри собрала цветов – думала доставить вам приятное. Она очень любит цветы. Конечно, в это время года их совсем немного.
На столике у кровати в уродливой вазе из зеленого стекла стояло несколько веточек жасмина и побегов падуба. Цветы радовали глаз, несмотря на вазу.
– Очень мило, – сказала Бриджет.
– Я рада, что они вам понравились. Вы останетесь только на одну ночь?
– Да.
– Вы будете продавать дом?
– Думаю, да.
Миссис Малоне кивнула, безропотно покоряясь судьбе.
– Неудивительно. Конечно, вам не нужен такой дом. Вы ведь живете в Лондоне. Вам что-нибудь еще принести?
– Нет, спасибо. Все очень хорошо.
– Обед будет готов, когда вы спуститесь вниз. Есть только холодное мясо, картофель и немного капусты. К сожалению, больше ничего предложить не могу: в доме почти не осталось продуктов.
Когда миссис Малоне ушла, Бриджет осмотрела комнату. Она была не так уж мала, потолок украшал сложный лепной узор. На одной из стен у самого потолка в глаза бросалось огромное мокрое пятно, но все остальное было в порядке. Рисунок на обоях показался ей несколько необычным для дома в глуши: переплетающиеся серые прутики с вкраплениями красных пятнышек. Здесь висели четыре картины не религиозного содержания, если, конечно, не считать репродукцию картины Беклина «Остров мертвых». Пара альпийских пейзажей, навевающих меланхолию, но красивых. На одной она заметила надпись: «В. Шоунси, '27». На другой было то же имя, но датирована она оказалась следующим годом. «Кто-то из неизвестных родственников, – подумала Бриджет, – который отправился отдохнуть в Швейцарию или Австрию». Нахмурясь, она посмотрела на картины. Что-то здесь не так. Странно, что они висят в доме, который купил Шеймус Шоунси.
Четвертая картина была гравюрой в высокой тонкой рамке: белый журавль, стоящий на одной ноге на краю пруда, смотрел одним глазом на Бриджет. Три четверти гравюры занимало стихотворение на немецком языке. Бриджет вдруг вспомнила, как она корпела над изданием «Дона Карлоса» в мягкой обложке для экзамена по немецкому языку на получение аттестата об общем образовании. Она посмотрела на строки:
Она попыталась как-то перевести их. Казалось, у этого старого журавля один глаз всегда был закрыт. А что делает эта птица, когда устанет? Наверное, открывает один и закрывает другой. Этот старый марабу был очень большим философом, как сказал поэт.
Потому что любой, кто хочет оставаться счастливым, должен закрыть один глаз на все, что происходит вокруг него. «Типично, по-немецки», – подумала она, и, так как, похоже, эта фраза появилась задолго до путешествий, во время которых были созданы картины, она показалась Бриджет мрачным пророчеством.
Мебель была относительно современной и, опять же, неирландской. Изголовье довольно широкой односпальной кровати, сделанной из красного дерева, соединялось с книжной полкой. Когда Бриджет открыла шкаф, то увидела множество полок и маленькие ящички и горизонтальный стержень вешалки с металлическими крючками. Туалетного столика не было, зато стоял вместительный комод из того же красного дерева. Раковина с зеркалом над ней и розетка с одной стороны, видимо, для электробритвы. Серые ковры на полу – под цвет обоев. Совсем обычный стул с прямой спинкой и низкое кресло, обтянутое коричневой кожей.
Похоже, комната мужчины. Дяди Шеймуса? Возможно: Она покачала головой. Очевидно, составные части загадки должны где-то соединяться. Жаль, что у нее не будет времени, чтобы разобраться в этом.
Обед оказался удручающим. Картошка, судя по вкусу, или была мерзлой, или отсырела при хранении. Капуста, наверное росла в заболоченной местности. Холодное мясо можно было бы есть, если бы его не хранили вместе с овощами. На стол миссис Малоне также подала куски плохо пропеченного домашнего хлеба. Затем появился чернослив со сгущенным молоком и напиток, который представили как кофе. Дэниел с недоумением причмокнул:
– Липкая жидкость из бутылок. Не знал, что ее еще выпускают.
– Возможно, в Лондоне она вам не встречалась, – сказал Мэт, – но в отдаленных районах это довольно популярная штука. Мы, особенно на западе, не можем похвастаться своим кулинарным искусством.
Мэт иронично отзывался о нравах ирландцев, но Бриджет решила, что это своего рода защита.
По крайней мере чувствовалось, что за его высказываниями кроется частичка искренности. Было ли в Ирландии хоть что-нибудь, что можно назвать искренним? Она огляделась.
Комната, в которой они находились, была очень просторной, и тепла от мраморного камина, где горел уголь, явно недоставало. Диван и кресла стояли рядом с ним, но Бриджет все равно замерзла. Под окнами и у противоположной стены она заметила небольшие батареи парового отопления, но оно, конечно, не работало.
Мебель неплохо сохранилась, несмотря на отсутствие в доме хозяйки. Диван и четыре кресла были обтянуты грубоватой тканью с зеленовато-серым рисунком. Лак на одном из кресел слегка облупился, другие же казались почти новыми. На полу лежал красно-коричневый уилтонский ковер, обои на стенах были мягкого кремового цвета с красными полосами в стиле эпохи Регентства. Старинный буфет розового дерева был расписан нимфами и пастушками. Над камином висело позолоченное овальное зеркало с орлом наверху. Бриджет также обратила внимание на три маленькие и две большие картины, написанные маслом. Маленькие напоминали второсортные жанровые голландские полотна. На одном из них была изображена кухня с неясными очертаниями женской фигуры, режущей что-то, две других – натюрморты с мертвым зайцем и рыбой на тарелке. Большие картины были портретами мужчины и женщины. Бриджет решила, что они иностранцы, хотя не могла объяснить почему.
Удручающая коллекция, если смотреть на нее как на наследство. Их, конечно, можно продать где-нибудь в графствах, окружающих Лондон, но навряд ли этих денег хватит даже на то, чтобы покрыть расходы на упаковку и транспортировку. В окрестных селениях цена, возможно, будет еще ниже: эти картины могут быть использованы разве что для латания дыр в курятнике.