— Гони его сюда.
«Случай спешит навстречу тому, кто действует», — подумал Жаламбе, оставшись один.
Развинченной походкой вошел хрупкий, изящный юноша с мечтательным лицом поэта. Несмотря на молодость, он восемь лет провел в Индокитае и заслужил репутацию талантливого контрразведчика. Ему поручали всегда наиболее тонкие операции, требующие игры воображения.
— Садись, Виктор. — С грубоватой фамильярностью Жаламбе обнял его за плечи и силой усадил на стул. — Хочешь? Прости, я забыл, что ты пьешь только кофе. Что там за история с Конгом? Я знаю, что Конг переметнулся к Уэде, и был очень удивлен, когда Гастон сказал, будто он опять выплыл. Это верно?
— Не совсем. — Виктор Лефевр откинул со лба прядь волос и небрежно бросил на стол папку. — Собственно, тут все материалы, патрон. Проглядите.
— Давай-ка вместе. Как ты на него вышел?
— Случайно. Цепочка тянется из Пулокондора. — Лефевр не скрывал томления и скуки. — Вы хотите со всеми подробностями, патрон? Началось с того, патрон, что мы перехватили записку. Пожалуй, вам лучше все-таки сначала взглянуть на нее.
— Я не понимаю этой дурацкой азбуки! — вспылил Жаламбе.
— Переверните страницу. Есть перевод.
— «Был у мамаши. Почта цветов. Любопытный почтальон. Уточнить, не он ли повторил шутку с младшей дочерью. Плохо, если он». Понятно. — Жаламбе подпер щеку рукой и приготовился выслушать интересную историю.
— Кто-то кого-то проверяет. Итак?
— Совершенно верно, патрон. Один наш старый знакомый…
— Постой, Виктор. — С непривычной для него живостью Жаламбе выхватил из папки записку. — Тут только копия. Где же оригинал? Вы взяли связного?
— Боже упаси. Что за кошмарное подозрение, патрон? Я не спускаю с него глаз.
— Отлично, мой мальчик! Именно это мне и хотелось узнать. Но я тебя слушаю, продолжай.
— Ни для кого не секрет, что на Пулокондоре не продается только свобода. Вернее, продается и она, но только за очень большие деньги. Сайгонские ребята поэтому берут на прицел всех визитеров и под благовидным предлогом устраивают им обыск. Порой попадаются любопытные вещицы. Помните, патрон?
— Ты имеешь в виду типографию в джунглях?
— Не только. К сожалению, контрагенты тоже не слишком доверяют продажной охране. К подобной переписке они прибегают в самых крайних случаях, да и то соблюдают большую осторожность. Попробуй разберись в этой белиберде. — Лефевр притворно зевнул. — «Почта цветов», «Мамаша», «Дочка» — экий сентиментальный вздор. Правда, наши живодеры умеют развязывать языки, и порой нам удается узнать, что скрывается за таким лепетом. Но вы знаете, патрон, что я не одобряю подобных методов. Притом они не очень эффективны. Связной или умирает, ничего не сказав, или действительно ничего не знает. Зачем связному знать? Нонсенс. На счастье, в ту пору я оказался в Сайгоне как раз в тот момент, когда задержали паренька с этой запиской. Мне понравился ее инфантильный настрой, и я отпустил курьера, предварительно отчитав за легкомыслие. Остальное, как понимаете, было делом техники. Рассуждая от обратного, я размотал клубок и вышел на старого знакомого. Это некто Нго Конг Дык, монтер из «Сентраль электрик».
— Не помню, — наморщив лоб, покачал головой Жаламбе.
— А я помню. Костоломы из второго отдела испортили мне всю игру. Они так отделали бедного мальчика, что пришлось положить его в лазарет. Сейчас он отдыхает на Пулокондоре.
— Далее, — нетерпеливо бросил Жаламбе.
— Далее я взялся за записку. Вновь поднял дело о «Сентраль электрик» и нашел там милейший групповой снимок костюмированного бала. В костюме цветочного Гермеса был не кто иной, как господин Конг. Все стало ясно. «Сентраль электрик» — «Мамаша», а «Дочь», вернее, дочернее предприятие — «Юзин электрик» в Намдине. Именно там с моей помощью Конг, предварительно погрузив весь город во тьму, угнал в джунгли состав с рисом. Бесподобное предприятие, снискавшее ему славу героя и любовь товарищей. Видите, как просто. Правда, должен сознаться, что чертовски помогла фотография. Сентиментальные забавы юных электриков и хорошеньких продавщиц, оказывается, тоже приносят пользу. Итак, стало совершенно ясно, что Конга проверяют, а когда проверят, попытаются убрать. Поскольку теперь он не наш человек, можно даже сказать — совсем не наш человек, я предпочел выждать.
— Умница! Вы всегда были умницей, господин Лефевр! — впервые в жизни Жаламбе обратился к подчиненному в вежливой форме.
— Что с вами, патрон? — удивился Лефевр.
— Я очень доволен тобой. — Жаламбе с облегчением вздохнул. — Предоставим мальчишку Конга его судьбе.
— Я так и подумал, — по-своему понял его Лефевр. — Когда свершится то, что должно свершиться, мы цап-царап — и вытащим мышку из норки. По-моему, хорошая ожидается мышка.
— В самом деле? — встрепенулся Жаламбе. — Куда привели следы?
— Прямехонько в Пагоду Благоуханий.
— Опять «Красный бамбук»?
— Похоже на то, патрон.
— Жаль, — огорчился Жаламбе. — Мне бы не хотелось вновь сталкиваться с буддистами. Принц Кыонг Дэ раззвонил о том случае на весь мир.
— Не надо преувеличивать, патрон. Я уже планирую охоту. Дичь того стоит. Постараемся взять без излишнего шума.
— В этих горах и пещерах? Ты с ума сошел, мой бедный Виктор.
— Ничуть. Не забывайте, что теперь мы станем ловить на живца. Неужели не выманим на такую приманку, как Конг? Быть того не может.
— Думаешь, он сам захочет убрать Конга?
— Все равно будет пожива, а там, глядишь, и новый след обнаружится.
— Что ж, твоя логика, как всегда, безупречна… Действуй, в таком случае.
— Значит, даете благословение?
— Разумеется. Не понимаю, почему ты раньше молчал.
— Хотелось собрать побольше фактов. — Лефевр бросил на патрона насмешливый взгляд. — Не думал, что вы так скоро дадите себя уговорить. Учитывая деликатность момента… — Он не договорил.
— Что ты имеешь в виду?
— Господина Уэду.
— Мы не в ответе за действия коммунистов. — Жаламбе бросил папку на стол. — Возьми. Не говоря уже о том, что я полчаса назад отдал приказ об аресте японских шпионов по всей стране. Только это пока сугубо между нами.
— Ну! — не поверил Лефевр. — Неужели началось?
— Да, мой мальчик, считай, что битва за Францию в Индокитае началась! — напыщенно изрек Жаламбе, почесывая грудь. — Тебя не шокирует мой вид?
— Ну, что вы, патрон, я привык.
Вем угостил дорогого гостя сваренным в стволе бамбука рисом, приправленным бальзамкой. Извинился за скверный рыбный соус, красноватый и мутный.
— Обойдемся без него. Дрянной соус — не приправа к свиным почкам,
— пошутил Танг. — Был бы рис.
— Плохо с рисом. Отнимают у людей последнее. Ни на что внимания не обращают. Плевать им на засуху, на неурожай, скидки не жди. Я слышал, что крестьянам приходится покупать рис на черном рынке?
— Так обстоит дело почти повсюду, чу, — подтвердил Танг. — Люди продают с себя все, только бы выполнить поставки. Чтобы предотвратить голод, мы призвали народ захватывать продовольственные склады. Отряды спасения родины раздают по деревням почти весь отобранный у врага рис.
— Трудное это дело. Кругом шпионов понасажали. За каждым зернышком следят: сколько, мол, и откуда.
— За этим, собственно, я и пришел, дядюшка. Нужна ваша помощь. — Танг разложил крупномасштабную карту и прибавил света в лампе. — Лягушки-то как раскричались. — Он прислушался к трубному мычанию в прибрежных лугах. — Я сперва подумал, что это буйвол ревет.
— Радуются, что пришли дожди. Спасения от них нет. Так и лезут на баркас. Я, конечно, не против: мясо у них белое и нежное. Только надоели.
— Значит, так, чу, — Танг отогнал надоевшего комара, — пришел час расплаты. Лисица, которую мы вырастили, разоблачена. Подозрения нашего Дыка подтвердились.
— Кто этот оборотень? — спросил Вем, сцепив задрожавшие пальцы.
— Через пять дней он придет сюда. — Танг указал место на карте. — Проток Иен перед переправой Дук.
— Я возил туда моих детей. Счастливое было время…
— Мы встречались с Дыком на горе, а предатель будет ждать на мосту за островом. Он осторожен и сам выбрал место встречи. Я понимаю, чем он руководствовался.
— Да, туда незаметно не подойдешь. — Вем склонился над картой. — Река, обтекающая остров, кругом болота, а мостик отовсюду виден как на ладони.
— В этом вся трудность, чу. Это ловушка. Жандармы наверняка спрячутся у переправы и в зарослях на горе. От моторных лодок не скроешься. Вся надежда на ваш опыт.
Старик долго смотрел на карту, освещенную красноватым керосиновым язычком, словно надеялся прочитать на ней свою судьбу.
— Я вот что надумал, ученый человек, — поднял он глаза на Танга.
— Пустите меня. Отомстить палачу за моих детей я должен сам. Да и жить мне осталось недолго. Пусть жизнь завершится достойно.
— Такая работа не для вас.
— Почему? Даже уродливый, как черт, может волочиться за девушками. Справлюсь.
— А как же Будда?
— Он все поймет.
— Что ж, дядюшка, — Танг кивнул с печальной улыбкой, — если вы твердо решили, не стану отговаривать. Отправляйтесь на реку Дай. Только с одним условием. Я не хочу посылать вас на верную смерть. Попробуйте придумать что-нибудь получше. Никогда не поверю, чтобы старый ловец водяных змей не нашел способа незаметно подобраться к врагу. — Сложив карту, он передал ее Вему. — Поищите, дядюшка, а я к вам завтра зайду.
— Нечего ждать до завтра, — проворчал старик. — Я и так знаю все, что нужно.
С наблюдательной вышки у переправы Дук хорошо была видна залитая водой низина протока Иен. Сквозь дождевую дымку проступали деревья на дамбе и желтый извив ручья, раздваивающегося перед островом, за которым смутно чернела трапеция бревенчатого мостика.
— Не повезло нам с погодой, — сказал Жаламбе, тщательно протирая окуляры бинокля. — Все смазано. Прямо как нарочно.
— Вы слишком мрачно настроены, патрон, — возразил Виктор Лефевр,
— не стоит портить кровь из-за шального муссона. Денек не так уж плох. Не ливень — и то слава богу. Пусть себе капает. Уж как-нибудь человеческую фигуру не проглядим.
— Все разлилось, взбухло. Могут и ускользнуть.
— Куда им деться? Лодка — не иголка. Притом на равных с нами, патрон. Для выстрела им придется подойти ближе.
— Более удобного места не нашлось? — буркнул Жаламбе, приникая к биноклю. — На горе могут не увидеть ракеты.
— Мне казалось, что Конг представляет для вас вспомогательный интерес. — Лефевр прикурил от окурка новую сигарету. — Когда хочешь выгнать зверя, лезешь к нему в логово. — Он приставил бинокль к глазам. — Его еще нет? Ну что ж, наберемся терпения. Я почему-то не сомневаюсь, что Конг придет.
— Он ничего не заподозрил?
— Кто его знает. Мне пришлось идти ва-банк. Иначе бы мы просто не узнали, где состоится столь нежное рандеву.
— И не надо, — сплюнул Жаламбе. — Коммунисты превосходно обошлись бы без нашей помощи. Поймаем мы кого или нет, еще неизвестно, а Конга твоя непомерная щедрость могла насторожить.
— Щедрое обещание, патрон, не щедрость. Я искренне надеюсь, что мне не придется отсчитать ему две тысячи пиастров. Но пообещать пришлось. Только так удалось уговорить его еще разок поработать на старушку Марианну! [12] Да заодно и рот заткнуть. Едва ли он проговорился об этом Уэде.
— Почему?
— Кэмпэйтай в таком случае не преминула бы вмешаться, это сорвало бы операцию. Нет добычи — нет и денег. Я дал ясно понять, что монах нужен мне лично… Из карьеристских соображений.
— Человека, который способен швырнуть на ветер две тысячи, едва ли ждет успешная карьера.
— Не будьте сквалыгой, патрон. Зачем мертвецу деньги?
— Ты так уверен в успехе?
— Коммунисты рискуют много больше нас. Надеюсь, они не промахнутся.
— А если?
— Тогда Уэда может узнать о наших шалостях, и вам придется меня прикрыть, — меланхолически ответил Лефевр.
— Меня бы кто прикрыл, — огрызнулся Жаламбе. — Хорошо тебе рисковать, богатенькому наследничку. Тоже мне игрок?
— Разве у нас есть где поиграть? — Лефевр курил сигарету за сигаретой. Волнение он прикрывал бесшабашной бравадой. — Настоящая игра только в Гонконге или в Макао. Вот бы махнуть на недельку в Гонконг, пока там еще сидят наши японские союзнички… Стоп, патрон! — Он крепко сжал плечо Жаламбе. — Будь я проклят, если это не так! Слева от острова!
— Где? — Жаламбе навел бинокль в указанную точку.
На глинистой ленте ручья различался челнок и гребец в нем, ловко орудующий кормовым веслом. Скрываясь порой за травами, челнок заметно приближался к мосту.
— Почему ты думаешь, что это именно он? Дьявольщина! Словно с неба свалился.
— Наверняка скрывался где-нибудь в зарослях. Осматривался. Он всегда был чертовски осторожен. Клюнул все-таки, каналья.
— На нем, кажется, коническая шляпа. Это, часом, не вьетминец?
— Не смешите меня, патрон. Они не явятся первыми на подобное рандеву. Тоже небось прячутся в какой-нибудь заводи. Придется нам попотеть, прочесывая такое болото.
— Лишь бы все сошло. — Жадамбе поменял руку на бинокле. — Теперь я вижу: это действительно он.
Когда на мосту возникла фигура в шляпе нон, старый Вем начал раздеваться. Спрятав одежду от дождя под широкими листьями, он прижал к животу деревянное ложе арбалета и с усилием натянул тугую, сплетенную из волокон лианы тетиву. Затем сунул в рот тростниковую трубочку и, лежа на спине, сполз по мокрой траве в воду. Она приняла его без всплеска.
Жаламбе и Лефевр не выпускали биноклей. Конг стоял к ним спиной, ожидая, видно, что лодка появится из-за поворота со стороны Пагоды Благоуханий. Положив локти на деревянный брус, он глядел в неспокойную мутную реку, пронизанную отвесными спицами дождя.
— Что-то они не торопятся, — выказал признаки нетерпения Лефевр, бросая недокуренную сигарету. — Пора бы уж и появиться.
— Появятся, — уверенно изрек Жаламбе. — Другого пути у них нет.
— Наконец вы воздали мне должное. Благодарю, патрон. — Лефевр зарядил ракетницу. — Скорее бы, что ли.
— Мне тоже не терпится быстрее промочить глотку.
Но прошел час, а на мосту ничего не изменилось. У людей на вышке затекли руки. В глазах, покрасневших от напряжения, замелькали назойливые стеклянистые червячки.
— Если так будет продолжаться, он уйдет, — сказал Лефевр, опуская руки. Придерживая бинокль на груди, сделал несколько энергичных приседаний. — Давайте наблюдать по очереди, патрон.
— Заткнись, — уронил Жаламбе, не повернув головы. — Если они так и не появятся, то придется тебе это взять на себя.
— И не подумаю, патрон. Вы же знаете, что я не мастак на такие штучки.
— А если я тебя очень попрошу?
— Неужели вы настолько боитесь Уэду? По-моему, нам давно пора перестать пресмыкаться перед японцами. Чем дальше, тем их дела идут все хуже и хуже. Американцы перешли в наступление на Маршальских островах. Того гляди, начнут бомбить Индокитай. Тут уж не до государственного переворота, которого так боится наш милый Жан.
— Еще один политик на мою голову выискался. Если ты не хочешь, чтобы тебя прижали за старые грешки, а это можно сделать хоть сейчас — сам знаешь, — он не должен уйти отсюда живым. Учти, Виктор. Ты меня знаешь.
— Хватит стращать! — Лефевр топнул ногой. — Приказы отдавать легко. А как это сделать? Как? — Он почти кричал. — Вы же знаете Конга! Он всадит в меня отравленную деревяшку, едва я успею схватиться за пистолет. Дайте пару жандармов с автоматами, и я привезу его труп.
— А что потом станешь делать с этими жандармами? Постой! — испуганно вскрикнул Жаламбе. — Что же это такое?! — трясущимися пальцами он протер линзы. Человек на мосту исчез. — Я же не сводил с него глаз! Не мог же он растаять в воздухе?
— Почему бы и нет? — Лефевр быстро обрел прежний дерзко-иронический тон. — По-моему, вы плохо протерли стекляшки, патрон. Дело сделано. Он валяется на бревнах настила.